Долгие Дороги

– Тебя не видно? – послышался тихий и хриплый голос Вергилия.

– Нет. – с усталостью и тревогой процедил учёный, осознавая, что ему придётся вновь вытерпеть ещё один разговор с этим неприятным человеком.

– Где претеритант, которого вы встретили недавно?

– Он ушёл.

– А тот, что был с тобой?

– Они… продолжили путь, ждут меня впереди.

– Как я понял, ты можешь настраивать свой микрофон и динамик под разные языки, я прав? – с изрядным презрением обратился мужчина.

– Да, но имеющийся список может быть неполным.

– Это не важно. В любом случае, учти, что я также могу переводить всё что ты говоришь, и всё, что ты слышишь. Поэтому впредь не пытайся «подружиться» ещё с каким-нибудь претеритантом. Это может плохо кончится для тебя, если ещё не забыл встречу с тем великаном.

– Я понял. – подавленно ответил Даниэль. Он сам не понимал, почему так наивно вёл себя. Впечатление от увиденного или банальное дружелюбие – ни один из вариантов не устраивал Вестерфозе в данной ситуации. – Вергилий, раз уж ты вышел на связь, позволь мне задать тебе один вопрос?

– Ты становишься чересчур любознательным. Это никогда до добра не доводит. – спустя недолгую паузу ворчливо произнёс тиран.

– Твой псевдоним, он же взят из «Божественной Комедии», так ведь? – Даниэль старался быть крайне осторожным в выборе подходящих слов.

– Ну да, и что с того?

– Ты сказал, что это имя мне знакомо. Почему именно Вергилий?

Последовала тишина, заставившая учёного уже пожалеть о сказанном. Вскоре это и произошло. Заряд тока разразился по всей шеи и спине, заставив Вестерфозе скрючиться от дискомфорта.

– Хватит попусту тратить время. Это знание тебе пока ничего не расскажет. Продолжай свою миссию. Конец связи.

Наконец-то выпрямившись, молодой человек, ругаясь про себя, медленно пошатываясь от фантомной боли и проклиная себя за беспечность, последовал за всё ещё видимым на горизонте Ребис, странно остановившихся возле небольшого разлома в земле.

– Что-то не так? – спросил учёный.

– Да. – претеритант указал на горизонт. – Разрушение города повлекло за собой размытие границ реки, и теперь прилегающие территории ушли под воду.

– Тогда остаётся только метрополитен… – разочарованные слова слетели с уст учёного. – Да, возможно не самая разумная идея. Вода там тоже может оказаться. Некоторые станции и пути могут быть обвалены. Но сейчас, это, по-видимому, наиболее безопасный способ, по крайне мере покинуть Канары-Уорф.

– Тогда, стоит попробовать пройти через него. – окончили Ребис.

С этими словами они оба вошли через обвал, больше напоминающий тёмную и продолговатую пещеру, где следы былых цивилизаций давно утеряны. Благо, на костюме у Даниэля оказался фонарик, столь необходимый в подобной ситуации, но не избавляющий от возможного существования о том самом затопление, о котором говорил претеритант.

Если бы не уточнение со стороны его компаньона, Вестерфозе вряд ли бы узнал в этих разрушенных катакомбах самое первое в мире метро. Рельсы показались лишь спустя пол часа ходьбы. До станций ещё было далеко, но пока проход давался с немалым трудом. Неровный грунт, частые обвалы или ямы препятствовали быстрому продвижению. По прогнозам Ребис, войдя сюда вечером, они окажутся на выходе уже к ночи. И с каждым шагом, прогноз переставал быть таковым.

Вскоре впереди показался состав. Вагон за вагоном, каждый из них был в ужасном полуразрушенном состоянии, пустой, наклонившийся в бок, заполненный до краёв толстыми слоями пыли. Всё выглядело мрачно и неуютно, в воздухе витал смрад смерти и хлада, и если уж не Даниэлю, то Ребис этот запах был точно знаком.

Проход с обеих сторон был завален, либо перекрыт покосившимся частями поезда, так что единственным способом пройти дальше была запасная дверь на конце состава. Но стоило Вестерфозе открыть её, как тут же на землю повалились груда мусора, создав мутное облако пыли, которое вскоре рассеялось, открыв крайне нелицеприятную картину.

Вместо горы обломков, пред ногами путешественников лежали кости и уже сгнившая плоть, смешанная с пылью и кусками рваной одежды. Весь вагон был полон полностью разложившихся до состояния скелетов человеческих останков, разных размеров, комплектацией и возрастов. Мужчины, женщины, дети, старики, один на другом, сваленные в кучу они застилали всю внутреннюю поверхность поезда. Различные позы говорили о том, что каждый из них умирал долго, мучительно, съёжившись от страха перед лицом неминуемой смерти. Ужасный смрад же, только усилился. Даже не учитывая темноту, из-за которой остальные детали «кладбища» были не видны, сама картина вызывала неподдельный страх и мёрзлый ужас, стоило лишь проиграть в воображении последние дни и мысли тех людей.

– Это же… – Даниэль не смог договорить до конца, рвотный позыв и резкая боль в животе заставили пасть на колени. Тяжело дыша, он никак не мог заставить себя, не то, чтобы вспомнить увиденное, но даже, снова поднять глаза. Сама картина, застрявшая в его голове, продолжала мучить его дрожью и холодом, даже когда его очи были закрыты.

– Да, верно. Это тела жителей Лондона, или то, что от них осталось. – чересчур бесчувственно и равнодушно произнес претеритант. Казалось, подобная картина совершенно не удивляла их. Вестерфозе не мог заставить себя посмотреть на их невозмутимое лицо, даже если бы захотел.

– Но почему? Почему они здесь? – слёзно произнёс учёный.

– Возможно, опасения учёных РИСИ подтвердились и город действительно был разрушен в результате катастрофы. Из-за всеобщей паники, не все успели добраться до убежищ, и предпочли спрятаться в метро, где долго умирали. Возможно, их убило что-то иное. Может быть голод… В любом случае, нам нужно продолжать идти дальше.

– Мы… мы не можем…

– Что не можем? – спросил беловолосый солдат, с непониманием в голосе.

– Идти дальше… По ним… Через них… Это… Не правильно!

– Это единственный свободный путь. Боюсь, другого выбора просто нет. – голос претеританта становился всё более безэмоциональней. В нём не виделось ни удивления, ни скорби. Их взгляд был спокоен.

– Нет, но… Мы должны хотя бы похоронить их… Сделать что-то… – Он чувствовал, как гнев и обида неотвратимо подступают к нему. Множество мыслей роилось в нём. Не все из них были логичными, соответствовавшими обычному разуму учёного.

Ребис молча подошли к застывшему молодому мужчине чуть ближе, всё время, не сводя с него глаз.

– Никто не будет их хоронить, Даниэль. – Не смотря на стресс институтского сотрудника, их голос никак не изменился, как бы бесчувственно это не звучало. – Тела убирали, чтобы предотвратить эпидемии. Исходя из религии. В данный момент, для нас это не имеет смысла. У нас есть задание.

– Я-я… Просто не знаю… Я должен был быть готов к подобному, но сейчас, увидев это… всё это…

Внезапно, практически неожиданно, Вестерфозе почувствовал, как его руку взяли в свою большую ладонь претеританта. На их лице появилась столь чуждая для всей присущей атмосферы тёплая улыбка. Но в то же время, такая успокаивающая, что у учёного при одном лишь взгляде на них, сжатое до этого в тисках сердце, забилось вновь, как и прежде.

Даже если и не до конца, но ему стало немного легче.

– Мы можем держать тебя за руку, вести тебя, если ты заблудишься, или нести, если не сможешь идти. Нам доводилось видеть подобное ранее. И мы можем понять тебя, принять, помочь. Это может быть трудно. Но мы попытаемся, попробуем. Ради тебя. – Их золотые глаза всматривались глубоко в его зелёные. – Но наше задание, наш с тобой приказ должен быть выполнен, несмотря ни на что.

В этот раз он остался стоять. Ждал, когда Вестерфозе сделает свой выбор. Тут не стоял вопрос обиды или морали, лишь готовность выполнить своё предназначение имело место быть. Предназначение, на которое он сам вызвался, к которому хотел быть готовым.

– Мы… идём дальше. – с запинкой произнёс Даниэль, вытирая вспотевшее лицо рукавом.

– Тогда, пожалуйста, ускорим шаг. – Их голова утвердительно кивнула. – Нужно поторопиться.

Как они и пообещали, претеритант вёл парня за собой крепко, но с мягкостью сжимая его руку, пока глаза самого учёного были полузакрыты, дабы не видеть ужас под собственными ногами.

Вестерфозе тяжело было поверить в честность своего собственного ответа. Он лишь сделал то, что должен был, сказал собственному напарнику то, что тот хотел услышать. Чувство вины из-за подобных приступов бессилия и морального упадка теперь беспокоили его сильнее, чем хруст костей под ногами. Сомнение в собственной готовности нахлынули на него с головой. Неужели он переоценил себя? Сама мысль о неудаче, причиной которой может стать его самоуверенность, пугала и настораживала, по крайне мере позволяя отвлечься от всей этой отвратительной ситуации. В любом случае, это тоже была частью его работы, которую ему ещё предстояло завершить.

Глава 7.

…

Дисмасу не впервой приходилось подобным образом исчезать из пространства, оказываясь в совершенно другом месте. Пользование подобными технологиями давали ему не мало преимуществ, но платой за их использование, помимо риска, служила память, воспоминания о том, как именно он стал таким. Даже сейчас, будучи крайне напряжённым и невозмутимым, ему крайне не хотелось возвращаться назад к тому, с чего всё началось. Но в глубине души он знал: если бы не его выбор – Себастьяна Кристобаля и его идеалов не было бы в принципе.

Он вновь появился здесь в холодном пустом зале, под завязку набитом электронной аппаратурой, рядом с ещё одной похожей машиной. Ему бы хотелось закончить всё быстро, по крайне мере, из-за пробирающей до костей мерзлоты.

Спустившись с механизма вниз, он огляделся. Свет аварийных ламп ещё тускло моргал, воплощая в своём существовании всю суть этого места. Когда погаснут огни – погаснет окончательно комплекс, вместе с той великой идеей, заложенной в него с самого начала. Великой идеей, шедшей от науки древности к звёздам, вселенной, хиральности, столь же манящей и незаменимой, сколько и соразмерно опасной и непредсказуемой. Великой идеи, ныне похороненной из-за жадности и алчности плутократов и элит.

Сколько раз в своей жизни Дисмас наблюдал как громадные замыслы, планы, новшества узурпируются государством, отбираются от общественности. Если для одних, всё это было благом на пути улучшения жизни, даром, принадлежавшим каждому, то для других – ничем иным, как средством заработка и эксплуатации в собственных надменных интересах. В конце концов, апогеем подобного примера стала сам РИСИ, некогда несущий свет человеческой науки везде и каждому, ныне погрязший в богатстве и тщеславии. Для Себастьяна не было ничего удивительного в падении этой версии мира, в ошибках, стоящих слишком много для каждого. Рано или поздно, нечто подобное должно было бы произойти. Рано или поздно люди бы поняли, насколько глубоко нитки контроля их вседозволенности просочились в тела.

Мысли и размышления Кристобаля резко прервались, когда он достиг места назначения. Рука машинально потянулась к револьверу. Но тут же напряжение спало, когда глазам предстало знакомая капсула с человеческим силуэтом внутри.

Мужчина подошёл ближе и взглянул детальней. Однако из-за толстого покрытия инея ничего так и не смог разобрать.

Он обратил внимание на ранее отдёрнутую защитную плиту на терминале рядом. Активировав резервное питание и включив агрегат, ему хватило пары мгновений, чтобы вести нужный порядок действий, приведя створы капсулы в движение.

Замки разомкнулись, приведя в движение механизм, поднимая к верху крупное и тяжёлое стекло. Лёд трещал и осыпался со всех элементов застоявшейся конструкции. Газообразный азот выходил изнутри застоявшихся труб. Просыпался запыленный и давно оставленный аппарат, а вместе с ним и существо, томившееся в нём.

Из камеры, окружённый ледяным паром, выпала высокая человеческая фигура, ростом своим доходя до двух метров.

Практически сразу, фигура оказавшаяся претеритантом мужского пола, встала на ноги. Кашель и тяжёлая одышка начали вырываться из его груди. По-видимому, длительная заморозка, кроме внезапного пробуждения, не вызывала каких бы то ни было негативных эффектов на теле этой личности.

В тот же момент, когда морозная дымка рассеялись, Кристобалю удалось куда лучше осмотреть внешний вид существа перед ним, которое ему, однако уже доводилось видеть.

Высокий мужчина со стройным и подтянутым телом, одетый в цветастую старинную хлопчатобумажную одежду, явно индийского происхождения. Кожа его немного смугла. Глаза в скором времени пришедшие в норму, с недоверчивым подозрением смотрели на стоящего перед ним Дисмаса, который в сравнении с ним выглядел куда меньше.

Прежде чем пересохшее горло претеританта успело издать хоть один звук, незнакомец перед ним достал небольшое устройство и листок бумаги из своего кармана, и поднеся к себе, настроив на точном санскрите, начал проговаривать слова, эхом разносившиеся на выбранном языке:

– Поздравляю с пробуждением, мой друг. Я освободил тебя из этой темницы и дарю, могучему воину, свободу от твоих поработителей.

Себастьян окончил свою небольшую речь, переведя взгляд на лицо претеританта, ища в нём какие-либо изменения в характере. Однако этих самых изменений так и не произошло.

– Кто ты? – прохрипел он, на всём том же санскрите. – О каких поработителях ты говоришь? И… где я?

Кристобаль продолжал читать с листка, на котором был записан ряд слов и предложений, вопросов на древнеиндийском языке, как раз на подобный случай. В конце концов, в прошлом ему уже приходилось работать над этим проектом. Этот факт значительно облегчал его нынешнюю миссию.

– Моё имя ничего не значит для столь великого человека, как вы. Для вас, я всего на всего пылинка под ногами. – проговорил Дисмас сдерживая улыбку от собственного лживого раболепия. – Разумеется люди, запревшие вас здесь не считаются с вашим статусом. Они обманули многих, в том числе и меня, вплетая всех в свои гнусные планы. И именно их руками была стёрта вся жизнь во всём известном человечеству мире. Движение колеса Сансары и Нирвана – всё было стёрто этими безответственными глупцами, заполучившими в свои руки недоступные знания и посчитавшими себя чуть ли не равным богам.

– Стёрто? О чём ты говоришь безумный старик? – изумлённо вопросил претеритант, поражённый правдоподобностью обмана Себастьяна.

– Ты узнаешь, как только покинешь подземелье этих беспардонных мерзавцев. И я боюсь, это будет вынужденной мерой.

– И почему же? – засомневался в его доверии древний воин.

– Потому что их ещё можно остановить. Не всё потеряно. Наш мир, былой порядок вещей и природные истины – всё это мы в силах вернуть, если остановим одних из тех самых людей, пленивших тебя. Я сам уже стар и слаб, не в силах справиться с этой задачей. Ты же силён, молод и умён. Такому как ты более чем под силу остановить безумцев, предотвратив окончательный конец света, вернув всё на круги своя.

Высокий мужчина задумался над этим словами. Он ещё не мог доверять человеку перед ним и не мог понять истинно ли то, что с уверенной твёрдостью, правдоподобно произносит сей незнакомец. Быть может, его голова ещё не пришла в норму после его «заточения», но окружающее пространство действительно выглядело заброшенным и… куда более иным, чем он сам мог себе представить.

– По сему, я в силах только смиренно просить тебя о помощи, дабы сохранить хоть что-нибудь.

– Моя помощь? Если твои слова верны странник и я действительно после своей кончины оказался заперт здесь, то быть может я помогу тебе вернуть старый уклад мироздания. Вопрос лишь в том, как ты сам сможешь помочь в этом круге перерождения? Что ты намерен сделать для этого?

– О, уверяю тебя у меня есть план, поверь мне. Тебе нужно скажем так, устранить небольшую преграду на пути, а дальше – уже моё дело. Что же касается твоей роли – быть может тебя заинтересует нечто большее чем простое перерождение? – Он сделал эмоциональный акцент на следующих словах, намеренно придавая им важности. – Видишь ли, после содеянного этими горделивыми творцами, в этом мире исказилось многое. Ты увидишь всё в скором времени своими глазами. Законы природы, созидания и разрушения, жизни и смерти, и что не менее важно – времени. Я могу использовать эту возможность, чтобы дать тебе шанс исправить любые произошедшие события в прошлом, какие пожелаешь. Быть может, это какая-нибудь ошибка или неверное действие, от которых не защищён ни один человек? Это шанс всё исправить.

– Говоришь, ты можешь помочь мне изменить любую событие в моей жизни?.. – в голосе претеританта была слышна надежда, окончательно убравшая последние зачатки сомнения.

– Именно. Но только одно. Посему, если ты поможешь мне, я отплачу тебе за спасение сполна. И так, мы договорились?

Нерешительность достаточно быстро покинула голову высокой фигуры, и спустя мгновение, он утвердительно кивнул головой, заворожённый притягательным обещанием.

– Хорошо, незнакомец. Я помогу тебе, и надеюсь, что ты отплатишь мне тем же. И даже не думай обмануть меня. Я не прощаю лжецов.

– Ну разумеется… Для начала тебе нужно покинуть это место и выйти наружу, на поверхность. Там, посреди разрушенного города, найди двух людей. Бледнолицего худого человека и, идущего рядом с ним другого, высокого беловолосого. Они могут быть сейчас, где угодно.  Убей обоих, пока они не дошли до светящегося в ночи кратера. Забери у одного из них стеклянный ларец и принеси его мне. Я буду ждать тебя в том самом кратере. А если тебе встретится громадных размеров тёмный великан – избавься от него, без сожаления. Он асура во плоти заслуживающий смерти, поверь мне. И затем я исполню обещанное.

Претеритант некоторое время обдумывал сказанное Кристобалем, но вскоре согласился и направился наружу из зала.

– Я надеюсь ты уверен в собственных словах, старик. – грозно произнёс он, в последний раз обернувшись к нему.

– Более чем, молодой воин, более чем… – уголки губ последнего лукаво поднялись вверх, как раз в тот момент, когда фигура растворилась в кромешной темноте.

Дисмас смахнул со лба капли пота. Он не мог не признать, что общение с выпущенным на волю претеритантом, а уж тем более разговор и заключение с ним сделок, дело крайне опасное. В любой момент его могли лишить жизни только из-за одного лишь непонимания или неверно сказанного слова. Благо, его опыт взаимодействия и убеждения с Калебом, помог ему в этом. Впрочем, если всё пройдёт согласно его плану, то и проблема с исполином будет решена.

Он выполнил ещё один пункт своего плана. Обзавёлся временным дополнительным союзником… и что важнее сомнительным, но гарантом безопасности от вышеупомянутого чёрного гиганта. На всякий случай… до определенного момента, разумеется.

А пока, ему удалось спокойно выдохнуть. Он уже хотел было направиться обратно к телепорту, но вдруг в его голову нагрянула странная навязчивая идея, выйти наружу. Посмотреть на тот самый город и… мир в котором он когда-то жил и работал.

Странное чувство, но он не в силах был противиться ему.

Выйдя в коридоры, Себастьян в скором времени нашел пробоину в стене, и меж развалин, смог пробраться к открытой площадке с обвалившейся крышей. По-видимому, когда-то здесь располагалось ответвление вроде кафетерия. Теперь же, помещение пустовало и пылилось.

Подняв голову вверх, его взору предстало заволоченное серыми пыльными облаками, сквозь которые с трудом пробивался свет дневного солнца, небо. Его родного солнца. Образ которого стал настолько смутным и неразличим, что с трудом можно представить, что когда-то оно приносило тепло.

Холодный резкий ветер обдувал лицо Дисмаса, словно напоминая ему каждой врезавшейся в его кожу пылинкой, что мир, который он когда-то знал и ценил, теперь мёртв. И что хуже всего – от части и по его вине.

От размышлений и взгляда в пустоту, его отвлекли тихие, но слышимые звуки шагов позади него.

Его рука легла на рукоять револьвера в кобуре, с готовностью и заинтересованностью во внезапном госте, повернулся на встречу пришедшему.

В нескольких метрах от него стоял рыжеволосый парень в комбинезоне, чьё лицо показалось очень знакомо самому Дисмасу.

Незнакомец подошёл чуть ближе, начав обходить Кристобаля по кругу, прежде чем остановиться у края обвалившейся стены, всё это время, не сводя с него взгляда.

– Давно не виделись, партнёр. – окликнул его знакомого вида человек. Его голос был на удивление задорным, но хриплым. В глубине, однако, зрела ненависть. Он вспоминал почему именно.

– Ты говоришь так, будто мы знакомы. Но я твоего лица не припоминаю. – не убирая пальцы от кобуры, заявил он.

– Я сначала тоже так подумал. Интересное ты конечно себе прозвище взял, Дисмас. «Благоразумный разбойник» – как звучит! – Взгляд явившегося мужчины резко переменился суровым. – Но потом я вспомнил откуда знаю его. Человек, по вине которого я оказался здесь, в этом безжизненном месте, с простреленной ногой. Теперь я точно вспомнил. Это был ты! Тогда, в том комплексе. Ты виновен во всём этом. Ты угробил весь этот мир!

– Так уверен в этом? – с сухостью, но с изрядной настороженностью спросил Себастьян.

– Прозвище «Ахав» тебе должно о чём-то говорить.

И действительно, когда это имя слетело с языка, до этого неизвестного человека в комбинезоне, в голове Дисмаса вспылили уже позабытые воспоминания.

Его поразило удивление, но отнюдь не от того, что он узнал этого человека. А скорее тот факт, что он, собственно, был жив. Не смотря на явно возникший между ними конфликтный настрой, Кристобаль оставался внешне невозмутим.

– Да, теперь вспомнил. Не думал, что ты переживёшь всё это. – указал он на здешние руины. – Столь мелкая сошка, расходный материал. Таким как ты обычно трудно совладать даже с инстинктом выживания. Удивлён, что ты сумел.

– Могу сказать, что это довольно взаимно. Надеялся, что тебя пристрелил бы кто-нибудь другой, ещё тогда. Но, – Рыжеволосый положил руку на рукоять пистолета, который нашел в развалинах одной из комнат комплекса. – похоже мне придется сделать работу самому ещё раз.

Кристобаль понял к чему всё идёт, посему продолжал держать палец на курке.

– Ты уверен, что хочешь повторения нашей последней встречи? В этот раз тебе может не повезти, и судьба не будет так милостива.

– Мне без разницы! – вспылил парень. – Я встретился с тобой здесь только для того, чтобы взглянуть на твоё тупое удивлённое лицо, когда смерть заберёт тебя. Ты ответишь, за то, что натворил. Ответишь за весь этот беспорядок. За всё загубленную человеческую расу, чёрт бы тебя побрал! Покончим с этим прямо сейчас!

Ахав чувствовал с каждой секундой всё большую и большую необычайную злость на стоящего перед ним «разбойника». Вся эта глупая затея, переросшая в полноценную масштабную катастрофу. Он не сумел забыть, как тогда револьверная пуля поразила его конечность. И, что важнее, он не сумел простить.

– Да будет так. Ты сам выбрал свою судьбу. – Жестко и окончательно заявил, уставший от возобновлённой вновь перепалки, Кристобаль.

Человек в комбинезоне, на против него, также потянулся к своему оружию.

Ахав, всеми силами сдерживая нарастающую дрожь, отстегнул ремешок кобуры, нервно проводя пальцами по контуру рукояти пистолета. Волнение дрожью пробежало по телу. Хоть он и предполагал, что всё так обернётся, учесть, ожидающую пробуждения бурю эмоций, он не мог. На этот раз, эта встреча оказалась куда более личной и значимой. Возможно даже большей, чем он может себе представить.

Дисмас был холоден и спокоен. Его тусклые мрачные глаза выглядывали из-под края шляпы, просматривая каждое малозаметное движение оппонента, намеренное или нет. Подобно затаившейся старой змее, он выжидал того самого единственного и неотвратимого момента для фатального удара. И он чувствовал – этот момент скоро настанет.

Тишина подходила к своему окончанию. Два мощных, но незаметных импульса раздались в двух напряжённых телах. Руки напряглись, и спустя долю секунды отгремели два выстрела. Пистолетная пуля Ахава сбила убор с головы Себастьяна, тогда как пуля, пущенная из револьвера, вонзилась в левый бок калеки, застряв внутри. Оба дуэлянта не сразу осознали произошедшее. Сначала был Дисмас, взглядом заметивший отсутствие шляпы. А затем и молодой рыжий мужчина, чья резкая боль заставила его отойти назад, к краю. Опираясь на кусок стены, изо рта повалил тяжёлый хрип и кашель.

До него дошло лишь одно – он в очередной раз проиграл эту дуэль.

Кристобаль застыл ненадолго, вскоре подобрав упавшую фетровую шляпу, внимательно осмотрев оставленную в ней дырку, он вновь водрузил её на голову. В этот момент, выжившему из камеры удалось разглядеть лицо человека, что почти убил его на месте.

Зачёсанные назад тёмные волосы, вбирали в себя единичные, но отчётливо заметные седые пряди. Грубое, усталое лицо, украшала слегка обвисшая кожа, складки на худом лице и неухоженная щетина усов, бороды и бакенбард. Усталые впалые глаза с меланхоличной взглядом всматривались в покосившуюся фигуру. В скором времени, внешность вновь была скрыта тенью.