Рыжая не ведьма

Разбудила настойчивая трель маленькой пташки. Стряхнув остатки сна, Элоя поклонилась саду, поблагодарила ветер, дыша полной грудью, прошлась по тропинке во двор, коснулась стены дома и уже почти шагнула на крыльцо, но внимание привлекла суета возле пристройки кузнеца, стоявшей ближе всех к воротам, чтобы каждый путник сразу мог обратиться за услугой.

Украдкой, будто вор какой, Элоя подобралась ближе. В окнах виделись свечи и несколько человек что-то разгорячённо обсуждали. Элоя не разобрала слов, заглянула в окно комнаты Марси и ужаснулась – девочка лежала ни жива ни мертва, грудь почти не вздымалась, вокруг кровати много свечей, а в изголовье, стоя на коленях, шевелила губами старая травница.

– Беда случилась. Ох, беда.

Элоя обняла себя, дыхание перехватило – знала, на кого падут обвинения. Так же тихо вернулась домой. В спину ей уже светили первые лучи солнца.

***

Стараясь не паниковать, Элоя действовала размеренно: заглянула в кухню, там уже потихонечку что-то шкворчало, звенело, гремело. Настроение отличалось от повседневного или Элое лишь показалось? Будто туманом подвисла тень горя, неужто кухарка знала, что произошло с Марси? Почему же не прибежала к хозяйке, не поделились бедой? Ах, конечно же, из-за Элизы.

Злость забурлила. Да как они смеют на её девочку клеветать?

Из кладовой высунулся поварёнок, глаза опухшие, волосы взъерошенные. Не спал? Тоже знал?

Да как же это… Что за тайны?

Сердце заухало. Элоя спряталась в темноте коридора, выскользнув из кухни, чтобы её не заметили. Никому нельзя доверять. Нужно срочно доченьку спасать. Нужно выиграть время. Ей бы схорониться где, а уж потом… Элоя найдёт способ утихомирить народ, разберётся во всём сама, очистит имя наследницы рода Вилейн. Да, кровь у неё иная, но её принял дом, а значит, и жители должны принять, чего бы они там себе ни навыдумывали. Ну какая Элиза ведьма?

Элоя закусила губу – в памяти всплыли поступки дочери, её леденящий душу хохот и пробирающий до костей взгляд. А Залим? Он ведь говорил, что чует неладное. Могли все они ошибаться? Или неправа только Элоя, защищая ту, кого родная мать бросила на погибель в лесной чаще?

Нет! Элоя прислонилась лбом к стене, упёрлась ладонями и мысленно прокричала: «Не позволю!»

В углу коридора зашуршали тени, но Элою они не напугали, а наоборот, будто поддержали. Она протянула к ним руки, подошла ближе и услышала шёпот:

– Прими свою участь, ты хозяйка этого Дома, позволь нам помочь тебе.

Не думая в тот момент о последствиях, Элоя кивнула. Воздух зашевелился, он согрелся, как на полуденном солнце, стал плотнее, ощутимее, окутал защитным коконом. Элоя расправила плечи, снова кивнула.

Со двора донеслись крики толпы. Началось. Но Элое уже не было страшно, она не одна, она покажет им всем, что значит быть настоящей Вилейн!

Сняла шаль, зашла в кухню, взяла фрукты, всегда лежавшие у самого входа, выпечку ещё тёплую, видимо, ею позавтракать поварские хотели. Ничего. Потерпят. Элизе съестное нужнее. Захватила и фляжку, вроде как спрятанную среди мешочков с крупами, но сейчас будто выглянувшую, чтобы посмотреть на хозяйку поместья. Элоя проверила, свежая ли там вода или кто-то из слуг припрятал хмельное. Нет. Пахло лёгкими травами, они пробудили кровь, придали свежести голове и энергии мышцам. То, что надо! Спасибо тому, кто это сварил.

Во дворе напряжение нарастало, даже через стены ощущался гнев собирающихся у крыльца людей. Но прежде чем к ним выйти, Элое осталось сделать самое важное. Она тихонечко отворила дверь кабинета, сердце в очередной раз сжалось от боли Элоя хотела подбежать к доченьке, обнять её, защитить, успокоить, как это делала все её детство. Жаль, что сейчас не время. Элиза справится. Она сильная.

– Беги, родная! – прошептала Элоя, оставила шаль со съестным и ушла. Быстрее! Пока не передумала.

У входной двери замешкалась. Подышала. Коснулась стены, ощутила тепло и поддержку, показалось, что за спиной появились родные: матушка, отец, бабушка, ещё несколько женщин, мужчин, имён некоторых Элоя не знала, но понимала: все они жили когда-то в этом поместье и все они сейчас за неё.

Одновременно с тем, как отворилась входная дверь, толпа прокричала:

– Сжечь! Ведьма!

Неприкрытая злость будто порывом ветра заставила Элою отшатнуться и попятиться, но её остановили и подтолкнули невидимыми руками вперёд. Услышала ли она «мы рядом» или сама мысленно сказала, но это придало сил.

Элоя вышла на крыльцо, окинула взглядом собравшихся.

– Доброе утро. Я рада, что вы пришли в столь ранний час выразить мне почтение. Но разве я просила будить меня? Разве звала вас в свой дом?

Она сказала это тихо, но жёстко, с нажимом, отчего по двору растеклась тишина, слышен был только треск пламени на виновато опущенных факелах.

Вперёд вышел кузнец: крепкий, широкоплечий, выше всех стоявших рядом с ним, с бородой и густыми с проседью тёмными волосами.

– Марси… моя девочка! За что она так с ней? Ведь дружили с мала, сёстрами друг друга считали… – в голосе его звенела печаль, по опалённому жаром печи лицу тонкими тропками бежали слёзы.

Элоя почувствовала ком в горле, вспомнила свечи вокруг кровати Марси, её безжизненное лицо и опущенные плечи травницы, та не верила в успех и ждала только, чтобы сопроводить дух девочки в другой мир. Также травница сидела возле матушки Элои много лет назад, и сейчас картинка выплыла из памяти такая ясная, будто случилась беда буквально вчера.

Да, Элоя злилась на мать, но всё же родная кровь, много хорошего было, и терять близкого человека всегда больно. Печаль отразилась на лице Элои, толпа сочла это за момент слабости и приободрилась.

– Отдай нам ведьму! Сколько можно терпеть! – полетели вилами выкрики.

– Она даже мужа твоего убила! А ты закрываешь глаза!

Элое хотелось закрыть лицо руками, спрятаться за спасительной дверью, ведь в дом жители войти не посмеют.

«Всё хорошо. Мы с тобой», – зашелестела многоголосица за спиной.

– Хватит! – порыв ветра усилил и разнёс жёсткий возглас хозяйки. – Это только ваши домыслы!

– А как же свидетели? – сощурившись спросил кузнец, медленно поднимаясь по крыльцу.

– Какие? – Элоя остановила его вытянутой рукой, чтобы, несмотря на разницу в росте, взирать сверху вниз. – Лекарь сказал, что у Залима сердце не выдержало. Возраст, знаете ли, ни к кому не умолим.

– Ага, особенно когда на тебя кричит ведьма.

Кто это сказал? Элоя шагнула вправо, окинула взглядом с прищуром толпу, которую своей комплекцией перекрыл кузнец. Но собравшиеся забегали глазами: кто смотрел в землю, кто на соседа, кто и вовсе отвернулся.

Кузнец тем временем осмелел, посмотрел на жителей, поднял кулак, огромный, как молот.

– Не позволим отродью лесному вредить нашим детям. Сжечь ведьму!

Толпа взревела.

– Да!

– Сжечь!

– Освободить дом наш от нечестивой!

Элоя схватила кузнеца за плечо, развернула к себе и, глядя в его карие глаза, почти прошипела:

– Кто дал тебе право…

– Право на что? – кузнец не сплоховал, поднялся на ступень и стал выше Элои. – Право родных защищать? Заботиться о моей Марси? Она моя дочь!

– А Элиза моя дочь! – Элоя выплюнула фразу в лицо кузнецу.

Тот отёрся широченной ладонью и пробасил:

– Дочь ли? Где ты нашла её? Под каким кустом? Ведьма она! А ведьма должна гореть на костре!

Звонкая пощёчина прогремела как щелчок кнута. Кузнец дёрнулся, оступился и, еле успевая переставлять по ступеням ноги, слетел с крыльца, хорошо его поймала толпа и не дала свалиться на спину. Могла бы ещё одна беда случиться. Наверное.

– Вы ошибаетесь! Вами правят домыслы и предрассудки, – снова властно, но тихо произнесла Элоя.

По толпе волной прокатился ропот. Люди не знали, что делать. Кузнец выпрямился, отряхнулся.

– А как же моя Марси? Вчера видели, как она бежала по коридору, потому что её испугала ведьма. И прокляла, – кузнец смахнул слезу, – моя девочка, она слегла, прошептав только одно: «Элиза».

– Может, она упала, ударилась? Что-то съела? – с надеждой спросила Элоя.

Кузнец покачал головой.

– Если рыжая ни при чём, дай нам с ней поговорить, пусть расскажет, как было и почему Марси бежала от неё так, что чуть кубарем с лестницы не скатилась, хорошо рукой крепкой поймали.

– Элизы нет, – пожала плечами Элоя. – Она уехала ещё вчера.

– Тайно? – снова тот же голос выкрикнул из толпы.

Да кто же это? Элое показалось, что она рассмотрела макушку поварёнка, да и голос похож. Вспомнила, что много раз видела их с Марси. Не мог ли он оклеветать Элизу? Сам натворил чего, а свалить решил на ведьму…

Элоя сложила руки на груди и хмыкнула.

– Хочу напомнить, что я тут хозяйка, это мой дом, и перед вами отчитываться о членах семьи я не намерена. Если у вас ко мне вопросов больше нет, ещё раз спасибо, что почтили вниманием, и до свидания. У каждого из вас наверняка много дел или мне пора искать всем замену?

Ветер зашелестел листьями в саду, факелы в руках собравшихся ворчливо затрещали. Элоя заметила, что её слова возымели действие: многие посмотрели на рыночек, на свои хижины. Только у кузнеца танцевали желваки. Это плохой знак. Лучше поставить на место всех и сейчас. Иначе толпа найдёт повод навестить Элою снова. Справится ли она во второй раз – одинокая и беззащитная женщина в годах – неизвестно.

– Хорошо, задержитесь ненадолго. Давайте разрешим это вопрос до конца. Я с вами всегда честна. Милости прошу, – Элоя отступила в сторону и приглашающим жестом указала на дверь. – Убедитесь, что дочери моей нет в доме. Кто смелый?

Из толпы вытолкнули поварёнка. Значит, зрение не обмануло. И ведь приютили его, кров дали, работу, а он вон как отплатил. Поварёнок, съёжившись, подошёл к кузнецу, тот сжал его плечо, видимо, сильно, потому что парнишку перекосило.

– Ты говорил, что моя Марси тебе дорога, так докажи, – и кивнул в сторону крыльца.

– Да-да, конечно. Я… А как… Где посмотреть… Я же в комнаты не зайду…

– Ты справишься, давай, – приободрил кузнец и подтолкнул.

Бедный поварёнок напоминал побитого пса. Шаркая, подошёл к двери, а та, скрипнув, отворилась. Сама или от сквозняка. Толпа от режущего слух звука отшатнулась, поварёнок обернулся на мгновение и чуть не плача шагнул в темноту. Элоя вздохнула и мельком посмотрела в окно кабинета: нет ли там Элизы? Сердце ухало в надежде, что дочери удалось найти способ покинуть поместье. Пробежавшись взглядом по двору, саду, Элоя задержала его на воротах. Показалось или в щели мелькнули рыжие локоны? Элиза справилась. Она в безопасности. Теперь бы найти способ снять обвинения, ведь навредить Марси дочь не могла, она за обедом только и говорила, что они вот-вот подружатся вновь.

Время растянулось, как густое желе, Элоя заламывала руки и задерживала дыхание, вслушиваясь в шумы изнутри дома.

Ну где же поварёнок? Он уже мог исходить дом вдоль и поперёк, заглянуть в каждый угол. Уж не случилось ли с ним чего?

Такие же мысли вспыхивали в глазах кузнеца и ещё нескольких мужчин, стоявших с ним рядом. Остальные посматривали на ворота – уже рассвет, их пора раскрывать, во двор заглянут первые гости, их приветить нужно да товар предложить. Но расходиться не смели, ждали знак от хозяюшки.

Элоя волновалась: что, если, отворив ворота, жители заметят Элизу? Ведь если дочь ещё там, отвлечь народ тогда не получится, схватят, расправятся, а уж потом будут жалеть. Но оттягивать слишком надолго закрытость поместья не стоит, с той стороны могут быть уставшие путники, они надеялись запасы пополнить, перекусить, отдохнуть, а увидев запертые ворота, отправятся дальше и слухи распространят, что в поместье Вилейн что-то неладное.

Ну где же этот мальчишка?

Элоя степенно прогуливалась по крыльцу, всматриваясь в окна. Ниже, у первой ступени, из стороны в сторону метался кузнец. Он поглядывал на дом, на Элою, а душой рвался к своей постройке, то и дело поворачиваясь к ней всем телом. Видимо, надеялся, что хотя бы из одной двери к нему выйдут с добрыми вестями. Но если от травницы, очевидно, чего он хотел услышать, то вот на что надеялся, дожидаясь поварёнка?

«Что-то нужно делать. Возьми ситуацию в свои руки», – настаивали те, кто невидимо поддерживал Элою.

– День новый не может ждать нас слишком долго. Пора приниматься всем за работу, откройте уже, наконец, ворота!

Мужчины посмотрели на кузнеца, и тот махнул рукой.

– Хозяюшка права, расходитесь. Я должен для начала поговорить с… – он сделал над собой усилие и выдавил хрипловато: – Элизой.

Элоя ему была благодарна за то, что он назвал её дочь по имени.

Люди разошлись кто к воротам, кто домой, кто к рыночку подготовить лотки для первых покупателей. Кузнец уселся на крыльцо, Элоя устроилась рядом. Они молча смотрели, как оживал двор, и оба задержали дыхание, когда одновременно открылись две двери: позади, выпуская поварёнка, и впереди – травницу.

– Всё хорошо, я уверена, – выдохнула Элоя.

Кого она хотела убедить в этом? Себя или кузнеца? Он кивнул, вцепился руками в ступени крыльца.

– Элизы нигде нет, я в каждый уголок заглянул, – отчитался поварёнок.

Элоя выдохнула, значит, рыжие локоны не привиделись. Осталось узнать, с какими известиями к ним шла травница.

Глава 7. Лесное гостеприимство

Сколько часов или минут уже ползла по тёмному коридору, Элиза не знала, ей казалось, что прошла целая вечность. Она слышала крики толпы, треск факелов, задыхалась от духоты и обвинений, переживала за Марси, за матушку и почти не волновалась о своей участи. Просто было не до этого. А ведь вероятность остаться под толщей земли существовала, и вряд ли кто-то нашёл бы Элизу, застрявшую здесь, даже спустя годы.

К счастью, коридор всё же закончился, а решётка, прикрывающая его со стороны леса, легко поддалась. Может, вовсе не закрывалась, а так, для отвода глаз прислонялась, пряча нору в невысоком холмике посреди леса.

Элиза выглянула наружу – никого, вокруг только деревья, кусты, трава пожухлая и запах свободы. Солнце пробивалось сквозь ветви, прогреть воздух оно ещё не успело, и Элиза укуталась в матушкину шаль, оставив припасы в сторонке.

Осмотреться бы: где она, как далеко от поместья, уже в безопасности или на пути к новой череде неприятностей?

На удивление страха не было, лишь щекотало в груди любопытство. Элиза разглядела тропинку, отправилась по ней и оказалась у ворот родного поместья.

Почему они ещё закрыты?

Элиза заглянула в щель и увидела матушку. Какая же она величавая стояла на крыльце! Если бы не толпа, Элиза бы принялась стучать по створкам, просить впустить её, так хотелось броситься к матушке в объятия, захныкать, как в детстве, зная, что в ответ услышит ласковые слова. Элоя всегда умела успокоить, приободрить. Жаль, что Элизе больше никогда этой доброты не почувствовать.

– Прости меня, мамочка. Я не знаю, как же так вышло. Я буду скучать… – горло сдавило от спазма, и Элиза отвернулась, когда случайно пересеклась взглядом с матушкой. Или показалось?

С дороги донёсся скрип колеса. Элиза поспешила скрыться в чаще. Ещё не хватало, чтобы её сейчас кто-то заметил, тогда расправы не избежать.

Вернувшись за провизией, Элиза устроилась на пеньке и, похрустывая яблоком, осмотрелась: от леса по-прежнему не веяло враждебностью, скорее, наоборот. Он притих и будто наблюдал за рыжей гостьей.

Странно, почему жители поместья так боятся этой чащи? Вот же обычные деревья, приветливо машут ветвями, птицы щебечут, рассказывая последние сплетни из жизни сородичей: кто куда улетел, у кого какое гнездо, сколько яиц готовится к вылуплению. К ним присоединяются шепотки мелких зверят: как малышня хулиганит, как за них страшно из-за хищников, сколько орехов с грибами удалось собрать, в каком месте поджидает опасность и почему стоит держаться подальше от дороги, где часто появляются люди.

Элиза слушала звериный трёп и удивлялась, будто во дворе поместья оказалась, там также все кости друг другу перемывали, по-доброму, предупреждая, куда соваться не стоит.

– Лес, а ты милый, – погладила Элиза пенёк. – Давно надо было тебя навестить.

Порыв тёплого воздуха принёс шепоток:

– Наконец-то! Я уж думала, что не дождусь тебя. Следуй за ветром, под ноги смотри – тропинка приведёт куда надо. Поспеши!

Словно заворожённая Элиза отправилась на зов неизвестной, захватив с собой только шаль. Деревья расступались, подсказывали ветвями, куда свернуть, чтобы не упустить еле заметную глазу тропинку. Продвигаясь всё дальше, Элиза почувствовала, что дрожит, укуталась в шаль и… будто освободилась от невидимых пут. Тряхнула головой, отгоняя отголоски шёпота. Он не мог быть реальным – померещился. Воображение сыграло шутку, достало из памяти сказку про лесную колдунью и подкинуло слова, которые старуха могла бы произнести. Так в облаках мы видим несуществующие картины.

Стоп. Хватит голосов!

Элиза пришла сюда, чтобы стать свободной. Она обернулась и пожалела, что забыла фляжку с водой – сейчас бы глоток не помешал.

Лес отреагировал на мысли гостьи – тряхнул ветвями, одаривая капельками росы. Конечно, жажду так не утолить, но и подаренная свежесть взбодрила. Элиза раскрыла объятия и поблагодарила:

– Кто бы ты ни был, спасибо, что приветил беглянку!

В ответ окутало уютом. Знакомым. От него Элиза трепетала, спускаясь в подвал, где её ждали, где не осуждали, где принимали такой, какая она есть. Захотелось познакомиться с обитателями чащи поближе, как и с тенями. Вон зайчик навострил ушки, вон лиса притаилась, вон рой пчёл жужжанием договаривался, где нектар собирать. И никто! Никто не подумал о незваной гостье плохо. Никто не испугался. Никто не убежал.

Элизе стало так хорошо, что она вмиг забыла про все беды.

Пританцовывая и напевая, продвигалась вглубь чащи, всё сильнее ощущая, что дома.

Бег времени Элиза не замечала. Когда желудок урчал, ветви подсказывали, где найти коренья съедобные, ягоды или родник. Когда ноги и спину ломило от усталости, появлялась раскидистая ель, приглашая отдохнуть. И Элиза сворачивалась клубочком под её корнями, знала, что зверьё сон не потревожит.

День ли прошёл, а может, два или три. На закате Элиза оказалась у ворот поместья. Правду говорят, ноги сами домой приведут, стоит им довериться, если вдруг заплутал.

Вот только Элизу обуял страх – как её встретят? Скользнуть ли тенью за ворота, пока их не закрыли? Пробраться в свою комнату, в кабинет или к матушке? Во дворе никого не было, солнце клонилось к закату, жители разбрелись по хижинам, ужинали, ко сну готовились. Или не рисковать и воспользоваться тайным лазом?

Элиза выбрала второе, не без труда отыскала решётку, ползком преодолела коридор, кажется, в этот раз намного быстрее, и на цыпочках, сливаясь со стеной, пробралась в комнату матушки. Элоя бросилась к дочери, прижала к себе, ощупала, обцеловала.

– Как ты милая? Я так волновалась.

– Мамочка, у меня всё хорошо. Я ещё никогда не была так счастлива. Там… Понимаешь… Там меня никто не ненавидел, я будто была там своя. Может, мне и правда стоит в лесу жить? Нет мне места среди людей.

– Ну что ты. Не выдумывай.

Элоя уложила дочь в кровать, устроилась рядом: гладила по спине, волосам, пела колыбельную, шептала тёплые слова, пока дочь не расслабилась и не уснула.

Во сне Элиза увидела кузнеца и кроху Марси, той было не больше двух, её прижимала к себе красивая женщина с длинными светлыми волосами, ярко-синими глазами и грудью, от которой мужчины не могли оторвать взгляд. Кузнец злился, возмущался, прикрывал жену платком, прятал за спиной.

А потом… Она захворала. В одну ночь посерела, волосы поблёкли, из густой косы осталась тонкая солома, взгляд больше не искрился. Сглазили. Прокляли. Ревнивица мужа нерадивого так отстояла. Кузнец плакал у кровати жены, прощения вымаливал и обещал, что защитит дочь от колдовства. Но не справился, история повторилась. Вот уже он стоит на коленях перед кроватью Марси и просит прощения у дочери, что и её не смог защитить.

Элиза хотела прокричать, что не виновата, что хотела бы помочь, если бы знала как. Но что она могла сделать, находясь в бегах? Мысль эта, будто веником, вытолкнула из глубин сна. Элиза раскрыла веки и осмотрелась.

Темнота постепенно растворялась, взгляд к ней привыкал, Элиза поняла, что не дома. Комната не похожа ни на одну в поместье: низкие потолки, деревянные полы, мало пространства, очень мало, даже трудно было дышать, будто в западне оказалась. Вдоль дальней стены полки – не разглядеть, что на них, свет в занавешенное плотной тканью окно почти не проходил.

С осторожностью Элиза спустила ноги с кровати, ожидая скрипа пружин. Марси жаловалась, что те вечно выдавали отцу, когда она собиралась вместо того, чтобы спать, без спроса сбежать к Элизе за приключениями. Но эта кровать, хоть и пахла пылью да трухой, не издала ни одного звука, как и половицы с щелями такими, что, если заколку или расчёску уронишь, ни в жизнь уже не найдёшь.

Тишина следовала за Элизой до окна, вместе выглянула на улицу, отодвинув плотную ткань. Там лес. Густой. Хмурый из-за туч, нависших над верхушками деревьев. Ветер трепал ветви, кружил листья, но Элиза по-прежнему ни звука не слышала, даже попрыгала на одной ноге, по ушам постучала. Тишина гостью покидать не собиралась.

Ладно. Возможно, всё это сон. Но ведь во снах бывают подсказки. Стоит узнать, что там на полках. Книги? С предвкушением Элиза продвигалась по комнате, правда, темнота на пару с тишиной тоже не отступала. Ничего не было видно. Не расшибиться бы. Элиза выдохнула, коснувшись стены, и медленно, шаг за шагом, продолжила исследовать комнату. Нащупала шкаф, похожий на платяной. Такой же у кухарки в углу кладовой прятался, хранил запасные фартуки, полотенца. Но этот пустой. Зачем же тогда его здесь поставили?

Полки, где Элиза надеялась найти книги, тоже оказались пустыми.

Жаль. Надо вернуться к окну, пригласить в комнату свет и осмотреть всё ещё раз.

Шарк-шарк-шарк.

Рука коснулась шершавой ткани. Элиза выглянула и охнула.

Удивительно… Не могла же она так долго бродить по маленькой комнате, что за окном уже не хмурые тучи, а радостный полдень? Деревья приветливо махали ветвями, трава поднялась и будто манила мягкостью – пробежаться бы по ней босиком, завизжать от щекотки.

Занавеска слегка колыхнулась, подсказывая, что в комнату кто-то вошёл.

– Проснулась? – в тишине вопрос прозвучал словно гром.

Элиза обернулась. В дверях стояла пожилая женщина. Покрытые серебром волосы, собранные в пучок, простое серое платье до пят и фартук, измазанный в муке.

– А я уж хотела будить тебя, сонюшку. Измучилась, видимо? Долго плутала-то по лесу? – с заботой в голосе проворковала старушка.

– Я? – Элиза призадумалась: а, и правда, сколько же она плутала? И ведь не помнит, как в эту избу попала. – Не знаю. Я всё шла, шла, лес меня будто сам водил по тропинкам.

– Это он может, шельмец, – хозяюшка погрозила пальцем, глядя в сторону окна.

Элиза обернулась, ей показалось, что деревья виновато опустили ветви и колышутся, оправдываясь перед старушкой. Странно. Разве такое бывает? Хотя если это сон, то во сне бывает всё. Может, Элиза сейчас в кровати у матушки, та её обнимает и охраняет от всякого зла, а сюда во сне отправилась заблудившаяся рыжая девчонка, потому что… Додумать не дали.

– Пойдём, я блинчиков напекла. Накормлю тебя и отвечу на вопросы. Ты же за этим ко мне пришла? – хозяюшка подмигнула и махнула головой, мол, идём за мной.

– Откуда вы меня знаете? – удивилась Элиза, но старушка уже вышла из комнаты, пришлось последовать за ней, запасаясь терпением.

Небольшой коридор привёл в светлицу, вроде маленькую по размеру, но такую вместительную. Два окна, в центре длинный стол с мягкими табуретками, слева кресло-качалка, комод, торшер, напоминающий дерево, и корзина с вязанием. Справа печь, шкафчики, на них мешочки, скляночки и величавый котёл.

В отличие от комнаты, где Элиза проснулась, здесь тишине места не было. Что-то шкворчало, бурлило, позвякивало. А запахи… Элиза прикрыла глаза и вдохнула аромат топлёного масла, ощутила жар раскалённой сковороды, облизнулась от витающего вкуса сладковатого теста. Желудок запел голодную песню.

Старушка взяла гостью за талию и подвела к столу. Налила в белоснежную кружку травяного чая и пододвинула тарелку с блинами.

– С малиновым или ежевичным?

Элиза прошамкала «с любым», уже уминая угощение.

– Откуда вы про меня столько знаете? – повторила она вопрос.

Блины были её любимым блюдом, она даже кухарку просила научить их печь, а есть предпочитала именно с вареньем из малины, которую отец специально для неё посадил вдоль забора, и ежевики, которую покупал у смелых путников, что не боялись в лес на ягодную поляну зайти.