скачать книгу бесплатно
Все вдруг умолкли. На пороге кухни, скрестив руки на груди, стоял крепкий бородатый мужик средних лет, небрежно одетый.
– Блин, – сказала Ребекка, – это, часом, не Лизин дядя?
Все застыли, с опаской глядя на пришедшего. Лиза Ниман изумленно вскрикнула, ее дядя молча таращился на нас. Мы стояли не двигаясь, точно хотели обмануть хищника. Вдруг на кухню ввалился Оливер, пьяно прищурился и нарушил тишину громовой отрыжкой.
– Кто выключил музыку?
– Оливер! – прошипела Ребекка. – Иди сюда.
Оливер рассмеялся, подошел к Лизиному дяде:
– А это еще кто такой?
– Уходите. – Дядя трясся от злости. – Советую вам…
Оливер, к нашему ужасу, медленно поднял стаканчик и вылил его содержимое прямо на голову Лизиному дяде. Тот машинально залепил Оливеру пощечину, Оливер пошатнулся.
– Вон! – крикнул дядя. С его нечесаной бороды капала текила. – Вон, или я вызову копов!
Лавина стаканчиков, массовый исход из дома. Ноах схватил пьяного Оливера, который спотыкался и ругался (на его правой щеке краснел отпечаток ладони), и потащил прочь. Мы выбежали из дома, бросились к машине. Ребекка вырвала у Ноаха ключи (поскольку сочла, что он пьян и ему нельзя за руль), и мы набились в “ауди”.
– Погоди, – сказал Ноах, когда Ребекка завела машину. – Где Амир?
Из дома донесся вопль – Лизин дядя, схватив за шкирку Амира и Лили, собирался вышвырнуть их из дома.
– Отпустите меня, – орал Амир, пытаясь вывернуться. Растрепанная Лили раскраснелась от смущения.
– В доме моего брата! – кричал Лизин дядя. – В доме моего родного брата!
Вдруг за ним мелькнули огненные кудри: Лиза подпрыгнула и своим крохотным тельцем повисла сзади на дядиной шее. Тот от неожиданности выпустил Амира и Лили, и они ринулись к машине. Амир протиснулся мимо меня к Оливеру, Лили забралась ко мне на колени, захлопнула дверь и крикнула Ребекке: “Поехали!” – на меня даже не обернулась. Впрочем, роль невидимки меня устраивала.
За всю дорогу я не проронил ни слова, молча вдыхал густой кожаный запах салона “ауди” и поражался увиденному: курево, выпивка, взрослый ударил подростка. Домой я вернулся во втором часу ночи. Я разулся на крыльце и на цыпочках прокрался к себе. Лежа в постели, думал о том, как сильно Флорида отличается от Бруклина, представлял, как отреагировал бы Шимон, плюхнись Лили к нему на колени. Засыпая, я вспомнил, что Сократ говорил Симмию: дорога в Аид проста[66 - Отсылка к диалогу Платона “Федон”.].
* * *
Проснулся я рано, чтобы пойти с отцом на шахрит[67 - Утреннее богослужение.]. Глаза у меня слипались, и в машине я ехал молча, радуясь, что отец тоже ничего не говорит. В синагоге мы сели на заднем ряду (что было для нас внове, поскольку в бруклинском шуле[68 - Шул – синагога.] отец всегда стремился занять место в первом ряду), повязали тфилин[69 - Тфилин – маленькие черные коробочки с цитатами из Торы, которые повязывают на лоб и руки.] на руку и лоб, отец накинул на голову талес[70 - Талес (талит) – прямоугольное молитвенное покрывало.] и спросил, нет ли здесь кого из тех ребят, с кем я был вчера. Я покачал головой. Во время Шмоне-Эсре[71 - Вариант молитвы амида будней, основной литургической молитвы в иудаизме.], пока отец раскачивался, я разглядывал мозаику, украшающую синагогу (лестница в небеса, расступившееся море, разноцветный плащ Иосифа), как вдруг в боковую дверь тихонько вошел Амир. Он вел под руку тучного пожилого израильтянина с тросточкой. Я оцепенел: Амир, которого совсем недавно застукали с Лили, сейчас выглядел точь-в-точь как призрак из моей прежней жизни.
Миньян завершился, Амир сидел, склонив голову, и я не мог поймать его взгляд. Когда мы с отцом уходили, я указал ему на Амира. Отец улыбнулся: известие о том, что кто-то из моих новых знакомцев ходит в синагогу, явно его утешило.
* * *
Все утро я редактировал сочинение Ноаха. Оно оказалось, мягко говоря, посредственным. Я исправил грамматические ошибки, вычеркнул опрометчивые замечания о сексуальных наклонностях Шейда и в конце концов сунул бумаги в почтовый ящик Ноаха. Я сидел у нашего бассейна, перечитывал собственное сочинение (я вдруг с тревогой осознал, что до начала учебного года осталось всего ничего, считаные дни), как вдруг у меня зазвонил телефон.
– Алло?
– Это твой любимый сосед.
– Привет, Ноах.
– Здорово ты исправил сочинение. Теперь совсем другое дело. Спасибо тебе еще раз.
– На здоровье.
– Кстати, я могу заплатить.
– В смысле?
– Многие берут за такое деньги.
– Нет-нет, не нужно.
– Точно? Ты можешь брать за это деньги. Если ты будешь писать сочинения за других, тебе будут хорошо платить. У тебя талант.
– Спасибо, не стоит.
– Ладно, но если передумаешь, говори. Я расскажу о тебе народу.
– Хорошо, – неловко ответил я. Мне на руку сел комар, попытался украсть мою кровь. Я раздавил его. – Спасибо.
– Ну что, как спалось после вечеринки? – спросил Ноах.
– Отлично. – Я решил не упоминать, что мне приснился кошмар, будто дядя Норман, как в мультфильме, гоняется за мной с топором.
– Вот и славно. Мы собираемся на пляж. Выходи в десять.
* * *
Он прибыл со свитой: Ребекка впереди, волосы заплетены в косу, поверх купальника огромная майка Ноаха, сзади Оливер в солнечных очках с красными стеклами и голый по пояс Амир.
– Знаешь что, – сказал Амир, когда я забрался на заднее сиденье и уселся посередине, – ты единственный из нашей школы, кого я видел на миньяне.
– А ты разве меня видел?
– Он, когда молится, ничего не замечает, – подначил Оливер.
– Мне жаль, если тебя не устраивает, что я молюсь, – парировал Амир.
– Не расстраивайся, – ответил Оливер. – Ты клевый чувак, вот и все.
– Это еще почему? – удивился Амир.
– Ребят, – вмешалась Ребекка, – не надо.
Ноах перестроился, подрезал едущего сзади, и нам разъяренно загудели. Оливер и Амир одновременно выставили в окно руки с оттопыренными средними пальцами.
– Ты для меня загадка. – Оливер поднял стекло. – Ари, скажи ему, что он загадка.
– Ребят, ну не начинайте, – попросила Ребекка, настраивая кондиционер. – И не втягивайте Ари.
– Почему это я загадка? – поинтересовался Амир.
– Вечером лапаешь Лили, утром бежишь на миньян.
Амир снова нервно захрустел костяшками.
– Вам не кажется, что Оливер как-то слишком на мне зациклен?
– Ишь ты, какой чувствительный. Я всего лишь объясняю нашему новому другу – правда, Ари? – что и как. Тебя ведь смущают наши порядки?
– Нет, – выпалил я и почувствовал внезапное желание изучить свои ногти. – Мое дело десятое. – Хотя, если честно, я пока что не разобрался, какое место занимает вера в этом псевдосветском мире. Например, за все время я ни разу не видел Ноаха и Оливера в кипах, хотя оба учатся в ешиве. (Амир сегодня напялил панаму с дельфином.) В Бруклине такое невозможно представить, здесь же это в порядке вещей. Я мог только догадываться, соблюдают ли их семьи кашрут и шаббат, но понимал, что главный, пусть и неофициальный, организующий принцип религиозности, бытующей в Зайон-Хиллсе, – избирательность. По всей видимости, здесь люди могут позволить себе роскошь исполнять только те мицвот, которые кажутся им важными или приятными, не обременяя себя тягостными или устаревшими. Шимон, мои бывшие раввины, даже мой отец осудили бы такую свободу выбора, пожалели бы еврея, который отказывается от многовековой традиции. Я же начинал сознавать: в том, чтобы держаться старинных обычаев, не жертвуя участием в современной жизни, есть свой смысл.
Оливер улыбнулся:
– Неужели? То есть если бы я, например, спросил тебя, включишь ли ты в своей комнате свет в шаббат, ты бы ответил…
– Не включу. – Я откашлялся.
– А если бы я спросил тебя, включит ли Ноах свет? Включу ли я свет?
– Меня это не касается.
– Безусловно. Но как ты думаешь?
– Оливер, – вмешалась Ребекка. – Хватит.
– Говори как есть, чувак, – не унимался Оливер, – всем пофиг.
– Я правда не знаю, – ответил я.
– Как думаешь, Амир делает это?
– Что – это?
Оливер пожал плечами:
– Нарушает шаббат?
Амир открыл было рот, но решил промолчать.
– Нет, – ответил я, стараясь не смотреть на Амира. – Думаю, не нарушает.
Оливер ухмыльнулся.
– Так я тебя разочарую. Здесь действуют те же правила, что и везде. В шаббат мы не работаем и не садимся за руль, но можем отправить сообщение или походя включить телевизор, чтобы посмотреть баскетбол. Никакого мяса, боже упаси, а молочное ешь сколько влезет, особенно если у тебя каникулы и никто не видит. Верим ли мы в Потоп, в то, что море расступилось, или, я не знаю, в Валаамову говорящую ослицу? Может, верим, может, нет, но, как бы то ни было, мы непременно внушим тебе, как важно пропустить несколько лет подготовки к колледжу, чтобы твои дети узнали эти истории и усвоили такое же двойственное к ним отношение!
Повисло неловкое молчание, я смущенно смотрел сквозь лобовое стекло. Ребекка покачала головой и продолжила читать твиттер. Ноах чуть убавил музыку.
– Господи, Оливер, – сказал он, – ты что, брал у Эвана уроки по фейстайму?
– Говори что угодно, – Амир потирал обнаженные плечи, – но если у тебя не хватает мозгов, сердца или, не знаю, нравственности, чтобы оценить сложности ортодоксальной жизни, это не значит, что ей не хватает глубины.
Оливер примирительно поднял руки.
– Я всего лишь хочу сказать, – со смешком произнес он, – что современный ортодоксальный иудаизм – тот еще эксперимент.
На пляже стояла такая жара, что захватывало дух – яркое солнце, слепяще-белый песок. Ребекка выбрала нам местечко у воды. Я впервые оказался на настоящем пляже и как-то растерялся. Слева от нас лежали на животах две женщины без лифчиков. Я отвернулся от них, Оливер ущипнул меня за лопатки.
– Добро пожаловать в страну плоти, цадик, – сказал он.
Видел бы это Мордехай, подумал я.
Ноах с Ребеккой пошли купаться. Мы с Амиром и Оливером лежали на полотенцах, глядя в ясное небо. Оливер быстро заскучал, достал припрятанный пакетик с травой, папиросную бумагу и принялся сворачивать косяк.
– Рискуешь, – предостерег его Амир.
Оливер фыркнул. Свернул косяк, облизнул и залепил края бумаги, полюбовался делом своих рук. Закурил, глубоко затянулся, лениво оперся на тощие локти, зашелся кашлем. Протянул мне косяк. Я покачал головой, отвернулся от дыма.
– Мистер Самсон?
Амир не поднял глаз от книги.
– Ладно. – Оливер щелкнул указательным пальцем по косяку, стряхнул пепел на песок.
Повисло молчание. Ноах с Ребеккой заплыли так далеко, что превратились в точки на синеве. Чуть погодя Амир тоже пошел купаться, я же остался с Оливером, пускавшим струи дыма.
– Оливер, – начал я, провожая взглядом Амира, заплывающего все дальше и дальше, – помнишь, что ты говорил на вечеринке у Ниман? Про семью Амира?
– Извините, офицер, не припоминаю. – Оливер набросил на голову полотенце. – Я много чего говорю про Амира. – Над нами пророкотал самолетик с рекламной растяжкой ночного клуба в Коконат-Гроув. – Хорошее место, – Оливер ткнул пальцем в самолетик. – Хочешь, съездим сегодня вечерком?
– Нет уж.
– Ты когда-нибудь был в ночном клубе?
– Если честно, нет.
Он демонстративно закопал окурок.
– Дай только срок, я собью тебя с пути истинного.
Я поправил кипу, черный бархат раскалился на солнце.
– Это вряд ли.
– Ты чего-то хотел спросить?
– Амир сегодня утром был в шуле с каким-то стариком. Кто это?
– Дед его. Мощный чувак. Герой войны Судного дня. Командовал знаменитой танковой операцией, переехал в Америку, окончил Массачусетский технологический институт, выучился на архитектора или кого-то в этом роде.
