скачать книгу бесплатно
Иван Иванович догадал на ромашке, вышло, что любит. Потом поднялся и пошел вперед, к горизонту.
На берегу прозрачной речки, любуясь звездами, сидели болотный хмырь и самая прекрасная на свете русалка. В лунном свете переливались серебром чешуйки хвоста и сверкала, словно отполированная, лысина. Стрекотали цикады.
13
Иван Иванович шел вдоль стоящих рядами деревянных заброшенных домов и думал о сиюминутной реальности всего сущего.
В одном из ветхих окон мелькнул свет.
– Любопытно, – пробормотал Иван Иванович. – Если допустить, что реально лишь то, что я вижу и сознаю, что вижу, то эта реальность ни для кого, кроме меня не существует. Или для зажегшего свет в окне реален лишь мир, освещенный внутри этого самого окна, а меня и всего остального нет.
– Хреновый из тебя филосов, – вторгся в запутавшиеся мысли звонкий детский голос.
Иван Иванович остановился и огляделся по сторонам. Из—за щербатого забора высунулась вихрастая рыжая голова мальчишки лет десяти. Он показал Ивану Ивановичу неприличный жест и засмеялся, обнажая редкие неровные хищные зубы.
– Здравствуй, Атом, – поприветствовал его Иван Иванович.
– Адам, – поморщился пацан. – Ударение на первую букву, сколько можно повторять.
– Я слышал, ты уже давно того… В ледяных лабиринтах отдыхаешь.
– Доска почета меня никогда не привлекала, – ухмыльнулся Адам. – Равно как и Великий Понт.
– Великий Понт? – заинтересовался Иван Иванович, прикуривая найденный в кармане джойнт. – Это типа Великой Нереальной Реальности что ли?
– Это типа твоей фляжки в кармане, косяка недобитого и крылышек за спиной, – ответил Адам.
– Понял, – кивнул Иван Иванович. – Хотя странно слышать подобное от человека, с похмельных глаз сровнявшего с землей парочку подконтрольных миров.
– Всего лишь веха в постижении природы Великого Понта, – пожал плечами ничуть не смутившийся Адам. – Где твои манеры, Ваня?
– Извини, – Иван Иванович протянул джойнт пацану. – Просто последний раз, когда мы виделись, убеленный сединами дедушка рассказывал о Внутренней Свободе. У меня небольшой когнитивный диссонанс.
– Дедушке можно, а мальчику нельзя? – Адам глубоко затянулся, его рыжие брови взлетели на веснушчатый лоб.
– Дедушку слушаешь из уважения к сединам и опыту, а мальчишку хочется щелкнуть по носу, утереть сопли и дать конфету.
Иван Иванович сел по-турецки на прохладную апрельскую землю и скрутил фляжке крышку.
– Великий Понт, – понимающе кивнул Адам. – Думаешь, послушал дедушку и обрел эту самую Внутреннюю Свободу? Как там у вас? Спать, где придется, пить, что найдется. Могу иметь, но не владеть. Что еще?
– Не важно быть, умей прослыть, – подсказал Иван Иванович.
– Не в тему, но пойдет, – согласился пацан. – Вань, неужели ты думаешь, что можешь оставить после себя что-либо? Да любого обывателя будут помнить дольше, чем тебя! Череда потомков будет стирать с его фотографии пыль и вспоминать, каким он был. Вернее, каким не был. Он станет легендой. А ты никогда.
– Так мне и не надо.
– Дело не в том, надо тебе или не надо, – вздохнул Адам. – Ты, я, обыватель этот, родственники его, рамочка, пыль и фотография – одни и те же стороны Великого Понта. И за его рамки не выйти. Ни Мученику, ни Путешественнику, ни Страдальцу, ни Человеку, никому.
Иван Иванович почувствовал, как за спиной возмутились крылья.
– Поэтому ты спрятался в собственном детстве, Атом? Если сейчас из дверей любого дома появятся твои любящие родители, я не удивлюсь. Ведь ты был их Великим Понтом.
– Адам, – устало бросил рыжий. – С ударением на первую букву. Не делай вид, будто не можешь запомнить.
– Всего лишь набор букв в случайном порядке, – усмехнулся Иван Иванович, расправляя крылья. – Такое же, как Великий Понт.
– Я забыл, насколько мало ты еще живешь на свете, Ваня.
– А я помню, – ответил Иван Иванович. – И не хочу забывать.
– Мальчишка… – пробормотал вслед улетающему Ивану Ивановичу Адам.
– На себя посмотри, – салютнул из облаков Иван Иванович.
Сиюминутная реальность всего сущего улыбалась нежно.
14
Иван Иванович сидел на обочине дороги и сплетал между собой острые стебли высокой травы, в изобили росшей вокруг.
– Какая необычная техника, – похвалил кто-то.
Иван Иванович оторвался от работы и с любопытством взглянул на говорившего. Перед ним стоял невысокий бородач в бомжеватом с чужого плеча пальто и улыбкой на лице. В стеклах его круглых очков отражался ускользающий день.
– Вы первый человек, который не спросил, что это я делаю и не заявил, что лапти ТАК не плетут.
– Странные люди, – пожал плечами бородач. – Плетет лапти и плетет, как хочет, никому не мешает. Чего тут непонятного?
– Вот и я о том же, – кивнул Иван Иванович, доставая фляжку.
– Согласен, – бородач пошарил в карманах пальто, извлек на свет солидную бутылку с мутным содержимым и два складных пластмассовых стаканчика. —Обменяемся мнениями?
– Пожалуй, – плеснул в один стакан из фляжки Иван Иванович.
Бородач сделал то же самое.
– Твою мать! – закашлялся Иван Иванович. – На вкус как электрический разряд.
– Хммм, – бородач одним махом осушил стакан. – Настойка подорожника? Не слишком крепкая, но освежает.
Иван Иванович скрутил джойнт и некоторое время они с бородачом молча курили.
– Значит это и есть загробная жизнь? – нарушил молчание бородач.
– Курить и выпивать на дорожной обочине с незнакомыми людьми? – уточнил Иван Иванович.
– Не совсем… То есть… – замялся бородач. – Знаете, я ходил по канату. В цирке работал бродячем. Поспорил с приятелем, что смогу пройти по высоковольтному проводу в дождь, без зонтика и страховки, задевая головой тучи. Почти прошел.
– Провод оборвался? – спросил Иван Иванович.
– Молнией ёбнуло, – вздохнул бородач. – Надо было зонтик брать. И раз я здесь, получается, это загробный мир.
– Знаете, – Иван Иванович выпустил в небо дымное кольцо, – я нигде дольше чем на один день не задерживаюсь, поэтому мне сложно сказать, что это за мир. Иногда кажется, что мир всего один, который сейчас, а иногда, что их много, и я каждый раз, просыпаясь, оказываюсь в новом.
– То есть, уверенности нет? – мрачно спросил бородач.
– Почему нет? Например, мы с вами уверены, что я плету лапти. Вот они и получились. Смотрите.
– Удобные, наверное, – оценил бородач. – Так и зовут в дорогу.
– В чем же дело? – улыбнулся Иван Иванович. – Вперед.
– Вот так просто? – недоверчиво прищурился бородач.
– Ага, – кивнул Иван Иванович.
Бородач примерил лапти, попрыгал на одном месте, прошелся туда-сюда, постоял в раздумьях и разлил на посошок.
Они выпили, и бородач, салютнув на прощанье бутылкой, удалился в закат.
– Путешественника ведет дорога, – проводил его взглядом Иван Иванович.
Крылья настойчиво звали в полет. Иван Иванович не возражал.
15
Иван Иванович услышал, как из-за дощатого косенького забора его кто-то зовет:
– Эй, мужик! Хочешь черта покажу?
– Давай, – согласился Иван Иванович.
– Заходи!
Скрипнула калитка, из-за нее показалась недельной небритости помятая рожа. Она улыбалась и манила рукой.
– Ясно… – вздохнул Иван Иванович. – Черт один или несколько? Какого цвета? Зеленого классического?
– Неее, – ответил мужик, – все по честному. В бане он у меня сидит. Сто рублей плати и ходи смотреть, как в зоосаде.
– Извини, – Иван Иванович пошарил в карманах, – нет у меня столько.
Мужик поскучнел.
– Давай уж сколько есть, трубы с утра горят.
Иван Иванович ссыпал в протянутую ладонь горсть мелочи и отправился в баню.
В бане было жарко натоплено. Но никакого черта Иван Иванович там не увидел.
– Белку словил, несчастный, – подумал Иван Иванович, собираясь выходить.
– Эй, мужик! Извини, совсем забыл! Иди к черту! – крикнул обладатель помятой рожи.
– Идиотина… – беззлобно выругался Иван Иванович, и вдруг увидал возникшего непонятно откуда черта.
