Кто-нибудь видел Сару?

Демиан Файн

Кто-нибудь видел Сару?

Предисловие

Некоторые истории просто обязаны быть рассказанными. Они способны стряхнуть с людей застывшую пыль повседневности и заставить задуматься о действительно важном. Им под силу сделать мир лучше.

История Демиана – обыкновенного восемнадцатилетнего парня, которого по чистой случайности занесло в забытый всеми городишко на краю цивилизации, где его ожидает учеба в университете, – точно не одна из них. Она не изменит человечество и вряд ли станет частью чего-то большего. И это нормально. Я ведь не старина Хем и не бродяга Керуак, чтобы вдохновлять целые поколения.

Но если мои слова напомнят хотя бы одному человеку о том, каково это – когда еще столько всего предстоит сделать впервые, – я буду более чем счастлив.

Пролог

Позолоченные поля за панорамным окном купе сменились густыми сосновыми рощами. Сентябрь весьма кстати прихватил с собой долгожданную прохладу: ведь кондиционера в старых чешских поездах не было. Чем сильнее я в то утро отдалялся от привычной жизни, тем тяжелее становился ком в груди. Тремор в кончиках пальцев нарастал пропорционально пройденным километрам. Я нацепил наушники и сделал погромче любимый плейлист, в котором гармонично уживались меланхоличный инди-рок и бодрый поп-панк. Глядя на ясное небо, рассеченное ветвями деревьев на миллионы кусочков пазла, я думал о том, как так вообще вышло. Почему мне пришлось оставить Прагу – город, практически ставший мне новым домом.

Год назад, когда мне едва стукнуло семнадцать, я убедил родителей, что учеба за границей открывала огромные перспективы. Маме с папой пришелся по душе мой план: закончить курсы чешского языка в Праге, там же поступить на стипендию в престижный университет, найти хорошую работу, встретить достойную девушку, вместе купить в ипотеку большой дом и нарожать там детишек, чтобы в конце концов отправить их в еще более престижный университет. Они назвали это «осознанным подходом». Вряд ли им стоило знать, что я уехал за шесть тысяч километров сразу после школы вовсе не потому, что мечтал взять ипотеку. Просто я понятия не имел, как объяснить двум взрослым людям безумное желание пережить то же самое, что студенты в фильмах из двухтысячных, которые я смотрел взахлеб. Мне нужна была полная свобода, а не комендантский час в одиннадцать вечера.

Раздвижная дверца купе скользнула в сторону, и ко мне заглянула проводница в строгой униформе.

– Конечная станция через двадцать минут.

Дама напомнила о том, что я оставил позади.

– Понял, большое спасибо, – выдавил я с легким акцентом.

В июне я порадовал семью, с отличием закончив языковые курсы. На руку мне сыграло то, что за целый год самостоятельной жизни в общаге я не связался с плохой компанией, которая бы отвлекала меня от учебы. Да и с любой другой компанией тоже. И это притом, что вокруг круглые сутки находились такие же, как я, – вчерашние школьники, наконец-то оторвавшиеся от предков и их бесконечных запретов. Пусть меня нельзя было назвать самым безбашенным, красивым и интересным, самым занудным, стремным и задротским я тоже не был. Я искренне старался тусоваться вместе со всеми, прогуливать пары и напиваться дешевым вином; как-то я даже выкурил косяк. Но когда мой одногруппник во время очередной вечеринки на спор заблевал машину директора языковой школы, я решил, что лучше пойду к себе в комнату и сделаю домашку, а потом это переросло в привычку. Меня не слишком парило полное отсутствие друзей: ведь я воспринимал год языковой подготовки как репетицию. Настоящее представление должно было начаться с поступлением в универ.

Черкнув свое имя на почтовом конверте, я отправил заявку на факультет менеджмента в «Высшую школу экономики в Праге» – лучшее учебное заведение Центральной Европы, обучающее бизнесу. Экономика и менеджмент не были пределом моих мечтаний, но несомненно являлись подходящим вариантом для того, кто понятия не имеет, чем хочет заниматься. Мне было важно другое – прожить в Праге долгожданную студенческую жизнь, а ВШЭ могла отлично этому поспособствовать. Дело осталось за малым: успешно сдать тяжеленные отборочные экзамены по основам экономической теории, математике, чешскому и английскому. За пару месяцев до окончания курсов я получил приглашение на вступительные. Их назначили на восьмое июня – следующий день после моего восемнадцатилетия. Тусовку я закатывать не собирался: на нее пришли бы три человека, двое из которых мне даже не нравились. Вместо этого я выслушал поздравления от родителей и Дилана – моего младшего брата – и прочитал письмо от приемной комиссии, чтобы найти адрес на утро. Когда я вбил его в Гугл и проложил маршрут, все мои надежды на отвязные студенческие годы в Праге канули в лету.

Каким-то образом меня угораздило подать заявление на единственный факультет «Высшей школы экономики в Праге», находящийся… не в Праге. Факультет менеджмента почему-то разместили в ста тридцати пяти километрах от Праги к югу: в маленьком городке с непроизносимым названием Йиндржихув Градец. Тем не менее, мне все же пришлось бросить в рюкзак первые попавшиеся шмотки, сесть на ближайший автобус и поехать сдавать экзамены в Богом забытое захолустье. Возвращаться домой с пустыми руками было нельзя: мама и папа все это время искренне гордились мной и вряд ли обрадовались бы, что их сын даже не удосужился проверить, куда собрался поступать. Спустя неделю я получил еще одно письмо из ВШЭ. Мне сообщили, что я набрал необходимое количество баллов по всем предметам и был зачислен на поток две тысячи шестнадцатого года.

– Мне тут из универа написали, – позвонил я родителям сообщить новости.

– Что написали, Демиан? – Стало так тихо, будто они затаили дыхание.

– Девяносто девять баллов из ста, – выдавил я. – Я поступил.

– Отлично, сынок! Ты у нас такой молодец! Все, как мы планировали, Демиан!

«Я планировал учиться в Праге, а не на отшибе цивилизации», – подумал я.

– Да, типа того. Но ведь я рассказывал вам про этот городишко. Там вообще нечего делать, от Праги далековато, да и инфраструктуры никакой. – Я прощупывал почву. – Может, стоит подождать до следующего года и поступить куда-нибудь в Праге? Слушайте, я же могу найти себе работу, и…

– Демиан, – начал отец. – Что значит «нечего делать»? А учиться за тебя кто будет? Пойми, сын, учеба должна занимать все твое время. Это не курсы, за которые мы заплатили. На стипендии никто не сюсюкается. Ты же сам сказал, что диплом ВШЭ ценится больше всех остальных, верно?

– Да, верно, но…

– Значит, и требования к студентам у них суровые, – перебила мама мое бормотание. – Ты поступил в хороший университет, как и хотел. Как мы все хотели. Тут и думать не надо.

– Не надо думать, – поддержал ее папа.

– Неужели какой-то диплом стоит трех лет, убитых в самом унылом месте на свете, а? – уныло возразил я.

– Сын, рядом будут такие же студенты, как ты. И поверь моему опыту: вам точно будет, чем себя занять. – Папа обратил мое внимание на факт, которому я раньше не придавал значения. – И девчонки тоже будут, хе-хе. Ай!

Видимо, мама пихнула его локтем, как обычно.

– Демиан, эта твоя молодость, о которой ты без умолку талдычишь, только-только начинается. Ты даже не заметишь, как пролетят эти три года. Сынок, мы с папой очень хотим, чтобы ты получил хорошее образование. И прямо сейчас у тебя есть отличный шанс. Понимаешь?

– Понимаю, мам, – вздохнул я. – Я понимаю.

У родителей получилось заверить меня, что учеба в скучнейшем за всю историю скуки городе – это в моей ситуации скорее хорошо, чем плохо. Они виртуозно сыграли на струнах моего желания казаться взрослым и рассудительным человеком, которому они могли доверять. И так уж у «взрослых и рассудительных» заведено, что достойное образование важнее хотелок. Этот же разговор повторился с глазу на глаз, когда я вернулся домой на каникулы. В конце концов, мне не осталось ничего, кроме как известить приемную комиссию ВШЭ о своем «искреннем» желании скорее приступить к учебе и запросить информацию, которая могла быть полезна новобранцу в рядах их академической армии. В течение оставшихся недель лета я стал понемногу свыкаться со сделанным выбором, успокаивая себя тем, что поступил правильно. Все вокруг не переставая твердили, как гордятся мной за пройденный путь и взвешенные решения. Жизнь в последующие три года обещала быть даже тоскливее, чем обычно. Но улыбки на лицах родных того стоили.

…Я допил остывший американо, купленный на вокзале перед отбытием из Праги, и спустил с полки свои вещи. Потрепанный чемодан, громоздкий походный рюкзак и гитара, которую я выторговал на блошином рынке в десятом классе. Все мое прошлое умещалось на узком сиденье купе. Поезд замедлился и позволил разглядеть знакомый пейзаж. Железнодорожная станция находилась на окраине Градца – и не сильно отличалась от всего остального города. Мы остановились у платформы, двери вагона распахнулись, и я сделал первый шаг в будущее, не имея ни малейшего понятия о том, что оно мне уготовило.

Глава 1

Когда я сошел с поезда, айфон подсказал, что стукнуло одиннадцать утра. Заселение в общагу началось пару часов назад. Я прицепил рюкзак к чемодану, закинул на плечи гитару и закурил. С единственной нашей с Градцем мимолетной встречи прошло три месяца. Прощаясь с ним сразу после вступительного экзамена, я и представить не мог, что ему суждено будет стать моим домом на ближайшие несколько лет. Этот городишко, спрятанный от любопытных глаз на юге страны, вызывал во мне крайне противоречивые чувства. С одной стороны он казался уютным, светлым и дружелюбным. А с другой стороны, я в который раз понимал, что за этими качествами, приводящими в восторг пенсионеров, кроется неизбежная тоска. Из привокзальной закусочной доносился стойкий аромат жареного сыра и картошки. Сигареты хоть и помогали утолить голод, но против кулинарных шедевров чешской кухни были бессильны. Я решил поскорее разместиться в комнате и сразу же раздобыть еды.

Судя по карте, студенческое общежитие находилось всего в километре, но дорога петляла вверх. Пришлось здорово попотеть, доставляя туда себя и свои пожитки. Я прикидывал, нужно ли мне вообще столько барахла; мама снабдила меня таким количеством посуды, будто я собирался готовить что-то кроме яичницы, сэндвичей и спагетти. Она дала мне кучу рецептов мясных запеканок и овощных рагу, а я старательно делал вид, что действительно сварганю их как-нибудь. От папы мне досталась тяжеленная четырехместная палатка и спальник. Ему хотелось, чтобы я не забрасывал семейную традицию походов в горы по выходным, – даже после того, как я объяснил ему специфику местного ландшафта: совершенно равнинного. «Палатка всегда пригодится, сынок». На самом деле, я был с ним согласен. Мне нравилось представлять, как мы с моими новоиспеченными друзьями устраиваем вечеринку на природе, разводим костер под звездами и играем в бутылочку всю ночь напролет. Я вообще много чего напредставлял с этими своими «друзьями», так что был решительно настроен ими обзавестись.

Из-за угла показалось здание, которое я узнал по фотографиям на сайте универа. Это был бледно-желтый четырехэтажный дом в форме буквы «П», с крышей из выцветшей оранжевой клади; довольно внушительных размеров – как минимум на фоне остальных строений в округе. За общагой раскинулся огромный парк, порезанный на две части рекой, впадающей в озеро в самом центре города. Я подошел к крыльцу, заполненному студентами, взмокнув от тяжести багажа. Мне совершенно не хотелось в таком виде – потном и запыхавшемся – предстать перед новой потенциальной компанией, так что я быстренько отыскал стойку регистрации. Эта пятница была заключительным днем прибытия студентов: поэтому никакой очереди не было, хотя обитатели кампуса все еще носились туда-сюда с постельным бельем и сумками. Официально заселение началось еще в понедельник; манера делать все в последний момент была вреднейшей моей привычкой – а ведь помимо того я курил и не брезговал второсортным алкоголем.

По ту сторону вахты сидела пожилая дама в древнем вязаном свитере.

– Здравствуйте. – Я перевел дыхание и продолжил: – Можно мне заселиться, пожалуйста?

– Ваше имя. – Она не отрывалась от компьютера.

– Демиан Файн.

– Минутку.

Эта женщина бы точно выиграла конкурс на самое медленное печатание.

– Комната 3047. Двухместная. – Принтер выплюнул пару бумаг, и она сунула их мне на подпись. – С вас три тысячи крон залога.

Я протянул деньги вместе с подписанным договором о предоставлении жилья. В ответ дама вручила мне ключ.

– Третий этаж, левое крыло. Молодой человек, разберетесь сами, ладно? Я всю неделю туда-сюда бегаю, спина болит.

Я кивнул, забрал брелок с номером комнаты и ключом, отыскал лифт и затащил туда свои вещи. Нажав на потертую кнопку, я принялся готовиться к знакомству с новым соседом. Из портала студента мне были известны его имя и фамилия. Судя по всему, он был не из местных. И мы точно говорили на одном языке, а значит, барьера в коммуникации не намечалось. Нельзя было облажаться с первым впечатлением, как у меня это часто выходило: ведь он вполне мог стать одним из тех, с кем мне предстояло водить дружбу в ближайшем будущем.

«Йоу, че кого? Я Демиан, а тебя как звать? О, круто, чувак! Ты давно тут? А я вот прямиком из Праги пригнал! Как тут с малышками вообще?»

Я прикидывал варианты приветствия, но все они казались убогими.

Добравшись до нужного этажа, я заметил номер своей комнаты в списке, висевшем на двери в один из коридоров. В моем крыле было не меньше двадцати спален; некоторые были открыты, но внутри никого не оказывалось – лишь разбросанные вещи и незаправленные постели. Комната 3047 расположилась в дальнем конце блока и была угловой. То есть справа соседи жили, а слева – уже нет. Перед входом уместилось окно, из которого открывался вид на двор общежития. На скамейках живо общались парни и девчонки, облаченные в домашние шмотки и попивающие что-то из больших чайных кружек. Я прикинул, что из комнаты должно быть видно то же самое; мне не терпелось это проверить. Для приличия я постучался, прежде чем войти. «Американский пирог» был одним из моих любимых фильмов, и я прекрасно знал, что случается в общагах с теми, кто не стучит. Мне совершенно не хотелось застать нового соседа за бритьем яиц, тройничком или занятием йогой голышом. Или всем одновременно. По ту сторону проема никаких шевелений не слышалось, так что я провернул ключ. Войдя, я наткнулся на пару чемоданов и разбросанную одежду, но никого не обнаружил. У меня появилась возможность не спеша осмотреться и разобрать шмотки.

Комната начиналась с небольшой прихожей, по левой стене которой находились шкафы для одежды, а по правой – скромная ванная. Основное помещение насчитывало две кровати, два рабочих стола, два комода, две пары навесных полок и небольшой холодильник. Я не ошибся, предположив, что широкое окно позволяло видеть происходящее у входа; пожалуй, я получил лучшие места на этом шоу. Я стянул рубашку и присел на пустую кровать, сопоставляя предоставленный антураж со своим видением идеальной жизни в общаге в качестве полноправного студента. За исключением нескольких деталей – например, дивана или хотя бы места для дивана, – все было примерно так, как я представлял. Тело охватил приятный мандраж от предвкушения новой реальности; той самой абсолютной свободы, о которой я грезил столько лет, – пусть она и досталась мне в крохотном, всеми забытом городке. У меня зачесались ладони; захотелось проснуться в понедельник с утра пораньше, натянуть самые клевые шмотки, прихватить из холодильника бутылку апельсинового сока и помчаться на лекции, попутно заводя новые знакомства с классными людьми. Вернее, чтобы классные люди сами заводили знакомства со мной: ведь у меня это не особо получалось.

Я оглядел оккупированную соседом половину комнаты. На его кровати возвышалась гора треников и толстовок на размер больше моего. На столе валялись игровой ноутбук, пустая пачка чипсов и недопитая газировка; полки были забиты учебниками по чешскому языку, фентези-книгами и видеоиграми. Большинство его вещей все еще торчало из пакетов в прихожей, и я подумал, что он тоже приехал недавно. Можно было заранее найти его в Фейсбуке или Инстаграме, но я решил этого не делать. Мне не хотелось знать ни одной детали о своем будущем раньше положенного срока: дабы сохранить максимальный эффект новизны.

Едва я вытащил багаж в коридор и принялся раскладывать шмотки по полкам свободного шкафа, дверь в комнату распахнулась, чуть не сбив меня с ног. Первой с новым соседом познакомилась моя задница: потому что одежду я доставал, согнувшись.

– Ну дела, – раздался зычный голос.

Я тут же выпрямился и обнаружил, что роста он был совсем небольшого. Во мне самом насчитывалось слегка за метр восемьдесят, а его голова заканчивалась у моей шеи.

– Привет, я Демиан. – Я протянул ему руку.

Парень вскинул брови, услышав знакомую речь, крепко пожал мою ладонь и представился:

– Эдвард, но зови меня Эдо. Ты только приехал?

Он переступил через мои вещи и упал на свою постель.

Чтобы не показаться фриком, я сделал вид, что прежде не знал его имени, а потом до меня дошло, что я сразу обратился к нему на другом языке.

– Да, пару минут назад. Ты здесь тоже недавно? – Я намекнул на его неразобранное барахло.

– Вообще-то, я тут с понедельника. Просто никак не доберусь до вещей. Дел много.

Мне стало любопытно, что может быть важнее, чем скорее обустроиться на новом месте, но уточнять я не стал. Эдо оказался не таким, каким я его себе представлял: короткие светлые волосы, недельная щетина, коренастое телосложение и очевидная любовь к спортивным штанам. В портале студента говорилось, что это его первый семестр – как и у меня. Значит, возраста мы были примерно одинакового. Я почти сделал попытку не дать молчанию затянуться, но он меня опередил:

– Ты есть хочешь? Лично я сдохну от голода, если не сожру кебаб. Знаю тут одно местечко, заодно осмотришься.

Мой живот действительно умоляюще постанывал, так что я решил отложить сортировку носков на потом.

– Да, это можно. – Я толкнул чемодан в угол и вскинул брови, когда заметил за шкафом гитару. – Ты играешь?

– Ага. И смотрю, ты тоже. – Он постучал по моей. – Акустика?

– Электроакустика, – улыбнулся я. – Старенькая, но звучит как надо.

Эдо прошел к выходу, и я последовал за ним, захлопнув за нами дверь.

– Да уж, интересно, сколько жалоб за нарушение тишины мы получим за первую неделю, – хмыкнул он, явно имея в виду стены толщиной с мой телефон.

Мы направились в сторону Вайгара – водоема в сердце Градца. Эдвард рассказал мне о ребятах, которых успел встретить. Местный контингент, по его мнению, «оставлял желать лучшего».

– А далеко нам топать? – поинтересовался я.

– Сразу видно, что ты новенький, – подметил Эдо. – Слова «далеко топать» тут можешь забыть. Серьезно, здесь до любой точки минут пятнадцать идти.

Пусть шанса побродить по Градцу мне еще не представилось, я догадывался, что общественным транспортом в ближайшее время пользоваться не придется.

– Даже не знаю, нравится мне это или не очень. Ты тоже перед этим учился в Праге? – Я намекнул на ощутимую разницу в масштабах городов.

Мы подобрались к предположительному центру, представляющему из себя пару площадей, соединенных несколькими относительно оживленными улицами.

– Если ты про курсы, то нет, – ответил Эдо. – Чешский я дома выучил. Предки решили, что мне незачем тратить целый год, и заставили ходить к репетитору четыре раза в неделю после школы. А спорить с ними бессмысленно, сам понимаешь.

– Понимаю, чувак. Самому пришлось целую вечность втирать про европейский диплом и ипотеку.

– Ипотеку? – с недоумением переспросил он.

Мы завернули на широкую улицу, ведущую вниз от главной площади, и линия горизонта утонула в воде. Я объяснил Эдо, что имел в виду, и коротко рассказал свою историю. О том, как ехал в Прагу и каким образом меня занесло в Градец. Я умолчал, что в глубине души еще задавался вопросом «А что, если?». Он закивал, и я подумал, что наступила его очередь делиться откровениями, но в воздухе резко запахло специями, и мы очутились в неприметной кебабной. Поэтому Эдо лишь подытожил:

– Надеюсь, что и здесь можно будет нормально оторваться.

Я подметил, что какие-никакие, но общие интересы у нас имелись. По крайней мере, для налаживания дружбы в восемнадцать желания оторваться вполне достаточно. Пусть я все еще пытался понять, хотелось ли мне с ним дружить, выбор у меня был небольшой.

Эдо заказал себе дурум с сыром под острым соусом и посоветовал мне сделать то же самое. Кебаб был для меня универсальной едой, подходящей для любой ситуации: поздний воскресный завтрак, ночная закуска, перекус у истоков неизведанной жизни. Полноватый турок вручил нам увесистые свертки, практически полностью состоявшие из мяса. Расплатившись, мы перешли через дорогу и по рекомендации Эдо перелезли через невысокий забор. Пробившись сквозь плотную листву, мы оказались прямо на берегу озера.

– Здорово, а? – Он расправил руки, как крылья, и покрутился, придав моменту щепотку величия.

Мы грохнулись на единственную скамейку, стоявшую посреди небольшой заросшей лужайки, спрятанной за неухоженными деревьями. Вид с нее открывался захватывающий: Вайгар объединял целый город, расположенный кругом по его границам. Минувшее лето понемногу сдавало позиции, позволяя осени окрасить мир в свои цвета; нас окружала целая палитра. Мы стукнулись дурумами и не перекинулись ни словом, пока не добрались до второй половины вкуснейшего кебаба в моей жизни. Я невольно задумался, как часто мне теперь предстояло оказываться здесь в самых разных состояниях и при самых непредсказуемых обстоятельствах. Почему-то хотелось, чтобы мой сосед думал о том же.

– Тут и правда клево. Спасибо, что показал это место. – Я бросал кусочки лаваша жадным уткам, сбившимся в кучу у берега.

– Обращайся, – ответил Эдо с набитым ртом. – Самое крутое в этом месте то, что никто и никогда не найдет его за такими зарослями. – Он тыкнул остатком своего обеда в беспорядочно разросшиеся деревья.

– Ты же нашел, – заметил я.

– Если честно, мне его Сара пару дней назад показала. – Утерев со рта соус, Эдо достал две сигареты и передал одну мне, не уточняя, курю ли я вообще.

– Курение убивает. – Я процитировал надпись на пачке и щелкнул зажигалкой. – А Сара – это кто?

– Ага, только мы слишком молоды, чтобы об этом париться. А Сару ты еще увидишь, поверь.

Мне сделалось любопытно, кто такая эта Сара, как она нашла это место и не будет ли она злиться на Эдо за то, что он мне его показал.

– А она не против, что ты сюда незнакомцев таскаешь?

– Во-первых, если вдруг что, я знаю, где ты живешь.

Я не очень сообразил, шутил он или в самом деле мне угрожал.

– Во-вторых, я ей тоже один укромный закуток показал: у реки за общагой. Там дохлой рыбой воняет, но уже что-то. В-третьих, я так понимаю, Саре вообще тяжело угодить, так что я даже пытаться не стану.

– Справедливо.

Поставив точку в разговоре, я уставился на бледные силуэты далеких холмов, подводя промежуточные итоги дня: а) мой новый сосед знал, где раздобыть лучший кебаб в городе – а может, и во всем мире; б) какая-то загадочная Сара, судя по всему, знала толк в клевых местах; в) я понимал, что все могло быть и хуже.

Глава 2

На следующий день я встал неприлично рано и подметил, что Эдо спал крепче любого знакомого мне человека – разве что за исключением моего отца. Заканчивая разбирать шмотки, я несколько раз ронял чемодан, стукал гитарой о стены и разбрасывал ванные принадлежности по стеклянным полкам, но бесперебойности его храпа позавидовали бы даже швейцарские часы. Разобравшись с вещами, я на кухне этажа приготовил завтрак из того, что раздобыл в первый день в магазине. Я собирался питаться яйцами, сосисками и тостами как можно дольше. Вкус растворимого кофе нравился мне даже больше, чем нормального – зернового или хотя бы капсульного; и это заставляло время от времени ставить под сомнение свою адекватность.

Сделав пару глотков, я уселся за компьютер, чтобы как следует подготовиться к первому учебному дню, который должен был начаться в понедельник.

Внимательно изучив расписание предметов, а затем пройдясь по требованиям их сдачи, я понял, что слишком уж разгуляться не выйдет. По каждому из шести курсов первого семестра нужно было прочесть кучу и другую литературы, написать несколько семестровых работ и не завалить парочку промежуточных тестирований, не говоря уже о финальных экзаменах. Пока я искал в интернете нужные книги по маркетингу, за спиной послышался сонный голос:

– Только не говори мне, что ты из этих.