Возвращение домой

– Ладно, забудь. Вы квиты, – обращается Рома к своей возлюбленной. Видимо, она успела растрепать ему о нашей «ссоре». – Как и сказала Лиза, надо найти плед, не так ли? – протягивает парень. Его угловатые скулы смягчаются, когда он обращается к нам.

На выбритой задней части головы Ромы красуется татуировка в виде нескольких бутонов роз и стеблей с шипами. В сегодняшней ночи, когда он уводил меня из клуба, я не разглядела этот рисунок.

– Ты одного не понимаешь, она и тебя когда-нибудь сдаст. Всадит нож в спину.

Губы моей коллеги сжимаются. Возможно, она говорит правду, только я не реагирую на это.

В бизнес-классе второго этажа практически пусто. Пассажиры отдыхают, и я отхожу на самый последний ряд, чтобы посчитать пледы.

Открыв полку со сложенными флисовыми одеялами, с горечью обнаруживаю абсолютно ровную раскладку. Как досадно портить порядок, но посчитать их нужно. Я встаю на мягкую подушку кресла и резким рывком тяну несколько целлофановых пакетов на себя. План был спускать пледы по две-три штуки, а теперь они целой кучей валятся на меня и на проходящего мимо Рому. Парень отскакивает на другой ряд, но пледы продолжают сыпаться на нас с полки.

– Да сколько их там еще? – мычу я.

Поток пледов нарастает с мощной силой, заполняя небольшой участок в проходе, и Рома уводит меня в сторону.

– Уже во второй раз сваливаешься на голову. Как это возможно, когда салон почти пустой? – ворчит Рома, растеряв бумаги, которые держал в руках.

– Я делаю не свою работу, – показываю в сторону кухни, где до сих пор находится Эллина, не соизволив выйти помочь.

Парень недовольно вздыхает, присаживаясь на корточки. Он по листочку собирает разлетевшиеся в разные стороны бумаги.

– Бедный Ромео… Ты же согласишься, что динамика в теле хорошо сказывается на здоровье, – не могу я не съязвить, пока раскидываю пледы по рядам, чтобы они не мешались в проходе.

– Я и не ожидал ничего другого. Вот, держи. Надеюсь, это поможет быть милее. – Рома небрежно кидает на сиденье какой-то тюбик и уходит.

Глава 5

Наш самолет совершил посадку, мы дома. Правда, в моей голове не складывается пазл – после небольшой стоянки в жаркой Испании сейчас иллюминатор демонстрирует снег и метель. Непривычный контраст вызывает недоумение. Я рада быть дома, но как смириться с тем, что четыре часа назад ласковые лучи солнца согревали твое уставшее тело?

С этими мыслями спускаюсь в зал аэропорта и следую за пилотами и бортпроводниками. Плетясь сзади, не чувствую ног. Ругаю себя за то, что не переобулась в зимние сапоги, а осталась в простых туфлях.

Яркие вывески, толпы и громкие объявления о следующих рейсах «КиЛайн» немного бодрят. Только бы хватило сил добраться до дома. Проходим большие залы – раздается звонок, означающий начало регистрации на рейс. Люди с билетами несутся к свободному оператору.

Достаю телефон, чтобы вызвать такси домой. Но не успеваю ввести пароль, остановившись где-то между выходом и зоной регистрации.

– Где пропадаешь, Кристи? – слышу веселый голос Риты в трубке. Я достаточно хорошо знаю свою подругу, она пьяна. – Ты, конечно же, сегодня была в рейсе. Поэтому я решила устроить тебе сюрприз, о котором ты никогда не забудешь!

Распознаю гундеж не только из трубки моего телефона. Поднимаю голову – на балконе здания аэропорта несколько девчонок, разодетых в героинь японских мультфильмов. Они гогочут и весело машут, увидев меня. Рита демонстративно отпивает ром из бутылки.

– Что… ты… придумала?.. – не могу отвести взгляд от непокорных чертовок. Острое желание провалиться в сон уходит на второй план.

– Просто хочу разбавить твои скучные будни. Это кто, коллеги? Бог ты мой, вы все в одинаковой одежде, какой стыд.

На этом связь обрывается, Рита с подругами вприпрыжку двигаются к эскалаторам. Что они затевают, я понятия не имею, однако в следующую минуту одна из девчонок в короткой юбке скатывается рядом с движущимся поручнем. Чудом не упав с пятиметровой высоты, она ложится на конструкцию всем телом и громко хохочет.

За представлением наблюдают все в зале, включая моих коллег. Остальная толпа ряженых вместе с Ритой сбегает вниз по эскалатору, расталкивая людей с чемоданами. Какая-то взволнованная мамочка начинает громко кричать о плохой охране в аэропорту, прижимая к себе ребенка. Незнакомый молодой человек весьма нелицеприятно обращается к Рите, поучая ее морали. Моя подруга, на которой сегодня черный латексный костюм вместо твидового пиджака, лишь хохочет в ответ и быстро мчится прочь от нудного парня. Ром в ее руке, который я узнаю по этикетке, пьют все девчонки по очереди, передавая зеленую бутылку из рук в руки.

– Эй, это что, вся команда? – кричит Рита нашему экипажу. Хорошо, что некоторые коллеги успели уехать домой. – Как Чип и Дейл, которые спешат на помощь?

Опять хохот, и Рита делает глоток со словами: «За тебя, детка!» И все девушки лезут на стойки регистрации, отшвыривая печати, ручки, документы пассажиров и бумаги на пол.

Моя подруга затеяла дебош именно тогда, когда желательно не раздувать никаких конфликтов с моим отцом.

За столами «КиЛайн», что испачканы грязной обувью, девушки-администраторы нажимают кнопки вызова охраны. Люди у стоек регистрации обеспокоенно суетятся и пытаются даже стянуть одну из девчонок вниз. Рита, держа в руке бутылку, перескакивает на соседнюю стойку и выкрикивает что-то на японском, а ее подруги прыгают на движущуюся ленту, с которой пассажиры забирают свой зарегистрированный багаж. Девушка с длинными красными волосами и разукрашенным лицом весело катается на ленте, пока не подбегает охрана, чтобы снять ее оттуда.

Пилоты из нашего экипажа подзывают еще одну бригаду на подмогу, и те уже спешат с дополнительным подкреплением. Парни пытаются угомонить взбалмошных девчонок, смеющихся от своей глупости.

– Да уж. Я лучше буду терять пледы, а не голову вместе со своим лицом, – выдает громко Эллина, стоящая недалеко от Лайины, а потом быстро направляется к выходу из аэропорта.

Сегодня плед нашелся. Как мы и пророчили, он изначально был неправильно принят. Эллине в этот раз повезло, чего я не сказала бы о себе.

Представляю, что будет завтра, ведь всех собак спустят на меня. Отцовское лицо, выражающее усмешку, довольно прочно закрепилось в памяти. Слегка дернувшись, рычу на Риту, чтобы та остановилась. Однако вошедшая в кураж то ли женщина-кошка, то ли ее тень акробатическими маневрами оббегает людей на своем пути. Охрана еще долго пытается поймать хулиганку в оживленном аэропорту. Пустая бутылка рома издает неприятный звон стекла, подкатываясь к моим туфлям, а оставшийся экипаж наблюдает за спектаклем.

На следующее утро, не дожидаясь хотя бы девяти часов, я названиваю Рите, чтобы получить объяснения. Подруга не берет трубку. Никто не отвечает и после тринадцатого набора номера. Вчерашний вечер закончился вызовом полиции, на моих глазах дебоширок вывели из здания и усадили в машины. Я не представляю, в какое отделение попала моя горе-подруга, но могу предположить, что приключение ей запомнится на всю жизнь, как и мне.

Метель за окном творит безумства, накрывая город холодом, а моя темная квартира внушает одиночество. «Ну хоть бы солнце показалось», – с этой мыслью я раздвигаю пыльные шторы.

К однокомнатной квартирке недалеко от аэропорта я постепенно привыкаю, если можно так сказать. В кухне минимум мебели – стол со стульями, плита, советский холодильник, гудящий пронзительным воем, старые навесные шкафы. Въевшийся на стенах у столешницы жир вызывает отвращение. Я не люблю здесь бывать, поэтому покупаю готовую еду или заказываю из ресторана.

В единственной комнате стоят кровать с тумбой и небольшой шкаф, в который я уместила только лишь два теплых вязаных наряда, деловой костюм и платье с пайетками, в котором успела выйти в свет. Лётная форма серого цвета с лавандовой рубашкой покоятся на спинке стула, который я приволокла из кухни. Вся комната напоминает логово брошенной души, поселившейся здесь с печатью отвержения. Впрочем, ощущения никогда меня не обманывают. Когда звонит телефон, я очень расстраиваюсь. На экране отец, а не Рита.

– Что ты натворила вчера в аэропорту? Что опять за новости я читаю?

– Я тут ни при чем, это все Рита. Не знаю, что на нее нашло.

– Ты в своем уме? Попросила своих подруг разыграть какое-то шоу, а теперь даешь заднюю. Сегодня весь день крутят новости в пабликах, еще и на местном канале показали, сама посмотри.

Я поворачиваю голову, оглядев голую стену в тусклый цветочек. Кажется, мой отец забыл, куда меня поселил. Телевизор я не обнаруживаю.

– Я собиралась соблюдать приличия и никуда не вляпываться, но мои подруги… Я не виновата, что у них не все дома.

– Где подруги, там и ты. Понимаешь же, что можешь напороться на СМИ, что и произошло сегодня! – кричит отец в трубку, отчего я вздрагиваю, оторвав телефон от уха.

– А тогда зачем ты посылаешь своих друзей меня фотографировать? Ты сам подпитываешь интерес, не задумывался об этом? Папарацци стерегли меня вчера в ресторане.

Вспоминается прошлый вечер в клубе и парень с фотоаппаратом, о котором предупреждал Серж.

– Этого нельзя допустить. Твои похождения могут серьезно нам навредить. Я и отправил Романа вчера в то заведение, где ты решила «потусить». – Это слово отец выделяет с особенным выражением.

Я уверена, что еще и ладонью в воздухе крутит – обычно всегда так делает.

– Так вот, теперь твои тусовки закончились.

– Я уже несколько месяцев никуда не выхожу.

Отец делает паузу, явно обращаясь к маме, потом возвращается к беседе со мной.

– Сейчас снова упадут показатели. Это сильно влияет на рынок, на продажу билетов. Ты такая дрянь, прямо как…

С этими словами связь обрывается.

– Прямо как мама… – договариваю за него.

Чувствую, что ноги – ватные. Пью воду, чтобы прогнать неприятные ощущения после разговора. К подобным выпадам отца я уже привыкла, меня не сильно задевают его оскорбления. Случайно пролитая вода оставляет на пыльно-розовой толстовке темное пятно. Выругавшись, осознаю, что снова не была с отцом достаточно дерзкой, чтобы донести все свои чувства.

Звоню Рите – гудки есть, но она не отвечает. «Да что же это такое?» – обращаюсь к Вселенной, но вижу лишь пожелтевший ажурный потолок из пенопластовых плит.

Окончательно расслабиться мне помогает ванна с пеной, которую я, слава богам, могу здесь организовать. В дополнение к неудавшемуся дню идет бутылка вина в качестве комплимента. Припасенная на тяжелый день, она скрашивает жалкое одиночество. Ощущаю веселье, граничащее с пьянством. Поскольку музыки в квартире нет, я включаю ее на телефоне. Под спокойные ритмы Ланы дель Рей меня почти уносит в сон. Хватаю телефон, чтобы поменять композицию, и замечаю сообщение от службы. В рейс мне только через пару дней – салютую хорошей новости и одновременно задумываюсь, как теперь справляться со своими тараканами в голове без отвлекающего внешнего фактора под названием «работа». Время в рейсе летит молниеносно, это меня иногда здорово выручает.

Вылажу из ванны и пробираюсь в комнату, понимая, что последний бокал был лишним. Падаю в кровать бревном, заворачиваясь в одеяло.

Пробудившись, не понимаю, какой сейчас день, что происходит и где я. За окном каждый раз, когда зажигаются фонари, появляется силуэт дерева. Получается, я проспала с утра до самого вечера. Беру в руки телефон – на циферблате восемь часов. Впервые в жизни хочу в рейс, просто потому что угнетают стены, давит пол и страшит будущее.

На экране телефона снова никаких признаков от Риты. Копаюсь в сумке и достаю плотный пакетик. В сложное время меня выручают фольгированные карточки из разных магазинов. Ребром монеты стираю поверхность и становлюсь богаче на несколько тысяч. Улыбаюсь, ощутив спиртное на языке. Из сумки вываливается тюбик, на котором написано «Гель от ушибов». Рома решил мне подкинуть обезболивающее, чтобы не извиняться. Рука уже не так болит, а ушибленную голову все равно не излечить – швыряю тюбик обратно в сумку, вспомнив, что не убрала свою лётную форму в шкаф.

Живот урчит, прося еды. «Да погоди ты, не до тебя», – думаю я, аккуратно вешая рубашку и брюки с пиджаком. Засовываю руку в карман пиджака, чтобы достать ID-карту, но там пусто. Проверяю сумку, но здесь тоже ничего нет.

Без ID-карты мне закрыт доступ на самолет. Я, наверное, должна обрадоваться. Мимолетно улыбаюсь, глядя на убитый напольный плинтус противного оранжевого цвета.

– Но ведь отец до смерти замучает своими нравоучениями и высмеиваниями. Надо найти документ.

Осматриваю темный пол в прихожей и в кухне. К счастью, в этой лачуге не так много потаенных мест. Чешу голову – не хватало мне еще одной проблемы. Достаю папку с документами – кажется, все на месте. Только ID-карта как сквозь землю провалилась.

Утомленная поисками, решаюсь выйти в магазин за вином, сыром и какими-нибудь продуктами. По пути осматриваю снежную дорогу в надежде обнаружить потерянное. Обругав кассиршу за плохой ассортимент в вонючей лавке под названием «Продукты от Яши», отчаиваюсь в этом дне.

С повседневной рутиной я отодвигаю проблему, она будто отстраняется от меня. Однако теплый душ и на удивление вкусные вареники лишь приближают полночь. В тот момент, когда я собираю светлые волосы в хвост, до меня доходит очевидное – я могла выронить свой документ в самолете. Если это так, то у меня есть шанс вернуть его. Кто-нибудь из коллег обязательно заметит ID-карту и позвонит мне с хорошей новостью. Только вот в коллективе почти все меня ненавидят, и многим понравится мое отчисление из штата компании.

Все же захожу в приложение «КиЛайн», чтобы второй раз в своей жизни увидеть, как устроен их сайт. Лиловый «боинг» подлетает к экрану и уносит в личный кабинет.

А что, если я обронила карту, когда столкнулась с Ромой вчера? Пледы неслись вниз бешеным потоком, и в этой куче могло затеряться что угодно. Пролистывая сотрудников, нахожу номер телефона Романа. Слышу долгие гудки в трубке. Наконец, сонный голос отвечает:

– Да, слушаю.

– Врачи ложатся рано спать – я думала, что это байка.

– Кристина? Какого лешего… Сколько времени?

– Двенадцать ночи, а что? Неужели я слишком поздно позвонила?

– Если ты не поняла, то я сплю.

– Не сердись. Мне нужна моя ID-карта. Я ее выронила, когда мы вчера спасались с тобой от агрессивных пледов, помнишь?

– Чего? У меня нет твоей карты. Звони завтра.

Слышатся гудки.

– У меня нет твоей ID-карты, – снимает трубку Рома после моего второго настойчивого звонка.

– Она у тебя, потому что больше никаких вариантов, парень, слышишь? Долго я буду уговаривать тебя посмотреть мой документ в своем грязном шмотье?

– Сейчас поздно, я посмотрю завтра, окей?

– Нет, сейчас. Мне завтра в рейс, – приходится немного приврать.

– Завтра ты не попадешь в рейс, если даже карта у меня. Просто не успеешь.

В трубке хруст, будто сухую ветку сломали пополам, а потом что-то падает. Ромео, видимо, поднимается в постели, бубня что-то себе под нос. Следом громкие шуршания чуть не оглушают меня, не успей я вовремя оторвать телефон от уха.

– У тебя там коллапс?

– У меня тут включение света и поиск сумки.

– Сожалею, что тебе приходится этим заниматься в одних трусах посреди ночи.

– Твой сарказм сейчас не ко времени, – почти разозленным тоном произносит Рома. Его хриплый сонный голос звучит медленнее и тише обычного.

– Сегодня на меня слишком много навалилось, так что потеря документа омрачит мое и так унылое существование.

– Я не заметил в тебе ни капли огорчения, когда твои подруги ставили спектакль в аэропорту.

– Я к этому не причастна, хоть ты и не поверишь.

– Спешу тебя обрадовать и огорчить одновременно, карта у меня.

– Да не может быть! – подскакиваю в кровати. – Погоди, а почему меня это огорчит?

– Потому что я не собираюсь везти тебе документ.

– Ты мне должен за синяки, помнишь? И за оскорбления.

– Кристин, – вздыхает парень, – я просто физически не смогу до тебя добраться сейчас.

– Тогда я закажу доставку курьером.

– Не получится, я нахожусь в глуши мира.

– В смысле, ты о чем?

– Я в деревне, дорогуша. Даже удивился, когда до меня кто-то дозвонился. Обычно тут связь работает плохо, но, видимо, просто люди кругом воспитанные и не звонят мне посреди ночи.

– Так это что, мне нужно будет ехать к тебе?

– Ну хочешь, сиди дома.

– Одно непонятно, когда оставалось безнаказанным рукоприкладство?

– Я бы подвез карту, но электричка идет в город только завтра вечером. Так что придется тебе самой сюда шуровать, если тебе нужен твой документ.

Мысленно проклинаю тот факт, что не живу в мире «Гарри Поттера», где можно отправить сову спасать мои вещи или запустить маховик времени. Представить ситуацию поездки в какую-то деревню слишком сложно, поэтому прощаюсь с Ромео, чтобы подумать об этом завтра.

Глава 6

Ворочаюсь в постели и придумываю план избавления себя от всяких поездок, но кроме телепортации – в голову ничего не идет. Зачем Роману жить так далеко? Что людей вообще привлекает в глубинках и чем там можно заняться? С этими мыслями не замечаю, как пролетает время в пыльном поезде, который местные зовут «электричкой». Какой-то мужик со своей огромной сумкой задевает мои колени, а другой не находит ничего лучше, как поставить перед фактом уступить ему место.

– Я вообще-то заплатила за это сиденье. Что вы теперь скажете? – спорю я, не собираясь поддаваться манипуляциям.

– Девушка, здесь места для пассажиров с ограниченными физическими возможностями, видите? – Кто-то показывает на наклейку синего цвета, которая мне ни о чем не говорит. Приходится уступить место мужчине с больной ногой.

Чуть позже какая-то женщина начинает вопить на недавно вошедших подростков. Причина недовольства пассажирки – звонкий смех ребят на весь вагон.

Несколько остановок еду стоя. Меня шатает в разные стороны, мое тело колышется от любого движения поезда. Я как надувной завлекала на ветру. Не сдерживаюсь в порывах и, выругавшись на мужчину справа, вытаскиваю свою зажатую в толпе сумку. Моя остановка при этом чуть ли не проносится мимо, я вовремя успеваю выбежать из душного вагона.

Передо мной тихий и мрачный лес. С верхушек деревьев падает снег, осыпая тропинки. Ещё раз читаю сообщение Романа – табличка на перроне указывает идентичное название, но со мной никто из сумасшедших не вышел, что вызывает подозрения. Осмотревшись кругом, я понимаю, что нахожусь здесь абсолютно одна. Остановка, рельсы и лесочек. Ни людей, ни магазинов, ни машин и дорог.

Навигатор показывает путь через лес – единственный. «Вот как выглядит отсталый мир», – размышляю я. Спускаюсь с небольшого холма и вхожу в покрытую снегом чащу, окруженную безмолвной тишиной, если не считать пения птиц. Ветер раскачивает зеленые хвойные ветки и обрушивает на меня очередную порцию снега.

– А что мне делать с лисой, когда я ее встречу? – задаю сама себе вопросы, утешая между делом.

Отшвыриваю в сторону очередную ветку, и передо мной вырастает Роман. Он до смерти пугает – я вскрикиваю, не забыв при этом приготовить сумку для удара.

– Ты чего?

– А ты не шутил про глушь и захолустье.

– Будешь трепаться, здесь тебя и оставлю, – бурчит парень и уходит далеко вперед, не дожидаясь меня.

Минуем чащу и видим болото, припорошенное снегом. Главное, не провалиться, ведь кажется, что лед не слишком прочный.

– А здесь живет кикимора?

– Вот переедешь и будешь первая.

– Здешние виды – раздолье для сьемок фильмов ужасов не только в темное время суток, – размышляю я вслух, не обращая внимания на колкости Романа.

С трудом прохожу подвесной мост, который то и дело уводит в сторону после каждого моего шага. Толстые дощечки связаны между собой веревками. Уму непостижимо, что эта вся конструкция просто болтается в воздухе. Подгибаю ноги, группируюсь будто в ожидании подачи противника на волейбольном поле. Мой неразговорчивый знакомый умело лавирует по мосту и даже не оборачивается.

– А интересно, если тросы оборвутся, люди останутся дома и не поедут на работу? Ты тоже не явишься на рейс?

Облегченно выдыхаю, выпуская теплый пар изо рта. Мы ступаем на снежную тропинку. Лучше уж шмякнуться на пятую точку с высоты своего роста, чем с высоты сомнительного моста.

– Я иду и молчу не для того, чтобы идти и разговаривать, логично же?

– Логичнее некуда… А когда мы придем?

Не успеваю я спросить, как дорожка выводит нас к небольшому обветшалому домику с деревянными голубыми ставнями, и меня осеняет:

– Почему мы пришли сюда, ты ведь мог мне передать ID ещё на станции?

– Раньше вечера ты не уедешь. Я же говорил об этом вчера по телефону.

– И что, мне у тебя все это время торчать? Вот здесь? – показываю я на обвитый ветками, слегка покосившийся деревянный забор. Думаю, в летнее время здесь все выглядит более живописно.

– Поверь мне, это взаимно. Я тоже не особенно рад тебя видеть. Я даже не против, если ты до семи вечера простоишь на платформе, – останавливается Ромео напротив меня, разведя руки в стороны. На нем спортивный костюм, который смотрится уж очень непривычно после официальных рубашек. Куртка сверху расстёгнута, несмотря на мороз.

– Нет уж, я лучше тогда побуду в этом глухом месте, но под крышей. Гони мой документ, – протягиваю ладонь, вздохнув.

– Он в доме. Не хватало еще таскаться с твоими вещами.

– Это ты виноват, что забрал его у меня! – иду я следом за хозяином теремка.

В сенях пахнет деревом, а в углу прячутся веники для бани. Роман проходит, сильно наклоняя голову, – дверные проемы здесь невысокие. Он тянет на себя деревянную ручку. Со скрипом открывается вторая дверь, ведущая в теплую часть дома. Логово врача я вижу не сразу, мешают занавески. Убираю с волос надоедливую ткань, и передо мной предстает высокая побеленная печка – никакой современной утвари, разве что газовая плита, на которой что-то варится.

– Привет, – из единственной комнаты появляется незнакомая девушка. Ее лицо украшает легкая улыбка.

Я довольно сдержанно здороваюсь в ответ.

– Это Кристина, ей негде остановиться до вечера. Ты же не против?

– Почему я должна быть против? Располагайся, у тебя есть несколько часов передохнуть на природе в деревне, – очень спокойным тоном произносит девушка. – Кстати, я Полина.

– Кристина. Ты уже знаешь, – отчеканиваю, присаживаясь на табурет, поверх которого постелили цветную ткань в мелкий квадратик. – Что значит отдохнуть на природе? Сейчас же почти зима.

– В проруби купаться я, конечно, не советую, но вот на лыжах покататься с радостью приглашаю.

Моя новая знакомая держит в руках фарфоровый расписной заварник.

– Не уверена, что оценю такую забаву.

– С ней ты мало чего добьешься, лучше возьми с собой соседку, – вставляет Ромео, забирая посуду у своей сожительницы и ополаскивая ее в рукомойнике, сооруженном из ведра.

– Ты мой секретарь и все знаешь за меня?

– А вы давно вместе работаете, ребята? – спрашивает Полина, присаживаясь за стол.

На ней простая домашняя одежда и теплая шаль.

– Я его вообще не знаю. Странно, что поехала к незнакомцу в такую глушь, где раздолье для маньяков.

Звонкий смех Полины стелется по стенам этого маленького домика, когда Ромео ставит чайник на стол. Я невольно замечаю контраст этого парня с окружающей обстановкой. Татуированный на всю голову пытается хозяйничать в деревенской кухоньке – редко встретишь подобное сочетание.

– Ты голодна? Может, съешь суп? – по-хозяйски интересуется Полина.

– Я другой едой питаюсь, так что откажусь. А вы, смотрю, любите колхозную жизнь, – оглядываю обстановку вокруг, снимая длинное пальто. Сзади меня старенький холодильник, почти такой же, как в моей квартире.

Ребята принимаются аппетитно есть и даже чавкать, разговаривая о каких-то семейных делах, в их беседу я не вслушиваюсь. Мне было предложено расположиться в единственной комнате маленького дома. Четыре кровати стоят каждая в своем углу, и я усаживаюсь на ту, которая дальше всех.

Непривычные взору деревянные срубы, коих я никогда не видела, здесь по всему дому – поклеить обои или положить плитку на такие стены не получится. Оглядываю дощатый потолок, старый советский проигрыватель на полке и цветное полотно на стене с изображением леса.

Глаза потихоньку слипаются, а у кого-то во дворе лает пес. Я решаюсь прилечь на кровати и узнаю тот самый звук металлической сетки, который вчера слышала при разговоре с Ромой по телефону.

Приличная доза свежего воздуха ударяет в голову, погружая в глубокий сон. Через некоторое время просыпаюсь от вибрации своего телефона. Появившаяся связь напоминает о реальности. На экране высвечивается редкая собеседница – моя мама: