скачать книгу бесплатно
– Ну да, конечно.
– Так почему ты чувствуешь себя виноватой? Из-за его бегства?
Я впервые произношу это вслух. Вот она, очевидная истина. И все же мне становится легче. По крайней мере я больше не лгу себе. Оуэн сбежал, а не просто ушел.
Джул кивает, и я с трудом глотаю ком в горле, стараясь не расплакаться.
– Ты не виновата, – говорю я. – Ты ведь могла потерять работу! Ты пыталась помочь. Зачем мне на тебя сердиться? Я злюсь на Оуэна. – Умолкаю и задумываюсь. – Нет, не совсем так. Я просто в шоке. Пытаюсь понять, что он думает, почему не понимает, как вредит ему этот побег.
– И что надумала?
– Не знаю. Может, сейчас он пытается доказать свою невиновность? Почему бы не остаться и не нанять адвоката? Система сама разберется, кто прав, а кто виноват… Понимаешь, Джул, у меня такое чувство, будто я что-то упускаю!
Подруга крепко сжимает мою руку и улыбается, но я вдруг осознаю: мы смотрим на проблему с разных углов. Джул явно недоговаривает! Самое худшее еще впереди.
– Я знаю этот взгляд…
Она качает головой.
– Тебе показалось.
– Говори, Джул.
– Дело в том, что он ничуть не удивился. Понимаешь, когда я рассказала ему об облаве, он знал!
– Что-то я не догоняю.
– Я научилась этому у папы. Осведомители не могут скрыть, если им что-то известно. Они забывают задавать очевидные вопросы, как ты, к примеру. Помнишь, ты спросила у меня, что именно случилось?..
Я жду продолжения и смотрю сквозь стеклянную дверь на Бейли. Она положила голову Бобби на грудь, руку – на живот, глаза закрыла.
«Защити ее!»
– Если бы Оуэн не знал про махинации, то потребовал бы у меня больше информации. Ему захотелось бы понять, что творится в «Технолавке». Он сказал бы что-нибудь вроде: постой, Джул, кого они считают виновным? Эйвитт занимался этим в одиночку или привлек еще кого-нибудь? Что именно случилось, сколько денег украдено? Но он ничего такого не спросил. Его интересовало другое.
– Так что же он хотел знать?
– Сколько у него осталось времени.
Двадцать четыре часа назад
Мы с Оуэном сидели на причале и ели тайскую еду навынос, запивая ледяным пивом. Он был в толстовке и джинсах, босиком. На небе висел тонкий месяц. Несмотря на ночную прохладу, Оуэн ничуть не мерз, в отличие от меня – я закуталась в плед, надела две пары носков и сапоги-дутики.
Мы ели салат из папайи и острое карри с лаймом. Оуэн утирал слезы – перец чили оказался для него слишком жгучим.
Я подавила усмешку.
– Если тебе не по силам, давай в следующий раз закажем карри без перца.
– Очень даже по силам, – отмахнулся муж. – Если справляешься ты, то и я могу.
Он сунул в рот еще кусочек, покраснел, пытаясь проглотить, схватил пиво и выпил залпом.
– Видишь?
– Конечно, – кивнула я и его поцеловала.
Когда я отстранилась, Оуэн улыбнулся и погладил меня по щеке.
– Как думаешь, мы поместимся под пледом вдвоем?
– Обязательно.
Я придвинулась ближе и накинула плед ему на плечи, чувствуя жар его тела. Даже босиком Оуэн был градусов на десять теплее, чем я.
– Ну, рассказывай, что тебе понравилось сегодня больше всего?
В те дни, когда мы возвращались домой поздно и совсем без сил, мы рассказывали друг другу о чем-нибудь хорошем – делились впечатлениями из своих таких разных жизней.
– Знаешь, мне пришла отличная идея, как побаловать Бейли, – сказала я. – Помнишь пасту с коричневым маслом, которую мы заказывали в «Поджио» на ее день рождения? Завтра я хочу попробовать приготовить такую же на ужин. Как полагаешь, ей понравится?
Он крепче обнял меня за талию.
– Понравится паста или ты? Думаешь, твои кулинарные эксперименты помогут ей тебя полюбить?
– Эй, полегче!
– Бейли с тобой повезло, и ей придется это признать.
– Откуда ты знаешь?
Оуэн пожал плечами.
– Знаю, и все.
Я промолчала, потому что верилось с трудом. Я хотела, чтобы он помог нам с Бейли сблизиться, однако понятия не имела, что тут можно поделать. По крайней мере я ждала от мужа слов ободрения.
Словно прочтя мои мысли, он отвел волосы с моего лица и поцеловал в шею.
– Впрочем, паста Бейли очень понравилась, так что ты удачно придумала.
– О чем я и говорю!
Оуэн улыбнулся.
– Могу удрать завтра с работы пораньше. Ты ведь наверняка подыскиваешь кого-нибудь на должность су-шефа?
– Конечно.
– Тогда можешь рассчитывать на меня, – заверил он. – Я готов.
Я положила голову ему на плечо.
– Спасибо. Теперь твоя очередь.
– Самое лучшее, что случилось со мной за день? – уточнил Оуэн.
– Да. И чур не увиливай: ответ «то, что происходит прямо сейчас» не прокатит!
Он рассмеялся.
– Плохо же ты меня знаешь! Я вовсе не собирался этого говорить.
– Да ладно?
– Вот и ладно!
– Так что ты хотел сказать?
– Лучший момент за день случился минуту назад, – заявил Оуэн. – Без пледа мне было слишком холодно!
Следуй за деньгами
Джул просидела у меня до двух часов ночи. Она предлагала остаться, и зря я не согласилась, наверное, потому что уснуть мне так и не удается.
Большую часть ночи я лежу без сна, не в силах войти в пустую спальню.
Я заворачиваюсь в старый плед и дожидаюсь рассвета, снова и снова прокручивая в голове последнюю фразу Джул.
Мы стояли на пороге, на прощание обнявшись.
– И вот еще что, – сказала она. – Ты сохранила свой банковский счет?
– Да, – ответила я.
– Хорошо. Очень хорошо.
Джул одобрительно улыбнулась, и я не стала добавлять, что поступила так по настоянию Оуэна. Именно он хотел, чтобы мы хранили свои деньги раздельно. Причину он так и не озвучил. Я думала, это связано с Бейли. Похоже, я ошибалась. Он заботился о сохранности моих средств.
– Все счета Оуэна наверняка заморозят, – пояснила Джул. – Это первое, что делают, когда пытаются выяснить, куда он делся и что знал. Всегда следуют за деньгами.
Значит, и я займусь тем же.
Меня подташнивает, стоит лишь подумать о спортивной сумке под кухонной раковиной – сумке, набитой деньгами, которые никто не сможет отследить. Я не стала рассказывать Джул, потому что знаю, как это воспримет любой разумный человек: Оуэн виновен. Джул и так считает его причастным, а таинственная сумка с деньгами убедит ее еще больше. Она относится к нему как к брату, однако все указывает на то, что Оуэн замешан: он сбежал, он вел себя подозрительно, разговаривая с Джул по телефону. Все против него.
За исключением того, что я знаю.
Он не стал бы убегать, будь он виновен. Он не стал бы спасаться бегством, чтобы не попасть в тюрьму или не смотреть мне в глаза. Он ни за что не бросил бы Бейли, если бы ему не пришлось. Откуда я знаю? Почему я верю себе больше, чем всем доводам рассудка, в то время как я наверняка предвзята и вижу лишь то, что хочу видеть?
Отчасти дело в том, что я всю жизнь хотела научиться разбираться в людях. Я наблюдаю за близкими очень внимательно. Когда мать ушла навсегда, ей удалось застигнуть меня врасплох. Я пропустила неминуемость ее отъезда. А ведь могла бы и сообразить! Она столько раз выскальзывала вечером за дверь и оставляла меня с дедушкой. Она столько раз отсутствовала целыми днями или неделями, отделываясь редкими звонками. Навсегда она ушла тоже без малейшего предупреждения. Присела на край кровати, убрала мои волосы с лица и сказала, что уезжает с папой в Европу. Она пообещала, что мы обязательно увидимся. Я подумала, что мама вернется скоро – она постоянно уезжала и возвращалась. Увы, я поняла ее неправильно. «Обязательно увидимся» означало, что она не вернется никогда – по крайней мере не вернется в мою жизнь. Впредь мы виделись пару раз в году и то где-нибудь в кафе. Я ее потеряла.
Я упустила из виду вот что: матери было на меня плевать. И я поклялась себе, что больше никогда не допущу такой ошибки.
Не знаю, виновен Оуэн или нет. До чего же бесит, что он оставил меня разбираться в одиночку! Но я твердо знаю, что ему не все равно. Я знаю, что он меня любит. Более того, я знаю, что он любит Бейли.
Оуэн мог сбежать лишь ради нее. Так вот в чем дело! Он исчез, чтобы спасти дочь. Не знаю только, от чего или от кого. Все сводится к Бейли. Остальное – просто мои домыслы.
Сквозь окна гостиной струится мягкий желтый свет, отражающийся в водах гавани. Я рассеянно смотрю вдаль. Мне ни к чему включать телевизор или искать новости в Сети. Самое главное и так известно: Оуэна все еще нет.
Иду наверх, чтобы принять душ, и с удивлением вижу, что дверь в комнату Бейли открыта. Девочка сидит в кровати.
– Приветик! – говорю я.
– Привет, – отвечает она, подтягивая колени к груди.
Вид у Бейли испуганный, хотя она и пытается бодриться.
– Можно заглянуть к тебе на секунду?
– Конечно, заходи.
Я уверенно сажусь на край кровати, словно делаю это не в первый раз.
– Ты вообще спала?
– Не особо.
Сквозь простыни виднеются очертания сжатых пальцев ног. Я протягиваю руку, потом решаю ее не трогать. Складываю руки в замок и оглядываюсь. Прикроватный столик завален книгами про театр и пьесами. Сверху стоит синяя свинья-копилка, которую Оуэн выиграл на школьной ярмарке вскоре после переезда в Сосалито. Это свинка-девочка с розовыми щечками и бантиком на макушке.
– Я тут все думаю и думаю, – говорит Бейли. – Понимаешь, папа никогда ничего не усложняет. По крайней мере между нами. Так объясни, пожалуйста, что он имел в виду в своей записке.
– Ты о чем?
– «Ты знаешь самое главное и обо мне, и о себе…» Что это значит?
– Думаю, он имеет в виду, что очень сильно тебя любит, – предполагаю я. – И что он хороший человек, что бы о нем ни говорили.
– Нет, Ханна, не то! Я его знаю, он имел в виду что-то другое!
– Ладно… – Я делаю глубокий вдох. – Например?
Бейли мотает головой.
– И как мне поступить с деньгами, которые он мне оставил? – восклицает она. – Такую громадную кучу денег дают, когда не собираются возвращаться.
При мысли об этом я холодею.
– Твой папа обязательно вернется!
