С прошлым на ТЫ

Но рвануло не только меня. Арсений написал мне то, чего я не ожидала: своё видение той ситуации, которое несколько отличалось от моего. Но ему было жаль. Жаль, что он задел мои чувства, вероятно, он действительно почувствовал вину. В тот момент, я поймала себя на мысли, что услышала то, что мне нужно было услышать от него всё это время – извинения, искренние сожаление, но именно в те минуты это не имело никакого значения. Я ощущала боль и безразличие одновременно. Он написал, что хочет встретиться лично, а я не смогла ничего ответить.

До разъезда по своим городам оставался почти месяц. Днём мы встретились, как обычно за последнее время, но на этот раз без дерзких нападок и ненавистных мимических жестов. Это было просто «Привет». Я чувствовала себя котёнком, загнанным в угол, а такая ситуация не сулит ничего хорошего. В этот же вечер я ответила на оставленное мной без внимания приглашение встретиться.

Дело сделано. Разум прощай. Вновь.

Мы встретились этим же вечером. Это не было неловко, мы всегда чувствовали некое родство душ, но напряжение всё-таки присутствовало. Именно при личном общении я никогда не давала ему понять, что хоть на секунду что-то выходит из-под моего контроля. Я не чувствовала волнения, когда шла к нему, он не вызывал во мне больше никаких эмоций. Но помните, когда вы чувствуете свободу, скорее всего вам готовят кандалы.

Мы поговорили о девушке, к которой он испытывал весьма нежные чувства. Стало ясно, что ничего у них не выходило и теперь, собственно, тоже не получилось, и мужская гордость восторжествовала. Он более ничего к ней не чувствовал. Точнее, это он в этом заверил.

Если парень прекратил отношения с девушкой, в которую искренне был влюблен, то теперь его сердце разбито. И никакая другая барышня в ближайшее время не заменит её. Такие парни жаждут уйти от разочарования и боли, они ищут развлечения. Это нужно помнить, когда ты начинаешь общаться с таким, наивно думая, что сможешь вернуть его желание любить. Нет, не сможешь, потому что он этого не хочет и не видит тебя, как прекрасное и милое создание. Чувства к ней пока не заменит то, что он испытывает к другой. Потому что именно её он считает самой настоящей любовью. А сейчас ему нужно отвлечься, и перекрыть любые возникающие эмоции, связанные с ней. Так рождаются те, кто использует девушек. Это один вариантов.

Хорошую базу рассуждениями я подготовила. Он поцеловал меня.

Я слабо понимала, с какой целью. Могу сказать, что это был… запоминающийся момент. Запоминающийся, но не на столь долгий срок, как я думала. Я почувствовала мурашки по всему телу, а мысли и вовсе отключились. Наверное, это могло длиться вечность.

Я вспомнила момент, когда он мне отказал. А потом эта ссора. Ну, расставанием теперь я это назвать не могу, раз всё восстановилось. Парадоксально, что поцелуй всё же состоялся, и не я была его инициатором. Читали фразу: «Нет ничего мучительнее, чем вспоминать поцелуй, которого так и не было»? Я как-то наткнулась на неё до всего произошедшего, и на пару минут действительно задумалась. А теперь это произошло, и моими мыслями были: «Как я вообще могла такое допустить?» и «Но как же это было круто».

Не хочешь беды, не целуй то, что считаешь своей проблемой. Философия проста, но нет, мы в омут с головой, в болото по локоть, с самолета без парашюта и т. д.

Я испытывала лёгкую эйфорию при воспоминаниях о поцелуе. Это был второй, и я была в восторге, именно от него у меня дрожали колени. Я действительно испытывала относительное безразличие к Арсению, но в его поцелуи я, кажется, влюбилась. Мы иногда сталкивались на курсах днём, но были довольно далеки. Он с улыбкой здоровался, и мы иногда переглядывались, сидя на занятиях. Не так часто, но всё же мы встречались. Каждая встреча, как взрыв вулкана. Кажется, мы оба доходили до температуры плавления. Если так можно сказать.

Порой он вёл себя буквально так, словно мы уже были парой. Но этого вопроса мы не касались, а потому всё было крайне условно. Он говорил, что не может встречаться ни с одной другой девушкой, пока чувствует, что я рядом. Но при этом, мы могли сутками не общаться вовсе. При личном общении он мог быть очень близким и сентиментальным, а иногда совершенно отстранённым. Но холодным со мной за то время он не был никогда.

Нам было хорошо вместе, но каждый раз приходя домой, я размышляла, и понимала, что у нас всё равно никогда ничего не выйдет, а этот парень точно не тот, кто мне нужен. Я была уверена, что, наученная опытом общения с ним, смогу относиться к нему только как к другу. Какое-то время получалось. Но поцелуи бесчувственными не бывают. А моё сердце было куда дальновиднее меня: я позволила ему себя поцеловать, потому что мои чувства всё ещё были реальны, они были подавлены, а доставать я их боялась. Именно с ним я испытала настоящую бурю эмоций, именно этому человеку я доверяла, а это довольно дорогая роскошь в наши дни. Мы были эмоционально и духовно близки, и довольно хорошо понимали друг друга – это подкупало. Разум отступал.

Но поцелуи с каждым разом становились жарче, а намеки откровеннее. Я этого не замечала, слишком сильно я верила в Арсения как в хорошего и порядочного человека. Я знала, что наш исход определен с того момента, как мы познакомились, но в глупом сердце теплилась надежда «а вдруг?». А вдруг он влюблен? Не может же он бесчувственно целовать меня. А вдруг у нас что-то может получиться? Мы всё же словно родственные души. Ну, и прочие глупости, влюбленной дурочки. Но последняя встреча разрушила все мечты. Арсений, сделав сочувствующее лицо, по которому обычно рука не поднимается ударить, произнёс: «Мне немного трудно это говорить, но я к тебе отношусь… только как к другу. Ничего более я не смогу тебе дать». Вот это был удар. Вновь. Я испытала не столько обиду на него, сколько на себя. Вновь на те же грабли. Как я могла? Это было унизительно. Думать и знать такие вещи – это одно, но слышать это из его уст в лицо – это совершенно другое. Мне стало плохо, и я погрузилась в самоанализ и анализ происходящего. Помню, как он просил меня поговорить с ним, что не хочет, чтобы я страдала. И много говорил чего-то еще, что я просто не была в состоянии слушать. Ведь это были очевидные вещи, которые говорят всем, кого пытаются утешить, сказав что-то неприятное. Я попросила прекратить эти сопливые попытки успокоить, потому что в них не было необходимости. Он уверял, что совершенно искренен, помню, как обнял меня и держал, говорил, что не перестанет со мной общаться, что ни за что бы этого не хотел, и если бы это сделала я, то он не прекращал бы постоянно писать. Говорил, что я важна для него и дарю ему в отличие от других хоть какие-то эмоции. Когда-то мы это уже проходили… Но в этот момент я почти не слушала его красноречивые излияния, точнее делала это с безразличием. Уязвлена моя гордость, рушились мои: «а вдруг?», какое мне было дело до его пустых утешений, которые не стоили и толики моего внимания? Но он не отпускал, расцеловал моё лицо и продолжал держать в объятиях. Это было приятно, что не говорите. Всё было довольно мило, а потом он вновь начал меня целовать и приставать. В общем-то, мы разошлись по моей инициативе, но вопрос, возникший тогда, он замял так, что трудно было к нему вновь вернуться.

Как-то после занятий мы вышли и немного прогулялись, хороший был день. Я всматривалась в Арсения, пытаясь найти ответ на мой вопрос: «Почему зацепило именно меня?». Он смотрел в мои глаза каждый раз, когда была возможность, пытаясь, вероятно, увидеть, что в эти секунды я чувствую. Может, пытался преодолеть сопротивление… как знать. А, может, это было его любимым развлечением со всеми девушками, оказавшимися с ним наедине. Я же смотрела в его глаза, пытаясь увидеть подвох, понять, что этот парень из себя представляет.

Мы смотрели друг на друга всегда с разными целями, может быть, поэтому у нас бы никогда ничего не сложилось?

Под конец встречи я потянулась его поцеловать. Это должно было быть милым чмоком на прощание, но стало унизительным отказом. «Всё, молодой человек, на этот раз с меня хватит!» – думала в гневном возбуждении я, молча разворачиваясь и отстраняясь от его рук. И вновь долгий самоанализ на пути к дому. Этот парень заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей. Моему стыду и раздражению не было предела. Арсений шел за мной, пытаясь остановить и всё объяснить, но, правда, кому нужны после такого какие-либо пояснения? Через какое-то расстояние он всё же обогнал меня и остановил. Он держал мои руки, и что-то говорил, но я лишь мечтала скорее удрать подальше от личного стыда. Я боялась на него посмотреть, и поэтому сжигала взглядом деревья. В какой-то момент он поцеловал меня. Вот так просто. Быстро и безболезненно. Это было настолько неожиданно, что, кажется, я даже ничего не ответила, а просто, не смотря на него, ушла. Он крикнул в след, чтобы я хоть попрощалась, и я махнула ему, не оборачиваясь рукой. Это был определенно самый обидный поцелуй в моей жизни.

Вечером он написал мне, что не хотел задеть мои чувства и ему жаль, что всё так неприятно вышло.

У меня между сердцем и головой довольно определенная установка: если в каком-то вопросе ошибается разум, то даем попытку эмоциям, и наоборот. Именно опыт прошлых ошибок показал, что чувства к хорошему с этим человеком не привели, а соответственно, теперь я была рациональна как никогда. Подождав пару дней, поняв, что от нашей дружбы осталось только название, я решила, что пора бы хоть что-то изменить. Между нами больше не было ни нерушимого притяжения, ни сильной эмоциональной связи. Мы прошли достаточно всего, что теперь уже не было ничего, чего бы я не смогла собственноручно разрушить без сожалений.

Я написала ему. Это было признание во влюблённости, на что он ответил крайне отстраненно. Его поразило моё сообщение, но он пообещал что-нибудь придумать. Придумать тут можно два варианта: либо ответить взаимностью, либо прекратить всяческое общение. Моя смс рассчитывала на них, а не на трусливую попытку сберечь отношения, не вступая в серьезные. Мы не общались несколько дней, а затем столкнулись на курсах. Я хотела сбежать, пока была незамеченной, но данное состояние продлилось меньше пары секунд. Арсений заговорил со мной первый, спросил как дела и сказал, что пока ничего не придумал. В этом я и не сомневалась. Он предложил сходить прогуляться. Эх, Арсений, привычки не укротить. Я к тому времени уже смирилась с фактом прекращения наших недоотношений и чувствовала себя прекрасно, а потому отказалась, предложив ему это время провести за обдумыванием «стратегии».

Но когда молодой человек при встречах, сжигает тебя взглядом, приветливо улыбается и настаивает на очередной встрече, уверенность угасает. Через пару дней я была настроена решительно. Во мне говорила пара месяцев постоянной череды ошибок, боли и разочарования. Я спросила Арсения в лоб, что он ко мне испытывает.

«Мы только друзья».

Это был финиш. Я измучена, но не удивлена. Более того, не было ни обиды, ни злости, ни чего бы то ни было ещё. Немного в сердце пощипало, но через пару минут прошло. После этого мы не виделись, не общались, а затем разъехались по своим городам. Я была дома. Арсений был в прошлом, я не переставала себе это напоминать. Парадоксально – напоминать о прошлом, желая о нём не вспоминать вовсе, не правда ли?

Прошло около месяца с последней смс, и я поймала себя на мысли, что больше не пересматриваю наши сообщения и не вспоминаю его поцелуи и прикосновения. Я совершенно не помню эмоции, которые испытывала рядом с ним, что пугало меня и одновременно радовало, я была свободна. Наконец, по-настоящему свободна.

Всё бы ничего, но что-то не давало мне покоя.

Какое-то время, ещё только приехав домой, я немного размышляла над тем, что происходило между нами. Анализировала каждое его действие, сообщение и слово, каждый взгляд. Не было совершенно никаких сомнений, что он испытывал ко мне тёплые и нежные чувства, я, безусловно, ему нравилась. Об этом говорили наши прогулки, его попытка меня поцеловать как-то при встрече, которую я не сразу оценила, просто не поняв (именно после неё мне пришла в голову мысль поцелуя на прощание). Всё, что говорил, как смотрел…

От всех этих рассуждений, дополнив их мыслями о молодых людях с разбитым сердцем после первой любви, я почувствовала ненависть. Не яростную, какую питаешь к злым врагам, но внутреннюю, скрытую, как к трусу. Для меня он таковым теперь являлся. Тип мужчин, которые легко добиваются расположения, о котором позже ты начинаешь жалеть. Ощущая притяжение, они, как страусы, «прячут голову в песок» в силу разного рода причин, но главная – трусость перед ответственностью за сделанный шаг. Они боятся отпустить то чувство, что терзало их сердце, боятся окунуться в новое и испытать его. Сделать такой ответственный шаг для них, как шаг на расстрел. Слово «ответственный» здесь следует рассматривать как основное. Именно от всего серьезного они бегут.

Дальше в ход идёт показное навязывание идеи «я не тот, кто тебе нужен». Они с неслыханным энтузиазмом демонстрируют свои недостатки, вероятно, в надежде, что это даст результат, и влюблённость пройдёт.

Арсений, возможно, действительно не желал прекращения общения, но лишь потому, что получал много приятных, порой страстных чувств. Полагаю, это дарило ему ощущение жизни, когда сама кровь закипает. В том и разница между страстью и любовью, как между эгоизмом и жертвенностью. Он делал это ради себя, но стараясь сглаживать углы, чтобы не потерять то, что есть. Думать, что одно лишь нежелание причинить боль избавит от последствий – это наивно и недальновидно. Тянуть время, не давая ясности, но извлекая выгоду – это то, что называется, игрой чувствами. Трусость не позволяла ему ни сделать шаг вперед, ни отступить. И это рождало во мне скрытую ненависть и презрение к нему как к человеку.

А затем, как-то побеседовав со своим очень близким другом, я вдруг осознала большую омерзительность всего произошедшего, что не приходило мне в голову, за неимением прецедентов. Большинство страстных намёков и жарких поцелуев свидетельствовали о том, что от меня хотели чуть большего, если можно так выразиться.

Что произошло бы, будь я менее принципиальной, желающей всё держать под контролем? А если бы оказалась более доверчивой? Таким, побитым жизнью и первой любовью, парням нужны развлечения, эмоции, отвлекающие от грустных мыслей, хочется просто быть дальше от обязательств. Они бегут от того, что напоминает им прежнюю любовь, нечто прекрасное, трусливо омрачая это поисками краткосрочных отношений, уверяя себя и других, что не готовы. А разве это не сеет в доверчивом сердце девушки надежду на перемены рядом с ней? Молодые люди «бегут», при этом стараются испытать весь спектр эмоций, и не важно, чьи чувства они при этом заденут. Арсений, говорил мне при знакомстве, что ищет именно несерьёзные отношения либо дружеские. Сказал, что поймет, когда будет готов, к чему-то серьезному, но пока это не рассматривает. Вероятно, первоначально я была вторым вариантом, но по последним событиям трудно сказать, что это было дружбой. Он убеждал меня в твёрдой позиции, что ни за что не стал бы дурить девушке голову, и они сразу бы всё обсудили, а в случае, если кто-то влюбится, то прекратили бы всякое общение. На мой взгляд, его теория провалилась с треском.

Он способен прекратить только реально дружеские отношения, если ему так будет угодно, но что-то посерьёзнее прервать уже тяжело, ведь сколько «бонусов» может лишиться молодой парень, когда девушка, в которую он не влюблен и которой просто манипулирует, влюбляется. Всё складывается весьма удачно. И это ужасно.

Пожалуй, приблизительно это я и написала ему в сообщении, ставшем последним в истории проблемной влюбленности не в того парня. Среагировал он, конечно, бурно. Очень эмоционально. Что поделать, парня задело за живое.

Я поняла, мы с Арсением буквально, как небо и земля. У вас бывает озарение, когда в голову приходит мысль: «Как вас вообще могло столкнуть друг с другом»? Вы ведь абсолютно разные, и это поразительно – насколько вы не замечаете этого или же просто игнорируете, когда еще тесно взаимодействуете с человеком. Есть люди, которые ценят время, проводимое наедине с собой, ценят сдержанность и подконтрольность. А есть те, которые готовы окружить себя кем угодно, оказаться в любой шумной компании, перезнакомиться с кем бы то ни было, лишь бы не слышать тиканья часов и стука собственного сердца. Они так боятся остаться наедине с собой. Теперь я полагаю, это от того, что они опасаются начать рассуждать. Они боятся понять, что причиняют боль людям, постоянно убегая и стараясь быстрее оказаться в компании, где их «любят». Они настолько привыкли ощущать себя хорошими, веселыми и приятными людьми, которых все обожают, что если им вдруг говорят обратное, то это становится ударом. Они ищут оправдание или же пытаются в "обидчике" отыскать причины, чтобы тот взял слова назад. Как жизнь может сталкивать абсолютно противоположных людей? И почему в этих противоположностях, кажется, есть непомерное количество сходств?

И мне вдруг пришла мысль, помните: «Единство и борьба противоположностей»? Любое существующее состоит из взаимосвязанных противоречий. А что, если посмотреть на это со стороны, скажем, двух существующих? Возможно, противоречия в людях в силу их социализации поделены не равномерно: в первом человеке чего-то больше, а в другом этого же меньше. Получается, что-то между ними сходится, а что-то отстраняет их на километры. Потому, даже при найденных точках соприкосновения, люди расстаются.

Иначе как объясняется то, что люди могут быть вместе несколько лет и не понять еще на первой неделе знакомства, что они абсолютно разные? Неужели чувства настолько перекрывают разум? Может, они просто не дошли до конца чьей-то «меньшей части» противоположности. Но даже с такой закономерностью слишком большая роль отводится удачи, а значит, невольно приходится двигаться наугад.

Когда я высказалась Арсению, я, наконец, поняла, что меня мучило. Когда мы мирно разошлись – это не было концом в моём привычном понимании. Там была девочка, надеявшаяся на взаимность, видевшая в нём близкого человека, которому можно доверять. Вся эта ситуация никак не соотносилась с тем, что я думала о нём теперь. Более того, я считала ту свою роль унизительной. Там я словно надеялась, что он однажды образумится и «ушла» на этой ноте, как бы говоря: «Для тебя дверь всегда открыта, приходи, когда всё поймёшь». Вот, почему это не было больше в моих глазах финалом этих отношений.

Мой характер, разум и моя гордость говорили, что нужно сжечь ярким пламенем все возможные мосты, не оставив ни малейшего шанса на восстановление. Этим было продиктовано моё сообщение. Мне нужен был этот «взрыв», который бы прервал этот круговорот постоянного возвращения к прошлому. Теперь я ощущала, что это конец: без сожалений и без страданий. Во мне не кипела обида, не было злости, но каждый раз, когда я вспоминала его, во мне просыпалось чувство презрения.

Так, больше я о нём ничего не слышала: мы не виделись, не переписывались и не созванивались. Об этом не могло быть и речи. Воспоминания оставили меня.

Иногда я натыкалась на нашу беседу, но даже тогда никаких эмоций больше не испытывала. Приятное чувство душевной лёгкости свободы, когда, наконец, тебя больше не тревожат губительные отношения.

Вернувшись домой, я столкнулась и с другой проблемой – Никита. Он просил ещё одного шанса, хотел всё вернуть. Сказать честно, старался он сильно: знаки внимания, поступки – всё говорило о том, что чувства искренние. Через несколько месяцев я сдалась. Не столько из-за того, что во мне пылала любовь, сколько из призрачной памяти о ней. Я относилась к Никите с теплотой и нежностью, потому что нас связывало время и счастливые моменты. Он был как семья.

Дав нашим с Никитой отношениям ещё одну жизнь, я наткнулась на ту мину, которую заложила, рассказав об Арсении. Вечные упрёки, скандалы, намеки, что я могу найти кого-нибудь, как только выйду на улицу. Что я клюю на всех, кто говорит мне что-нибудь приятное. И, что самое худшее, постоянное напоминание об этом парне. Каждый раз это было мне ударом. Я пыталась поговорить, пыталась показать, что меня это задевает, но всё бесполезно. Никита и сам знал, что так наши отношения потерпят крах, но не мог остановиться. А моё состояние с каждой встречей начинало граничить с нервным срывом. В нас горело непонимание друг к другу. Больше он не вспоминал своё предательство, теперь каждый раз он напоминал, что я причинила ему ужасную боль, что я его могу легко обмануть и предать. Теперь я стала злом, на котором лежала вина за то, что наши отношения разрушены. Поскольку я считала эти доводы, по меньшей мере, абсурдными, каждая наша встреча заканчивалась скандалом, слезами и дрожащими от гнева руками. Телефонные разговоры и вовсе больше не присутствовали в наших отношениях.

Я вновь ощутила себя дурой. Нельзя возвращаться к бывшим, это огромная ошибка, которую совершают многие, а потом горько жалеют. Но мне было больно от его слов, потому что они рвали меня на кусочки так безжалостно, как это может делать только человек, питающий скрытую ненависть и презрение.

Знакомые чувства обратились против меня. Это причиняло боль нам обоим. В тот момент, осознав, насколько это неприятно, я решила, что Арсений не стоит никаких моих эмоций вовсе.

Мучил меня теперь иной вопрос: «Что если все попытки вернуть меня для Никиты означали вернуть “своё”»? Людям свойственен эгоизм, но это было бы отвратительно. Я расставила приоритеты, и предпочла спокойное одиночество, ломающим меня изнутри отношениям.

Порой необходимо принимать болезненные решения. И опыт у меня теперь был.

III

– Саш, чего застыла? Он тебе написал? Позвонил? Что? – Нина щёлкнула у меня перед глазами пальцами. Немного ещё помедлив, я, наконец, нашла с чего начать:

– Мы с коллегами собрались в баре. Так, совместный вечер, чтобы укрепить дружескую атмосферу в коллективе. Вам, между прочим, тоже стоило бы так выбираться. Возможно, тогда твой Вадим стал бы чуть более раскован, – я подмигнула Нине, и мы сделали по глотку вина, чтобы получить нужную атмосферу и перевести тему. Но я уцепилась за этот вопрос, и поэтому еще пару минут мы поговорили о Вадиме:

– Саш, у нас это никому не нужно, все хотят скорее попасть домой. Мой коллектив, кажется, не умеет развлекаться.

– Вам просто нужен человек, который бы предложил, и им станешь ты. Закинь им идею, а через какое-то время и пару отговорок, они найдут её вполне удачной, – я взглянула на недоверчивое лицо Нины, переполненное скепсисом, и поняла, что напора не достаточно, нужно ещё: – Ты только представь, вы окажетесь вне рабочей обстановки. Он же увидит тебя в роскошном вечернем платье, на каблуках. Ты засверкаешь по-новому в его глазах, откроешься с иной стороны. Уверяю, он, как увидит тебя, не сможет устоять.

– Так, ладно. Я обещаю подумать об этом, идея не кажется такой плохой. И…

– Плохой? Она же вас так сплотит. Коллектив – это словно школьный класс или как группа в институте, если не объединяться периодически для общего развлечения, то не будет доверия, дружеской атмосферы, в таких коллективах пускают сплетни и плетут интриги. Вам нужно почувствовать себя единым целым.

– Ладно. Я тебя услышала. Но… мне безумно уже интересно, что там с Арсением. Судя по всему, либо вы встретились, либо что-то такое произошло, что тебя заставило вспомнить о нём,… рассказывай. Давай.

– Мы встретились.

– Вот… Вечер обещает быть весёлым. Прошло столько лет. О нём ни слова, ни сообщения, никакого упоминания, а тут встреча. Это судьба, Саша. Судьба.

Я перевела взгляд, но, честно говоря, мысли такие меня и саму посещали:

– Я пошла к стойке, уж не знаю, что мне понадобилось, но ничего просто так не бывает. Я даже его не заметила, он просто окликнул меня…

– Он тебя вспомнил? Узнал, Саш. Он тебя узнал.

– Не преувеличивай значение мелочей. Хотя, я помню.… Знаешь, меня как током ударило: мурашки по всему телу пробежали, будто заряд. Наверное, я даже покраснела, потому что мне резко стало душно. Я обернулась к нему, разумеется, только после того, как убрала гримасу ужаса с лица.

– О, могу представить.… Какой он был? Как тогда? Красавчик?

– Он был, как и подобает парню в баре,… прекрасен. И да, он почти не изменился. Отчасти, наверное, поэтому я почувствовала себя вновь той же девчонкой.

– Растаяла? Не могу представить, как же это было…

– Я не растаяла. Он спросил, как у меня дела, всё ли хорошо, как жизнь, есть ли молодой человек или я вообще замужем. Все типичные вопросы для людей, которые давно не виделись, чтобы при неожиданной встрече поддержать беседу.

– Александра, мне, кажется, для него важен был ответ на конкретный вопрос… «есть ли у тебя парень?».

– Не сомневаюсь. Учитывая наше прошлое, это было бы первоочередным, если бы не рамки приличия.