скачать книгу бесплатно
В кресло я забралась с ногами, до того уютным оно показалось.
– Смотри. Она знает, что в семье её, мягко говоря, не любят. Более того, она вдруг осознает, что её… травили? Опаивали?
Скорее второе.
Кстати, странно, что не отравили. Это было бы проще. И дешевле в конечном итоге.
– Она смогла вырваться. Очистить разум. Осознать… и что она делает?
– Возвращается, – теперь я понимаю, что хотел сказать Бекшеев. – Зачем она возвращается? Это… опасно, в конце концов. Там, где одурманили раз, одурманят и второй, если не придумают чего похуже. Ради… наследства?
– Эти вопросы как раз можно перепоручить адвокату. Нет, здесь что-то другое… что-то настолько важное, серьезное, что заставило её рискнуть.
И умереть.
– Но если… если они что-то и знают, нам не скажут, – я погладила обивку. Темно-зеленая ткань и вышитые желтой нитью цветы. И то, и другое слегка выгорело на солнце, но кресло от того не стало хуже.
– Именно.
– Тогда…
– Начнем отсюда. Вот, – Бекшеев папочку Одинцовскую с собой пригласил. – Я тут предварительный расклад сделал.
И карту взял.
Спрашивать откуда – не буду. Её и раскатал на столе. Бросил взгляд на часы, такие вот солидные, которым место на камине, а не на подоконнике.
Стук в дверь заставил нас повернуться.
– Можно? – поинтересовался Тихоня.
– Заходи. Так даже лучше, – Бекшеев придавил карту, что норовила свернуться, с одной стороны часами, с другой – не менее вычурной пепельницей. – Смотри, вот тут мы…
И пальцем ткнул в самый центр карты. Огляделся.
И Тихоня молча протянул кошелек.
– Спасибо, – Бекшеев положил двухрублевую монету с орлом. – Я и сам подумывал о том, чтобы задержаться в городе. Поместье Каблуковых тут…
Десять копеек.
– А здесь – Пестряковы.
Еще десятка.
И оба поместья действительно рядом находятся, разделенные узкой речушкой.
– Ангелину нашли в лесу… вот точное место нам покажут. Надеюсь. Но пока будем считать, что фактически на территории поместья. Здесь нашли Величкину… деревня Салтыковка.
Еще десять копеек, но ложатся они с другой стороны от города.
– А здесь – Пелагею Самусеву… предположительно – последнюю жертву. Близ старой мельницы.
И снова в сторону.
Десять копеек.
– Тихарева. Козулина…
Монеты ложились по разные стороны.
– А вот тут сама Змеевка.
В стороне от поместья Пестряковых. И если прикинуть, то от Змеевки до самой дальней монеты верст двадцать наберется. Далековато.
– Хрень выходит, – заметил Тихоня, склоняясь над картой.
– Да нет. Как раз очевидно.
– Что?
Мне вот очевидно не было. Разве что…
– Если их убивал Анатолий или его мамаша…
Хотя понятия не имею, зачем ей убивать этих, совершенно далеких от её жизни и драгоценного сыночка, женщин.
– Им тяжеловато добираться было бы… – договорил за меня Тихоня.
– Не факт, – Бекшеев разглядывал карту с презадумчивым видом. – Все же не сбрасывал бы со счетов. Машина имеется. Водить умеют, а расстояния тут не так и велики. Но да. Из города добраться до любой из точек проще и легче, чем от поместья Каблуковых.
И ведь не поспоришь.
– А в городе… в городе змей нет, – Тихоня обошел карту кругом. И потом еще раз. Взгляд его был задумчив. А я думала, что Одинцову наши выводы не слишком понравятся.
Да и в целом…
Нет, может, конечно, прав Бекшеев, и этот Анатолий ездил по округе, выискивал молодых девиц, склонял их ко греху, как это принято говорить в высшем свете, а затем убивал гадюками.
Только…
Натянуто выглядит.
– И с чего начнем? – Тихоня вот сомнениями не страдал.
– Думаю, с госпиталя, раз он есть… заодно родню найти бы…
– В полицию?
– Заглянуть, пожалуй, стоит… пугать тем, что сунемся в работу, нет. Мы ж тут частным порядком.
Кивок.
– Тогда… – Тихоня склонился над картой. – Я, может, родней займусь? Пойду, поспрошаю… кто там с кем жил и чего вообще…
– Тихарева, – Бекшеев вытащил листок с краткой информацией. – Хронологически первая в списке. Семь лет тому. Обрати внимание.
– На что?
– На все. Если получится найти подругу, поговори… если она действительно первая, то он мог и ошибиться.
– Или она, – я коснулась загривка, и Девочка приоткрыла красный глаз. – Девочку возьмешь? А то в госпиталь с ней не потянешься…
Госпиталь располагался в еще одном особнячке, тоже с колоннами в числе четырех, лепниной и лестницей, в которую Бекшеев мрачно ткнул тростью.
– Если хочешь, – предложила я, – посиди на лавочке. Слушай, а почему тут дома такие… не знаю, похожие?
– Скорее всего по одному проекту возводили.
– Это как?
– Каждый проект стоит денег и немалых. Вот и была привычка. Нанимали архитектора, чтобы спроектировал какое-нибудь одно здание. Платили. А потом нанимали студентов, чтобы они этот проект слегка изменили под те или иные нужды. Тоже платили, но куда меньше. Обычно меняли внутри и не так сильно, а внешнее обличье вот…
Вот.
Понимаю.
– Идем, – вздохнул Бекшеев. – Похоже, тогда в большой моде были лестницы.
– И колонны.
– Колонны всегда в моде. А вот лепнина – это уже излишества. Кстати, дом точно не предназначался для размещения госпиталя. Маленький он для госпиталя…
Внутри пахло лекарствами и от запаха этого засвербело в носу. И еще карболкой или чем там полы моют. Светлые стены. Тряпка на полу, брошенная так, чтобы каждый входящий всенепременно по ней прошелся. Стол, который прямо в коридор вытащили, и хмурая квадратная женщина в синем халате.
– К кому? – поинтересовалась она, вперившись в нас тяжелым взглядом.
– К целителю, – Бекшеев изобразил улыбку, но это был случай, когда та не подействовала.
– Часы неприемные…
– А мы по особой надобности, – он вытащил удостоверение. Использовать его Бекшеев не особо любил, но сейчас, похоже, иного выхода не видел.
– К которому? – удостоверение женщину не впечатлило. Она лишь губы поджала и прищурилась.
– А их несколько?
– Антонина Павловна… – звонкий голосок донесся откуда-то из глубин коридора. – Пропустите…
– Пропустите, – проворчала Антонина Павловна, не скрывая раздражения. – Как порядок блюсти, когда порядка нету? Ходют и ходют…
Я прищурилась.
Кто бы ни проектировал этот особняк, окна он сделал огромные, в пол. И свет сквозь них проникал, зыбкий, дрожащий. Но от этого света растягивался в бесконечность. И белизна стен растворяла эти стены, меняя пространство.
– Антонина Павловна…
Женщина в белом халате казалась не призраком, нет, скорее уж созданием иного лучшего мира. Того, в котором всегда свет, солнце и чистота.
Впрочем, стоило ей приблизиться, и наваждение сгинуло.
Просто женщина.
В белом халате, наброшенном поверх обычного платья в крупный горох. Тоненькая. И хрупкая. Светлые волосы зачесаны гладко, но полупрозрачные прядки все одно выбиваются и распушаются, преломляя свет, отчего кажется, что над головой женщины сияет нимб.
А вот возраста не понять.
Черты лица мелкие и само личико выглядит почти кукольным. Вот только в уголках глаз уже появились морщины. И на лбу – характерные вертикальные заломы.
– Добрый день, – произнесла женщина звонким голоском. – Вы ко мне?
– Пока не знаю, – Бекшеев изобразил поклон и удостоверение убрал. – Скорее всего… мне нужно побеседовать с кем-то, кто знал Ангелину Каблукову…
– Синюшкина она, – Антонина Павловна губы поджала. – Каблукова – это в девичестве была. А как замуж повышла, то Синюшкиною стала. А я говорила, что убили её! Говорила!
И в голосе этом мне послышалась искренняя радость.
Нет, не тому радовалась Антонина Павловна, что Ангелину убили, а тому, что наше с Бекшеевым появление доказывало её правоту.
– Это дело приватное, – поспешил заверить Бекшеев целительницу. – Но… где мы могли бы поговорить?
Над золотыми волосами порхали золотые пылинки. А лицо женщины вдруг изменилось. И я увидела, что она куда старше, чем кажется.
Но длилось это несколько мгновений.
– Давайте, ко мне в кабинет… Антонина Павловна, Семерякову я сама позвоню.
– Позвонит она… – в спину донеслось ворчание. – Конечно, позвонит… а этот ненормальный и радый будет… ходят тут и ходят. Ходят и…
Глава 10. Амбисфена
«И кровь ея, пролившись наземь, была столь горька, что отравила и землю. А травы, на ней росшие, обратились гадами. Были те гады столь ядовиты, что одна голова не способна была удержать в себе оный яд. И потому возникла другая, подобная первой. Так появился редкостный гад, про которого многое писано, рекомый амбисфеной»[10 - В нашей мифологии, если верить Овидию, двухголовые змеи амбисфены возникли из крови Медузы Горгоны, сраженной Персеем. И да, яда в них так много, что одна голова не справлялась.]
«Легенды и предания, а тако же тайные знания о гадах ползучих, пользе и вреде ими причиняемом»
– Антонина Павловна – сложный человек, – женщина шла небыстро, она как-то сразу подстроилась под шаг Бекшеева, держась чуть впереди, но не настолько, чтобы пришлось её догонять. – Но совершенно незаменимый. Без нее больница точно развалилась бы… Простите, как вас зовут?
– Это вы меня простите. Мне стоило представиться. Алексей Павлович. Бекшеев.
