Дастфол

– Уголь. – Произнёс он, постучав ногтем по куску чёрной породы на столе. – Подобрал его по пути сюда. – Льюис сделал паузу. – В эпоху нефти и ворвани вы добываете уголь. Самый устаревший ресурс. Уголь, который не двигает автомобили, не освещает улицы, даже не свисает гордым украшением с шей светских дам. Вы – прошлое, мистер Джефферсон. И, я понимаю, может быть, вам сложно осознать, но единственное, я повторяю, единственное, что способно удержать на плаву эту шахту – увеличение объёма добычи.

Питер долго молчал, изредка тихонько постукивая карандашом по углу стола.

– Вы правы. – Начал он. – Мы не двигаем автомобили. Мы двигаем поезда, что тянут за собой вагоны по всей стране. И да, мы не освещаем улицы. Мы отапливаем дома, чтобы все люди, не исключая и вас, разумеется, могли пережить очередную суровую зиму. – Он остановился и поочерёдно обвёл глазами всех присутствующих. – Профинансируйте модернизацию шахты. И я дам вам то, что вы хотите.

– Боюсь, вы ошибочно решили, что мои слова представляют некую форму просьбы, когда на деле они являют собой абсолютный, безапелляционный ультиматум. – Он отодвинулся назад и отвернулся от Питера. – Но ничего. Это ничего. Я прощаю вам сию оплошность.

– Что бы собой ни являли ваши речи, сделать то, чего вы требуете, на грани невозможного.

– В случае провала нам придётся закрыть шахту.

– Закрыть шахту? – Удивлённым тоном переспросил он. – Тысячи людей останутся без работы, да весь город вымрет!

– Быть может, вы спутали нас с благотворительным фондом. Мистер Джефферсон, мы, как и вы, кстати, представляем большую корпорацию, в зону интересов которой не входит содержание целого города дармоедов. К тому же, мы предоставили вам выбор, так? – Он поправил очки и уставился на Питера стеклянным взглядом, будто он смотрит на отражение в мутной стоячей воде, а оно смотрит на него в ответ. Смотрит и молчит.

– Умереть под завалами в шахте или лишиться всего? – После затянувшейся паузы спросил Питер.

– Насколько мне известно, за более чем десять лет под вашим управлением в этой шахте не было официально зарегистрировано ни единого несчастного случая. Одни бы назвали это чудом, другие трусостью. Что вы сами думаете? – Он растянул рот в широкой улыбке.

– Я думаю… – Питер остановился, подбирая слова. – Что не могу пойти на то, что вы мне предлагаете. Ни на один из вариантов.

Льюис коротко кивнул в ответ.

– Мы пробудем тут около месяца, в течение которого проведём полную оценку состояния шахты и вынесем своё окончательное решение. А пока подготовьте, пожалуйста, все финансовые отчёты за последние десять лет.

Поднявшись, он отряхнул пиджак и направился к выходу, пропуская вперёд коллег. Остановившись у двери, Льюис подождал, пока они покинут кабинет и спустятся вниз.

– Один из лучших выпускников. Тебя ждала блестящая карьера в столице. – Обернувшись, произнёс он. – Но ты всё же выбрал вернуться в это богом забытое место, управлять дрянной шахтой. Какая трагедия. – Он замолчал, стиснув кулаки. – Я ведь тебя предупреждал?

– Много раз. – Подтвердил Питер.

Громко хлопнув дверью, Льюис отправился прочь.

Питер прошёлся вдоль стен своего кабинета. Поднял маленькую садовую лейку и полил несколько кактусов, стоявших у окна. Затем вышел на улицу, к открытой лестнице, где оперся на перила, провожая взглядом утренних гостей, что неторопливо направлялись к большой арке у выхода из шахтёрского комплекса.

– Это я их впустил. – Широкоплечий, черноволосый мужчина вышел из соседнего кабинета и поравнялся с Питером. – Прости.

– Ничего, Кев. – Махнув рукой, ответил он.

– Будешь кофе? – Спросил Кевин, потрясая своим большим железным термосом.

Питер утвердительно кивнул в ответ. Возраст Кевина лишь недавно перевалил за тридцать, но в уголках его глаз уже виднелись большие чёрные точки, словно разводы от неумело нанесённой туши.

– Всё плохо? – Осторожно поинтересовался он, разливая кофе.

– Хотят, чтобы мы увеличили выработку в два раза.

– В два раза?! Чёрт… – Кевин достал самокрутку и, чиркнув спичкой, сделал глубокую затяжку.

– Финансирования они, конечно же, на это не выделят?

– Угадал.

– И что теперь?

– Наверное, придётся работать в две, а скорее в три смены.

Кевин тяжело вздохнул.

– Утром… – Он замялся. – У меня спрашивали, хочу ли я занять твоё место.

– И что ты ответил?

– Отказался, конечно! – С явными нотками возмущения в голосе ответил он.

– Зря.

– Что? Серьёзно?

– Они приехали сюда, чтобы избавиться от меня и увеличить добычу. Будь я проклят, если они уедут, не добившись хоть одной из поставленных целей. – Питер затих, наблюдая, как длинная нить рабочих тянется ко входу в шахту. – На моё место поставят либо марионетку из столицы, либо тебя. Я бы предпочёл, чтобы это был ты. Однако просить тебя об этом не могу.

– Почему?

Какое-то время он пристально изучал своего заместителя, так, словно видит его впервые. Быстро почувствовав себя неловко, Кевин отвернулся, потупив глаза в пол.

– То, чего они требуют, может привести к катастрофе. Катастрофе, ответственность за которую скинут на управляющего. Если это будет вчерашний выпускник, который шахты видел только на картинках в учебнике… Всё может закончиться очень трагично. Если это будешь ты, кто знает, может, тогда худшего удастся избежать.

Холодное утреннее солнце поднялось над горой, ослепляя глаза и заливая пространство пришахтовой площадки алыми красками, словно свежей кровью.

– И за что нам всё это?

– Не знаю, а когда ты в последний раз был в церкви? – С усмешкой спросил Питер.

Глава 2

– Да перестань ты её толкать!

– Тогда мы тут до ночи просидим! – Миша оторвал свои карие глаза от большой, жирной улитки, которую палкой подталкивал к финишной прямой.

– А какой смысл в гонках, если ты одного участника просто дотолкаешь до финиша? – Продолжал стоять на своём Кай.

Дети столпились вокруг посыпанных сухими листьями дорожек, что представляли собой импровизированный гоночный трек.

– Ты вообще уверен, что они едят яблоки? – Поинтересовался Миша, указывая на грубо нарезанные куски фрукта за листьями.

– Нам рассказывали об этом на уроке природоведения. Конечно, лучше было бы взять свежее яблоко, но где мы его достанем в марте?

– Может, тогда просто съедим их? – Предложила Кэтрин.

– Яблоки?

– Улиток. – Cказала она, ткнув в несколько слизняков, что вяло копошились в листьях.

– Фууу! – Миша скривил гримасу отвращения. – Я не стану это есть, даже не проси!

– В некоторых странах они считаются деликатесом. – Крис нежно погладил одну из улиток по толстой ракушке.

– Кто-то и правда ест улиток?

– Об этом писали в газете.

– Ну конечно.

– Какая скука. Зачем мы вообще решили устроить гонки улиток? – Присев на корточки, спросила Кэтрин.

– Так это была твоя идея! – Возмутился Миша, всё ещё пытаясь подвинуть одного из участников гонки поближе к финишу.

– И вы все с этим согласились.

– Дрессировать улиток оказалось сложнее, чем я предполагал. – Покачав головой, сказал Крис.

– Дома есть раскраски и цветные карандаши, можем пойти вместе раскрасить что-то. – Предложил Миша.

– Пойдём! – Сразу же согласилась Кэтрин. И первой отправилась к небольшому деревянному домишке.

За дверью их ждал тесный холл, освещённый всего одной масляной лампой. В углу – тощий мужчина починял подошву старого сапога при помощи молотка да пары гвоздей. Фигура больше напоминала Кэтрин иллюстрацию какого-то древнегреческого кузнеца из книги о подвигах Геракла, чем живого человека. Услышав гостей, он ненадолго оторвался от своего занятия и поднял голову, со скрытым за падающей тенью лицом.

– Привет, пап. – Поздоровался Миша.

– Добрый день, мистер Бенкендорф.

– Угу. – Буркнул он в ответ и вернулся к сапогу.

– Пойдём. – Позвал Миша, первым пересекая комнату.

Дети цепочкой пошли следом. Будучи в хвосте, Кэтрин не сдержала любопытства и попыталась получше всмотреться в тёмную фигуру мужчины. Как внезапно он поднял голову, встретившись с ней взглядом. Пойманная врасплох девочка быстро зашевелила ногами, устремляясь в глубь дома, совершенно не запомнив его лица.

Время за рисованием пролетело неожиданно быстро. В какой-то момент к ним зашла мать Миши – Ольга. Она поставила перед детьми поднос с ароматным, сильно отдающим персиками чаем, печеньем и восхитилась, рассмотрев незаконченные детские труды.

– Увидимся. – Миша помахал рукой, провожая друзей спустя несколько часов раскрашивания.

– До завтра. – Попрощалась Кэтрин.

Город уже постепенно начинал растворять свои краски в предзакатных сумерках. Кэтрин вместе с Каем проводили Кристофера до перекрёстка и сами свернули в сторону своих домов.

– Хочешь, зайдём кое-куда? – Предложил Кай по дороге.

– Куда?

– Тут рядом.

Он повёл её меж кирпичных стен высоких зданий, проходами, которые подошли бы разве что кошкам, ну или детям. Сойдя с центральной улицы, они вышли к старому, подкошенному временем амбару без хозяев.

– Пришли? – Спросила Кэтрин, осматривая ветхое сооружение.

– Да, почти.

Обогнув сарай, Кай воспользовался трухлым пнём, чтобы забраться на крышу, и подал руку, поднимая Кэтрин следом. Оттуда открывался вид на уходящий вниз город. А за его стенами – горы и зелёная хвоя, что укутывала их, как мох укрывает камни в осеннем лесу.

– Никогда не видела Дастфол таким.

– Это самая высокая точка в городе.

Кэтрин сняла рюкзак и попробовала лечь, но волнообразные листы асбеста с болью въелись в спину, не оставляя шанса найти удобную позу.

– Сейчас. – Кай спрыгнул вниз и достал из-под сарая лист фанеры.

– Возьми, на нём можно прилечь.

– Спасибо. – Кэтрин устроилась на фанере и стала разглядывать белые верхушки гор.

Кай сел рядом.

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – Спросил он, подняв лицо к небу.

– Не знаю. – Кэтрин пожала плечами. – Наверное, сперва я хотела бы уехать отсюда.

– Уехать? – На его лице тут же отпечатался страх. Кэтрин слегка улыбнулась. – Тебе не нравится Дастфол?

– Не то чтобы не нравится… Просто что тут делать? Вот закончим мы школу, а дальше? – Она сделала паузу, дожидаясь ответа, которого у её друга не было. – Не хочу работать на шахте.

– Твоя мама разве на шахте работает?

– Моя мама – жаба.

– Жаба? – Недоумевая, переспросил Кай.

– Угу. Жаба, что сидит на дне колодца, смотрит вверх, а видит только крошечный кусочек неба. Прочитала в одной книге из библиотеки. Наверное, мы все жабы. – Она обвела пальцем цепь гор, опоясывающих Дастфол. – В одном большом колодце.

Кай замолчал, рассматривая далёкие пейзажи.

– А мне нравятся жабы. – Сказал он после паузы. – Их можно надуть, тогда они будут держаться на воде, как пузыри.

Кэтрин рассмеялась.

– Ты, значит, останешься тут?

– Наверное. Родители говорят, что когда они состарятся, я должен буду присматривать за магазином.

– А ты хочешь?

– Я хотел бы рисовать.

– Как раскраски?

– Не совсем. Я рисую углем.

– Углем?! – Кэтрин повернулась к другу, словно проверяя, не шутит ли он. – Я вообще не знала, что кто-то рисует углем.

– Да в этом ничего такого, – Кай почесал затылок. – Могу как-то показать тебе свои наброски, если пообещаешь никому не говорить.

– Клянёмся? – Кэтрин сжала маленький кулачок, оттопырив мизинец.

– Клянёмся. – Кай в ответ схватил её мизинец своим.

– Ты же сможешь рисовать, приглядывая за магазином?

– Пожалуй, смогу.

Ночь опустилась на город, а вместе с ней тяжёлый, пропитанный дымом воздух заполнил угловатое пространство шахтёрского паба. Все столики были заняты естественно разделёнными по интересам группами уставших рабочих. Отовсюду доносился обычный шум конца смены, состоявший из смеха, кашля и случайных обрывков фраз.

– А ты молодец! – Мужчина похлопал по спине тощего парня. – Первый день, а всё ещё на ногах держишься.

Парень поднял кружку, но сдержать дрожь в руках не смог, и пиво неизбежно пролилось на стол. Трое шахтёров тут же взорвались едким смехом.

– Да не переживай ты так. Бывало и хуже. Взять хоть Джейка. – Рослый мужчина кивнул в сторону одного из шахтёров за столом. – Он вообще в свой первый день штаны обмочил.

Повторный приступ смеха захлестнул мужчин.

– Что, правда? – Парнишка поднял округлившиеся глаза на Джейка.

– Да нет, конечно! – Возмутился тот. – Побольше сказки слушай, это был пот. Пот!

– Ну да, да, пот. – Сквозь смех сказал мужчина.

– О, Влад. – Приподнявшись за столом, он помахал человеку у входа.

Уловив приглашение, длинноволосый мужчина поспешил присоединиться к ним, заняв место рядом с Джейком.

– Берта, водки! – Крикнул он в сторону стойки.

– Вот Патрик, это Влад, твой бригадир, завтра пойдёшь с ним на смену.

– Приятно познакомиться. – Протянув руку, сказал он.

– Берта! – Никак не отреагировал на приветствие, снова крикнул Влад.

– Да слышу я тебя, слышу! – Пышная женщина поставила бутылку водки на стол перед Владом.

Он налил себе половину стакана и тут же залпом осушил. Берта продолжала стоять рядом, взяв руки в боки.

– Ну конечно! – Воскликнул Влад, повернувшись к ней. – Деньги! Вас всех интересуют только деньги! – Достав из кармана штанов смятую купюру, он бросил её в руки Берте.

– Какая муха тебя укусила сегодня? – Спросил массивный мужчина.

– Видел днём её дочку. – Влад налил себе ещё полстакана. – Заходила к моему мелкому. Точь-в-точь в мать. Одно лицо. И ни грамма от её ублюдка отца.

– Боже, Влад, ты уже на детей засматриваешься? – Спросил Джейк, покосившись на коллегу.

– Да не об этом я говорю. – Он стукнул кулаком по столу. – Не об этом.

Влад опустошил второй стакан.

– Мы так любили друг друга. Так любили. А она выбрала эту мразь. А всё почему? – Он замолчал, всматриваясь в глаза собеседникам. – Всё из-за денег. Этих сраных бумажек. Всё потому, что он управляет этой проклятой шахтой, а я долблю в ней уголь. Вот и всё, вся разница.

Рослый мужчина тяжело вздохнул.

– Они вместе со школы, со времён, когда у вас обоих не было и гроша за душой, ты это знаешь, я это знаю, да все тут об этом знают.

– Значит, она предвидела! Как-то, каким-то образом предвидела! Должна была, как иначе?

– Расскажи лучше молодому про работу. – Попытался сменить тему мужчина.

– Чего тут рассказывать? Работа дрянная, как сама жизнь. – Влад дополнил свои слова плевком на пол.

– Подумай про Ольгу. Каково ей жить с тобой, зная, что ты всё ещё сохнешь по первой любви? – Вмешался Джейк.

– Она об этом не догадывается.

– Это сейчас ты себя обманываешь или нас? – Спросил мужчина и спрятал лицо в кружке пива.

– Да пошли вы.

Вскочив, Влад захватил с собой бутылку и поспешил покинуть паб.

– С ним всё будет нормально? – Патрик не отрывал взгляд от двери, за которой только что исчез его будущий бригадир.

– Вот уже лет двадцать Влад, как наберётся, несёт одну и ту же чушь. – Махнув, ответил мужчина. – Ты скоро привыкнешь. Вообще, он мужик-то нормальный, да и шахтёр толковый. А свои тараканы здесь у каждого есть. Так что лучше держись его, он многому тебя может научить. И бригаду свою в обиду не даст, это уж точно.

Патрик ответил неуверенным кивком.

Обычно водка помогала. Заглушала навязчивые мысли, а ватные ноги сами несли тело по давно знакомому маршруту. Сегодня было иначе. Казалось, внутренние демоны пьянели вместе с ним, клубом назойливых насекомых копошась в голове. Пожирали сто лет как затянувшуюся корку ран, открывая свежее кровотечение, что красной пеленой обволакивало сознание.

Зажмурив свои маленькие голубые глаза, он бросил бутылку на вымощенную камнем дорогу пустой улицы. Звук битого стекла тут же разнёсся по ночной тишине Дастфола.

Было холодно. Покрепче стянув рабочую робу на груди, Влад закурил, отправив в небо тонкую струйку быстро исчезающего дыма. Задний двор мясницкой лавки – обязательная контрольная точка его регулярного моциона. Тут из-за угла открывался прекрасный вид на дорогой, кованый забор, а за ним – большой трёхэтажный особняк. Слишком яркий и вычурный. Какое ему здесь место? Он словно создан, дабы провести жирную черту между обычными людьми и ими, другими. Теми, кто проживает свою лучшую жизнь, у кого в окнах всегда праздность и веселье, у кого нет забот, проблем или расстройств.

Влад бросил бычок на землю и, наступив на него ногой, отправился дальше. Впервые за долгие годы изменив своему маршруту.

Он стоял там. На своём месте. Даже ночью. В полной темноте, об него, поди, можно было бы споткнуться или по ошибке принять за небольшое дерево. Если бы не редкие порывы ветра, что слегка колыхали его длинный плащ, Влад бы его даже не заметил.

– Неразделённую любовь берёшь? Или как там это называется… – Спросил он, слегка замявшись на месте.

Торговец долго копался в телеге, звеня стеклом. Влад начал стучать зубами то ли от холода, то ли от волнения. Наконец, ему протянули небольшой сосуд. Не колеблясь ни минуты, Влад подул внутрь. Сосуд быстро заполнился веществом, которое, казалось, слегка просвечивает ночной мрак фиолетовым светом.

Плохой обзор, дополненный длинным, накинутым на голову капюшоном, не оставляли никакой возможности разглядеть лицо Торговца, но Влад мог бы поклясться, что в этот момент тот улыбался.

Спустя полчаса он снова стоял у особняка. Только теперь не скрывался за лавкой мясника, как какая-то крыса. Нет, он стоял прямо посреди улицы и смотрел в тёмное стекло большого окна. Смотрел, но ничего не чувствовал.

Джессика дёрнулась в кровати.

– Что такое? – Сразу же спросил Питер.

– Ничего, ты же знаешь, не люблю я эту полную луну. – Она кивнула в сторону окна, через которое яркий лунный свет заливал комнату.

– Закрыть шторы?

– Лежи. – Повернувшись к мужу, она взяла его за руку. – Как они могут так поступить? Ты столько лет отдал этой работе.

– Могут, это их шахта. – Пожав плечами, ответил Питер.

– Но это ведь не справедливо! Разве ты плохо работал? Пускай поспрашивают в городе, да у любого шахтёра, каково его мнение о Питере Джефферсоне.

– Думаю, им это не важно.

Джессика вздохнула и уткнулась в плечо мужа.

– Вряд ли мы сможем потянуть ренту за дом. – Шёпотом сказал Питер.

– Усадьба моих родителей давно пустует.

– Та дыра?

– Я выросла в той дыре. – Джессика легонько укусила его за руку.

– К тому же там много земли, я всегда хотела иметь свой огород.

– Что, правда? – Спросил Питер с нескрываемыми нотками недоверия в голосе.

– Кто знает. – Посмеиваясь, ответила она.

– Джесс.

– Ммм?

– Я люблю тебя. – Сказал Питер, крепко обняв жену.

– И я тебя люблю.

Глава 3

Несмотря ни на что, внутренние часы шахтёра работали безупречно. Ровно в четыре утра Влад открыл болевшие от мигрени глаза. Промёрзший дом встретил его своей обычной сыростью, а тяжёлое похмелье явно давало о себе знать.

Поднявшись с кровати прямо в одежде, он вступил в пару своих резиновых сапог и вышел из комнаты. Уверенно двигаясь в потёмках деревянного дома, Влад свернул за угол, где умыл небритое лицо в ведре с холодной водой.

– Доброе утро. – Не оборачиваясь, бросила хлопотавшая у чугунной плиты женщина.

– Ага. – Безразлично ответил он, присев на грубо сколоченную скамью.

Ольга зажгла керосиновую лампу, водрузив её в центре стола. После наполнила железную миску горячим картофелем и вместе с куском хлеба поставила перед мужем.

Влад поковырял еду вилкой, посмотрел на жену, что села напротив, снова на еду. Молча достал откуда-то из глубин своей робы тяжёлый тряпичный мешочек и бросил на стол. От удара слабый шнурок тут же потерял своё плетение, и несколько серебряных монет с звоном высыпались на дерево.

– Что это? – Ольга подняла мешок, рассматривая блеск серебра в тусклом свете лампы.

– Деньги. – Ответил Влад, взявшись за еду. – Не видишь, что ли?

– Что ты продал? – Беспокойные глаза жены скользнули по спрятанному в миске лицу Влада.

– Тебе какое дело? – Спросил он, не отрываясь от трапезы.

Ольга резко вскочила и уже было открыла рот, дабы что-то сказать, но в конце только проглотила слова. Вернувшись к плите, она быстро запаковала в газетный свёрток обед и, положив его на стол, ушла вглубь дома, оставляя Влада завтракать в одиночестве.

Выдохнув, он расслабил плечи, упирая спину в ближайшую стену. Черкнув спичкой, потратил несколько попыток, чтобы зажечь отсыревшую папиросу, и второпях покинул дом. Серебро вместе с обеденным свёртком так и остались лежать на столе нетронутыми.

– Здравствуйте! – Сияя широкой улыбкой, Патрик двинулся ему навстречу, как только заприметил своего бригадира у самого входа шахтёрского предприятия.

– Привет. – Ответил Влад, пожимая тощую, протянутую ему руку. – Долго ждёшь?

– Часа с пол, наверное. Пришёл пораньше… Вот.

– Рвения хоть отбавляй. – Не сбавляя темпа, Влад сплюнул на сухую землю. – Раньше я тебя в городе не видал, не местный?

– Из Грэйстона. – Поравнявшись с коллегой, ответил тот.

– Далековато же ты забрался.

– Слышал, что тут есть работа.

– Ага, этого навалом. – Влад покосился на своего, впопыхах шагающего спутника. – Дома чем занимался?

– Помогал отцу на ферме, ну и так, чем придётся.

– Ясно. – Влад сделал паузу, потуже затягивая тонкую джинсовую куртку. – Стало быть, в школу ты не ходил?

– Нет. – Спрятав руки в карманы рабочих штанов, ответил он.

– Читать умеешь?

Патрик опустил голову, словно внезапно заинтересовавшись мелкой галькой дорожного покрытия.

– А считать? – Не дождавшись ответа, снова спросил Влад.

– Немного. – Едва слышно ответил тот.

– Это ничего. – Ободряющим голосом произнёс он. – Киркой махать много ума не надо.

Патрик слегка кивнул в ответ.

Под монотонный бубнёж да сонные зевки толпа шахтёров вереницей покрытых касками голов тянулась к десятку больших, гружённых инструментарием палаток. Несколько рабочих у каждой из них были заняты раздачей снастей, ведением учёта и периодическими машинальными призывами к соблюдению порядка очереди, что громким, натренированным голосом звучали то с одной, то с другой стороны.

– Значит, смотри. – Начал Влад. – Работаем с пяти до пяти, полчаса перерыв на обед. Три дня пашем в шахте, день отдыхаем. Мне всё равно, что ты там делал вчера, считай это экскурсией. Раз ты теперь в моей бригаде – значит, работаешь так же, как и мы: следующие три дня в шахте, на пласте, так что готовься попотеть. Потом выходной, на следующую смену денёк поработаем с динамитом, но ты сильно не расслабляйся – труда там ничуть не меньше, если не больше. Всё понял?

– Угу! – Патрик с готовностью выпрямил спину и как-то даже засиял светлыми огнями больших глаз.

Смотря на эту картину, у Влада вырвался смешок.

– Иди, займи нам очередь. – Влад кивнул в сторону палаток. – Только смотри – где покороче. Там выдадут номера, кирки и лопаты. Я скоро догоню.

Встав на цыпочки и задрав голову повыше, Патрик оценил обстановку.

– Я буду у той. – Сказал он, указывая на приглянувшуюся палатку с самой скудной на вид толкучкой.

– Ага, я тебя найду.

Методично работая локтями, Влад протиснулся сквозь скопление шахтёров, пробираясь к большому крытому сооружению, откуда вглубь шахт уходила узкая колея железных путей.

Внутри было сухо, пыльно и пусто. На крутом железнодорожном развороте скучало несколько вагонеток; дальше, у массивных дубовых ворот, взгромоздились большие механические весы, отливавшие бронзовым светом, как неудачная статуя всему шахтёрскому роду. Возле них, за утлым письменным столом, сидел толстый мужчина. Едва помещаясь на перекошенном стуле, он с жадностью поглощал сэндвич.

– Альфред! Старый ты чёрт! С добрым утром! – Не стесняя голоса закричал Влад.

Его слова эхом пронеслись по пустому зданию, совершенно внезапно обрушившись на голову толстяка, который, не ожидая такого подвоха, аж вскочил на месте, подавившись едой.

Быстро подоспевший Влад, не жалея сил, несколько раз стукнул по его широкой спине, помогая еде покинуть горло бедолаги.

– Твою мать, Влад! – Откашлявшись, произнёс он. – Смена ещё даже не началась, какого хрена тебя принесло?

Обойдя стол, Влад подпрыгнул, присаживаясь на единственный, не загромождённый хламом край.

– Вот зашёл поздороваться. – Сказал он, а уголки тонких губ сами потянулись вверх. – Думал, будешь рад меня видеть.

– День, когда я увижу тебя в последний раз, будет обведён в моём календаре красным – в этом уж не сомневайся. – Тряся двойным подбородком, Альфред смахнул пот со лба рукавом длинной робы.

– Эх, как жаль. Я-то думал, мы друзья. – Влад сделал паузу. – Я вот к тебе с новостями. Как другу решил рассказать.