Горящий Эдем

– Что означает «махало»? – спросил он.

– «Спасибо», – пояснила Элеонора.

Он удовлетворенно кивнул:

– Что ж, я все равно буду в Вайколоа вечером или завтра утром. Что такое сто миль, когда ты в раю?

Элеонора не отвечала. Она пододвинула к себе сумку и достала карту Большого острова, приобретенную еще в Оберлине. По острову проходило только одно шоссе. На севере от Хило оно было обозначено номером 19, а на юге – 11. В любую сторону до Мауна-Пеле – не менее сотни миль, какую сторону ни избери.

– Merde[4], – пробормотала она себе под нос.

Агент по продаже микроэлектроники расслышал ее, кивнул и расплылся в ухмылке.

– Ну да, ну да. Но падать духом нет смысла. Все равно ведь мы на Гавайях, верно же говорю?

Тем часом «Боинг-747» продолжил заход на посадку.

Глава 4

…только семь из тридцати двух извержений Мауна-Лоа с 1832 года произошли в юго-западной рифтовой зоне, и лишь два из них затронули территорию предполагаемого объекта.

Экспертное заключение о воздействии курорта на Гавайской Ривьере, декабрь 1987 года

– Что, мать твою, ты имеешь в виду, говоря, что мы не можем приземлиться в Коне? – громко возмущался Байрон Тромбо. Двадцать минут назад его личный «Гольфстрим-4», стоящий двадцать восемь миллионов долларов, обогнал битком забитый «Боинг-747», где летела Элеонора Перри, и начал заходить на посадку к югу от Мауи, готовый к последнему кругу вдоль западного побережья Большого острова. – Что за хрень? Я ведь из своего кармана оплатил целую прорву работ по расширению этого дерьмового аэропорта – и ты мне теперь говоришь, что мы не можем там приземлиться?

Второй пилот кивнул. Он перегнулся через спинку одного из коричневых кожаных сидений в салоне «Гольфстрима» и смотрел, как Байрон Тромбо крутит педали на своем велотренажере перед одним из больших круглых окон. Теплый, насыщенный вечерний свет падал на миллиардера, обряженного в футболку, шорты и спортивные кроссовки марки «Конверс Олл-Стар».

– Тогда просто передай им, что мы собираемся приземлиться, нравится им это или нет, – приказал Тромбо. Он слегка запыхался, но фоновый гул двигателей и вентиляторов «Гольфстрима» скрадывал сей факт. Второй пилот покачал головой.

– Не получится, сэр. Центр Гонолулу дает прямой запрет. Пепел реет прямо над районом Кайлуа-Кона и аэропортом Кихол. Правила не позволяют…

– Да вертел я эти правила на одном месте! – отрезал Тромбо. – Мне нужно попасть на остров этим же вечером – до того, как прибудет Сато со своей дерьмовой свитой. Погоди-ка… рейс япошек из Токио, надо думать, тоже задержат, верно?

– Верно, сэр. – Второй пилот пригладил свои короткие волосы.

– Значит, курс на Кихол-Кона, – заявил Тромбо. – Куда Сато, туда и мы. Передайте диспетчерам.

Второй пилот глубоко вздохнул.

– Из отеля в Хило нас может забрать вертолет…

– Ссал я на этот ваш вертолет, – отрезал Тромбо. – Если люди Сато высадятся в Хило и их оттуда придется волочь на вертушке аж на южный околоток острова – еще подумают, чего доброго, будто Мауна-Пеле находится в сотне миль от цивилизации.

– Ну, – заметил пилот, – справедливости ради, оттуда реально сто миль до…

Тромбо перестал крутить педали. Все его коренастое тело, пять футов восемь дюймов живого роста, опасно подобралось.

– Ты свяжешься с гребаным аэропортом по гребаному телефону или это должен сделать за тебя я?

Уилл Брайант шагнул к нему с телефоном в руке. «Гольфстрим» был оснащен системой спутниковой связи, которой позавидовали бы и в «Эйр Форс Уан».

– Мистер Тромбо, есть идея получше. У меня здесь на линии губернатор…

Байрон колебался всего секунду.

– Отлично, – бросил он и взял телефон, жестом велев второму пилоту вернуться в кабину. – Джонни, – начал он, – это старина Тромбо. Да-да, я рад, что тебе все понравилось, мы сделаем это снова, когда ты в следующий раз будешь в Нью-Йорке… Да, послушай, Джонни, у меня тут небольшая проблема… Я звоню с «Гольфстрима»… да… как бы то ни было, мы на последнем подлете к Кихолу, и вдруг возникает какая-то хрень насчет того, что нас нужно перенаправить в Хило…

Уилл Брайант, устроившись на темно-сером кожаном диване, который тянулся вдоль задней трети главной каюты, наблюдал, как Тромбо закатывает глаза и постукивает по столу, на котором все еще оставались тарелки после ужина. Мелисса, единственная стюардесса, вышла из камбуза и начала убирать со стола, готовясь к посадке.

– Да, да, я все это понимаю, – говорил Тромбо. Он опустился на сиденье у окна и взглянул на Мауна-Ки, на чьей вершине белые купола обсерватории сияли, будто снежные шапки. – Чего ты не понимаешь, Джонни, так это того, что сегодня вечером я встречаюсь с группой Сато в Мауна-Пеле, и если мы получим разрешение… да, вылетают где-то через час… если мы оба доберемся до Хило и нас перенаправят в Хило, то Сато и его ребята будут задаваться вопросом, что за свистопляску с Микки Маусом мы здесь устроили… ага. Ага. – Тромбо снова закатил глаза. – Нет, Джонни, речь о восьмистах миллионах долларов, в этот райончик вбуханных… Ну да… по крайней мере, еще одно поле для гольфа, и почти наверняка они захотят, чтобы к нему прилагалась целая россыпь кондоминиумов… Да, совершенно верно… членство в гольф-клубах в Японии обходится в пару сотен тысяч долларов за игру, и им куда дешевле купить это место и привезти сюда фанатов гольфа… да.

Тромбо поднял глаза, когда они пролетали к западу от вулкана Мауна-Ки, и в поле его зрения вырос огромный столб пепла от выброса с Мауна-Лоа и Килауэа. Облако серого смога и пара вспучилось над самой южной вершиной, приплющилось под воздействием мощнейших пассатов – и понеслось на запад, на добрую сотню миль окутав юго-западное побережье пеленой густого смога.

– Срань господня! – ругнулся он. – Нет, Джонни, извини… мы только что прошли над Мауна-Ки и посмотрели, что тут вулкан учинил. Да, впечатляет… но нам еще нужно приземлиться в Кихоле, и то же самое касается самолета Сато. Да, я знаю правила полетов. Но еще мне известно, что, вместо того чтобы строить свой собственный аэродром, я вложил свои деньги в благотворительный фонд развития ради тебя и твоих ребят. И я точно знаю, что приношу больше денег на этот чертов захолустный островишко с рецессией, чем кто-либо с поры Лоуренса Рокфеллера, с шестидесятых. Да… да… ну, Джонни, я ведь не прошу мне налоги скостить. Я хочу только сесть здесь сегодня же вечером, провести переговоры и продать Мауна-Пеле за любые деньги. Иначе через пару лет там все придет в упадок… а единственными гостями будут какие-нибудь одичавшие травокуры.

Тромбо отвернулся от окна и с минуту прислушивался. Наконец он посмотрел на Уилла Брайанта, усмехнулся и сказал в трубку:

– Спасибо, Джонни, дружище, ты лучший. Да… еще как… ты просто подожди, пока не увидишь студийную вечеринку, которую мы устроим, когда выйдет новый фильм со Шварценеггером… да, еще раз спасибо.

Тромбо выключил телефон и передал его Уиллу.

– Скажи ребятам в кабине, что нам нужно еще несколько минут покружиться, но им будет разрешено приземлиться в аэропорту Кихол-Кона, как только губернатор поговорит с Центром Гонолулу.

Брайант кивнул и посмотрел на облако пепла.

– Думаете, это безопасно?

Тромбо фыркнул.

– Назовите мне хоть одну стоящую вещь в жизни, в которой на все сто процентов можно быть уверенным, – возразил он и кивнул на телефон. – Свяжи меня с Гастингсом.

– Он, должно быть, дежурит в обсерватории Кека…[5]

– Да пусть хоть дрючит грека, мне насрать, – прорычал Тромбо, доставая манго из мини-холодильника под столом и от души вгрызаясь в спелый плод. – Вытащи его на линию, да поскорей.

«Гольфстрим-4» кружил в десяти милях от побережья Коала на высоте двадцать три тысячи футов, оставаясь к северу от полога серого дыма и пепла, вздымающегося над Мауна-Лоа и растекающегося на запад через Тихий океан. Солнце стояло низко, и мгла от извержения превратила западную сторону неба в некое абстрактное ало-малиновое полотно. Эффект был тревожным, как будто смотришь на закат сквозь дым от огромного горящего здания.

Время от времени, когда «Гольфстрим-4» разворачивался на южном краю петли, Тромбо мельком мог разглядеть сквозь дым само извержение – стену из оранжевого пламени, взметнувшуюся на тысячу футов (или даже более того) над четырехкилометровым вулканом. На юге еще один огненный столп отмечал извержение Килауэа. Пар от лавы, излившейся в море, поднялся выше облака пепла, растянув свои белые щупальца на тридцать тысяч футов окрест.

– Господи, все отели на острове забронированы на это шоу, а у нас пятьсот гребаных пустых номеров простаивают… – простонал он.

Уилл Брайант вернулся из кабины с вестями:

– Диспетчеры из Кихола вышли на связь. Можем приземлиться примерно через десять минут. Да, и доктор Гастингс – на линии. – Он протянул Тромбо мобильник, и тот подключил телефон к динамику, встроенному в подлокотник кресла.

Миллиардер поставил аппарат в специальное углубление на ручке кресла.

– Это хорошо, Уилл… Доктор Гастингс?

– Мистер Тромбо? – Вулканолог был старым, связь – плохой, и голос звучал, будто запись из какой-то отдаленной эпохи.

– Да, это я. Перехожу на громкую связь. Со мной мой помощник, Уилл Брайант. Мы садимся в аэропорте Кихол.

В трубке какое-то время помолчали.

– Я думал, он временно закрыт.

– Только что открылся снова, док. Я хотел бы узнать у вас кое-что об этом извержении.

– Да, конечно, мистер Тромбо, – буду рад обсудить с вами это, как того требует наш контракт, но боюсь, что сейчас я очень занят и…

– Я все понимаю, док, но загляните-ка еще раз в наш контракт. Он заключен раньше, чем вас взяли на работу в эту обсерваторию, и мы платим вам больше, чем они. Если бы я захотел, я мог бы заставить вас слезть на Мауна-Пеле и отвечать там на вопросы туристов.

Доктор промолчал.

– Но я этого не хочу. Я даже не прерываю ваших занятий чистой наукой с этими вулканами. Но у нас тут небольшое дельце на шестьсот миллионов долларов, и нам требуется ваша помощь.

– Продолжайте, мистер Тромбо.

– Так-то лучше. Итак, док, мы хотим знать, что здесь произошло.

Вздох прорезался в трубке между полос помех.

– Думаю, вы слышали об увеличении активности Макуавеовео в направлении юго-западного разлома и о выбросе из Оо-Купаианаха…

– Осадите коней, док. Я знаю Мауна-Лоа и Килауэа. Про все эти Мою-Попку и Оо-как-там-его я в первый раз слышу.

На этот раз вздох был явственно слышен.

– Мистер Тромбо, все это было в моем отчете за прошлый год.

– Объясните еще раз. – Байрон Тромбо не терпел возражений.

– Извержение Килауэа не имеет отношения к нашему делу. Что касается Оо-Купаианаха, там сейчас происходит самый мощный выход лавы после 1987 года. Лава также выходит из Пуу-Оо и Халемаума – это части вулканического комплекса Килауэа, – но она течет на юго-восток и непосредственно не угрожает курорту. Макуавеовео – главная кальдера Мауна-Лоа. – Хриплый голос Гастингса становился все более увлеченным. – Извержение идет вот уже трое суток, поток лавы быстро заполнил старые трещины и лавовые трубки…

– Погодите. – Тромбо поглядел в окно. – Это та огненная завеса, которая сейчас покрывает весь склон от лавового фонтана до берега?

– Да. Нынешнее извержение почти целиком повторяет сценарий семьдесят пятого и восемьдесят четвертого годов – лавовые фонтаны начинаются в Макуавеовео недалеко от вершины и распространяются по зонам грабена[6]. С той разницей, что на этот раз лава течет по юго-западной рифтовой зоне. В 1984 году активность была сосредоточена вокруг северо-восточной зоны…

– Ближе к Хило, – объяснил Уилл Брайант.

– Верно, – подтвердил Гастингс.

– А на этот раз весь шухер – на юго-западе, – протянул Тромбо задумчиво. – Прямо под боком у моего отеля.

– Вы правы.

– Значит ли это, что мои инвестиции в шестьсот миллионов баксов – не говоря уже о вкладах японцев, намеренных приобрести мое добро, – в обозримом будущем будут погребены под лавой? – уточнил Байрон резко притихшим голосом.

– Это крайне маловероятно, – ответил вулканолог. – Нынешние фонтаны лавы простираются вдоль разлома примерно до уровня семи тысяч футов…

Тромбо опять поглядел в окно.

– А отсюда кажется, будто они у самой кромки моря.

– Верней всего, – последовал сухой ответ Гастингса. – Огненная завеса, как вы выразились, в настоящее время охватывает тридцать километров…

– Почти девятнадцать миль, выходит? – Байрон присвистнул.

– Да, – сказал доктор Гастингс, – но поток лавы находится к югу от вашего курорта и должен сползти в океан в слабозаселенном районе пустыни Кау к западу от Саус-Пойнт.

– Это точный прогноз? – уточнил Тромбо. Над ним замигал знак «Пристегните ремень безопасности». Он проигнорировал это.

– Ни в чем нельзя быть уверенным, сэр. Но одновременный сход лавы на восток и на запад от рифтовой зоны крайне маловероятен.

– Маловероятен, значит, – повторил Тромбо. – Ну хорошо тогда.

– Да, – сказал доктор Гастингс, очевидно не уловив сарказма в голосе миллиардера.

– Доктор Гастингс, – вмешался Уилл Брайант, – в вашем отчете за август прошлого года и в исследовании, которое вы провели для нас до того, как отель был построен, разве не сказано, что скорее в этой зоне произойдет цунами, чем катастрофический выброс лавы?

– Все так! – отозвался Гастингс с чем-то вроде гордости автора, чей труд был прочтен, в голосе. – Как я объяснил в отчете, Мауна-Пеле как потенциальная курортная зона – ну, думаю, «потенциальная» уже можно опустить, – занимает юго-западный фланг Мауна-Лоа, далеко вдающийся в океан. На самом деле это место – один из самых крутых подводных склонов на планете. Такие участки называют подвижными, так как в них велика вероятность тектонических сдвигов…

– Другими словами, – перебил Тромбо, – весь этот чертов шмат побережья может просто скатиться в Тихий океан.

– Ну, – протянул Гастингс сквозь помехи, – да. Но не в этом суть.

Миллиардер закатил глаза и откинулся на спинку стула. Обивка под его спиной скрипнула. «Гольфстрим» теперь круто снижался, его двигатели ревели, справляясь с сопровождающей резкую смену высоты нагрузкой. Пепел и дым застилали круглые иллюминаторы.

– К чему вы клоните, доктор? – спросил Тромбо.

– Моя точка зрения… изложенная в обеих статьях, которые я для вас подготовил… выражается в том, что даже незначительный обвал в блоке с разломами и коллатеральная сейсмическая активность, каковую создаст такой обвал, могут вызвать – и, более того, будут вызывать – цунами…

– Сильную приливную волну, – пояснил Брайант.

– Я в курсе, что такое гребаное цунами, – огрызнулся Тромбо.

– Прошу прощения? – всполошился Гастингс.

– Не суть, док, – сказал Тромбо. – Заканчивай. Мы приземлимся через минуту.

– Что ж, больше мне сказать нечего. В 1951 году землетрясение магнитудой шесть баллов произошло в районе побережья, где сейчас стоит курорт Мауна-Пеле. Здесь отмечено более тысячи сейсмических событий с тех пор, как эта новая серия извержений началась четыре дня назад. К счастью, всплески невелики, но давление, похоже, нарастает…

– Кажется, я понял, док, – перебил Тромбо, пристегивая ремень безопасности, когда «Гольфстрим-4» угодил в зону турбулентности, созданную пепельным облаком. – Если Мауна-Пеле не затопит лавой, то он либо утонет, либо его перевернет вверх дном цунами. Спасибо за разъяснения. Мы будем на связи. – Он хлопнул по телефону, заставляя его замолчать. «Гольфстрим» накренился и взбрыкнул.

– Интересно, почему власти запрещают самолетам садиться при таких облаках, Уилл?

Брайант поднял глаза от распечатки контракта.

– Потому что пепел, содержащийся в них, может забить моторы.

Байрон Тромбо ухмыльнулся.

– А то я без тебя не знал! – провозгласил он и повернулся к окну, за которым было черным-черно. Уилл Брайант приподнял бровь. Уже не в первый раз он задавался вопросом, что за мысли бродят у босса в голове. – Ладно, – добавил Тромбо, – может быть, даже хорошо, что мы сейчас грохнемся. Или если грохнутся япошки. Если этот мудила Сато не купит курорт, мы пожалеем о том, что не умерли.

На это Брайант не нашелся с ответом.

– Удивляюсь я людям, Уилл.

– О чем вы, сэр?

Тромбо кивнул на черную пелену за окном:

– Уйма народу готова выложить бешеные деньги, чтобы увидеть готовый рвануть вулкан. Если он рванет – им всем крышка, они же не могут это не понимать? И это их, заметь, устраивает – но стоит какому-то несчастному душегубу замаячить на горизонте, стоит всего шести ротозеям запропасть – все сразу кидаются наутек. Смешно…

– Девяти.

– Пардон?

– Пропали девять человек. Не забывайте про этих троих вчера.

Тромбо хмыкнул и снова отвернулся к окну – полюбоваться на очередное темное облако. По фюзеляжу что-то дробно забарабанило – как если бы дети кидались камешками в казан. Частный самолет продолжил заход на посадку.

Глава 5

У жены и у мужа – разная стать:Муж народился, где тьма и покой,А жена – ухваткой из тьмы отлита,Нащупана алчной дланью мужской…Из «Кумулипо» – «Гавайской песни сотворения», датируется приблизительно 1700 г.

Элеонора отодвинула сильно упрощенную карту местности, бесплатно предоставленную салоном проката автомобилей, разложила на прилавке собственную – куда более подробную.

– Получается, отсюда я не смогу проехать?

Женщина за стойкой, худощавая и светловолосая, сказала:

– Увы. С южной стороны туда просто не попасть. Лава затопила одиннадцатое шоссе. – Она постучала костлявым пальцем по черной сплошной линии, очерчивающей южную оконечность острова. – Здесь, прямо за Долиной Вулканов, проехать можно.

– И далеко это отсюда? – спросила Элеонора. – Миль сорок, да?

– Ага, – ответила блондинка, вытирая пот на лбу под волосами, подстриженными под «шторки». – Но девятнадцатое шоссе, кстати, пока открыто.

– Оно, кажется, направляется к северу? Вверх по побережью, а потом до Ваймеа или Камуэлы… как правильнее? На картах встречала оба названия.

Женщина развела руками.

– Почта приходит в Камуэлу, но для здешних это Ваймеа.

– Значит, через горы – к Ваймеа, – продолжала Элеонора, следуя тропинке, которую начертила пальцем, – вниз к побережью Коала, ну а потом – на юг к Коне…

– Туда, где одиннадцатое шоссе переходит в девятнадцатое шоссе, – уточнила женщина. Жвачка, которую она жевала, пахла выветрившейся мятой.

– И оттуда уже недалеко до Мауна-Пеле, – закончила Элеонора. – Кажется, сто двадцать миль?

Блондинка пожала плечами:

– Где-то так. Уверены, что хотите ехать? Уже темнеет. Другие туристы остались на ночь в Хило, утром их заберут автобусы из отелей.

Элеонора потерла подбородок.

– Да, мне тоже предлагали. Но я решила ехать.

– Уже темнеет,– повторила женщина тоном, дающим понять, что она отнюдь не обессудит, если хоуле[7] захочет бродить по Большому острову в темноте.

– А вот эта дорога? – Палец Элеоноры уперся в извилистую линию, ведущую из Хило и пересекающую остров наискось. – Конная Тропа?

Блондинка яростно замотала головой:

– По ней ехать нельзя.

– Почему? – Элеонора оперлась на стойку. Ряд стоек различных компаний по аренде автомобилей находился снаружи, прямо напротив главного терминала. Воздух был гнетущим и влажным, наполненным соленым запахом океана и тысячей разнящихся цветочных ароматов. Независимо от того, сколько раз Элеонора уже бывала в тропических широтах, она всегда забывала о приятном шоке от жары, влажности и величия природы, который наступал, когда она сходила с самолета или покидала пределы здания аэровокзала. Аэропорт Хило был достаточно маленьким и открытым, чтобы она испытала это чувство в полной мере. Но сейчас, как и раньше, когда она только пролетала Гавайи на пути к еще более далеким и экзотическим местам, ее неприятно поразила «американизированность» островов.

– Так почему мне нельзя ехать по Конной Тропе? – повторила она вопрос. – Маршрут кажется намного короче, чем если бы я сначала поехала на север по девятнадцатому шоссе.

– Нельзя. Это нарушает договор аренды.

– Запрет на конкретные дороги прописан у вас в соглашении?

– Да, и вы его только что подписали.

– Но в чем дело? Там что, нет дорожного покрытия?

– Ну… как сказать… ездить по ней нельзя. Маршрут слишком труднопроходим. Там нет техобслуживания, вообще нет жилья. Если машина сломается, вы даже не сможете вызвать помощь.

Элеонора улыбнулась:

– Я только что арендовала джип. За семьдесят долларов в день. А теперь вы говорите, что он так легко может сломаться.

Женщина скрестила руки на груди.

– Не езжайте туда. Эта дорога даже не нанесена на нашу карту.

– Это я заметила.

– Вы нарушаете условия аренды…

– Понятно.

– Движение по этой дороге на наших автомобилях запрещено.

– Охотно верю, – сказала Элеонора. Она постучала пальцем по контракту, затем указала на мрачнеющее небо. – Можно мне ключи от джипа? Темнеет, знаете ли.

Элеоноре потребовалось почти полчаса, чтобы выяснить, где начинается вьющаяся среди пригородов Хило Конная Тропа.

Пробираясь между последними домами и пальмами в гористую местность, она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида на стену облаков, приближавшуюся с востока. Сильный дождь шел в миле от берега, и грозовые тучи двигались в одном с ней направлении.

Она потеряла еще пятнадцать минут на осмотре джипа. Это был новый «Рэнглер» с откинутым верхом, на одометре значилось менее десяти миль, классическая коробка передач была заменена на автомат (без этого Элеонора вполне могла обойтись). При этом ни сзади, ни под сиденьем не нашлось даже простенького тента. Ей доводилось брать напрокат машины на четырех континентах, и даже в самом разбитом «Лендровере» всегда имелась какая-нибудь тряпка на случай непогоды.

– А, вы, наверное, про «автобикини», – догадалась блондинка, когда Элеонора вернулась за тентом.

– Не знаю уж, как вы тут это называете, но мне нужно чем-то закрываться от дождя.

Сотрудница проката кивнула, явно скучая.

– Мы ими давно уже не комплектуем, новые машины уж точно. Они у нас на складе, отдельно хранятся.

Элеонора попробовала посчитать про себя до десяти. Обычно это помогало в общении с идиотами.

– Почему же? – спросила она наконец – тем самым вкрадчивым тоном, который неизменно нервировал ее нерадивых учеников.

Блондинка яростно жевала жвачку.

– Их часто теряют. Не сами тенты, так крепеж к ним.

Элеонора с улыбкой склонилась к ней:

– Вы проживаете в Хило, мисс?

Пузырь резинки надулся и лопнул на губах сотрудницы; после этого процесс жевания пошел на второй круг.

– Да, живу-проживаю.

– Знаете, сколько в этой части острова выпадает осадков?

Женщина равнодушно пожала плечами.

– Я здесь не живу, но все-таки могу назвать вам примерную норму. Более трехсот восьмидесяти сантиметров. В год. Иногда до пятисот сантиметров, если углубляться вниз, в долины. – Она еще больше подалась вперед. – Ну а теперь, вы собираетесь предоставить защитные средства моей машине или мне нужно вкатить ее прямо сюда, под самую стойку, и прямо отсюда позвонить в головной офис вашей конторы?..

«Автобикини» хлопало на сулящем бурю ветру, пока Элеонора вела джип по улице Вайануэуэ и дальше по Радужному спуску к Конной Тропе, но она надеялась, что дурацкий отрез винила сможет защитить ее хотя бы от небольшого дождя, что уж говорить о реальном ливне. На закате она миновала повороты к пещерам Каумана и гольф-клубу Хило и выехала к взгорку. Дорога здесь сузилась до такой степени, что двум легковушкам едва оставалось место проехать, но дорожное покрытие радовало отсутствием ухабов, и встречных машин почти не попадалось.

Дождь настиг ее в десяти милях к западу от Хило. Дизайн компании «Крайслер» будто нарочно предусмотрел, чтобы вода с хлопающего тента лилась аккурат ей за ворот и на внутреннюю часть ветрового стекла. Скрипучие дворники старательно ходили вперед и назад, силясь очистить стекло от брызг воды с наружной стороны, но чтобы внутреннюю часть вытереть, Элеоноре пришлось рыться в сумочке в поисках салфеток. Салон джипа залило водой за считаные минуты, поэтому она подняла свою сумочку и походный баул на пассажирское сиденье, чтобы не промокли. Где-то на западе еще полыхал тропический закат в умопомрачительных красках, но от туч и дождя небо потемнело раньше времени.

Элеонора бросила последний взгляд в зеркало заднего вида на огни Хило, и дорога перевалила за гребень холма. Теперь она не видела ничего, кроме нависших с двух сторон вулканических громад и невысоких деревьев на обочине. Впереди не было никаких огней, и казалось, что она едет по бесконечному темному туннелю. Элеонора включила радио, но обнаружила только помехи и принялась напевать себе под нос, в такт скрежету дворников.