Деривация

Кира Уайт, Ди Темида

Деривация

В данной истории фигурирует вымышленная география в сочетании с существующей матчастью и реальными фактами, однако некоторые моменты скорректированы в угоду художественности книги.

В тексте присутствуют нецензурная лексика,

сцены жестокости и откровенные сцены 18+.

Любые совпадения с реальными людьми, иными медиапродуктами, названиями и прочим являются случайностью.

От авторов:

Посвящается всем «хорошим» девочкам: пусть у тебя всегда будет тот, кто согреет в темную зимнюю ночь.

Пролог

Шестьдесят пять лет назад.

Море Выживших, эсминец «Барракуда», флотилия Альянса.

62° северной широты и 10° западной долготы 

по направлению к мысу Нордсвей 

Эти воды после ноября всегда славятся неспокойным нравом. Полярный циклон и капризный северный Лофстрим, объединившись, вынуждают волны раскачивать приближающиеся к мысу корабли похлеще любых аттракционов. Аттракционы… Вскоре никто и не вспомнит ни это слово, ни фактическое предназначение. Привычный мир рушится. Если уже не рухнул.

Холодные бушующие объятия моря Выживших обволакивают союзнический эсминец. Гладкий и могучий, он скользит по бурным волнам, словно призрачный зверь, вышедший из синих теней. Бронированный корпус, окрашенный в мрачный антрацитовый цвет, стремительно прорезает водную стихию, оставляя за собой пенистый след. На палубе царит сосредоточенность, несмотря на сильный ветер и качку.

– Мистер Фрай! – слышится резкий оклик с лестницы, ведущей на нижние палубы, с каютами и мобильными лабораториями.

Темноволосый мужчина, чьи виски успела тронуть легкая седина, цепко смотрит вдаль, где прорисовывается заметная линия мыса Нордсвей. Он оборачивается на звук. Темные, как мерзлая земля Айстерлэ́нда, куда эсминец держит путь, глаза щурятся.

– Иду! – выждав, отвечает он на зов и поправляет жесткий воротник черной военной формы.

Ее заставили надеть всех членов экипажа, включая и команду ученых проекта «Северный Антидот», предварительно снабдив нашивками с фамилиями.

Николас Фрай отходит от перил. Блестящий пол в узких коридорах скрипит, когда по нему чиркают тяжелые ботинки.

– Докладывай, – зайдя в кабинет, без промедления выдает Фрай, обратившись к Робертсу, своему первому помощнику.

Именно тот позвал его с палубы, нарушив с десяток минут уединения, за которые Николас успел заново поразмыслить обо всем. О случившемся на родине и теперь распространившемся по большей части мира; о тяжелом круизе до берегов Айстерлэнда, куда его и его семью направило военное правление Альянса; о надеждах оставшейся цивилизации на «Северный Антидот» и… собственной разрушенной жизни.

– Наконец поймали связь, сэр! Экипажи «Анны-Марии» и «Кристалла» благополучно прибыли в Эридан. Уже развернули лаборатории, местные отвели под них здания в центре. Ждут нас.

Фрай невзначай касается ладонью области сердца. Возможно, с разрушенной жизнью он поспешил. Теперь зная, что Элейн добралась до столицы Айстерлэнда и наверняка с комфортом разместилась, Николас чувствует облегчение.

Когда его и жену-химика призвали в проект Альянса, Фрай рвал и метал. Южные государства в районе экватора и за его пределами складываются, как карточные домики, люди на каждом материке вымирают миллионами из-за вируса, названного «Сумеречником» из-за характерного симптома подернутого серой пеленой взгляда. Первой реакцией Николаса на решение военного правления был чистейший праведный гнев. Альянс неделю выслушивал его крики о бесчеловечности и о неадекватности приказа привлечь беременную на восьмом месяце женщину в проект. Не говоря уже о невероятном количестве ультиматумов перед организацией путешествия до северных союзнических стран, в чье число входила самая крупная – Айстерлэнд. Словно глобальная катастрофа – ничто, по сравнению с тем, что локально ждет его семью. Но упертости талантливого ученого противостояло не менее упорное военное правление, обладающее самым безжалостным оружием – властью. Как говорится, на любой беспредел найдется ответный. Поэтому, когда в ответ посыпались более чем прозрачные угрозы вкупе с шантажом, а сама Элейн несколько раз объяснила вспыльчивому мужу, что на севере ей в любом случае будет хорошо, и без него она никуда, так или иначе, не эвакуируется, Николас почти сдался.

Окончательно это произошло, когда эмоции улеглись, и в очередном разговоре Элейн применила беспроигрышный довод, бьющий в самый центр тщеславия Николаса, что надежда всего оставшегося мира сейчас – ученые Альянса. Даже если одной из них, не менее одаренной, вскоре рожать. И что эгоизм ни к чему хорошему не приведет: вирус не выживает в холоде, Альянс готов потратить миллионы цифровых монет на реализацию проекта «Северный Антидот» в лабораториях Айстерлэнда, а ей, Николасу и еще двадцати специалистам, только и остается сделать все, что в их силах. И чего требует долг.

– Хорошо, – скрыв облегченный вздох, говорит Фрай Робертсу и позволяет себе на несколько секунд отвлечься на возникший перед глазами образ улыбающейся Элейн, поглаживающей живот. – Передай им – пусть приступают к работе.

– Но, сэр… – с сомнением начинает тот, протягивая Николасу журнал контроля для подписи. – Как же им начать без третьей книги?

Мир на грани безумия из-за «Сумеречника», но надо отдать должное военному правлению Альянса – оно остается скрупулезным и дотошным в мелочах организации всего: от военных налетов для истребления тех, кто уже заражен, до мирных экспедиций. Диверсификация, мать его: риски проекта должны быть сведены к нулю, а значит, оборудование, людей, провизию и ресурсы приказано разделить на три корабля. Это и стало основным поводом громогласных рыков Николаса, не желающего отпускать жену на «Кристалл». Как и не планирующего делить информацию о разработке «Антидота» на три книги, которые по приезде нужно собрать воедино – правление против иных носителей, с учетом постоянных неполадок во всемирной сети и связи. Но, что называется, против пистолета генерала Альянса у виска не попрешь.

– У меня есть сомнения, поэтому пусть начнут с имеющейся информации из двух книг – этого достаточно, чтобы воссоздать базовую формулу антидота. К тому времени, мы уже доберемся до Эридана. Решение о добавлении «Эфира» по исследованиям в третьей я хочу принять в спокойной обстановке…

Едва Николас договаривает, эсминец резко трясет. Гул волн и ветра будто врывается в полумрак помещения. Слышится ужасающий скрежет. Фрай мечет взгляд в сторону сейфа, где спрятана книга, затем не успевает ухватиться хоть за что-то и кубарем, вместе с Робертсом, летит на пол.

– Что за черт?! – взвыв от боли, восклицает Николас, пришедший в себя первым.

Протянув руку помощнику, кое-как встает сам и поддерживает его. Не мешкая, оба выскакивают в коридор, когда корабль, по ощущениям, наклоняется под грохот металла. Звук рвет пространство. Навстречу вразнобой спешат члены экипажа. Хаос моментально окутывает судно: среди несущихся людей, Николас пытается поймать хоть кого-то, кто сможет объяснить, что произошло. Робертс придерживает ладонью голову: из виска сочится кровь. Удар об пол не прошел бесследно, когда он не успел закрыться руками и стукнулся о край стола.

Корабль дергается еще раз, вынуждая ощутить, как земля будто уходит из-под ног.

– Где Логан?! – орет Фрай в поисках капитана, пытаясь ухватить за шкирку кого-нибудь из матросов, но в ответ лишь крики, паника и ветер, ворвавшийся в узкие коридоры.

Под неумолимое завывание моря эсминец замирает. Николас в два счета оказывается на верхней палубе, не обращая внимания на плетущегося сзади Робертса, стонущего от боли.

– Мы на мели!

Ринувшись к краю, Николас чертыхается, убедившись в том, что крики вокруг – правда.

– Сели на мель!

– На мель!

Корпус «Барракуды», накренившись, замирает. Корабль, казалось бы, совершенно мирно встал невдалеке у берега, и если бы не штормовое состояние моря, возможно, отмель была бы воспринята не так остро. Волны обезумевше бьют по бортам. Ледяная вода заливает палубу, небо и море соединились воедино, без конца и края.

– Черт! – с чувством выплевывает Николас, оттолкнувшись от перил, когда волна накрывает и его.

И лишь несколько часов спустя, когда экипаж и команда ученых с перебоями в свя́зи с Эриданом, который должен был отправить вертолеты по их прибытию, эвакуируются на берег, Николас понимает, что фраза «спокойная обстановка» больше не применима к никаким текущим реалиям.

И что мерцающий свет в окнах здания исследовательского центра геологов Айстерлэнда, вдали у склона хребта Фростгейт, замеченного в бинокли – вовсе не спасительный…

Глава 1

Айстерлэнд. Аль-Фьорд. Наши дни

Чарли

Лучи стремящегося к горизонту солнца пробиваются сквозь ветви кедров и редких араукарий1, отбрасывая на снег ослепительные блики. Досадливо морщусь и пониже натягиваю капюшон куртки, чтобы защитить от болезненной белизны начавшие слезиться глаза, а заодно в очередной раз заправляю под него то и дело выбивающиеся волосы. Несколько часов назад, уходя на охоту, я и не подумала взять с собой солнцезащитные очки, потому как небо было плотно затянуто облаками, которые в итоге угнал на юг налетевший ни с того ни с сего пронизывающий ветер. Он же принес легкий морозец, пощипывающий сейчас открытые участки кожи. Щеки и нос наверняка раскраснелись, но от долгой ходьбы в бодром темпе ноги не мерзнут, а футболка под теплой кофтой и курткой даже слегка прилипает к спине.

Вдыхаю полной грудью и поправляю ремешок все время норовящего сползти с плеча охотничьего карабина. Нужно попросить Стивена наконец заменить ослабшее крепление или в очередной раз подтянуть его самостоятельно.

За спиной раздается хруст сухой ветки и тихое знакомое рычание, но я даже не думаю оглянуться. Если бы Эйвор не хотел, вряд ли я услышала бы его приближение, а так он дает понять, что рядом. И точно, несколько секунд спустя его лоб касается пальцев, затянутых в теплую перчатку. Раз, затем второй. Опускаю голову, чтобы в то же мгновение встретиться взглядом с яркими голубыми глазами ирбиса. Белая шерсть на нижней челюсти покрыта кровавыми разводами, что означает – в отличие от меня, ему повезло с охотой.

– Кого поймал, довольная морда? – спрашиваю, прищелкнув языком.

В ответ Эйвор издает лишь короткий рык, несколько раз дергает ушами и уносится вперед, раскачивая длинным пушистым хвостом. Это вызывает у меня улыбку.

Я подобрала его три года назад после того, как забредшие на склоны Фростге́йта охотники застрелили его мать в целях самозащиты. Стивен несколько раз пытался отговорить меня брать детеныша снежного барса, но я была непреклонна. И ни разу не пожалела об этом. Эйвор неоднократно выручал во время охоты, предупреждая о приближении добычи или, наоборот, предостерегая об опасности. Я редко выхожу в лес без него. Сегодняшний день скорее исключение, ведь я не собиралась на охоту, поэтому отпустила барса с самого утра, а когда приняла решение пройтись по лесу и подстрелить пару глухарей, того уже и след простыл.

Огибаю сломанную прошедшим на прошлых выходных ураганом сосну, которую давно пора бы уже распилить и убрать с дороги, и выхожу из-под сени деревьев. По старой привычке останавливаюсь на краю поляны, плавно переходящей в Аль-Фьорд. Поселение окружено лесным массивом с трех сторон, а с четвертой над ним нависает горный хребет. Никогда не устану наслаждаться видами, ведь с любого ракурса городок и окружающая его природа прекрасны.

Узкие улочки, крыши рядом стоящих преимущественно деревянных домов, верхушки сосен, кедров и араукарий, а также склоны Фростгейта – все покрыто тонким слоем выпавшего за ночь снега.

Порыв ветра доносит запах дыма. Требуется всего несколько мгновений, чтобы обнаружить его источник и убедиться – опасности нет. Эйвора в поле зрения не наблюдается, наверняка уже развалился на лежанке под специально сколоченным для него навесом. Спешу в сторону дома, нужно растопить печь до наступления темноты, иначе придется до полуночи ждать, когда прогорят последние угли.

Быстрым шагом пересекаю поляну и захожу в поселение, преувеличенно приветливо махнув рукой миссис Гроув, наблюдающей за моим приближением из окна стоящего последним по улице дома. Женщина подслеповато щурится, а после резко задергивает цветастую занавеску. Едва сдерживаю желание закатить глаза и ухмыляюсь. Ее муж входил в совет Аль-Фьорда еще до того, как Стивена поставили во главе поселения, и миссис Гроув считала святой обязанностью высказывать свои бредовые предложения каждый раз, даже если никто не спрашивал. Пару месяцев назад наши мнения категорически не совпали, а Стивен занял мою сторону. С тех пор скверная старушенция всем своим видом показывает, что я недостойна ее внимания и компании. Оно и к лучшему.

Еще на подходе к дому замечаю лежащего на своем месте и размашистым движением передней лапы моющего морду Эйвора, а до слуха доносится звук работающего генератора. В воздухе едва уловимо пахнет дизельным топливом, значит Стивен завел его совсем недавно. Несколько раз громко топаю ногами по деревянному настилу, сбивая с подошв снег, и только после этого захожу в дом.

Стивен, сидящий на корточках перед печью и разводящий огонь, тут же переводит внимание, чтобы пройтись по мне цепким взглядом. Его куртка с налипшими на рукавах мелкими щепками от дров небрежно переброшена через спинку стула, светлые волосы взъерошены, а в глубине зеленых глаз проскальзывает удовлетворение.

– Была на охоте? – нарочито небрежно спрашивает он.

Приподнимаю брови, как бы спрашивая: «Ты это серьезно?», демонстративно снимаю карабин с плеча и вешаю на обычное место у двери, затем стягиваю перчатки и куртку.

– Что случилось, Стив?

– Ничего-то от тебя не скроешь, – усмехается он, чем вызывает легкий укол раздражения.

Одергиваю себя, прохожу вглубь помещения и усаживаюсь на свободный стул, пытливо уставившись на мужа. Он заканчивает разводить огонь и закрывает печную дверцу, прежде чем посмотреть на меня.

– Куда вы ездили? – интересуюсь спокойным тоном, когда Стивен выпрямляется во весь свой немалый рост и сосредотачивается на мне.

– В долину, – сообщает он таким тоном, будто это ничего не значит.

Какого черта?

Когда продолжения не следует, уточняю с нескрываемой досадой:

– Мне так и вытягивать информацию по предложению?

Стивен вздыхает, подхватывает со стула куртку и, как есть, покрытую древесными опилками относит на вешалку, чем раздражает еще сильнее, но я никак не комментирую его действия, желая в первую очередь добиться ответа на вопрос, за каким чертом он поднялся ни свет ни заря и отправился в долину?

Под звуки потрескивающих поленьев Стив возвращается и устраивается на стуле напротив.

– Дасти вышел на связь.

На секунду застываю, ощущая, как спину сковывает напряжение. Стоило догадаться. Зачем бы Стивену еще понадобилось тащиться в такую даль, если не на встречу со связным из Эридана?

– Как давно? – уточняю почти без эмоции, за что мысленно хвалю себя.

Вряд ли стоит ждать хороших новостей с учетом того, что Дастин Кирби вечно доносит о каком-нибудь дерьме.

– Пару дней назад, – осторожно сообщает Стивен.

В его глазах отчетливо читается опаска, и это выводит меня из себя, но я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не отреагировать слишком бурно. Но как же бесит, что он делает это. Снова.

Медленно поднимаюсь и прохожу к столу, чтобы налить стакан воды из стоящего по центру графина.

– Почему ты ничего не сказал? – спрашиваю после пары внушительных глотков.

– Чарли…

– Почему ты не сказал раньше? – повторяю с нажимом.

Стивен с шумом выдыхает, тоже поднимается и медленно качает головой.

– Знал, что ты взбесишься.

– Я не из-за этого бешусь, – возражаю сердито. – Ты мой муж, Стивен. Мы партнеры, помнишь? Но ты вечно действуешь у меня за спиной.

Партнеры… даже смешно. Мы давно перестали ими быть.

Со стуком опускаю стакан на столешницу и стягиваю теплую кофту, в которой становится нестерпимо жарко, хотя воздух в доме еще не успел достаточно прогреться. Ладони Стива опускаются на мои плечи, отчего напрягаюсь. Чувствую прохладу его кожи через плотную ткань футболки.

– Чарли, – успокаивающим тоном зовет он и притягивает меня к себе. Упираюсь спиной в его твердую грудную клетку и поворачиваю голову, чтобы пытливо заглянуть в глаза. Он настойчиво продолжает: – Мы не можем игнорировать наличие Э́ридана и Акране́са под боком, и ты это знаешь.

Знаю. Но так хотелось бы забыть про их бесконечные распри и жить спокойно. Жаль, но тут Стивен прав, и это по большей части невозможно. Соседние города напоминают о себе слишком часто, с чем волей-неволей приходится мириться.

– Что сказал Кирби? – спрашиваю, сдаваясь, и выпутываюсь из объятий.

– В лабораториях Эридана небывалое оживление. Дасти удалось подслушать несколько разговоров ученых не последнего значения. Похоже, они на пороге открытия. – Стивен делает многозначительную паузу. – Того самого. Понимаешь?

На миг замираю и скептически выгибаю брови.

– Да неужели? Больше шестидесяти лет прошло, Стив. Думаешь, умники каким-то чудом найдут ключ к спасению человечества? Там ведь и спасать-то уже некого.

– Мы этого не знаем, – резонно возражает он.

– Да ну? Мы ведь вдоль и поперек обшарили эсминец несколько лет назад и видели записи. Если верить плывшим на корабле ученым, миру за морем Выживших еще тогда почти пришел конец. А столько времени спустя… – не договариваю, потому что вряд ли это требуется.

Отхожу от Стивена, чтобы разобраться с тем, что приготовить на ужин, раз уж охота не удалась, но не успеваю сделать и пары шагов, как меня останавливает его голос.

– Кстати, по поводу эсминца…

Ну что еще?

Оборачиваюсь и выжидающе смотрю на мужа.

– Что с ним?

– Думаю, в свете последних событий, нужно сходить туда еще раз, – заявляет он твердым тоном.

– Зачем? – произношу устало.

– Уверен, мы что-то упустили. Из-за надвигающегося шторма в прошлый раз осмотрели корабль без должного внимания.

Неотрывно смотрю в глаза мужа, в них ничего, кроме непоколебимости и уверенности. Он не отступится.

– Стив, «Барракуда» – старая развалина, – пробую образумить я. – Что ты надеешься там найти?

– Что угодно, – с показной беспечностью отзывается он, – любые сведения, которые потом можно будет выгодно продать.

Черт, да он спятил!

– Продать кому?

– Эридану, Акранесу. Не важно. Кто больше предложит.

Качаю головой и отворачиваюсь, не желая больше обсуждать этот вопрос. Хотя более чем уверена, Стивен не оставит эту тему. А если не соглашусь с его бредовыми аргументами, в любом случае пойдет туда – выступит у меня за спиной, как делает слишком часто в последнее время.

***

По дороге к эсминцу. Фростгейт

На тропу, змейкой ползущую вверх по пологой части склона Фростгейта, где изредка даже встречаются заросли можжевельника и барбариса, ступаем сразу после рассвета. Солнце еще не успело подняться над верхушками деревьев у нас за спиной, но серого света вполне хватает, чтобы не использовать фонарики.

Голые ветки кустарников колышутся на легком ветру. По привычке осматриваю все вокруг как охотник, выслеживающий добычу, хотя могла бы этого и не делать. Эйвор спокойно вышагивает рядом, не подавая никаких признаков, что поблизости могут быть другие животные или птицы. Против его инстинктов мне предъявить нечего.

Стивен, Хэнк и Джеральд молча идут позади, не рискуя нарушить напряженную тишину, причиной которой стала наша со Стивом ссора, случившаяся получасом ранее из-за того, что я до последнего выступала против похода к заброшенному эсминцу. Уверена, что, как обычно, в конце концов отстояла бы свою точку зрения, но муж проявил небывалое упрямство, настаивая на необходимости похода к «Барракуде». И все бы ничего, но он отправил туда людей еще до того, как поговорил со мной, так что сейчас мы выступаем главным образом в роли подкрепления. И я бы вовсе никуда не пошла, если бы не сведения, переданные Кирби из лабораторий Эридана, которые, стоит признать, невозможно игнорировать. Но это не значит, что они обязаны мне нравиться.

Большая часть пути вверх по склону проходит в тишине. Стив догоняет меня только после того, как Эйвор сворачивает с тропы и уносится прочь. Добираемся до входа в пещеру и следуем сквозь проход, прорубленный в скале несколько десятков лет назад, еще до основания Аль-Фьорда, чтобы сократить опасный путь на другую сторону Фростгейта.

Включаю фонарик, но игнорирую близкое присутствие мужа и провожаю взглядом в последний раз мелькнувший в поле зрения кончик хвоста снежного барса, поплотнее натягивая на уши шапку, чтобы уберечь их от пронизывающего ветра, который без сомнения встретит нас по ту сторону хребта.

– Даже не попытаешься его остановить? – примирительным тоном интересуется Стивен.

Будто это вообще возможно. В конце концов Эйвор и близко не домашний кот. Хоть и слушается меня во всем. Призывать его по чьей-то прихоти я не буду.

– Нет, – отрезаю коротко, не желая разговаривать так скоро после ссоры, но, очевидно, Стивен не планирует легко сдаваться.

– Брось, Чарли, – произносит он со вздохом, – хватит вести себя как последняя стерва. Парням это ни к чему.

Мельком оглядываюсь, чтобы посмотреть на Хэнка и Джеральда, идущих на значительном расстоянии позади. Они не обращают на нас никакого внимания, о чем-то оживленно беседуя. Не сдерживаю горький смешок и презрительно кривлю губы, взглянув на мужа, прежде чем перевести внимание на показавшийся выход из тоннеля.

– Ничего нового, Стив, – произношу максимально равнодушно. – Тебя, как всегда, больше волнует то, что о тебе подумают другие.

– Я возглавляю совет целого города! Конечно, черт возьми, меня это волнует!

Подавляю вздох, которых и без того в последнее время было чересчур много. Не знаю, сколько еще продержусь, прежде чем терпение окончательно лопнет. Да и стоит ли держаться?

– Не хочу мусолить эту тему по десятому кругу, Стив. Ты принял решение, и мы идем к эсминцу. Разве не этого ты добивался?

– В конце концов я окажусь прав. Вот увидишь!

Не отвечаю, потому как знаю, что это наверняка приведет к новым разногласиям, а я от них давно устала.

Как же я устала…

Покидаем переход и сразу же оказываемся на тропе, плавно уходящей вниз по склону. Выключаю фонарик и морщусь от ледяного ветра, налетевшего порывом, от которого на пару секунд перехватывает дыхание.

Стив поддерживает меня за локоть, и я на автомате киваю в знак благодарности, а после сразу продолжаю путь, пока он не возобновил разговор.

Сосредотачиваюсь на спуске. С этой стороны хребта тропа более непредсказуемая по причине того, что ею практически не пользуются. Плюс частые снегопады, нередко сменяющиеся дождями, что приносят циклоны со стороны моря Выживших, за которым преобладает более теплый климат, способствуют обледенению Фростгейта, и тропа не является исключением.

Разглядываю дорогу, подмечая следы выступившей вчера группы, и успеваю насладиться раскинувшимися впереди видами. Далеко слева на каменистый берег, сплошь покрытый черными валунами, накатывают волны, разлетающиеся миллиардами брызг; справа наблюдается смещение береговой линии и одинокий эсминец, склонившийся на бок среди камней. Еще лет двадцать назад на том месте была вода, отчего подобраться к кораблю было тем еще испытанием, но не теперь.

Глаз цепляется за движение у самого подножия склона, и я перевожу туда внимание. Эйвор медленно движется по сверкающему в солнечных лучах льду, под которым спрятаны верхушки зданий заброшенной геологической станции. Ее накрыло сошедшей с вершины Фростгейта лавиной задолго до моего рождения, и с тех пор весь комплекс, а также те, кто когда-то жил и работал там, покоятся под неподъемной массой снега и льда.

Мыс Нордсвей в принципе место капризное по сравнению с другими частями Айстерлэнда: из-за близости моря наледь на берегу и склонах подтаивает, но потом вновь быстро замерзает, искрясь на солнце. Одновременно жуткое и завораживающее зрелище. И здесь ты всегда чуть больше напряжен из-за скользкого покрытия, нежели в лесах вокруг того же Аль-Фьорда.

Спуск проходит без приключений, примерно через полчаса мы, наконец, оказываемся у подножия хребта и без промедления отправляемся к «Барракуде». Если мы хотим вернуться домой до наступления темноты, не стоит тратить драгоценное время на отдых.