скачать книгу бесплатно
Он рассмеялся.
– Тут все немного иначе. У нас здесь соблазнов побольше, чем в “Тора…”… Как там дальше?
– Тмима.
– Да. Точно. Там ведь наверняка учатся одни парни?
Я скривился: как же быстро он меня раскусил.
– К сожалению, – признался я, стараясь сохранить хотя бы подобие самоуважения.
– Я бы в такой школе не выжил. Чокнулся бы, точно. – Он потер бицепс. – Идем, я тебя познакомлю.
Я нервно подошел вслед за Ноахом к краю выложенного мрамором бассейна. К нам подплыли две девушки.
– Дамы, – сказал Ноах, – знакомьтесь, это Ари Иден. Ари, это моя девушка Ребекка Надлер, а это не моя девушка, София Винтер.
– Рад познакомиться, – произнес я.
– Привет. – Ребекка подплыла ко мне, чтобы пожать руку. Ноах бросил на нее предостерегающий взгляд, она остановилась и, не растерявшись, помахала мне рукой. Она была высокая, спортивная, с волнистыми каштановыми волосами, большими зубами и крупными чертами лица. Но я не отрываясь смотрел на Софию, которая молча двигалась к бортику, – темные волосы, молочно-белая кожа, острый, чуть угловатый нос, тонкие, но сильные руки, небесно-голубые глаза.
Ноах хлопнул меня по спине: я слишком долго таращился на Софию.
– Откуда ты приехал? – Ребекка смотрела на меня с любопытством.
– Из Бруклина.
– В Нью-Йорке замечательно, правда?
Я едва не ляпнул, что моя жизнь в Нью-Йорке была какой угодно, только не замечательной, но вместо этого, повинуясь правилам приличия, кивнул.
– Здесь чересчур жарко. Я ужасно хочу переехать на север, хотя и знаю, что Ноах никогда не расстанется с родителями. Да ведь? – Она схватила его за руку и утащила обратно в бассейн.
Ноах со смехом плюхнулся в воду. Они вынырнули, Ребекка обхватила его сзади за шею. Я смущенно наблюдал, как они обнимаются. Вода касалась краев моих брючин, мочила мои новые черные кроссовки “Нью Бэланс”, но отойти я не решался. Я выдавил милую улыбку.
– Ничего, привыкнешь. – София подошла ближе. – Они все время обнимаются. – Пока она говорила, я не мог отвести взгляд от ее небесно-голубых глаз, и меня бросало в пот сильнее, чем от палящего солнца Флориды. Я вдруг поймал себя на том, что слишком часто моргаю и стою раскрыв рот. – Они вместе с шестого класса.
– Давно.
– Да, но мы-то с ней дружим с четвертого. А это значит… – она выдержала театральную паузу, – что все эти годы я пользуюсь славой “третьей лишней”.
– Да, беда, мы никак не можем от нее избавиться. – Ноах набрал в рот воды и фыркнул в Ребекку. Та в ответ тоже плеснула в него водой. – Может, сплавим ее тебе?
София смущенно улыбнулась, убрала мокрые пряди со лба и, переступив с ноги на ногу, устремила взгляд на зеленое поле за изгородью. В глазах ее мелькнула тень.
– Ты же не против? Она ведь такая красивая. – Ребекка лежала грудью на спине Ноаха. – Правда, Ари?
Я вспыхнул. Да, хотел ответить я, да, она очень красивая, я в жизни не видел никого краше. Вместо этого я пробормотал что-то неразборчивое, пристально разглядывая грязь на кроссовках. Подняв глаза, я заметил, что София смотрит на меня.
– Так ты к нам присоединишься?
– Не могу, – по-дурацки ответил я. – Плавки не захватил. Да и нам уже пора возвращаться… мы еще вещи не разобрали…
Она снисходительно рассмеялась.
– Я так понимаю, в Бруклине одноклассники и одноклассницы вместе не плавают. – Она отбросила волосы за спину, скользнула ко мне и, с вызовом глядя на меня, протянула руку. Я моргнул, помедлив, взял ее за руку и помог ей вылезти из бассейна, стараясь не думать о том, как возмутительно близко ее тело, как вода капает с ее подбородка, шеи, живота, бедер прямо мне на одежду, я отчаянно силился не глазеть на Софию, которая подошла к шезлонгу, взяла полотенце и принялась вытираться, и уставился на золотой браслет с гравировкой из скрипичных ключей, охватывавший ее левое запястье.
На ее шезлонге лежало “Бледное пламя”. Мне на лето задали ту же книгу.
– Нравится? – спросил я, стараясь увести разговор от моей вопиющей социальной неполноценности.
– Общаться с тобой? – София вытерла лицо полотенцем. – По-моему, не очень-то интересно. Или ты так не считаешь?
– Набоков. – Я указал на книгу.
Она явно удивилась, что я вообще произнес эту фамилию.
– А ты о нем разве слышал?
– Прочитал месяц назад. Так что да.
– Странное совпадение.
– Вряд ли. Мне в школе задали.
– В какой школе?
– “Коль Нешама”.
– Я думала, ты в двенадцатом.
– Так и есть.
Она набросила полотенце на плечи, как плащ, поправила черный купальник.
– Академия не берет новичков в двенадцатый класс.
– Кстати, да, – подал голос Ноах. – Помните Стиви Гласса? Он хотел перевестись к нам в двенадцатый, его не взяли. А он парень умный.
Я пожал плечами. Представил, как приеду в первый день в школу – и выяснится, что произошла ошибка, на самом деле меня не взяли.
– Меня вот приняли.
София по-прежнему вытиралась, оборачивала талию полотенцем, выжимала волосы. Я уже понимал, что навсегда запомню ее лицо.
– И как тебе это удалось?
– Подал заявление.
– Я догадалась.
– Наверное, им понравилось мое сочинение.
Переводился я просто: подал заявление, указал свои данные, в общем, ничего особенного, но вот дополнительное задание оказалось интересным: “«Ни один человек не выбирает зло ради зла. Он лишь ошибочно принимает его за счастье и добро, к которым стремится» (Мэри Уолстонкрафт). Раскройте тему на 2–10 страницах”. Прежде я сочинений не писал, и мне понравилось. Я отправил восемь страниц под заголовком “Бессмертные желания: страсти человеческие в литературе и в Гемаре Брахот Ламед Амуд Алеф”.
София не скрыла изумления.
– То есть ты хочешь сказать, что не просто ухитрился поступить в “Коль Нешаму”, но и записался на продвинутый курс по литературе?
– В Бруклине я плавал мало, – ответил я, – зато очень много читал.
София подбоченилась. У меня екало сердце всякий раз, как она поджимала губы.
– Ну ладно. И как тебе “Бледное пламя”?
Ноах ухмыльнулся:
– Ты посмотри на этих умников.
– Странное, – ответил я. – Но мне понравилось.
– Правда? Потому что оно какое-то натужное. Я не люблю, когда книга вдалбливает очевидное, – Кафка не в счет. По-моему, это признак того, что автору не хватает воображения. Да и в целом, по-моему, это вуайеризм. – Я понял, что София недвусмысленно пытается поставить меня на место. – Может, я оценила бы ее лучше, если бы прочитала “Тимона Афинского”.
– А кто такой Тимон Финский? – спросила Ребекка.
– Афинский, – со смехом поправил Ноах, и Ребекка шлепнула его.
– Это пьеса, из которой Набоков позаимствовал название, – пояснила София. – “Луна – нахалка и воровка тоже: свой бледный свет крадет она у солнца”[53 - У. Шекспир. “Тимон Афинский”. Перевод Н. Мелковой.].
– Правда? Я не знал, – сказал я. – Но это все равно что утверждать, будто сперва нужно прочесть “Гамлета” и тогда лучше поймешь Набокова.
Тонкие мышцы на ее руках и плечах сжались.
– Почему именно “Гамлета”?
– Как там? “Смотри, светляк, встречая утро, убавляет пламя”[54 - У. Шекспир. “Гамлет”. Перевод Б. Пастернака.]. По-моему, это аллюзия, нет?
– Если я не так понял, простите старика, – вмешался Ноах, – но ты правда только что процитировал Шекспира у моего бассейна?
– Какая-то неоправданная одержимость пламенем, – сказала Ребекка. – Может, сменим тему?
– Я всего лишь хочу сказать, – пояснил я, залившись краской, – что если ты ищешь важные источники для “Бледного пламени”, можно было бы и перелистать “Гамлета”. По мне, так они равно бесполезны, начнешь читать – запутаешься.
Она взглянула на меня так, что я не понял, то ли она смотрит на меня, то ли куда-то вдаль.
– Это я-то запутаюсь?
– Нет, конечно, – запинаясь, пробормотал я, – не ты, я имел в виду, в общем…
– Я так поняла, ты читал “Тимона Афинского” просто для смеха?
– Нет, – смущенно признался я, – еще не читал.
– Сосед-бруклинец, – рассмеялась Ребекка. – Робот, цитирующий Шекспира.
– Иисусе, – сказал Ноах. – Обычно с сочинениями я обращаюсь к Софии или Эвану (услышав это имя, Ребекка шлепнула его под водой, а София отвернулась), теперь же, пожалуй, понесу свои таланты в дом напротив.
Я не знал, что делать – то ли гордиться тем, что произвел на них впечатление, то ли стесняться своей любви к Шекспиру, которая, как я понял, считается еще большим отстоем, чем детство в Боро-Парке.
– Арье, – издалека окликнул меня отец. То, что я стою рядом с девушкой в бикини, казалось, причиняло ему физическую боль. Следом за отцом шли моя мать и мать Ноаха, высокая, хорошо одетая; они о чем-то разговаривали. – Мы уходим.
– Рад был познакомиться, сосед, – сказал мне Ноах и посмотрел на моего отца.
– Ладно. – София протянула мне руку, и я ответил на пожатие, несмотря на то что отец не сводил с нас глаз. – А с тобой не так уж скучно спорить.
– И с тобой. – Голос мой дрогнул. Ее рука горячила мою.
– Увидимся, Гамлет.
Задыхаясь от смущения, я выполнил бессвязные действия – неестественно рассмеялся, наскоро попрощался – и отошел к родителям.
* * *
Потянулись беспокойные дни – дни, когда я разбирал вещи, наводил порядок в комнате, расставлял книги. В Бруклине эти книги, которые я урывал на уличных ярмарках, барахолках, в пыльных букинистических магазинах, были моим убежищем. Я уверил себя, что если одолею эти труды, то научусь мыслить абстрактно, обрету знание, утишающее печаль, знание, которое изолирует меня от самой изоляции. Когда я стал подростком, стопки книг из моей комнаты, множась, выплеснулись за ее пределы, заняли кухонный стол, потеснили отцовские сефарим[55 - Священные книги (ивр.).]. “Сын мой, остерегайся составлять много книг, – ворчал отец, изгоняя Рота из нашей новой роскошной гостиной и расставляя на полках мишнайот[56 - Мишнайот (множ. форма от мишна) – религиозно-юридические сборники, древнейший после Библии свод законов.], – конца не будет, а много читать – утомительно для плоти”[57 - Свиток Коэлет (Екклесиаст), 12:12.]. И, вместо того чтобы изучать новый город, я занялся Хемингуэем и Фицджеральдом, время от времени поглядывал в окно на соседский особняк и лихорадочно соображал, как мне преодолеть непроницаемый барьер, что отделяет меня от жизни Ноаха, Ребекки и сногсшибательной Софии Винтер.
Случай представился раньше, чем я надеялся. Через три дня после барбекю ко мне нагрянул нежданный гость.
– Как дела, сосед? – Казалось, Ноах с трудом помещается в наш дверной проем. – Занят?
Дома никого не было: у матери и отца первый рабочий день. Я пригласил Ноаха войти, спросил, не хочет ли он чего-нибудь выпить.
– Пиво есть?
Я представил, как отец, вернувшись с работы, потягивает пивко над страницей Талмуда.
– Нет.
– Ну и ладно. Тогда дай воды.
Я налил ему стакан и сел рядом с ним за кухонный стол.
– Хорошо у вас, – непринужденно заметил Ноах.
– Видел бы ты наш старый дом. Вполовину меньше этого.
– Да ну? – Он отпил воды, обвел взглядом кухню. – Вы уже разобрали вещи?
– Более-менее. – Оставалось еще несколько коробок, но мать, не щадя сил, торопилась навести порядок. Мы с отцом вносили посильную лепту, выполняли мамины указания, но чаще слонялись по дому, расставляли свои вещи и привыкали к новому месту.
