banner banner banner
Коммуналка 2. Близкие люди
Коммуналка 2. Близкие люди
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Коммуналка 2. Близкие люди

скачать книгу бесплатно

– Вы… – Дмитрий Иванович все-таки повернулся. – Ведь бывали там? Видели… лагеря?

– И лагеря. И лаборатории.

Почему-то получилось сказать спокойно.

– Видели. И я… и Петька… мы… даже разбирали… к счастью тогда, сразу после войны, все были слишком напуганы, что мы, что союзники… вслух никто не скажет, но страх заставил действовать единственно возможным способом, и… то, что там было найдено, уничтожили.

Святослав кивнул.

Он присутствовал. И при уничтожении в том числе. И… при людях, которые не скрывали, кто отвращения, кто ярости, а кто сожаления.

Легкого такого.

Опасливого.

Но сожаления. Ведь зачем уничтожать результаты работы, когда ими можно будет воспользоваться? Пусть не сейчас, но позже, когда утихнут волнения. Когда все подзабудется.

– Все надеялись, что после гибели источника и созданное им тоже погибнет. Само собой. Но оказалось, что трансформированная материя вполне способна существовать и вне источника. Более того, как показывает практика, она адаптируется к миру.

Он охнул.

Астра же убрала руки.

– Вас тоже лечить надо. Много. Но вы не заражены.

– С-спасибо, – Дмитрий Иванович пошевелился. – А то… знаете… не хотелось бы на старости лет самоубиваться.

– Так уж и сразу?

– А когда? – он неловко сел и пошевелил плечами. – Я видел, что происходит с живым, когда оно меняется. И не хочу… и душа опять же. Антоха был хорошим человеком, понятия не имею, как… откуда вообще…

Он принялся перестегивать пуговицы рубашки, только теперь обнаружив, что застегнуты они неправильно, что один ее край выше другого.

– Мы были осторожны… изначально… то есть, мы видели, к чему приводит небрежность. Еще там, на войне… для запуска некоторой трансформации нужна малость. Хватит царапины. Обмена биологическими жидкостями и толики энергии. Да… и потому мы были осторожны.

Он пошевелил шеей.

– Ко всему, не знаю, поверите или нет, но мы действительно сосредоточились на теории. Петька пытался понять, что именно отличает измененную материю от обыкновенной. То есть, внешне понятно, но вот суть, та малость, которая и является искрой, которая… в общем, глобально он хотел найти способ обернуть изменения вспять.

– Это невозможно, – сказала Астра, отступая от кушетки.

– Почему?

– Потому что невозможно.

– Это, позвольте заметить, абсолютно ненаучно.

– Зато правда, – она посмотрела на человека с жалостью, как на того, кто в силу рождения своего, способностей, просто-напросто не может понять простейшей истины. – Мертвому живым не стать.

И эти ее слова дали Святославу то, чего не хватало во всей этой истории.

Смысл.

– Не стать, – медленно повторил он. – Но… если очень хочется?

Глава 8

Калерия сидела на подоконнике и лузгала семечки. Вид у нее был презадумчивый, даже мечтательный немного, и Ингвар залюбовался.

Такою же, задумчивою и мечтательною, он впервые увидел ее, тогда, перед самым боем. И семечки она от также лузгала, пусть и устроившись не на подоконнике, но на броне боевого голема. Голем свернулся калачиком, и казалось, будто и вправду способен он греться на солнышке.

– Ты красивая, – сказал Игнвар, как тогда. И Калерия вспомнила, улыбнулась.

А тогда хмурилась.

И теперь едва заметная складочка пролегла по лбу.

…там, под Прохоровкой, от нее пахло ромашками и липовым цветом, медом, разнотравьем луговым. И солнце путалось в распущенных ее волосах, играло влажными прядями. Тогда он не видел ни выцветшей до бела гимнастерки, ни босых ног, ни развешенных на боковых шипах голема тряпок.

Он смотрел на женщину и понимал, что уже не отпустит ее.

Что бы ни случилось.

– Неспокойно, – сказала она. – Не знаешь, когда топить станут?

И поежилась зябко.

– Шуба нужна? – усмехнулся Ингвар.

– Нужна, – Калерия тряхнула головой, и волосы, собранные на затылке в пучок, рассыпались, упали тяжелыми прядями. И вовсе незаметна в них седина, и вовсе не так ее и много, чтобы беспокоиться. – Медвежья.

И глянула искоса, с насмешечкой.

В тот день она тоже вот так глянула на него, сверху, пусть и зная, что в ином своем обличье двуипостасный с легкостью на голема вскарабкается. Но не испугалась, ни первого обличья, ни второго, ни даже наготы его, взгляд не отвела, но прядку за ухо заложила и спросила:

– Семак хочешь?

А он сел на прогретую землю и коротко тявкнул.

– Да ладно, чего я там не видела, – ответила Калерия и рукой махнула, едва не рассыпав семки. – Можно подумать один ты бегаешь.

Почему-то слова эти задели за живое. Бегал-то Ингвар не один.

И как знать, кто еще из стаи заметил такую чудесную женщину? А потому преодолев прежде несвойственную ему стыдливость, он поднялся и спросил:

– Замуж пойдешь?

– За тебя? – а она не удивилась. Разве что самую малость.

– За меня.

– Неа.

– Почему?

Стало обидно. Он ведь хорош. Силен. И первый в стае. И стаю примет, потом, когда вернется домой…

– Я тебя, охламона, в первый раз вижу, – сказала Калерия, – и сразу замуж зовешь. Откуда мне знать, что ты за человек.

И потянулась на солнышке, а золотые волосы ее растеклись рекою.

– Да и ты… меня тоже в первый раз видишь, – добавила она. – И откуда тебе знать, что я за человек?

– Мой.

– Твой, не твой… – усмешка ее вдруг стала кривоватою. – Что, не слышал, чего про таких, как я говорят? Про то, где на войне бабское место?

Ее место было внутри боевого голема первого уровня, массивного создания, способного преодолеть и мертвополье, и темные пути. Огромного, почти неуязвимого, как кажется снаружи, да только горели они неплохо, особенно под асверским зеленым огнем.

– Плевать, – он дернул головой, сразу решив, что если кто пасть откроет, то без зубов останется. И не потому, что ему, Ингвару, есть дело до дураков. Но их дурость огорчает чудесную женщину, которая обязательно станет женой Ингвара.

Ее боги судили.

Даже если сейчас никто в богов не верит.

– Сейчас плевать, а потом…

– Докажу.

Отступать он не собирался, а она, посмотрев снисходительно, как на болезного, сказала:

– Что ж, докажи… по ночам все одно холодно, так что справишь мне шубу, тогда и про замуж поговорим.

Ингвар сразу подумал, что с шубой быстро не выйдет, мех у зверя летний, легкий, надобно будет осени ждать, но он подождет, главное, не потерять. А женщина, разом будто позабыв и про шубу, и про предложение его, поинтересовалась:

– Так семак будешь? Мне тут в одной деревеньке насыпали…

– Буду, – решился Ингвар.

Так они до вечера и сидели, наслаждаясь тишиной и солнцем, разговаривая о чем-то, что не имело отношения ни к войне, ни к ним самим. И уже потом, когда прозрачные летние сумерки добрались-таки до перелеска, запели соловьи, а Калерия сказала:

– Завтра будет горячо… ты там осторожней, ладно?

– Беспокоишься? – ему это вот беспокойство было приятно. – Кавалеров мало?

– А то. Шубы ж ты пока не принес, – она дернула плечом. – Кавалеров-то хватает, а шубы так и нет…

…шубу он справил, правда, ждать и вправду пришлось. Медведей в лесах, посеченных бомбами, подпаленных огнем и силой, не осталось.

Да и отец…

Не одобрил.

– Будет тебе новая шуба, – Ингвар обнял женщину, которая доверчиво приникла к плечу. – Что случилось?

– В том и дело, что… ничего, но не спокойно. Вот тут, – она положила ладонь на грудь. – Будто душит что-то, а что… не нравится мне Ниночкина затея. Да и тетка ее просила приглядеться к этому… художнику. Остальные не лучше.

Она вздохнула.

– Осляпкин опять же… что у него искали?

– Понятия не имею, но схожу, тоже поищу.

– Сходи, – согласилась Калерия, закрывая глаза. – Тебя спрашивали…

– Кто?

– А… опять какая-то девка из ваших, сказала, что отец твой прислал.

Ингвар фыркнул, услышав в голосе жены ревнивые ноты.

– Красивая?

– Вечером придет, тогда и решишь, красивая или нет… сказала, что я уйти должна, оставить тебя в покое, раз уж не сподобилась родить.

Ингвар поморщился, дав себе слово, что завтра позвонит-таки в общину, впрочем, понимая, что толку от этого не будет совершенно. Отец отличался обычным для двуипостасных упрямством.

Так что не поможет.

Но позвонить позвонит.

Попросит больше не лезть в его жизнь. И девицу отошлет. Девице много не понадобится, хватит одного разу рявкнуть хорошенько… а вот с отцом сложнее.

– Мне перевод предлагают, – сказал он. – Тут… неподалеку. Полигон. Особый. И при нем военный городок. Я так понял, что военный. На мне охрана. Обеспечение порядка. Жилье обещают. Дом. Там… сказали, что деревня была, но после войны не стало. Дома подправить надо, но в целом вполне они для жизни годятся.

– И… когда? – тихо спросила она.

– Если соглашусь, то недели через две-три. А там… сказали, и тебе работа найдется. Если захочешь. Люди нужны… а нет, то останешься тут. Недалеко. Буду приезжать, когда не на дежурстве. Но…

– В городе тяжко?

Он кивнул, чувствуя себя виноватым.

– Мне тоже, – призналась Калерия, прижимаясь к мужу. – Я ведь не из местных и… давит все. Камень один. Особенно осенью вот.

– Я и подумал, что, может, вариант и неплохой… тут в городе… и вправду не то, – он поморщился, потому как получалось, что жалуется, хотя дело вовсе не в жалобах, а просто в неспособности его, Ингвара, в городе существовать. Пусть даже ведьмины зелья и успокаивали ту другую, тревожную, натуру, да только все одно не нравилось ему.

Слишком много людей.