«Энергормы: после падения звезды». Сборник рассказов. Том 1

На экране появились изображения гигантских свалок, покрытых ржавчиной и обломками металла. Среди хаоса мусора медленно двигались странные существа – энергормы коррозии. Их тела казались сложенными из обломков техники, пластмассы и металла, их поверхности пузырились, словно кислота растворяла всё вокруг.

– Многие энергормы, как оказалось, – это техногенные существа, «пробуждённые» звёздной пылью, – объяснил Виктор, его голос зазвучал с ноткой горечи. – Как иначе объяснить то, что вблизи огромных свалок появляются монстры, которые начинают их перерабатывать? Мы называем их энергормами коррозии и расщепления.

Он сделал паузу, позволяя залу осмыслить услышанное. Алиса в первом ряду быстро записывала каждую деталь, её глаза расширились от удивления.

– Природа, – продолжил Виктор, его голос стал чуть тише, но полнее решимости, – как бы требовала от человечества ликвидировать мусор. Мы не смогли этого сделать. За нас это сейчас делает звёздная пыль. Да, мы можем порадоваться за планету – она станет чище. Но как быть с нами?

На экране появились кадры разрушенных городов, где энергормы коррозии поглощали автомобили, дома и даже целые улицы. Их тела светились ядовито-зелёным светом, а воздух вокруг них был наполнен едким паром.

– Эти монстры не различают свалку и наши любимые автомобили, дома… – Виктор сделал паузу, его глаза сузились. – Они способны разрушить нашу цивилизацию. И знаете… им это почти удалось.

Зал замер. Люди смотрели на экран, где кадры разрушений сменялись изображениями энергормов, поглощающих всё на своём пути. Алиса почувствовала, как её сердце забилось чаще. Она сделала пометку: «Энергормы коррозии – угроза или шанс для планеты?».

– Но, – добавил Виктор, его голос стал чуть мягче, – возможно, это лишь начало нашего понимания того, что звёздная пыль хочет сказать нам. Возможно, это не только наказание, но и возможность…

Он сделал шаг назад, театрально поклонился залу и повернулся к Оливеру Харперу, который всё это время сидел в своём кресле, скрестив руки на груди.

– Профессор Харпер, – произнёс Виктор, указывая на трибуну. – Позвольте вам передать слово.

Оливер поднялся с кресла без лишних движений, его лицо оставалось сосредоточенным. Он быстро прошёл к трибуне, не обращая внимания на аплодисменты, и сразу же начал свой рассказ, словно не терпелось высказать свою точку зрения.

Оливер Харпер стоял за трибуной, его пальцы слегка постукивали по её краю, словно он спешил закончить свою часть выступления. Его голос звучал резко и уверенно, без тени театральности или философских отступлений. Он сразу взял быка за рога.

– Мои коллеги уже рассказали вам, что человечество столкнулось с ранее неизвестной угрозой, – начал он, его глаза сузились, словно он вспоминал очередного монстра, с которым ему довелось столкнуться. – Благо, изучение звёздной пыли и ядер этих… существ оставляет нам неплохой шанс на победу.

Он сделал паузу, подчеркнуто избегая слова "энергормы". Для него это были просто монстры – опасные, чуждые и требующие уничтожения.

– Эти твари, как оказалось, уязвимы к своей же энергии, если её пропустить через особый минерал, – продолжил он, указывая на экран, где появилось изображение сложного сплава драгоценных металлов и самоцветов, переливающихся мягким светом. – Этот сплав, созданный на основе звёздной пыли, оказывает на них эффект подавления. Они становятся… ручными. И мы этим пользуемся.

Харпер усмехнулся, его губы скривились в холодной улыбке. Он повернулся к Рихарду и Виктору, словно обращаясь к ним напрямую.

– Ведь на войне – а это война, господа, – все средства хороши.

Зал замер. Алиса записала в блокнот: «Война. Харпер считает конфликт с энергормами войной».

– Ядра монстров, при совместном использовании с новыми сплавами и минералами, дали нам новое оружие, – продолжил он, его голос стал чуть громче, почти торжествующим. – Например, «Нейтрализатор mh-3». MH расшифровывается как «monster hunter». Он разрушает оболочку монстра на молекулярном уровне, что эффективно противодействует их быстрой регенерации.

На экране появилось изображение устройства, похожего на массивную винтовку, которое Харпер демонстрировал ранее у своего стенда. Затем голограмма сменилась изображением энергощита, покрывающего экспоцентр.

– Энергощит, который сейчас накрывает этот зал и нас с вами, – это наше достижение в сфере защиты поселений, – произнёс он, его голос зазвучал чуть мягче, но всё так же решительно. – Кварц вибрирует с особой частотой, делая купол непроницаемым. Только свет и спокойный воздух могут проникать сквозь него. А ещё он особым образом реагирует на ядро монстра, что не позволяет ни одной, даже газообразной твари, проникнуть под купол.

Харпер сделал шаг назад, его глаза сверкнули, когда он посмотрел на зал.

– Мой девиз таков: «Изучай, познавай, подчиняй». Если что-то живое или не живое не укладывается в эту концепцию, то это следует уничтожить. Человечество обязательно победит.

Его последние слова прозвучали как лозунг, эхом разнеслись по залу. Люди начали перешёптываться, кто-то одобрительно кивал, другие выглядели обеспокоенными. Алиса быстро сделала пометку: «Харпер – милитарист. Его взгляды радикальны».

Модератор поднялся со своего места, чтобы объявить перерыв.

– Благодарю наших спикеров за выступления. Сейчас у нас небольшой перерыв на пять минут. Пожалуйста, возвращайтесь вовремя для продолжения дискуссии.

Зал взбудоражился. Люди начали вставать, кто-то направился к выходу, другие остались на своих местах, обсуждая услышанное. Алиса задумчиво смотрела на сцену, её ручка замерла над блокнотом. Она чувствовала, что только что стала свидетельницей начала чего-то большого – возможно, нового этапа в истории человечества.

Трибуна исчезла со сцены за считанные минуты, уступив место новой конфигурации: три мягких дивана, выдвинутых ближе к залу, теперь освещались яркими софитами. Каждый из учёных занял своё место, готовый отвечать на вопросы публики. Модератор поднял руку, указывая куда-то в глубину зала, и помощники поспешили передать микрофон первому оратору.

– Как защитить свою семью от нападения энергормов в случае выхода за пределы города-крепости? – раздался голос из зала.

Оливер Харпер даже не взглянул на микрофон. Его губы скривились в холодной усмешке.

– Никак, – произнёс он резко, его слова эхом разнеслись по залу. – Если вы очутились в диких землях без особого снаряжения и подготовки, то вам остаётся только молиться.

Зал замер, кто-то нервно заёрзал на месте. Следующий вопрос прозвучал из другого угла:

– Правда ли, что домашние питомцы могут мутировать от воздействия звёздной пыли?

Рихард Вальтер слегка наклонился вперёд, его глаза сузились, словно он обдумывал каждое слово заранее.

– Теоретически – да, – ответил он спокойно, но уверенно. – Если они попадут в агрессивную среду звёздной пыли, несомненно, начнутся изменения: поведенческие и физиологические. Но, похоже, дело в том, что человек слишком чистоплотное «животное». Он постоянно моет своё жилище и сам соблюдает гигиену. Это, конечно, не подтверждено экспериментами и практикой, но как я считаю, гигиена вокруг человека не даёт звёздной пыли сделать то, что она сотворила без вмешательства человека.

Виктор Зорин, сидевший рядом, театрально приподнял бровь, словно предвкушая следующий вопрос.

– Предвкушая ваш следующий вопрос, почему человек не мутировал и не стал… энергормом? – продолжил он, его голос зазвучал чуть насмешливо. – Боюсь, тут дело ещё и в иммунитете. Наша медицина старалась развить в нас настолько сильный иммунитет, что все возможные мутации, которые происходят прямо сейчас в нас, иммунная система просто съедает, не давая развиться.

Следующий вопрос был задан студентом из первого ряда:

– Если звёздная пыль способна оживлять неживое, существуют ли исследования по синтезу «искусственных» энергормов под контролем человека?

Рихард снова взял слово. Его голос оставался спокойным, но в нём чувствовалась некоторая осторожность.

– Да, такие эксперименты проводились и достаточно успешно, – признался он. – Но в настоящее время достать звёздную пыль практически невозможно. Поэтому мы считаем, что процесс становления энергормов как вида практически завершён. И новых видов, скорее всего, не появится. Если, конечно, учёные в лабораториях смогут синтезировать звёздную пыль, то человек сможет «оживить» практически всё вокруг себя.

– Возможно ли создание гибридных энергормов путём скрещивания разных стихий? – последовал новый вопрос.

Виктор усмехнулся, его пальцы слегка постукивали по подлокотнику дивана.

– Дело в том, что энергормы – это уже гибриды, – ответил он с едва заметной иронией. – Сделать гибридов из гибридов… думаю, это не то, о чём должно задумываться научное сообщество.

Последний вопрос прозвучал как гром среди ясного неба:

– Господин Харпер упомянул войну. Означает ли это подготовку к полномасштабному военному конфликту с энергормами?

Харпер выпрямился на своём месте, его глаза сверкнули.

– Если вы не заметили, что человечество на грани вымирания, буквально! – воскликнул он, его голос зазвучал громче. – То вы спали последние двести лет. Да, на сегодняшний день профессия военного одна из самых востребованных и престижных. Как попасть в армию сегодня? Нужно закончить академию дрессировщиков монстров и выбрать путь охотника на монстров, чтобы быть на острие атаки, или пойти добровольцем в городскую дружину.

Алиса сидела в центре зала, её блокнот был исписан до последней строки. Она чувствовала, что каждый вопрос раскрывает новые грани этого мира, но что-то внутри неё требовало большего. Её рука поднялась, и модератор указал на неё.

– Скажите, господа учёные, – начала она, её голос звучал чуть дрожа, но решительно. – Если звёздная пыль может оживлять неживое, то почему бы нам не использовать эту возможность для создания искусственных органов, протезов или даже целых экосистем? Почему мы так одержимы войной с энергией, вместо того чтобы попробовать использовать её в мирных целях? Не является ли это очередной формой колонизации – не природы, а самой звёздной пыли?

Зал замер. Алиса почувствовала, как взгляды всех трёх учёных обратились на неё. Рихард слегка наклонил голову, его лицо оставалось невозмутимым.

– Интересный вопрос, молодой человек, – произнёс он медленно. – Мы действительно могли бы использовать звёздную пыль для таких целей. Но проблема в том, что мы пока не знаем, как контролировать её полностью. Энергия, которую она даёт, часто выходит из-под контроля. Мы можем создавать, но не всегда можем управлять.

Виктор усмехнулся, его театральная манера вернулась.

– Колонизация звёздной пыли? – переспросил он, словно пробуя эти слова на вкус. – Возможно, вы правы. Но если мы не возьмём её под контроль, она возьмёт под контроль нас. И тогда вопрос будет не в том, кому принадлежит энергия, а в том, существуем ли мы вообще.

Харпер же лишь хмыкнул.

– Война – это не выбор, – бросил он резко. – Это необходимость. Если мы не будем противостоять угрозе, то монстры колонизируют нашу планету, а мы просто исчезнем.

Алиса опустила микрофон, её сердце колотилось. Она поняла, что её вопрос задел что-то важное – что-то, что ещё долго будет обсуждаться не только в этом зале, но и за его пределами.

В зале после ответов трёх учёных на вопрос Алисы воцарилась тяжёлая, давящая тишина. Люди осознавали масштаб происходящего – это был не просто конфликт с природой или монстрами. Это была попытка переделать их мир под чью-то выгоду, разумную или экзо-природную. Мысль о том, что сама планета могла стать полем боя для сил, превосходящих человеческое понимание, заставила многих поёжиться.

Но тишина длилась недолго. Зрительный зал загудел, словно растревоженный улей. Голоса перекрикивали друг друга, люди вскакивали со своих мест, жестикулируя и обсуждая услышанное. Модератор попытался взять ситуацию под контроль, подняв руки и призывая к спокойствию, но его слова терялись в общем хаосе.

И тогда Рихард Вальтер поднялся с места. Его голос, холодный и уверенный, прорезал шум:

– Нам предстоит сложный выбор. Приспособиться к новым условиям или же сгинуть в попытках отстоять старые устои…

Он не успел закончить. Оливер Харпер резко вклинился, его голос зазвучал громче, почти агрессивно:

– Объединив всё человечество, мы способны дать отпор инопланетным тварям!

Но Виктор Зорин не дал ему договорить. Он театрально поднял палец, словно указывая на истину, и произнёс с едва скрытой насмешкой:

– Но без понимания механизмов воздействия звёздной пыли на нас, людей, всё это не имеет значения.

Конференция окончательно превратилась в хаос. Модератор метался между участниками, пытаясь восстановить порядок, но его усилия были бесполезны. Учёные, понимая, что дальнейшее обсуждение невозможно, поспешили покинуть сцену.

Алиса сидела в центре зала, её мысли путались. Ответы учёных, их противоречивые точки зрения, взрыв эмоций в зале – всё это буквально взорвало её мозг. Она медленно поднялась со своего места, чувствуя, как её сердце колотится в груди. Выходя из конференц-зала, она снова и снова прокручивала в голове одно слово: «колонизация». Почему? Почему именно это слово она выбрала для своего вопроса?

«Колонизация… Колонизация…» – эхо этого слова звенело в её голове, будто ключ к разгадке чего-то большего, чем она могла себе представить.

Послесловие:

Когда сталкиваешься с видимой проблемой, помни: за ней может скрываться нечто гораздо более грандиозное и опасное, чем текущие трудности. Иногда ответы лежат не на поверхности, а в глубинах вопросов, которые мы боимся задать. Истина часто прячется там, где её меньше всего ожидают найти.

Такова природа мира, где каждая частица пыли может оказаться зерном революции.

Энергорм Аэрион

Антон неловко переминался с ноги на ногу на сцене, чувствуя себя не в своей тарелке в парадном костюме, который всё никак не хотел сидеть идеально – то рукава были слишком длинными, то брюки собирались гармошкой на щиколотках. В свои четырнадцать он ещё не успел дорасти до своего тела, и теперь это казалось особенно заметным под яркими софитами.

Рядом стояли его одногруппники по академии дрессировщиков энергормов – серьёзная Марта с безупречной осанкой и возбуждённый Станислав, который то и дело поправлял очки на переносице. Именно они вместе с Антоном завоевали право на получение собственных питомцев – ручных монстров, которых предстояло вырастить и обучить.

В первом ряду зрителей Антон заметил свою старшую сестру Киру. Она буквально подпрыгивала от радости на своём месте, казалось, выше всех в зале, размахивая руками. За кулисами Антон украдкой видел маму – она прижимала к губам платочек и её глаза блестели от слёз гордости за сына.

Приятный женский голос объявил их имена, и зал взорвался аплодисментами. Яйца энергормов, покрытые причудливым сине-фиолетовым узором, цвета звёздной пыли, бережно вложили в их протянутые руки. Вспышки фотоаппаратов создавали вокруг настоящее световое шоу, а торжественная музыка заставляла сердце биться чаще.

Красивый мужской голос с пафосом звучал из акустических систем зала:

«Помните: из этой академии выходят не просто дрессировщики. Кто-то станет охотником, кто-то – учёным, а кто-то будет держать щит над своим городом. Выбирайте путь, и будьте достойны звания защитника человечества.»

Яркая вспышка фотоаппарата на церемонии померкла, оставив после себя лишь отпечаток на сетчатке. А потом время будто сжалось, превратив три месяца лета в одно мгновение – прямо как на той фотографии, что теперь стояла в рамке на полке рядом с яйцом энергорма.

На снимке запечатлелся тот самый момент: Антон, неловко держащий в руках своё сокровище, сияющий Станислав, поправляющий очки, и серьёзная Марта с высоко поднятой головой. Все трое на фоне праздничного зала, где музыка и аплодисменты слились в единую волну торжества.

Три месяца спустя эта фотография стала свидетельством того, как всё изменилось. Яйцо энергорма, прежде покрытое лишь причудливым узором, теперь лежало в специальном инкубаторе на столе Антона у окна. Его поверхность едва заметно пульсировала мягким светом, словно живое сердце, готовое в любой момент пробудиться. За окном комнаты уже шелестели жёлтые листья, предвещая конец лета, а воздух наполнился прохладой ранних осенних дней.

Стены комнаты Антона стали свидетелями его маленькой одержимости. Повсюду были разбросаны записи, книги и схемы о различных типах энергормов: здесь лежал список возможных стихий, там – таблица с характеристиками монстров, которых теоретически мог породить минерал внутри яйца. На стене красовалась карта мира до «Падения кометы», исписанная заметками о том, какие территории теперь контролируют монстры, а какие – люди за своими щитами3. И, конечно, плакат академии с изображением двух подростков с голливудскими улыбками, которые словно приглашали присоединиться к ним. В руках у них были ошейники с небольшими медальонами. Посвящённым было ясно, что это не просто украшения для питомцев. Это были арканы, которые помогали полностью контролировать приручаемого монстра.

Иногда по ночам Антон просыпался от странных звуков, которые, казалось, издавало само яйцо. Тихий стук или лёгкое потрескивание – словно внутри кто-то пытался выбраться. И хотя все учебники говорили, что процесс высиживания занимает около полугода, Антон чувствовал, что его питомец уже близок к появлению на свет. Возможно, это было просто волнение, но иногда ему казалось, что яйцо… думает. Да, именно так. Оно словно изучало его так же внимательно, как он изучал его.

Комната напоминала не только место ожидания, но и убежище от внешнего мира. За окном простирался город, где каждый день люди жили в тени страха перед монстрами. Где-то там, за стенами и энергощитами, хозяйничали существа, чьи способности превосходили человеческое понимание. Огонь, вода, электричество, земля, воздух… Множество уникальных видов монстров, и каждый обладал своей силой. А некоторые, как гримкины, могли даже исполнять желания – если, конечно, желание стоило их цены. Но Антон знал: его будущий питомец станет особенным. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела.

Антон лежал на кровати, уткнувшись взглядом в экран коммуникатора4. Переписка с Станиславом и Мартой то замирала, то вспыхивала новыми сообщениями. Пальцы Антона порхали по кнопкам, выстукивая тревожные строки: «Моё яйцо странно себя ведёт. Иногда оно будто гудит, а иногда вообще никак не реагирует. Может, нам дали неправильные сроки вылупления?»

Ответ Станислава пришёл почти мгновенно: «Исключено. Я читал все материалы академии по нашим энергормам. Пять-шесть месяцев – стандартный период для инкубации. Не паникуй попусту.»

Но Марта ответила иначе: «Знаешь, я тоже заметила кое-что странное. Моё яйцо иногда светится ночью так, что даже освещает комнату. А однажды мне показалось, что оно… вздрогнуло. Как ты думаешь, может, это проверка? Вдруг учителя специально дали нам неточные данные, чтобы наблюдать за нашими решениями?»

Антон отложил коммуникатор и перевёл взгляд на инкубатор. Яйцо стояло там же, где он его оставил утром, но теперь его поверхность едва заметно мерцала, словно отзываясь на разговор. Он вдруг подумал, что, возможно, эти три месяца были не просто ожиданием. Возможно, они были первым испытанием.

«Какие энергормы вам достались?» – написал он, чувствуя, как любопытство постепенно вытесняет тревогу. Пальцы слегка дрожали, когда он отправил сообщение. Ответ пришёл почти сразу.

Марта первой ответила: «Моё яйцо идентифицировано как люкселис5. Знаешь, это монстр, похожий на лису, только покрытый искрящейся шерстью. У него электрическое ядро. Представляешь? Оно может генерировать разряды такой мощности, что даже металлические предметы плавятся. Но главное – оно красивое. Красивое и смертоносное.» В её сообщении сквозила неподдельная радость, смешанная с гордостью. Антон представил, как Марта, серьёзная и собранная, улыбается, глядя на своё яйцо.

Станислав ответил чуть позже, но его сообщение было длиннее: «У меня драймора6. Необычный выбор, правда? Это водный монстр, но не просто водный – он связан с редкой разновидностью «дремучий». Его ядро позволяет обнаруживать скрытых энергормов и их следы, а сам он может менять окрас, сливаясь окружением. Учителя знали, что дают мне самое сложное. И я не подведу. Как лучший ученик, я обязан справиться.» В его словах звучала уверенность, граничащая с высокомерием, но Антон знал, что Стас действительно был одним из самых способных в академии.

Он вздохнул и начал печатать свой ответ: «Мне достался Аэрион7. Владыка неба. Говорят, это один из самых сильных энергормов. Его ядро связано с воздушными потоками, и он может управлять ветром, создавать ураганы или, наоборот, абсолютную тишину. Только вот… я не уверен, что готов к такому.»

Отправив сообщение, Антон снова посмотрел на яйцо. Его поверхность теперь светилась ярче, будто реагировала на мысли хозяина. «Владыка неба», – повторил он про себя. Звучало впечатляюще, почти пугающе. Что, если он не справится? Что, если этот монстр окажется слишком могущественным для него?

Коммуникатор завибрировал, прерывая его размышления. Это была Марта: «А ты знал, что Аэрион темпест, его совершенная форма – невероятно редкий экземпляр. Ты понимаешь, что это значит? У тебя есть шанс стать легендой, если всё получится. Но… будь осторожен. Такие монстры выбирают своих хозяев очень тщательно.»

Антон улыбнулся, хотя внутри всё ещё бушевала смесь тревоги и предвкушения. Он вновь прильнул пальцами к кнопкам клавиатуры.

«Кстати, – написал Антон, чувствуя, как его пальцы снова потянулись к коммуникатору, – если наши энергормы вдруг решат не слушаться, у нас ведь есть арканы. Расскажите, кто что выбрал?»

Ответ Марты пришёл быстро, но был коротким: «Честно говоря, я даже не задумывалась об этом. Пока всё внимание на яйце.» Её практичность иногда удивляла Антона. Казалось, что она просто не видела смысла отвлекаться на что-то, пока её люкселис ещё не вылупился.

Станислав, напротив, ответил развернуто и с обычной для него уверенностью: «Я взял простой поводок. Никаких излишеств. Главное – чтобы он работал. Но уверен, мой Драймора поймёт, кто здесь хозяин, как только появится на свет.»

Антон отложил коммуникатор на секунду, задумчиво глядя на инкубатор. Его Аэрион Темпест… нет, сейчас просто Аэрион, мерцал мягким светом, будто подслушивал их разговор. Он вздохнул и начал печатать новый ответ: «Я выбрал спицу. Из слоновой кости, с навершием в виде пера. Почти все свои сбережения отдал на неё. Знаю, звучит глупо, но… мне кажется, это идеально подходит для владыки неба. Хотя, конечно, если он будет меня игнорировать, вся эта красота окажется бесполезной.»

Он отправил сообщение и тут же представил реакцию своих собеседников. Марта, вероятно, лишь пожала бы плечами, считая, что лучше бы он потратил деньги на что-то более практичное. А Станислав наверняка бы сказал что-то вроде «Слишком много эмоций для такого дела».

Коммуникатор завибрировал, прерывая его мысли. Это была Марта: «Знаешь, может, ты и прав. Иногда символизм важнее, чем кажется. Надеюсь, твой Аэрион оценит.»

Антон улыбнулся. Хоть Марта и казалась холодной, в её словах всегда сквозила толика поддержки. Но вот следующее сообщение заставило его нахмуриться. Это был Станислав: «Надеюсь, ты понимаешь, что совершенная форма твоего монстра – это редкость. Если он действительно станет Аэрионом Темпестом, тебе придётся быть готовым ко всему. Владыка неба не прощает ошибок.»

Антон почувствовал, как внутри всё сжалось. Да, он знал это. Знал, что Аэрион Темпест – это не просто монстр. Это легенда. И если его энергорм действительно достигнет совершенной формы, то управление им станет не только честью, но и огромной ответственностью.

«Не думаю, что у меня будет выбор,» – ответил он, глядя на своё отражение в экране коммуникатора. – «Если он выберет меня, я сделаю всё, чтобы быть достойным этого.»

За окном уже начинало темнеть, и тени в комнате становились длиннее. Антон попрощался со своими собеседниками, пожелав им «спокойной ночи», и, отложив устройство на прикроватный столик, уткнулся лицом в подушку. Мысли роились у него в голове: «Владыка неба… Как же ты далеко… Нет, нужно думать по-другому. Сейчас у меня есть все шансы подружиться с ним, и я не должен отступать от своего плана».

***

Утро началось с привычного ритуала. Антон проснулся рано, когда за окном ещё только-только занимался рассвет. Первым делом он умылся – холодная вода освежила лицо и немного разогнала остатки сна. Затем он взял мягкое полотенце, смочил его тёплой водой и аккуратно протёр яйцо Аэриона. Оно отозвалось лёгким пульсом, словно благодарное прикосновению. Антон улыбнулся: «Ещё чуть-чуть, и ты покажешься,» – прошептал он, глядя на причудливый узор, который переливался под светом утреннего солнца.