Что-то похожее на любовь

– Это по работе.

– Ты уверена? – она медленно подходит ко мне, слеповато щуря глаза. – Это красные орхидеи, дорогуша.

– Ага, – я киваю, бросив рассеянный взгляд на яркие цветы. Я не особо разбираюсь в цветах, поэтому доверюсь мнению мисс Роббс.

– Кто их принёс? —спрашивает она, поправляя очки с толстыми линзами, – Гаррет? Он славный.

Я не знаю, о ком она говорит.

Разговоры с миссис Роббс могут длиться часами и похожи на хождение по кругу. Так что я использую безотказный способ перевести её внимание на нейтральные темы.

– Что это так вкусно пахнет? Ваш новый рецепт?

– Ах, дорогуша, это лимонные кексы! Я нашла рецепт в интернете – у молодой женщины с чудесным акцентом, ты бы видела, какие у неё ногти…

Она забывает и о букете, и о поклонниках, передавая мне тарелку и рассказывая, где именно она нашла рецепт. Я внимательно выслушиваю и это, и все последующие сплетни, которые мисс Роббс успела насобирать за неделю. Думаю, мои орхидеи войдут в её еженедельный дайджест, которые она распространит по всем, кто станет её слушать.

Лимонные кексы напоминают плесень на вкус. Неприятно, но не фатально. Я улыбаюсь и поднимаю большой палец. Она счастлива. Норматив миссис Роббс на сегодня выполнен.

Я наблюдаю, как она медленно плетётся обратно к лестнице.

– Дорогуша, – она оглядывается.

– Да?

– Попроси своего поклонника больше не подниматься по пожарной лестнице.

– О?

– Она ужасно скрипит. Я почти не спала ночью.

Я киваю, неловко улыбаясь ей.

– Конечно, миссис Роббс. Простите.

Вот что одиночество и старость делает с людьми.

Глава 4

День Х наступает слишком рано.

Любопытство сгубило кошку, а меня побудило меня выйти в Гугл и почитать больше о компании. Корпоративный сайт Black Sun Co. в чёрно-золотых тонах – дорогой, вылизанный до идеала. Всё, как и ожидалось.

Разделы об инвестициях, технологических прорывах, благотворительных проектах. Харви Торнтон повсюду. В центре внимания. Карусель интервью сменяется слайд-шоу фотографий: Харви на экономическом форуме, Харви пожимает руку мэру, Харви с детьми из фонда помощи.

Открываю одно из видео. Он говорит ровно, уверенно, бархатным голосом произнося сложные термины. Выглядит так, будто мог бы легко стать главным героем «Холостяка», но вместо предложений руки и сердца раздаёт многомиллионные инвестиции и привлекает новые.

Я понимаю, что уже несколько секунд просто смотрю на него, не слушая. Я щёлкаю мышкой, закрываю вкладку, потом ещё одну, потом все подряд.

Последнее, что мне сейчас нужно, – это очаровываться Харви больше, чем нужно. Дать себе слабину, позволить этим видео засесть у меня в голове. Я знаю, как это работает: сначала лёгкий интерес, потом подсознательная симпатия, потом…превращаешься в пластилин в чужих руках.

Да и какая разница. Где я и где он?

Но ущерб уже нанесён. Готовлюсь тщательнее, чем к презентации собственного альбома. Ха. Презентации. Сотня прослушиваний, пара активных слушателей в зале, тогда как остальные пришли ради акции – два коктейля по цене одного.

Неважно. Не думай об этом.

Вечером я недолго кручусь перед зеркалом, почти жалея, что придётся скрыть это сверкающее великолепие под толстой курткой. Мне не давала спать мысль о том, что за платье придётся "расплачиваться", но возможно, только возможно, Харви делает такой роскошный подарок лишь с одной целью – чтобы на сцене я выглядела органично. Ещё один тонко продуманный элемент в его планировке, вроде скатерти или гирлянды в фирменных цветах Black Sun.

Почему меня утешает мысль о себе, как о предмете декора?

Конечно, Харви не вызывает Убер. Когда я открываю дверь мужчине в чёрном официальном костюме, я думаю, что меня собирается арестовывать агент ФБР. Он вежливо представляется шофёром и сопровождает меня до машины в неловкой тишине.

Мы едем по ночному городу, пока я пытаюсь морально подготовиться. В приглашении не так много информации. Я понятия не имею, с чем столкнусь . Неизвестно, что хуже – играть перед большой группой сверхбогатых снобов или перед маленькой? Что если это будет похоже на званый ужин только с руководителями? Вдруг мне придётся играть перед дюжиной богачей, пока они будут считать, сколько стоит мой маникюр или что-то в этом духе? Меня точно стошнит.

Я делаю глоток из бутылки с бесплатной водой, которую нахожу в машине. Пластик в руках хрустит, как будто даже он нервничает.

Здание Black Gold сияет, как гигантская рождественская ёлка – стекло, металл, огни света повсюду. Надувной Санта Клаус на козырьке, забавный элемент, который немного разрушает атмосферу.

У входа – охрана, ещё двое человек в костюмах с планшетами и списками. Шофёр плавно тормозит у тротуара. Дверца распахивается, я машинально принимаю руку. Помощник шустро вытаскивает меня из машины и прежде, чем я успеваю возразить, нащупывает молнию на моей куртке и стягивает её с меня. Движения отточенные, как будто я попалась в руки опытного карманника.

Я ещё не до конца понимаю, что происходит, а мои вещи уже далеко…

– Подождите, это моя…

Второй помощник уже уносит футляр с гитарой, как будто я какая-то хрупкая дива, которую нужно срочно освободить от лишнего веса.

– Не волнуйтесь, – мягко улыбается Помощник №1, – мы вернём вам инструмент после проверки службы безопасности. Приятного вечера.

– Что вы ожидаете там найти? Пулемёт?

Оставив мой вопрос без ответа, он идёт к следующей машине.

А я стою у входа в сияющее здание, без куртки, без инструмента, только в этом чертовски дорогом платье, и всё равно чувствую себя голой.

Протягиваю своё приглашение администратору у входа и не могу не заметить, как он быстро переглядывается с напарницей.

Отлично…

Моя тревога поднимает свою уродливую голову. Насколько безумным будет этот вечер?

Black Sun Co. встречает меня обилием чёрного и белого, золото в каждой детали, сияние, отражения, архитектура с претензией. Несмотря на современный антураж, я чувствую себя среди декораций из фильма «Великий Гэтсби». Вот оно, воплощение богатства одного процента населения, а я чувствую себя потерянной в окружении огней и роскоши.

Когда мне удаётся немного привыкнуть к вау-эффекту в зале, я со смятением оглядываюсь в поисках сцены.

– …зи? Лиззи!

Я слышу взволнованный голос и, повернувшись, вижу как Харви проходит сквозь толпу, а она расступается перед ним, как вода перед Моисеем. Он игнорирует людей из-за всех сил пытающихся привлечь его внимание. Харви подходит ко мне, раскинув руки по сторонам, как будто хочет обнять меня и ещё десять человек поблизости. У него широкие жесты человека, который может позволить себе всё.

Это меня и беспокоит.

Я знаю, что выгляжу хорошо, но его взгляд интенсивен и лихорадочен. Будто он пытается забраться глубоко под кожу, чтобы узнать, за какие ниточки нужно дёрнуть.

Хватит выдумывать!

Это бессмысленно и глупо. Он миллионер со страниц Форбс, а я начинающая певица, которая из месяца в месяц не успевает внести оплату за аренду обувной коробки.

Я просто не привыкла к такой порции внимания.

– О, посмотри на себя! – горячо говорит он и я смущенно отвожу взгляд, – Ты выглядишь великолепно!

Его руки опускаются на мои плечи, чуть сжав их, а затем скользят вниз и вот он уже держит в них мои.

Я во второй раз попадаюсь на эту уловку. Харви использует этот хитрый, очевидно уже не раз отработанный, способ инициировать физический контакт. Непринужденный со стороны, но позволяющий прикасаться – тонкий баланс, я не могу обвинить его, но всё равно вздрагиваю, когда он это делает. Если бы не моя нервная взвинченность, я бы и не заметила.

Но я замечаю.

– Привет, Харви. Это… вау. Я никогда не бывала в таких местах.

Харви сияет. Если мне казалось, что он выглядел хорошо на выставке, то сегодня он превосходит самого себя. Его вьющиеся волосы тщательно уложены, приталенный костюм подчёркивает широкие плечи и узкую талию. Он смотрит на меня так, будто по уши влюблён. Это льстит, но я точно не планирую становиться его одноразовой подружкой, которую можно купить платьем и роскошными вечерами.

Я ведь не планирую?

Он продолжает держать меня за руки.

– Я рад, что тебе нравится, милая. Могу я предложить тебе шампанское?

Он, наконец, отпускает меня, но прежде чем я успею порадоваться этому, его большая рука опускается на мою поясницу и мягко направляет меня к стойке бара. Прислонившись к стойке, он берёт два бокала из пирамиды и протягивает мне один.

Пирамида из шампанского? Господи…

Харви чокается со мной бокалом и делает глоток, издавая довольный стон. Это звучит или непристойно или на очень грани. Прежде, чем я успеваю смутиться или сказать что-то глупое, он говорит:

– Я специально попросил использовать бокалы для белого вина, f не эти винтажные тюльпанчики, которые они любят. Келли чуть с ума не сошла от злости. «Это не вписывается в концепцию», – передразнивает он высоким голосом и усмехается. – Но мне кажется, что вкус шампанского лучше раскрывается в тонких бокалах. Знаешь, когда нет риска клюнуть носом в пену. Стоит взять неправильный стакан и даже самое изысканное игристое с виноградников Амбонне будет звучать, как шампанское со вкусом проточной воды из Таргета. Знаешь, те бутылки, которые всегда со скидкой…

Неужели на этой встрече нет никого по-настоящему значимого, на кого стоит потратить время? В нормальной вселенной, он бы указал мне на сцену и дал возможность отработать заявленный гонорар.

Но он всё ещё здесь. И, кажется, совершенно не торопится отпускать меня.

Стоп… Стоп, стоп, стоп! А где сцена?

Я быстро оглядываюсь по сторонам, но вижу только роскошь, огни, сверкающие платья и дорогие костюмы. Люди смеются, беседуют, потягивают коктейли, нигде даже намёка на оборудование для выступления. Никаких микрофонов, колонок, хотя бы маленького уголка с пианино в стиле «джаз в лобби отеля».

– Харви, а где будут выступать музыканты? – я неловко вклиниваюсь в его монолог, и он моргает, его широкая улыбка меркнет.

– Музыканты? – повторяет он с такой невинной интонацией, будто это слово совершенно ему незнакомо, и смеётся в ответ на моё смущение, – Дорогая, здесь нет музыкантов.

Глава 5

– Но… я не понимаю…

– Ты думала, что будешь играть? – Харви улыбается мне всезнающей улыбкой.

Так улыбаются родители, когда их дети спрашивают что-то очень тупое.

Типа: «Почему солнце не падает?» или «Австралийцы правда ходят вниз головой?»

Но мой вопрос не из таких. А его снисходительность заставляет меня почувствовать себя дурой.

– Ну да, – я моргаю, медленно осознавая ситуацию. – У меня с собой гитара. И мне пообещали гонорар.

– О, правда? – Харви прижимает руку к груди, изображая крайнюю степень сожаления. – Это моя вина, дорогая. Плохое планирование.

– Плохое планирование? – медленно переспрашиваю я.

– Верно.

– Но…

– Конечно, я заплачу тебе за беспокойство, – успокаивает он, будто речь идёт о чаевых официантке, которую заставили немного подождать. – Просто расслабься. Наслаждайся вечером.

По его лицу видно, что чушь о плохом планировании имеет мало общего с действительностью. Мы не совсем друзья, большую часть информации о Харви я узнала из Википедии и сайта Black Sun. Но я точно знаю, что он не из тех людей, которые допустят такую грубую ошибку. Похоже, он рассчитывает, что я просто вольюсь в его сценарий без вопросов.

Что я могу сделать? Устроить сцену и бежать прочь, как одержимая? Репутацию истерички будет нелегко отмыть. И, что ж, по крайней мере, здесь бесплатная выпивка. Очевидно, классом повыше, чем то, что предлагает Таргет. И люди, которые потенциально могут стать полезным знакомством.

– …Хорошо, – я неохотно соглашаюсь, и улыбка, появившаяся на его лице, заставляет меня мгновенно пожалеть о своём решении.

Вопреки моим ожиданиям – и надеждам – Харви почти не отходит от меня весь вечер.

Я не могу его понять. Он водит меня по залу, знакомит с важными шишками, угощает закусками и показывает интересные места. У Black Sun Co. есть собственный музей славы (да, музей самих себя), зона отдыха с массажными креслами, терраса на крыше… Я не могу решить, пытается ли он предложить мне работу или просто хочет похвастаться.

В какой-то момент я хихикаю над ехидным замечанием Харви и ловлю себя на том, что уже не помню, сколько бокалов шампанского оставила позади. В этом и заключается главное коварство шампанского, ты не замечаешь опьянение, пока оно не сбивает тебя с ног. Такое чувство, что Торнтон использует это в своих интересах, бесконечно забалтывая меня и убеждаясь, что мой стакан всегда наполовину полон.

Он без усилий подхватывает меня, когда я спотыкаюсь на пути к очередному предмету его гордости, который он стремится мне показать. Я всё равно не слушаю. Голова гудит от перегруза информацией, который он бесконтрольно вываливает мне в уши. Мне стоило включить диктофон, чтобы продать запись обо всех махинациях его конкурентам.

Только когда он прижимает меня к своей груди, я, наконец, чувствую, как мало кожи прикрывает моё платье.

– Эй, ты как, милая?

Я понимаю, что он не так сильно пьян, как я. Я вообще не могу вспомнить, чтобы он пил из бокала, который носит с собой с начала нашей «экскурсии».

– Всё отлично, – стараюсь выговаривать слова чётко, чтобы он не понял, насколько я пьяна. – Просто… не привыкла так много ходить на каблуках. Нужно посидеть, понимаешь?

– Почему ты не сказала мне об этом раньше, дорогая? – удивляется Харви, поднимая брови и качая головой, – Можешь передохнуть в моём кабинете. Мне всё равно нужно кое-что сделать. Подойдёт?

Я киваю, и он мягко направляет меня по освещенному коридору, положив руку на мою поясницу. Его прикосновение жжёт сквозь тонкий шелк, но я стараюсь не обращать внимания.

Скоро вернусь домой и рухну в кровать. Уже представляю блаженство, когда смогу скинуть туфли и выскользнуть из одежды.

Когда мы останавливаемся перед дверью его кабинета – на пластиковой табличке справа от двери предсказуемо выведено золотыми буквами «Харви Торнтон, генеральный директор» – я с трудом сдерживаю облегчённый вздох. Прогулка по бесконечному лабиринту лишает меня последних сил, а звуки вечеринки здесь приглушены, будто мир за стенами перестал существовать. Внезапно я остро осознаю, что мы здесь только вдвоём.

Харви включает свет в кабинете, виновато улыбаясь, когда я издаю стон и прикрываю глаза от неожиданной яркости. Он помогает мне дойти до кресла, и я сажусь, вытянув ноги. Мне не приходилось работать в офисах, но кабинет совсем не отличается от тех интерьеров, что рисуются в фильмах. Кожаное кресло, массивный деревянный стол, книжные шкафы и маленький диван в углу. Скучно и пафосно. Почему люди добровольно загоняют себя в такие унылые клетки?

Ах, точно. Деньги.

Харви подходит к книжному шкафу, начиная перебирать толстые папки. Я наблюдаю за ним, потому что смотреть больше не на что. Когда он не занят тем, что играет роль обольстительного миллионера, его лицо становится отстранённым и задумчивым. Мы мало знакомы, но после шумных и энергичных демонстраций ранее, моменты тишины превращают его в другого человека.

Мне не хочется его отвлекать, но моему возвращению домой препятствует только одна вещь.

– Насчёт моей гитары.

– Ммм?

– Её забрали для досмотра, но я не знаю, где она.

– Ах да, – он отмахивается, захлопывая дверцы шкафа. – Я закончу и скажу, чтобы её сюда принесли, хорошо?

Я не успеваю возразить – он уже достаёт телефон, хмурится и выходит, вполголоса переговариваясь с кем-то на ходу.

Дверь за ним закрывается.

И я остаюсь одна.

Чтобы не совершить страшную ошибку и не уснуть в кабинете человека, которого я совершенно не знаю, да ещё и с туманными мотивами, я исследую.

Я оглядываюсь. Ни фотографий, ни личных мелочей, ни стикеров с глупыми напоминаниями. Ничего, что указывает на личность Харви. Я поднимаю тяжёлое пресс-папье со стола, крутя его в руках и рассматривая. Это тяжёлая статуэтка охотничьей собаки. Из тех длинноухих и длинноногих со смешными вытянутыми мордами.

Я хихикаю, проводя по вытянутому носу статуэтки. Трудно представить Торнтона с ружьём, в сигнальном жилете, среди осеннего леса. Кажется, что этот человек никогда не покидает бизнес-квартал Денвера.

Под пресс-папье что-то есть.

Я опускаю взгляд на папку, которую охраняла статуэтка, и вижу краешек фотографии. Искушение непреодолимо. Харви сам виноват в том, что оставил пьяную женщину в скучном кабинете.

Приглушенный голос Харви свидетельствует о том, что у меня ещё есть время, чтобы пошпионить.

Я наклоняюсь, осторожно вытягиваю снимок.

И в этот момент пьяный туман в голове рассеивается мгновенно.