Надежда гардемарина

– Господи, сколько вам лет?

– Восемнадцать.

– Вы были лейтенантом?

– Нет, гардемарином. – Я дал ему время переварить это. На том наш разговор закончился.

Пилот Хейнц осторожно вел корабль к станции, пока наши шлюзы не вошли в мягкий контакт.

– Выключить двигатели.

– Есть выключить двигатели, сэр.

– Замкнуть носовые и кормовые стыковочные захваты.

– Носовые стыковочные захваты замкнуты, сэр.

– Кормовые захваты замкнуты, – доложил Вакс со своего поста у кормового шлюза.

– Начать швартовку, лейтенант. Открыть внутренние шлюзы.

На нижней палубе матрос направил на пульт управления шлюзом свой кодированный ключ-передатчик. Толстые трансапексовые стенки открылись, и у меня на пульте загорелся индикатор.

– Открыть внешний люк. Завести страховочный линь, проверить давление.

Пауза – матрос работал под бдительным оком Вакса.

– Страховочный линь заведен, сэр. Давление – одна атмосфера.

– Как общая картина, мистер Хольцер?

– Вполне мирная, сэр.

– Очень хорошо, откройте внутренний шлюз. – Я расслабился. Это был последний отданный мной важный приказ. Хотя формально «Гиберния» все еще находилась под моим командованием, фактически она уже перешла в подчинение командующему станцией.

Я нажал на кнопку связи:

– Мистер Лиман, соедините меня, пожалуйста, с адмиралтейским командованием на планете. И как можно быстрее обеспечьте транспортным средством.

– Никаких проблем, командир, – проворчал генерал Хо. Он все еще оставался на связи. Ничего удивительного, наше прибытие было, мягко говоря, не совсем ординарным.

В трубке послышались гудки и щелчки.

– Адмиралтейство слушает.

– Докладывает командир судна Объединенных Наций «Гиберния». Соедините меня, пожалуйста, со старшим дежурным офицером.

С линии доносились слабые щелчки статики.

– С вами будет говорить командир Форби, сэр. Одну минутку.

Напряжение мое росло. Впереди были нелегкие испытания.

– Форби слушает.

– Докладывает командир Николас Сифорт, сэр. Судно Объединенных Наций «Гиберния».

– На этот рейс назначался командир Жюстин Хаг, сэр.

– Командир Хаг погиб во время рейса, сэр. Я старший офицер.

– Вы можете прибыть в Адмиралтейство или мне прибыть к вам?

Такое предложение от чиновника с наземной станции звучало странно. Ни адмирал, ни его офицеры никогда не наносили визитов, а вызывали к себе.

– Я спущусь вниз, как только станция предоставит мне шаттл, сэр. И привезу с собой журнал.

– Договорились, командир. – На этом разговор закончился.

Я вернулся в каюту привести себя в порядок. Вряд ли стоит надевать белую форму. Этим никого не удивишь. Порылся в чемодане, нашел так и не востребованный бумажник, проверил, есть ли там деньги. Надел все медали и убедился, что туфли сверкают.

Пассажиры на втором уровне толпились у кормового шлюза, разглядывая станцию. Наверняка их промаринуют здесь, прежде чем высадить, не меньше нескольких часов. Я направился к переднему шлюзу, где экипаж уже занимался отгрузкой багажа, одернул китель и с головидом в руке прошел через шлюз.

– Сюда, командир Сифорт. – По сверкающим коридорам рядовой провел меня в офис командующего орбитальной станцией. Ее конструкция очень походила на диск нашего корабля, но значительно больших размеров. Потолки выше, коридоры шире, помещения просторнее.

В этом оживленном портовом центре жили и работали сотни людей. Грузы в Окраинную колонию, на Шахтер и на Землю проходили через орбитальную станцию. Здесь пассажиры пересаживались с корабля на корабль, чтобы продолжить свой путь. Между станцией и планетой курсировали небольшие шаттлы, средство передвижения между поверхностью планеты и межзвездными лайнерами.

– Я генерал Хо. – Маленький человечек с аккуратными усиками над тонкими губами и начинающейся ото лба лысиной, окаймленной волнистыми черными волосами, окинул меня критическим взглядом. – Вы командовали «Гибернией»?

– Да, – Мой ответ прозвучал так же коротко и сухо, как и его вопрос.

– Ваш шаттл будет готов через несколько минут. – Немного помолчав, он уже более мягко спросил: – Что случилось с вашими офицерами?

Я вздохнул. Теперь придется без конца повторять одну и ту же историю.

Когда я кончил говорить, он покачал головой:

– Господи! Бывает же такое!

– Вот именно. Поэтому я и хочу как можно скорее попасть в Адмиралтейство.

Он не успел ответить, потому что в дверях появился капрал:

– Шаттл готов, командир.

Он только пожал плечами:

– Поторопитесь, командир. Я сначала отправлю вас, а потом уже пассажиров.

– Спасибо. – Я последовал вслед за капралом в ангар шаттлов, тремя уровнями ниже. Он тоже напоминал ангар «Гибернии», только был больше, потому что предназначался для аэробусов, доставляющих пассажиров с кораблей на поверхность планеты и обратно.

Мне стало смешно: заставь я Вакса полировать этот ангар, он не раздумывая вышел бы из шлюза в открытый космос. И тут же от моего веселого настроения не осталось и следа. Я вспомнил того, другого, который по моей воле вышел из корабля через шлюз, и закрыл глаза, ощутив приступ тошноты.

Шаттл был небольшим шестиместным судном спортивного типа с убирающимися крыльями и реактивными и вакуумными двигателями в носовом отсеке. Я пригнулся и вошел внутрь.

– Пристегнитесь, командир. – На пилоте был обычный комбинезон со съемным шлемом. Он тоже пристегнулся, беспокоясь больше об атмосферных турбулентностях, чем о декомпрессии. Я последовал его примеру. Судя по тому, как привычно он щелкал переключателями и проверял приборы, ожидая, когда упадет в ангаре давление, он летал на этом шаттле не один год.

– Работы хватает? – спросил я, чтобы завязать разговор.

– Хватает. Но до эпидемии было больше. – Он включил микрофон. – Диспетчер, «Альфа-Фокс-309» к старту готов.

– Одну минуту. – Спустя немного снова раздался голос: – 309, можете стартовать.

Огромные ворота ангара плавно разъехались. И в черной бездне приветливо засияли зеленые огни Надежды.

Струи выхлопных газов ракетных двигателей шаттла ударили по защитным экранам ангара. Вылетев из дока, пилот включил двигатели на полную. Мы стали быстро удаляться от станции, приближаясь под наклонным углом к Надежде, пока не вошли в верхние слои атмосферы. Напевая незнакомый мне мотив, пилот нажимал на рычаги, посматривал на экраны радаров и короткими толчками маневровых двигателей разворачивал шаттл на 180 градусов, готовясь привести в действие тормозные ракетные двигатели.

– Вы упомянули об эпидемии? – громко спросил я, стараясь перекрыть шум двигателей. При входе в плотные слои атмосферы шаттл стал вибрировать.

Пилот удивленно взглянул на меня:

– Вы разве не слышали? Эпидемия только что кончилась, и сейчас ситуация под контролем. – Он установил автоматический счетчик и потянулся к рукоятке запуска двигателей на тот случай, если откажет компьютер.

– Какая…

– Сейчас. Подождите немного. – Пилот сосредоточил внимание на показаниях компьютера. Тормозные двигатели загрохотали как раз в тот момент, когда счетчик остановился на нуле. Рука его расслабилась. – Эти маленькие суда непредсказуемы. – Из-за шума ему приходилось кричать. – По надежности их не сравнить с теми, на которых летаете вы.

Пока мы опускались, Надежда постепенно теряла свою сферическую форму. Сквозь слои облаков стали проглядывать крупные детали поверхности. То тут, то там виднелись квадратики обработанных полей, но в целом создавалось впечатление, что планета буквально утопает в зелени.

Это не явилось для меня полной неожиданностью, и все же я залюбовался планетой, находившейся на расстоянии стольких световых лет от дома, где основу экологии также составлял углерод. Многие растения сюда привезли с Земли, поскольку в местных не было необходимых для нее протеинов и углеводов.

Животные здесь, разумеется, не водились. Инопланетных тоже не удалось обнаружить, за исключением примитивных беспозвоночных рыб на Зета Пси.

– Простите, – крикнул пилот сквозь рев двигателя. – Что вы сказали?

– Что за эпидемия у вас была?

– Какая-то мутация вируса. Столько людей погибло, прежде чем удалось разработать вакцину. Всем прибывающим в Централтаун сразу делают прививку.

– Именно туда мы сейчас и летим?

– Само собой. Туда доставляют всех прибывающих со станции. Таможня, карантин – все это в Централтауне.

– Что же! Все правильно. – Я просмотрел головидный фильм о планете, но невозможно за какой-то час переварить целую культуру.

– Интересно, как вам удалось в таком возрасте стать командиром?

Я вздохнул. Похоже, мне сейчас предстоял длительный отпуск.

Через несколько минут он ловко перевел шаттл в режим планирования и полетел над плоской равниной к берегу моря навстречу сверкающим водам. После обратного разворота включились реактивные двигатели, превратив наш шаттл в реактивный самолет.

Пилот, естественно, увидел взлетно-посадочную полосу гораздо раньше меня. Ведь все здесь было ему знакомо. Он сбросил скорость, и тупые крылья шаттла приняли форму, необходимую для вертикального взлета и посадки. Пилот идеально рассчитал время. К тому моменту, когда он мягко опустился на бетонную полосу, скорость шаттла равнялась почти нулю. Направленные под брюхо шаттла струи реактивных турбин смягчили приземление.

– Добро пожаловать на Надежду, моряк! – Он улыбнулся мне и выключил двигатели. – И удачи!

– Она мне пригодится. – Я открыл люк и спустился по трапу, вдохнув воздух другой солнечной системы, чистый и ароматный. На меня повеяло чем-то неуловимым, похожим на запах трав в экзотическом блюде. Солнце типа G2 ярко сияло и было, пожалуй, слегка желтее, чем наше.

Я глазел на все, как землянин, впервые очутившийся во время отпуска в Лунаполисе. Походка стала легкой, пружинистой, поскольку гравитация на Надежде составляла ноль девяносто два от земной. Планета была на двенадцать процентов больше Земли, но имела меньшую плотность.

Предъявив свою личную карточку служащего Военно-Космического Флота, без всяких осложнений я миновал таможню. Карантинная станция находилась в ветхом строении сразу за посадочной полосой, между кораблями и группой зданий. Медбрат оказался приветливым и действовал профессионально. Я закатал рукав, он приставил к руке чуть пониже плеча пистолет. Все в порядке! Готово!

Проверил, на месте ли бумажник. Я был здесь впервые, совершенно не ориентировался, однако решил, что с купюрами Объединенных Наций не пропаду.

– Как добраться до Адмиралтейства?

– До Адмиралтейства… – Медбрат прищурился под ярким солнечным светом, – Дойдете до здания того терминала, пройдете сквозь него на другую сторону и возьмете напрокат электромобиль. Если найдете свободный. Их всего семь. В конце дороги свернете налево, доедете до первого светофора, опять повернете налево и проедете два квартала.

– Спасибо. – Я собрался идти.

– А еще можете пройти через посадочную полосу вон к тому зданию. Это и есть Адмиралтейство. – Он махнул рукой в сторону двухэтажного здания в семидесяти ярдах отсюда.

– А-а. – Я чувствовал себя полным идиотом. Но не мог сдержать улыбки. Видимо, свою дежурную шутку он отработал до блеска на таких, как я, новичках, – Еще раз спасибо. – Зажав в руке головид, я направился к посадочной полосе.

Теперь я жалел, что не облачился в белую форму. Впрочем, вряд ли белая форма на заикающемся от страха экс-гардемарине произвела бы особое впечатление на Стивена Йохансона – адмирала, командующего базой «Надежда».

За высокой кованой оградой стояло большое блочное здание. Я открыл калитку и по дорожке, вытоптанной в траве, подошел к входной двери. На латунной табличке с эмблемой Адмиралтейства – крыльями и якорем – была надпись «Военно-Космическое ведомство Объединенных Наций. Адмиралтейство».

Интересно, табличку изготовили здесь или везли через многие световые годы пустоты, чтобы придать величие фасаду колониального штаба Военно-Космических Сил?

Поднявшись по ступенькам к высоким деревянным дверям со стеклянными вставками, я одернул китель и пригладил волосы. Потом набрал в легкие воздуха и вошел внутрь.

В приемной молодой человек в белой форме диктовал что-то в компьютер.

– Чем могу быть полезен? – спросил он, увидев меня.

– Николас Сифорт, «Гиберния», явился к адмиралу Йохансону.

– О да. Мы вас ждали. Нам сообщил о вас генерал Хо. Командир Форби готов принять вас. – Он повел меня по застеленной красным ковром лестнице, затем по коридору в кабинет, смотрящий окнами на залитую солнцем лужайку. – Командир Сифорт, сэр.

Я встал по стойке «смирно»:

– Николас Сифорт, старший офицер на борту «Гибернии», прибыл, сэр.

Молодой командир быстро встал из-за стола и отсалютовал мне. В прищуренном взгляде сквозило удивление. Совсем еще молодой, он уже начал полнеть.

– Может, вольно?

Странный способ приказывать, но, возможно, в колонии свои порядки. Мы расслабились. Он показал мне на стул.

– Спасибо. Я должен доложить вам или напрямую адмиралу Йохансону?

Командир печально улыбнулся:

– Адмирал Йохансон умер во время эпидемии.

– Умер, сэр? – Я опустился на стул. Слишком много смертей…

– Да. Подхватил вирус и умер. Многие умерли.

– О Господи! – только и мог я сказать.

– Увы! – Командир выглядел совершенно несчастным. – И теперь я за него. Отправил сообщение с последним кораблем. Так что замена прибудет только через два года.

– Что же, сэр. Доложу тогда вам. Сожалею, но почти весь отчет в журнале, я не смог лучше его оформить. – Опасаясь, что он не выслушает меня до конца, я второпях изложил все, что произошло на «Гибернии». Не пропустил ни единой детали и был рад, что все наконец позади. – Командир Хаг и лейтенанты погибли по воле Господа Бога, – напоследок сказал я. – Гардемарин Уилски, матросы и пассажиры исключительно по моей вине.

Он долго молчал. Потом произнес:

– Плохо дело.

– Да, сэр.

– Но вы не знаете и половины. – Он обошел стол, за которым я сидел с фуражкой на коленях, склонился, рассматривая медали у меня на груди, и, как бы желая убедиться в правдивости моего рассказа, спросил: – Когда, вы говорите, погиб ваш последний лейтенант?

– Двенадцатого марта 2195 года, сэр.

– В журнале это указано?

– Да, сэр. – Я опустил чип в головид и протянул ему.

Он вернулся за свой стол и перещелкивал записи, пока не дошел до марта месяца. Нашел нужные страницы и покачал головой:

– Это случилось не в июне, не так ли? Вы стали командиром в марте.

– Да, сэр. – Я был озадачен.

– Тогда все сходится, – Командир Форби отвернулся к окну и сказал: – Надежда – всего лишь маленькая колония. Нам далеко до настоящей вое н но-космической базы. Межзвездные корабли здесь не базируются, у нас нет возможности их содержать. Адмирал Йохансон обладал правом старшинства, если понадобится, например, разрешить спор между двумя командирами или в случае гибели либо болезни одного командира назначить другого.

– Да, сэр.

– В его подчинении находилось три командира. Один из них – командир Гроун… Это было ЧП, и мы постарались его замять. Год назад они с невестой украли вертолет, полетели в горы Вентура и скрылись. Их так и не нашли. Мы знали, что этому типу нельзя доверять. Второй – командир Марко с «Телстара», на шестнадцать лет старше.

Отлично. Он или сам Форби заменят меня. Мои кошмары позади.

– А где же он, сэр?

– Этот чертов идиот во время увольнения на берег решил заняться альпинизмом. И вот уже шесть месяцев он в состоянии комы. Прошлой весной адмирал Йохансон передал «Телстар» капитану Итону. Они отбыли на Окраинную колонию с тем, чтобы потом отправиться на Шахтер и на Землю.

– Но они так и не прибыли на Шахтер.

– Нет, сэр. Это следует из вашего журнала. – Он вздохнул. – На Итона можно было положиться. И если он не сделал остановки на Шахтере, значит, у него были на то причины.

Хорошо, если это так, подумал я. Преподнесла же нам Дарла сюрприз, а она ведь не единственная. Я постарался прогнать эту мысль:

– Сэр, сколько у вас офицеров межзвездного класса?

Он печально покачал головой:

– Я же сказал, что вы не знаете и половины случившегося. Никого у нас нет. Да и какой командир межпланетного класса будет торчать в этом болоте?

– Вы могли бы полететь сами, сэр. «Гибернии» нужен настоящий командир.

– Говорю же вам, мистер Сифорт. Никого у нас нет. Знаете, как я попал на Надежду? Я отбыл в должности лейтенанта вместе с женой Маргарет. И рассчитал так, чтобы срок моей службы закончился, когда мы прилетим сюда. Семь лет я вообще не служил, но, отослав командира Итона с «Телстаром», адмирал Йохансон снова зачислил меня на службу как единственного обладавшего межзвездным рейтингом.

В чем дело? Форби решил переложить на меня свои проблемы?

– Вы могли бы назначить вместо меня моего лейтенанта. Старшего лейтенанта, сэр.

Он устало ответил:

– Вы так и не поняли. Адмирал Йохансон присвоил мне звание командира, лишь когда вторично зачислил на службу. То есть 6 июня 2195 года, сэр.

– Нет! – Я вскочил на ноги, перевернув стул. Перед глазами возник Таук, он тянулся ко мне сквозь перегородку в тот момент, когда я наконец почувствовал себя в безопасности.

– Да, сэр. Вы старший офицер в системе «Надежда».

23

Я уныло сидел у окна, не замечая, как на планету тихо опускается вечер.

Мы чуть ли не сто раз пересмотрели уставы, но выхода я не видел.

– Губернатор Уильямс…

– Он гражданский служащий, сэр, и не имеет юрисдикции над Военно-Космическим Флотом. – Должно быть, командир Форби, как и я, в свое время изучил все буквы устава, надеясь избежать ответственности, и, обнаружив, что в должности командира межзвездного класса я находился дольше, чем он, испытал облегчение. – У губернатора Уильямса столько же прав назначать командиров, сколько у вас устанавливать ограничения скорости движения на планете, – добавил он.

– Я понял вас, сэр, – не без раздражения сказал я и, спохватившись, уже мягче добавил: – Я могу сложить с себя полномочия.

– Разумеется, сэр. Никто не вправе вам запретить это.

Легко говорить. Отказаться от должности можно лишь по причине болезни, ранения или умственной неполноценности, во всех остальных случаях это будет расценено как пренебрежение своими обязанностями. А я присягал на верность уставу, и мой долг представлять власть Правительства на корабле до тех пор, пока меня не сместят вышестоящие власти, или же до моей смерти, или же до признания моей неспособности к управлению.

И все-таки никто не мог помешать мне нарушить клятву.

– Я протестую! Должен же быть на Надежде хоть кто-то с межзвездным рейтингом, черт побери! – С горя я даже выругался, о чем тотчас же пожалел.

– Боюсь, что нет, сэр. Не сомневайтесь, это уже проверенный факт.

– У вас есть командиры межпланетного класса, и все они старше меня по рангу.

– В общем-то да, сэр. Но командир межзвездного класса рангом выше командира межпланетного класса. Надеюсь, вам это известно.

– Не вам мне указывать, что я обязан знать! – огрызнулся я.

– Простите, сэр, – ответил он примирительно. Мы помолчали. Потом я сказал:

– Я не могу управлять «Гибернией». Нельзя подвергать корабль опасности. Вы сказали, что «Телстар» исчез. Вполне возможно, что он так и не добрался до Окраинной колонии. Наш корабль не может задерживаться. Мы везли груз, в котором там очень нуждаются.

Форби сложил на груди руки:

– Вполне согласен с вами.

– Собираетесь искать «Телстар»?

Он удивленно посмотрел на меня:

– Это ваша обязанность, вам и решать.

Я вскочил и сжал кулаки.

– Вы самый старший по рангу, – вырвалось у него. – И я ничего не могу сделать. Военно-космическая база у вас в подчинении.

– Клянусь всеми… Я… О Господи… – Мне стоило большого труда говорить связно. Продолжайте командовать военно-космической базой, как будто меня здесь не было. Это приказ. Понятно?

– Да, сэр. Есть, сэр!

– Вы собираетесь искать «Телстар», Форби? – Я был слишком расстроен, чтобы называть его ранг.

– Нам некого посылать за ним, сэр. Наши корабли не оснащены двигателями синтеза.

Таким образом, ни о каких поисках или спасении не могло быть и речи.

Но нельзя же проигнорировать исчезновение «Телстара». Необходимо сообщить в Адмиралтейство на Луне. Однако «Гиберния» была первым судном, которое должно было вернуться, и фактически единственным кораблем в системе, оснащенным двигателями синтеза. Голова у меня шла кругом. Это значило, что я должен…

Нет, хватит.

– Именем Господа Бога я слагаю с себя полномочия.

– Вы действительно это сделаете, сэр? – спросил он каким-то бесцветным голосом.

– Да. Прямо сейчас. Дайте мне мой журнал. Я сделаю запись.

Пора покончить с этим безумием. Пусть Адмиралтейство привлечет меня к ответственности за пренебрежение долгом. По крайней мере не будут больше из-за моей глупости гибнуть члены экипажа и пассажиры. Если по уставу я обязан оставаться командиром, значит, в уставе что-то не так. Лучше прислушаться к голосу совести.

Я подвел головид к одной из последних записей, нажал на клавишу:

– «Я, Николас Эвинг Сифорт, командир, настоящим уведомляю…»

Я остановил запись. Волосы у меня встали дыбом. Я медленно обернулся, словно ощутив дыхание отца, наблюдавшего когда-то за тем, как я делаю уроки.

Холодными уэльскими днями сражался я с текстами, стараясь почерпнуть из них новые слова и мысли или ища ответа в старых тетрадках, которые давал мне отец. Не успевал я справиться с одной задачей, как он тут же давал вторую. Если я делал ошибку, он говорил:

– Неправильно, Николас. – Указывал страницу и терпеливо ждал, когда я обнаружу и исправлю ошибку.

Однажды я хватил о стол тетрадкой, пестревшей помарками, и с горечью крикнул:

– Конечно, все плохо! Все не так! Как всегда.

Он молча повернул меня к себе лицом, влепил пощечину, снова поставил стул к столу и сунул мне в руки книгу. И все это в полном молчании. Сдерживая слезы, я снова стал заниматься. Щека горела. Сидел я до тех пор, пока не справился с заданием. И тотчас же получил следующее.

Здесь, в кабинете Форби, никто не стоял у меня за спиной, однако мне чудилось чье-то легкое дыхание. Я вздрогнул, прогнав воспоминания, и повернулся к головиду.

– «…настоящим уведомляю о своей отставке, действующей с момента подачи заявления». – Я положил острие карандаша на экран, чтобы расписаться под заявлением.

Время шло.

Я выронил карандаш, и он скатился на пол.

Я не мог этого сделать. Не мог нарушить клятвы. Хотя бы в память об отце.

– Я, Николас Эвинг Сифорт, клянусь соблюдать законы Генеральной ассамблеи Объединенных Наций, хранить верность Военно-Космическим Силам Объединенных Наций и соблюдать все уставы и правила, да поможет мне Господь Бог наш. – Я принимал клятву от Паулы Трэдвел и Дерека Кэрра. И повесил бы их, посмей они ее нарушить.

И все же меня не покидали сомнения. Вправе ли я рисковать «Гибернией» и ее экипажем? Ради самоуважения? Даже ради спасения души? Отец! Ты ждешь от меня ответа, и я клянусь скорее умереть, чем нарушить данную мной клятву. Клятва для меня превыше всего.

Непрошеные слезы покатились по щекам, и я прикрыл лицо руками. Потом наконец овладел собой, озаренный внезапным светом, и стер свое заявление. Командир Форби сидел не шелохнувшись.

– Простите меня. Простите.

Он понимающе кивнул.

– Не стоит больше об этом говорить. – Мне было тяжело, но я это заслужил, – Я возвращаюсь на свой корабль. Проследите, чтобы нас снабдили провизией и всем необходимым для полета. Свяжитесь со мной в случае необходимости. – Я встал.

– Есть, сэр. – Он тоже вскочил. – Если я смогу вам чем-нибудь помочь…

– Мне нужны опытные офицеры. Хотя бы два лейтенанта. Ищите их где хотите.

– Есть, сэр. – Когда я выходил из кабинета, он взял в руки микрофон. – Подготовьте шаттл для командующего Адмиралтейством.

Через два часа я ступил через сомкнутые шлюзы на «Гибернию». Меня ждал Вакс Хольцер:

– Все в порядке, сэр? – Он был явно взволнован. – Они приняли ваш доклад?

– Все нормально. – Я стал подниматься по лестнице.

– А как же расследование?

– Расследования не будет.

– Вам известно, кто вас заменит, сэр?

Вот привязался.

– Мистер Хольцер, не лезьте не в свое дело, убирайтесь отсюда!

Вакс, вне себя от обиды и удивления, осекся:

– Есть, сэр. – Его будто ветром сдуло. Я пошел на мостик и буквально рухнул в кресло. Вакс предан мне, а я выплеснул на него всю свою злобу. Когда же я наконец поумнею? Где та грань, которую нельзя переступить, если хочешь поставить человека на место, не вызывая в нем ответную грубость и злость?

Я подписал подготовленное шефом расписание увольнений экипажа на берег. Во время нашей запланированной тридцатидневной стоянки на Надежде всех членов экипажа доставят на берег. Останется лишь несколько человек для дежурств, однако и они согласно установленному графику получат достаточно выходных. На борту будет всегда находиться по крайней мере один офицер, но, разумеется, не на вахте.