скачать книгу бесплатно
– Вот, подвезут нас. Говорят, что гостиница хорошая… и с собачками пускают. Да и в целом Фрол Яковлевич готов помочь. Поработать водителем за малую денюжку.
Фрол Яковлевич церемонно поклонился и картуз с головы стянул, обнаживши лысину.
– Человек он местный. Всех вокруг знает…
– А в Змеевке знаете кого? – поинтересовался Бекшеев.
– Так ить… свояк у меня в Змеевке живет, – голос у Фрола Яковлевича оказался на диво низким, густым. – Свояк-то, ежели чего, сподмогнет…
Это хорошо.
Пожалуй.
Гостиница расположилась в маленьком уютного вида особнячке, судя по лепнинам и колонне, возведенном тем же архитектором, который трудился над вокзалом. Яркий желтый цвет, в который выкрасили стены, лишь усиливал сходство.
– Эт еще когда строили, – сказал Фрол Яковлевич, помогая с чемоданами, которые вполне себе вместились. – Давно уже. Когда тут земли были Пестряковскими… большие люди были.
Девочка выбралась из машины и потянулась.
– Ишь, тварюка какая… – это прозвучало безобидно, скорее даже с восхищением. – Я таких в войну видывал… только помельче.
Девочка, присев на зад, склонила голову и тявкнула.
– Понимает. Они нам тогда крепко сподмогли.
– Воевали? – Бекшеев стоял, глядя на лестницу, и думал, почему так. Почему в каждом мало-мальски похожем на особняк здании возводят этакие длинные, многоступенчатые лестницы.
– Случилось. Вам, мыслю, тоже ж… кто ж не воевал. Хотя… эти ваши и не воевали аккурат.
– Каблуковы? – уточнила Зима.
– Ага.
– Отец Анатолия, сколь знаю, был военным? – Бекшеев всерьез раздумывал, не поискать ли иного жилья. В своей обстоятельности Фрол Яковлевич наверняка должен знать, не сдает ли кто дом или хотя бы комнату.
Желательно, без лестницы.
– Да только числился. Гелька-то в семье честная женщина была. Вон, ушла медсестрою, а остальные-то… – Фрол Яковлевич сплюнул. – Гнилье.
– Вы её знали?
– Случалось встречаться. Она туточки, при госпитале частенько бывала. Работала раньше даже, хотя тоже ж благородная. Потом вроде сама прихворнула. Ну так ведаете, на войне-то и у мужика здоровья не прибудет, что уж о бабе говорить.
– В госпитале, стало быть… – Бекшеев с Зимой переглянулся.
А может, и к лучшему, что останутся они тут. Что-то подсказывало, что в гостях, где им не рады, узнать получится немного. Вряд ли Мария Федоровна продолжит откровенничать, да и сам Анатолий сделает все, чтобы прочно закрыть шкафы с семейными скелетами.
– А то… там они с Милочкой вдвоем заправляли… вы к Милочке наведайтесь. Она-то больше моего знает… а Каблуковы… младший был мал еще, когда война началась. После-то постаршел, но тоже не пошел. А отец его с поставками мутил чегой-то… так намутил, что и дом поставил, и поместье обновил. Сказывают, цельные мильёны нажил. Да только воспользоваться не успел. Помер. Небось, Господь, он все-то видит… идемте. Я вас с Петровной сведу. Она-то хорошая женщина, но вида строгого…
Глава 9. Питон
«Питоны являются самыми крупными из змей. Длина некоторых из них может достигать десяти или даже пятнадцати метров. Вместе с тем в странах южных ходят упорные слухи о древних змеях, столь огромных, что способны они целиком заглотить не то, что человека, но и целого быка. При всем том научных подтверждений данным слухам до сих пор нет…»
«Книга о змеях»
В отеле пахло цветами и сдобой. И запах этот, сытно-хлебный, сдобный, действовал успокаивающе. Он заполнил небольшой сумеречный холл, добрался до окон, раскрытых по жаре.
– Петровна! – голос Фрола Яковлевича потревожил сонную тишину.
И пара мух закружилась над стойкой.
– Петровна, гостей встречай… эй…
Фрол Яковлевич по-хозяйски подвинул к себе звонок и пару раз стукнул.
– Угомонись, – этот голос был тих и спокоен.
Принадлежал он женщине средних лет и весьма своеобразного обличья. Она была высока и худощава. Седые волосы зачесывала гладко, собирая в короткую куцую косу. Темное платье её отличалось весьма характерной строгостью линий. И шито было по моде еще довоенной, сколь могу судить.
– Доброго дня, – произнес Бекшеев.
И я повторила за ним.
– Вот, – Фрол Яковлевич слегка смутился. – Гостей привез. Нумер нужен.
– Несколько, – поправил его Бекшеев. – Но мы с… сопровождением.
Глаза у женщины были мертвыми. Стеклянными, как у зверей в музее. Случилось мне как-то заглянуть… жуткое место, честно говоря. Хотя Одинцов что-то там говорил о важности, сохранности и культуре. Мне же запомнились только эти вот стеклянные глаза.
Мертвый взгляд женщины остановился на Девочке. И я даже приготовилась услышать отказ. Но губы Петровны дрогнули и растянулись в жутковатого вида улыбке.
– Рада, – сказала она. – Гостям.
Голос ее остался тихим и шелестящим. Честно говоря, у меня от этого голоса по спине мурашки побежали.
– Она воспитанная, – сказала я зачем-то. И в ответ получила спокойный кивок.
– Уверена в этом. Я люблю животных.
– Ага, – хохотнул Фрол Яковлевич. – Больше чем людей.
– Фрол, – взгляд женщины задержался на нашем водителе. – Если у тебя все, то можешь быть свободен.
Фрол Яковлевич смутился и отступил.
– Погодь, – Тихоня подхватил его под руку. – Пойдем-ка, побеседуем о делах нашеских. Нам машина нужна будет? Нужна… Вот через часик и…
– И что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался Бекшеев, раскрывая чемодан.
Комнаты нам выделили разные. Суровая Петровна, открыв паспорта, заявила, что номеров на двоих нет. И главное снова глянула так, что желания спорить не возникло.
– Думаю… В целом я уже высказалась, что я думаю.
– А в частностях?
– Помимо того, что эта семейка мягко говоря… – я сделала взмах рукой, явно чувствуя недостаток слов. – Странно это все. Нелогично.
Девочка растянулась на ковре. Сквозь открытое окно тянуло прохладой, а доски пола нагрелись и Девочка жмурилась от удовольствия.
– Сверимся? – предложил Бекшеев. – По нелогичностям?
– Долго придется.
– Так и спешить некуда.
Девочка приоткрыла красный глаз. И закрыла, притворяясь спящей.
– Во-первых, то, что на станции… я ведь не ошибаюсь, что это очень невежливо? Сперва приглашать в гости…
– Вынужденно, – поправил Бекшеев.
– Пусть и вынужденно, но все же приглашение было. А потом все перевернулось и мы здесь.
Не буду врать, здесь мне нравится куда больше.
Комнаты не так и велики, но при том здесь чисто и свежо. Мебель старая и солидная, из той, что на века. Да и в целом нет желания убить кого-то, каковое, чую, в поместье Каблуковых возникло бы и весьма скоро.
– Это и вправду невежливо, – Бекшеев оперся на чемодан. – Мягко говоря… полагаю, согласие не наш приезд давал Анатолий… и вновь же, вынужденно. Быть может, изначально Мария Федоровна планировала как-то… расположить нас к себе.
– Тебя.
Меня она за человека не считала, как и Тихоню.
– Меня. Однако…
– В процессе поняла, что смысла суетиться нет, – сделала я вывод.
– Именно.
– А раз избежать конфликта все одно не выйдет, то к чему тратить силы на неудобных гостей…
– Согласен.
Люблю, когда со мной соглашаются.
– Во-вторых. Вся эта история… – я распахнула двери тяжелого шкафа. Дубовый, резной с бронзовыми ручками он обещал неведомые сокровища, но внутри оказалась лишь пустота. – Нелогична напрочь. Сперва они сделали все, чтобы представить смерть Ангелины несчастным случаем. Теперь Мария Федоровна уверяет, что это тоже убийство. Точнее, что она согласна, что это тоже убийство. Но как-то вот согласна…
– Не до конца?
– Точно.
Бекшеев всегда умел находить правильные слова. И мое собственное впечатление окрепло.
– Такое вот чувство, будто дамочка эта на двух стульях усидеть пытается. И вашим, и нашим…
– Возможно, что так оно и есть.
– Дочь она не любила.
– Скорее всего, – согласился Бекшеев и подал мне костюм. – Но, возможно, дело не в любви. В традиционных семьях всегда мальчики ценились больше девочек.
– Вот мне это не рассказывай, – я костюм отправила на вешалку. И рубашки на полку выложила. Оно, конечно, Бекшеев и сам справится, если что, но стоять и смотреть как-то неудобно. – Что такое наследник я понимаю. Но даже у нас это было не так… явно.
И не скажу, что братьев любили больше.
Нет.
В другом дело. В отношении, что ли? Им больше дано. И спрос с них тоже больше. А мы с сестрами… нас как раз вот любили. И баловали. И… и с другой стороны, в семье детей хватало. А вот если бы как у них? Если бы только я родилась, одна… и без надежды на наследника?
А потом брат.
Долгожданный. Не знаю. Сложно. С людьми всегда сложно.
– С тем, что касается Марии Федоровны, я согласен. Она явно что-то недоговаривает. Дальше?
– Дальше… Надежду она тихо ненавидела. Может, поначалу еще и нормальные были отношения, но потом…
– Потом характер столкнулся с характером. И Надежда, полагаю, отказалась уступать, – Бекшеев указал мне на кресло. – Сядь. И снова согласен…
– Еще нелогично, что она так взяла и вывалила… про лекарства. Фактически призналась, что опаивала дочь. Кстати, а угрозы этой Ангелины реальны?
– Сложно сказать, – Бекшеев разглядывал шкаф. – С одной стороны сроки вступления в права наследства вышли. С другой… думаю, хороший адвокат нашел бы лазейку. То же нарушение прав вполне реально. Срок тогда начинается не с момента вступления в наследство, а с момента фактического нарушения данных прав. Но хороший адвокат стоит денег. И такие тяжбы могут тянуться не годами – десятилетиями.
Что наверняка было никому не нужно.
– Думаю, и Ангелина это понимала. И Анатолий с матушкой. Скорее всего дело закончилось бы заключением договора. Ей бы выплатили некую сумму отступных. Может, на них она и рассчитывала… гадать теперь можно до посинения. Но ты права. Каблуковой не было нужды вываливать все подробности. Тем более столь… неприглядные.
– Тогда зачем?
– Не знаю. Хотелось бы думать, что я её зацепил, но на деле… мне кажется, она запуталась. Или отвлекает наше внимание от чего-то другого. Изображает искренность, жертвует в том числе и репутацией семьи…
Ради чего?
Или ради кого?
– Мне еще кое-что показалось странным, – признался Бекшеев, выставляя на полку кожаный несессер. – Поведение самой Ангелины.
– В чем?
