скачать книгу бесплатно
– Нет там ничего. Деревня заброшеная. Ты лучше днем приходи, а то они скоро проснутся и стенать примутся.
– Кто? – удивился Иван Иванович.
– Дома, – махнул в сторону острых крыш упырь. – И, главное, жалобно так, надрывно, каждую ночь слушаю и рыдаю.
– Никогда не думал, что дома так умеют.
– Откуда тебе? Ваши городские бетонки в вечном анабиозе пребывают.
Упырь помолчал, потом протянул Ивану Ивановичу холодную скользкую лапу.
– Пойдем, увидишь сам.
Иван Иванович шагнул было на мостик, но упырь дернул его за руку:
– Вброд перейдем. Я в середину моста гнилых бревен положил. Как раз над зыбучей трясиной. Чтобы не шлялись кто попало.
– А много шляется?
– Да нет… ты первый.
В наступающей ночи Иван Иванович вдруг услышал стон. Скорбный и тоскливый. Упырь тихонько заскулил.
– Что с ними случилось? – спросил Иван Иванович, чувствуя, что хочет выть от тоски.
– Перейдем, расскажу, – ответил упырь, увлекая Ивана Ивановича за собой в болото. – Тут не глубоко, тебе по колено, а я переплыву.
Он нырнул в вязкую жижу. Иван Иванович вздохнул и пошел следом.
На берегу его встретили темные силуэты стоящих в ряд домов и умывающийся на кошачий манер, упырь.
– Их осталось всего семь, – сказал упырь.
Его глаза светились в темноте желтым и были похожи на две маленькие луны.
– Они оплакивают ушедших. Слушай, что я тебе расскажу. Когда человек строит себе дом, то отдает ему часть себя. Потом в нем живут его дети и дети их детей. Они любят его, заботятся, и дом живет. Ночами на чердаке шушукаются старые вещи, скрипят ступеньки, ветер флиртует с оконными рамами, домовой гнездо свивает, ну и всякое такое. Иногда люди оставляют свои дома насовсем и уходят. Тогда дома снимаются с насиженного места и улетают.
– А почему эти не улетели?
– Они не могут. Помнишь песенку «Гном и дом»?
– Гном приходит, дома нет, дом приходит гнома нет, – напел Иван Иванович.
– Типа того, – усмехнулся упырь. – На самом деле, дома узнавали, что могут летать только тогда, когда люди их покидали. Но один гном просветил свой дом на этот счет и отпускал полетать во время своих отлучек. Все было хорошо, только однажды дом не вернулся. Поговаривали, что он улетел со стаей брошенных домов. Гном погоревал, построил новый и привязал его к баобабу.
– Как к баобабу?
– Веревкой. Чтобы не улетел. Другие, глядя на него, тоже так стали делать. С тех пор дома и не летают.
– Как ужасно, – прошептал Иван Иванович. – Они стоят здесь долгие годы, рассыпаясь в прах, без всякой надежды.
– Точно, – всхлипнул упырь. – Все веревки ведут к баобабу. Найти бы его и отвязать их. Только я далеко не уйду, мне без болота никак. Усохнуть могу.
– Если на одном конце веревки баобаб, а на другом дом, надо отвязать тот, который к дому привязан. Это проще, чем баобаб искать, – сказал Иван Иванович.
– Я в погреба не полезу, – замахал лапами упырь.
– Не лезь, – пожал плечами Иван Иванович. – Посветить хоть сможешь? Вон глазищи как горят.
Упырь помялся немного и согласился.
Иван Иванович медленно пошел вдоль домов. Ему казалось, что они наблюдают и перешептываются за его спиной. Упырь вцепился в рукав куртки Ивана Ивановича.
– Ты уверен, что в погребах?
– Поверху ведь не протянешь, далеко, баобабы в наших краях не растут.
– Понятно…
Иван Иванович остановился у покосившейся двери. Она открылась, скрипя ржавыми петлями.
Глаза упыря бегали по стенам, как два карманных фонарика. Иван Иванович спустился в погреб. Веревка, привязавшая дом к далекому баобабу, оказалась крепкой и с хитрым узлом.
– Нож нужен, – крикнул Иван Иванович.
– Где ж я его найду? – отозвался упырь.
– Ну, пошарь там. Или спускайся, перегрызешь. У тебя зубы острые?
– Как у бобра, – похвастался упырь. – Только я боюсь. Глубоко.
– А ты представь, будто в болото ныряешь родное, – посоветовал Иван Иванович. – Я тебя поймаю, только глаза не закрывай.
Упырь долго возился и сопел наверху, прежде чем прыгнуть.
– Лестницу ты, конечно, не заметил.
У Ивана Ивановича было ощущение, будто он прижимает к себе большой кусок мокрого мыла.
– Сам сказал, поймаешь.
Упырь соскользнул на землю. Зубы у него действительно оказались острые.
Когда была перегрызена последняя веревка, Иван Иванович с упырем выбрались наружу. Над их головами зажигались звезды и всходила луна. Дома вдруг встрепенулись, оторвались от земли и плавно поднялись в воздух.
– Курлычут, – умилился упырь, – чисто журавли.
Иван Иванович смотрел, как дома ровным клином летят все выше, взмахивая крышами, словно крыльями. Когда они скрылись из виду, он попрощался с упырем и пошел дальше, обещав при встрече передать привет деду Пихто.
2
Иван Иванович, беспечно насвистывая, шел через лес. Темные нависшие кроны не пугали его, равно как не пугал приближающийся надсадный волчий вой. Иван Иванович знал, с людьми договориться сложнее, поэтому не боялся. Вой становился все ближе и громче.
Под деревом, наполовину скрытый искареженными зимней наледью ветками, сидел волк. Худой, матерый и очень одинокий.
– Хреново? – спросил Иван Иванович, заходя сбоку.
– Не то слово, – ответил волк и завыл.
– Я думал, волки воют на луну, – сказал Иван Иванович, – а сейчас вроде день.
Он присел на корточки и заглянул зверю в глаза. Тот подобрался, оскалив желтые поломанные клыки.
– Я вообще-то не совсем волк, я пес. Проходил бы ты мимо, мужик, вдруг укушу ненароком.
– А можно я тоже? – Иван Иванович привалился к дереву напротив. – Повою…
– Не вопрос, – равнодушно откликнулся зверь. – Хотя, будешь выглядеть идиотом.
– А мне не важно, – улыбнулся Иван Иванович. – Просто хочется…
– Не боишься? – ощерился волк.
– Идиотом выглядеть? – спросил Иван Иванович. – Нет. Да и вообще…
– Зачем тогда тебе выть? – волк почесал за ухом. – Коли не боишься ничего?
– Бывает, – пожал плечами Иван Иванович, – когда тоскливо…
– Странный ты. И на людей не похож.
– Почему не похож? – Иван Иванович достал сигарету. – Такой же, как и все. Руки, ноги, голова.
– Нет, – ответил волк, – я людей знаю. Я жил с человеком.
– Ну и как? – Иван Иванович выдохнул в кроны дымное кольцо.
– Хорошо… – волк прикрыл глаза. – Только недолго. Однажды приехала машина с красным крестом на боку и увезла его. А я ждал. И жду до сих пор.
– Не хочу тебя расстраивать, – вздохнул Иван Иванович, – но он вряд ли вернется.
– Я знаю! Чувствую! – рявкнул волк. – Извини…
– Знаешь, – Иван Иванович глубоко затянулся сигаретой, достал из кармана фляжку и отхлебнул, – давно, в детстве еще, я подобрал на улице щенка, принес домой, а отец сказал, что это большая ответственность. И что я не справлюсь. Потому что маленький. А ему не нужно… У него и так есть за что отвечать. Он взял щенка и отнес обратно. Я не мог ничего сделать. Просто плакал всю ночь, пока не заснул.
– И что потом? – поинтересовался волк.
– Проснулся. Решил, что стану самым ответственным в мире, и всем докажу…
– Что докажешь?
– Не знаю. Я ведь так и не сумел…
– Ты куда идешь? – спросил волк.
– Просто иду, – Иван Иванович протянул руку. – Можно я тебя поглажу?
– Можно, – волк наклонил косматую голову, – только у меня блохи.
– Думаю, они не будут возражать.
– Я с тобой пойду. Просто рядом. Не бойся, отвечать за меня не надо.
– Твой выбор, – сказал Иван Иванович.
Иван Иванович шел по пыльной дороге, волк трусил следом. Ему больше не хотелось выть без луны.
3
Иван Иванович прилег на траву и закурил, глядя в небо. Прошедший мимо бодрый почтальон проворчал что-то про «на дороге валяются» и, достав из новенькой сумки белый конверт, без сожаления выкинул в канаву.
– Эй! – окликнул Иван Иванович удаляющуюся форменную спину. – Письмецо потеряли!
– Отвали, бомжара, – скорчил брезгливую гримасу почтальон, продолжая свой путь.
Иван Иванович наклонился поднять конверт. На нем не было марки и адреса получателя. Лишь две буквы. Е. С. Иван Иванович не читал чужих писем. Он запомнил адрес отправителя и спрятал письмо в карман. Докурил и пошел вперед.
У линялых дверей покосившегося дома он остановился и позвонил в звонок.
– Открыто! – ответили ему хриплым голосом.
– Извините, – Иван Иванович открыл дверь и оказался в прохладном полумраке комнаты. – Я вам письмо принес.
– Счета… Бросьте где-нибудь, – у стены в инвалидном кресле сидел пожилой мужчина.
– Нет, это ваше письмо. Почтальон выкинул его в канаву. Вы забыли наклеить марку и указать адрес получателя.
– Не забыл, – усмехнулся человек. – Я не знаю адреса. Хотите выпить?
– Пожалуй… – кивнул Иван Иванович.
– Бар в соседней комнате, – махнул рукой человек, – а мне плесните водки, ежели не затруднит.
– Не затруднит, – улыбнулся Иван Иванович, протягивая хозяину дома стакан.
– Гадость какая… – мужчина сделал осторожный глоток и поморщился. – Вообще-то предпочитаю бурбон, но он закончился.
Иван Иванович крутил в руках свой стакан, не решаясь задать вопрос.
