Так далеко

Рохелио снова ухмыляется. Я ненавижу его ухмылку. Она напоминает о том, с каким презрением он ко мне относился раньше. Какого черта я хочу? Какое его отношение успокоило бы меня?

– Послушай, – ухмыляется он. – Не переживай по поводу вчерашней ночи. Я просто хороший парень и помогаю человеку, которого знаю. – Его ухмылка превращается в широкую улыбку, и мне снова становится не по себе. – А теперь я пойду, мне нужно собираться на работу, где мне предстоит провести оперативное расследование.

Он выходит из моей спальни, и я следую за ним. Я наблюдаю, как он пересекает гостиную, его темная фигура выделяется на фоне белоснежного декора.

– Хорошие парни не изменяют своим женам, – бросаю ему вслед.

Рохелио продолжает идти и останавливается только у входной двери, положив ладонь на дверную ручку. Он парень, с которым я иногда трахаюсь, я знаю его много лет, но в то же время – не знаю вообще.

– Если бы ты когда-нибудь потрудилась заглянуть в мое личное дело, то знала бы, что я не женат.

У меня перехватывает дыхание. Он носит обручальное кольцо на безымянном пальце и часто упоминает о жене.

– Ты солгал?

Он небрежно пожимает мощными плечами, вызывая воспоминания о том, каково это – быть прижатой под этим мускулистым телом и чувствовать его движения над собой.

– Недоступность сразу проясняет ситуацию.

Его заявление снова меняет наши взаимоотношения. Будучи женщиной, чья жизнь была разрушена мужем-изменщиком, я не испытываю никакого уважения к неверным мужчинам. Однако мужчина, боящийся серьезных отношений, – это уже вызов.

Дверь закрывается за ним, когда я произношу:

– Спасибо, Рохелио.

– Да не за что, – бросает он в ответ, не останавливаясь.

Безопаснее было бы позвонить Рамину. Мой младший сын ценит семью совсем не так, как другие мои мальчики. Но я не позволю, чтобы мои дети при взгляде на меня испытывали ужас и жалость. Я – опора нашей семьи, и ничто не сможет ослабить мое положение.

Я всегда могу уволить Рохелио, но со своими детьми буду рядом до конца их жизни.

7

Лили

Смотреть, как ты уходишь, – мучительно. Но тебе не следует этого знать, так же, как и причину.

Ты медлишь. Словно читаешь мои мысли и знаешь, что часики тикают, отсчитывая минуты до того момента, когда мне тоже придется уйти. Навсегда.

– Я вернусь поздно, – напоминаешь ты, когда мы подходим к входной двери. – Сегодня вечером мальчишник.

Твой рюкзак ожидает тебя на приставном столике в небольшом коридоре пляжного домика. Тебе приходится ездить из Гринвича в Фордхем, но ты делаешь это ради меня, так как я не хочу рисковать, чтобы нас видели вместе в городе. Не потому, что я тебя стыжусь – мой стыд только мой, а потому, что боюсь.

Моя мать где-то там, и она не должна знать о тебе. Как бы я ни была напугана, когда опустошила ее банковские счета, за твою безопасность я боюсь намного больше. Моя мать гордилась мной, когда я взяла деньги, это доказывало, что мое развитие до ее уровня завершено. Но эта гордость исчезнет, если она узнает о тебе, мужчине, который манит меня к себе, как пламя манит мотылька.

– Оставайся в городе, – говорю я, – если будет слишком поздно и ты выпьешь лишнего.

Обняв, ты ласково притягиваешь меня к себе. Ты точно знаешь, как хорошо наши тела подходят друг другу, как лучше всего прижать мои изгибы к своему мускулистому торсу. Кровь закипает в венах, хотя я все еще слегка возбуждена после секса, которым мы занимались меньше часа назад.

– Я не собираюсь спать вдали от тебя, – решительно возражаешь ты, и я понимаю, что ты приползешь ко мне, если понадобится. Ты обхватываешь мою попку обеими руками, слегка приподнимая, чтобы прижаться своим возбужденным членом мне между ног, и утыкаешься носом мне в шею. – Боже, твой аромат безумно меня возбуждает.

– Кейн. – В одно мгновение меня наполняют истома и похоть, и я страстно тебя хочу. Но я выгибаюсь в твоих объятиях, сопротивляясь этому притяжению.

Взгляд твоих темных глаз, устремленный на мое лицо, согревает, словно я купаюсь в солнечном свете. Ты будто вытащил меня из тени на свет, и мне нравится, что ты вызываешь во мне эти чувства.

Я разглаживаю руками твою футболку на твердой груди.

– Я с радостью опоздаю, – бормочешь ты низким и хриплым от возбуждения голосом. – Ребята могу начать вечеринку и без меня.

Качая головой, я с большим нежеланием отстраняюсь от тебя и делаю шаг назад. На всякий случай захожу на кухню и встаю за кухонным островом. Трудно разорвать нашу связь. Настолько трудно, что это причиняет боль. И я ненавижу это. Мне нужно держаться от тебя подальше, но даже десять дюймов между нами вызывают невыносимую боль.

– Тебе пора идти, – настаиваю я. – Райан – твой лучший друг. Ты спланировал эту вечеринку и все устроил. Ты должен убедиться, что все пройдет гладко.

Ты издаешь утробный рык и сжимаешь руки в кулаки по бокам, борясь со своей дикой жаждой обладать мною. Для нас похоть – это опьяняющая смесь желания, ярости и насилия. Не то чтобы кто-то из нас когда-нибудь причинил боль другому, но мы оба проигрываем битвы и негодуем из-за этого.

Я пыталась заставить тебя возненавидеть меня, сделала все возможное, но этого все равно было недостаточно. Но ты все еще испытываешь этот гнев, и я тоже все еще чувствую его, когда ты прижимаешь меня к себе и занимаешься со мной любовью с такой яростью, что я кричу от удовольствия.

– Я никогда не говорила тебе, что сожалею о том, что случилось с Райаном, – говорю я с глубокой искренностью. – Я знаю, что причинила тебе боль. Но, пожалуйста, не позволяй этому – мне – повлиять на вашу с ним дружбу.

Ты застал Райана трахающим меня. Я этого хотела и специально подстроила. Надеялась, что если ты увидишь меня такой, твое отвращение пересилит похоть и я стану всего лишь незначительным моментом в твоем прошлом, небольшой глупостью в твоей жизни, когда ты вожделел девушку своего лучшего друга, но преодолел это.

– Ты хотела причинить мне боль, – напряженно отвечаешь ты. – Я знаю, и несмотря на это, я с тобой. И в любом случае я шафер Райана и без проблем сообщил бы ему, что теперь ты моя, но ты не позволяешь мне этого сделать, поэтому я держу рот на замке.

– Так будет лучше.

Неспешной походкой ты направляешься ко мне, огибая кухонный остров. Подойдя, берешь меня за руки и переплетаешь наши пальцы.

– Так меньше проблем, – поправляешь ты. – До тех пор, пока не решишь, что я стою того, чтобы остаться со мной.

– Кейн, это не правда!

Но я знаю, почему ты это сказал. И почему ты в это веришь. Тебя слишком часто бросали или отталкивали те, кого ты любишь больше всего на свете. Мысль о том, что тебе предстоит пройти какое-то испытание, чтобы быть достойным меня, разбивает мне сердце. Это я недостойна тебя и всегда буду такой.

– Все в порядке, – заверяешь ты. – Я знаю, что когда-нибудь ты тоже это почувствуешь. И я буду ждать. – Ты улыбаешься так, будто твое ненавязчивое признание в любви совсем не потрясло меня.

Я не могу ответить из-за спазма в горле.

– Я понимаю законы природы, Сетаре. Зачастую самые красивые вещи оказываются самыми смертоносными. – Твои губы изгибаются в улыбке, от которой замирает сердце. – Я вижу это в тебе. Я знаю и принимаю это. Я буду жить с этим так долго, как ты мне позволишь. И если я умру в твоих объятиях, то буду считать это прекрасной, роскошной смертью.

Проклятие… У меня перехватывает дыхание. В этот момент – именно этот переломный момент я никогда не забуду – для меня уже слишком поздно.

Я влюбляюсь в тебя. Безвозвратно.

Ты видишь меня такой, какая я есть, и все равно принимаешь как вторую половинку единой души.

Я никогда даже не мечтала о такой любви. Никогда не надеялась и не желала ее. Даже боялась подумать о ней, потому что знала это закончится тем, что кто-то окажется в могиле. Но теперь каким-то образом, я держу этот драгоценный дар в своих руках. Неожиданное сокровище, за которое стоит умереть.

Ради которого стоит убивать.

Наклонившись, ты прижимаешься своими губами к моим в легком нежном поцелуе.

– А теперь давай попробуем еще раз. Я вернусь домой поздно, но обязательно вернусь. Понятно? – Я киваю. Твое лицо слегка размыто в пелене моих слез, навернувшихся мне на глаза, но я сдерживаю их. – Райана ждет грандиозное прощание с холостяцкой жизнью, – продолжаешь ты. – Я позабочусь о нем как следует. А когда вернусь домой, проявлю особую заботу о тебе. Возможно, тебе стоит вздремнуть. Поняла?

– Буду ждать с нетерпением, – шепчу я. И даже улыбаюсь.

Ты направляешься в коридор своей широкой походкой. Схватив рюкзак, открываешь входную дверь, останавливаешься и оглядываешься на меня через плечо.

– И на случай, если ты не расслышала я люблю тебя.

Я прижимаю руку к своему ноющему сердцу.

– Я знаю.

Дверь закрывается, и я судорожно выдыхаю. Я стою так довольно долго, настолько, что косые солнечные лучи перемещаются в другой конец комнаты.

Я тебя люблю. Я все еще поражена этой мыслью. Я бы совершила убийство, чтобы защитить тебя, Кейн. От моего прошлого. От себя самой.

Ты не умрешь у меня на руках, любовь моя.

Я сначала убью, а потом умру первой.

И освобожу тебя.

8

Лили

Входная дверь закрывается за тобой, когда ты в очередной раз уходишь на работу, а я пользуюсь моментом, чтобы осознать твою потерю. Вот что я испытываю каждое утро, и я лелею это горе, смакую его, пока боль не становится невыносимой. Это недостаточное наказание для меня за все то, что я тебе сделала, но я терплю столько, сколько могу.

Через какое-то время я поворачиваюсь и замечаю Витте неподалеку.

– Такая драма, – шутливо говорю я, зная, как мы, должно быть, выглядим со стороны, – отчаянно желающие остаться вместе несмотря ни на что.

– Такая любовь, – поправляет он с добрым взглядом.

Его взгляд может быть жестким, но эти голубые глаза всегда светятся острым умом. Когда они смотрят на тебя, в них иногда сквозят гордость и беспокойство личного характера. Ты когда-нибудь задумывался или догадывался, какую роль я сыграла в приеме Витте на работу?

Я улыбаюсь ему с искренней теплотой. Витте невероятно элегантен во всех отношениях. Хотя он всегда носит черные костюмы-тройки, предназначенные для мажордомов, они такого качества и так искусно пошиты, что вызывают уважение. Он необычайно привлекателен и в весьма хорошей форме. Для меня и, возможно, для других, кто осведомлен в данных вопросах, совершенно очевидно, что он прошел подготовку по самообороне на высоком уровне. Он передвигается бесшумно, но уверенно, с проворной точностью, и всегда предельно внимателен к окружающей обстановке. Сопровождая вас в городе, он имеет при себе оружие. Мы с ним чувствуем в друг друге соперничающих хищников, но все же понимаем, что охраняем одного и того же человека.

Витте не улыбается в ответ.

– Мистер Райан Лэндон ожидает в вестибюле. Он хотел бы повидаться с вами.

На мгновение меня охватывает паника, потому что я теряю бдительность. Твой лучший друг – и мой бывший любовник – это осложнение, которого я надеялась избегать какое-то время.

Сделав успокаивающий вдох, я беру себя в руки.

– Пожалуйста, проводите его в гостиную, пока я оденусь. Я не отказалась бы от кофе.

– Непременно. – Витте грациозно разворачивается и уходит.

Я медленно иду по длинному коридору в свою спальню. Где-то работают горничные Лейси и Би, но я их пока не слышу. Войдя в свою комнату, обнаруживаю, что там уже прибрано, застелено новое постельное белье и кровать заправлена. Отчетливые, аккуратные полоски ворса намекают на использование пылесоса, но я не слышала, чтобы его звуки нарушали тишину. Пентхаус всегда показывает себя с лучшей стороны.

Зайдя в гардеробную, я изучаю свои возможные варианты, сосредоточившись на гардеробе Лили. У меня разрывается сердце при виде того, как ты хранишь все ее вещи, отчего надевать их еще больнее. Я чувствую твой запах, хотя твоих вещей здесь совсем немного. Он витает в воздухе, заставляя мое сердце трепетать.

– Звонил Рохелио.

Я оборачиваюсь на голос Лейси. Симпатичная рыжеволосая девушка одета в серую униформу горничной и вертит в руках метелку из перьев на кожаном шнурке. Даже опасно проницательный Витте не разглядел в ее голубых глазах опытного убийцу.

– Ему пришлось провести ночь с Алией. – Она кривит нежно-розовые губы в отвращении. – Надо отдать должное, парень предан своему делу. Она такая безжалостная стерва, я удивлена, что сегодня утром он не превратился в мумию.

Я тяжело вздыхаю. Рохелио мне ничего не должен и никогда не был должен, в то время как я использовала его таланты для достижения своих целей. То, что наши цели иногда совпадали, не снимает с меня вины.

– Он должен выйти из игры. Тебе тоже следует это сделать. Я удивилась, когда узнала, что вы с Би появились на работе сегодня утром.

– Мы все обсуждали план отхода. Минут пять, от силы. – Она слегка пожимает плечами. – Мы будем рядом, пока на сто процентов не убедимся, что тебе ничто не угрожает.

– Я могу сама о себе позаботиться.

Она качает головой, как будто это не так.

– У Алии большие неприятности.

– Какие?

– Он очень торопился, когда звонил. Сказал, что сообщит нам позже.

– Ладно. – Я возвращаюсь к выбору одежды и снимаю с вешалки бархатное платье-футляр бордового цвета с отделкой из черного кружева. Черный кардиган дополнит образ, сделав его повседневным и скромным. Такой же наряд я носила, когда встречалась с Райаном. – Лэндон здесь.

– Пришел к тебе?

– Да.

Она присвистывает.

– Ты справишься с этим?

– Это был всего лишь вопрос времени. Я предпочла бы подготовить почву для нашей встречи, но иногда Вселенная форсирует события.

– Я буду неподалеку. Только скажи, и я попрошу Тову позвонить и избавить тебя от этой встречи.

– Что сказать? – спрашиваю я.

– Придумай.

– Перье.

– Хорошо. Надень что-нибудь, чтобы было видно твою татуировку. – Она уходит, и я понимаю, что мне самой придется разорвать все связи с командой, которую я собрала, потому что они никогда не покинут меня по собственной воле.

Я быстро переодеваюсь, и когда выхожу из гардеробной, Лейси уже в другой комнате. Следуя ее совету, я выбрала черное платье-свитер без рукавов, закрывающее лодыжки. С воротником-лодочкой спереди и глубоким вырезом сзади оно двулико, как и его обладательница.

Я медленно, но целенаправленно иду в гостиную. В зеркальных стенах прихожей отражается Лили. Мои некогда подстриженные в короткую стрижку боб волосы теперь отросли почти до лопаток, что позволяет мне выглядеть так же, как тогда – по крайней мере спереди, но при этом оставить спину обнаженной. В ушах сверкают крупные бриллиантовые серьги, а на ожерелье есть подвеска в виде сердца, инкрустированного черными бриллиантами.

Лили теперь как вторая кожа, которая мне больше не подходит. Эта маска прилегает ко мне так плотно, что мне иногда кажется, будто я не могу дышать. И все же этот образ мне хорошо знаком и близок, даже если противен. На данный момент мне легче снова стать ею, чем признать правду: я не знаю, кто я такая, когда не притворяюсь кем-то другим.

Кто я? Будешь ли ты любить меня настоящую, когда я наконец отвечу на этот вопрос?

Я останавливаюсь на пороге гостиной и вижу Райана Лэндона, который держит в руках нашу с тобой фотографию. Хотя он на несколько дюймов ниже тебя, его рост все равно чуть больше шести футов. У него не такое спортивное телосложение, как у тебя, но он мускулистый, и синий деловой пиджак отлично обтягивает его широкие плечи. Его темные волнистые волосы аккуратно уложены. Я знаю, что у него янтарного цвета глаза и бесспорно привлекательная внешность. Он возвращает фотографию на место и берет другую.

Когда ты дома, любовь моя, твое присутствие идеально заполняет каждый уголок нашего дома, но Райан в этом пространстве кажется меньше. Общая гостиная – мое второе любимое место после нашей гостиной в хозяйской части пентхауса. Пол в ней занижен, и две ступеньки ведут в зону, где стоят бархатные диваны, задрапированные мехами. Столы из черного дерева украшены дисками из чистого серебра, которые напоминают луны, отражающиеся в спокойном пруду. Несмотря на то, что солнечный свет льется сквозь многочисленные большие окна, из которых открывается великолепный вид, в комнате никогда не пропадает ощущение изысканного полумрака и таинственности.

Райан чувствует мое присутствие и резко оборачивается. Я с любопытством рассматриваю его привлекательное лицо, наблюдая, как выражение глубокого шока сменяется неверием, а потом радостью.

«Я знаю, что ты не Лили, потому что береговая охрана нашла ее тело». Злобные слова Алии всплывают в памяти. Ей не с кем меня сравнивать, поскольку я только недавно появилась в ее жизни. Но Райан знал меня раньше и может заметить разницу.

– Райан. Рада тебя видеть. – Я спускаюсь к нему по ступенькам, протягивая руки в знак приветствия, но при этом сохраняя небольшое расстояние между нами.

– Боже мой. – Он не двигается с места, пока я не оказываюсь рядом, затем он заметно вздрагивает, как будто выходит из оцепенения, и берет меня за руки. – Как?..

Я сжимаю его холодные пальцы и жестом приглашаю присесть. Сама выбираю одно из кресел и поворачиваюсь к нему спиной, прежде чем сесть. Я слышу, как он тихо ахает при виде моей татуировки.

Он усаживается на ближайший ко мне подлокотник дивана, на самый краешек, так, что его колени оказываются рядом с моими, и скользит по мне изумленным взглядом. Невольно я вспоминаю о тебе и о том, насколько другой была твоя реакция на мое возвращение. Тебе потребовались месяцы, чтобы обуздать свою ярость, но я никогда не сомневалась в твоем принятии.

– Прости, – наконец произносит он. – Я был груб. Я просто не могу прийти в себя. Когда ты?.. Как?.. Я просто…

Я смеюсь.

– Нечасто ты теряешь дар речи.

Он смущенно улыбается помимо своей воли.

– Прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Может быть, смерть становится мной.

– Господи, это ужасная шутка.

Витте вкатывает тележку с кофейным сервизом. Наши взгляды на мгновение встречаются – в его взгляде читается вопрос, а в моем – уверенность. Думаю, пока я контролирую ситуацию.

– Как поживает твоя жена? – интересуюсь я. – Анджела, верно?

Его брови подрагивают, словно он не может решить, нахмуриться ему или удивиться.

– У нее все хорошо. На самом деле даже замечательно. – Он выдыхает и выпрямляется, собираясь с мыслями. – Как Кейн?

– Я бы сказала – справляется. Начинает воспринимать произошедшее как чудо. И счастье. – Я откидываюсь на спинку кресла и поджимаю под себя ноги, давая тем самым понять, насколько мне комфортно в пентхаусе.

Он кивает, и я вижу, как он снова погружается в размышления. Интересно, как много он знает. Столько же, сколько Алия? Ты бы поделился со своим лучшим другом? Не могу себе этого представить. Мы так отчаянно оберегаем нашу любовь от всех остальных.

– Как у тебя дела, Райан?

– Лучше некуда. Дела у «ЛанКорп» идут отлично. Я принял несколько правильных решений и пошел на риски, которые окупились. Анджела очень поддерживает меня, она мой партнер во всех смыслах. – На мгновение он замолкает. – Она восстановила мою веру в отношения.

– Это замечательно. Я за тебя очень рада. – Витте протягивает мне свежеприготовленный кофе из френч-пресса, и я с благодарностью улыбаюсь ему. Я знаю, что он хочет подслушать наш разговор. То, как люди могут не замечать столь очевидного присутствия, говорит больше о нем, чем о них самих. Витте – волк, который мастерски скрывается под овечьей шкурой, как и я.

– А ты как? – Райан снова оглядывает меня с ног до головы и прищуривается. – Это Кейн с тобой сделал?

– Что сделал?

– Синяки.

Опустив взгляд, я пытаюсь понять, что же он видит, и замечаю два одинаковых темных следа на обоих запястьях. На мгновение я вспоминаю, как этим утром мы занимались любовью. Ты прижал мои руки к кровати и жестко оттрахал меня до потери сознания, наполняя мое тело наслаждением.

– Да. У нас что-то вроде медового месяца. Мы можем увлечься.

– А почему охрана у двери?

Я старательно сохраняю невозмутимое выражение лица, хотя понимаю, что это может создать больше проблем, чем нам нужно. У нас их и так предостаточно.

– А для чего вообще нужна охрана? Чтобы защитить то, что важно.

– Защитить тебя от чего?

– Может, это я защищаю Кейна, – поддразниваю я, пытаясь смягчить его гнев, затем меняю тему и становлюсь серьезной. – Похоже, мой разум превратился в решето. Такое чувство, что я только вздремнула, но на самом деле прошли годы. Мир живет дальше без меня.

– Алия сказала, что у тебя амнезия?..

– Врачи говорят, что у меня амнезия, – поправляю я и пожимаю плечами, чтобы казаться уязвимой. – Алия привирает, говоря все, что приходит в голову, потому что я представляю угрозу.

Райан вопросительно выгибает бровь, как будто бросая вызов. Это требование сказать правду или искусную ложь.

– В каком смысле?

– Она не знала, что Кейн возродил «Бахаран-фарма» на средства, вырученные от продажи моего имущества.

Он смотрит на меня немигающим взглядом, пока Витте не протягивает ему чашку кофе. Поскольку Витте не поинтересовался, какой кофе Райан предпочитает пить, я предполагаю, что он довольно частый гость в этом доме и его предпочтения известны. Надеюсь, он был тебе хорошим другом и вы оба забыли о своих прежних отношениях со мной, когда я была Лили.

Райан делает глоток.

– Спасибо, Витте, – рассеянно произносит он.

– Не за что. Не желаете что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. – Он продолжает сверлить меня пристальным взглядом, пока Витте не отступает к тележке. – Поверить не могу, что она не знала об этом.

– Да, что ж, я тоже. Очевидно, он никому не сказал. – Так как дворецкий все еще медлит с уходом, я втягиваю его в разговор: – Витте, вы тоже не знали?

Он слегка наклоняет голову.

– Нет, не знал.

Райан хмурится.

А я продолжаю:

– Также Кейн держит акции своей компании в нашем совместном обществе с ограниченной ответственностью.

– Значит, ты акционер, – бормочет он. – Да, сомневаюсь, что ей бы это понравилось. И что ты об этом думаешь?

– Я испытываю гордость. Кейн добился всего, чего хотел. Потрясающий успех.

– Разумеется. – Он выдавливает из себя легкую, невеселую улыбку. – Но я говорил о контрольном пакете «Бахаран-фарма».

– Мне это совершенно неинтересно, – сухо произношу я.

– Это успешная компания и скоро станет еще успешнее.

– Когда Кейн во главе компании, ничего другого я и не жду. – Мои губы изгибаются в улыбке. – Но, очевидно, я вышла за него замуж не из-за денег, поскольку тогда у него их не было.

– Не уверен, что на данный момент многое очевидно. – Райан откидывается на спинку дивана, его взгляд ненадолго возвращается к нашим с тобой фотографиям. – Ты не связалась ни с кем из наших знакомых.

– Доктор посоветовал мне ограничить общение, учитывая стресс, который, как полагают, спровоцировал амнезию.

– Общение с друзьями вызывает стресс?

– Прийти в себя после комы – это стресс, Райан. Смотреть в зеркало и видеть лицо, которое не похоже на то, которое я себе представляю, – это стресс. И это наше маленькое дружеское воссоединение не совсем успокаивает. Ты находишься в нерешительности, сомневаться в моих словах или проявить сочувствие.

– Прости меня, – говорит он. – Какое-то время ты многое для меня значила. Узнав о твоем возвращении, я должен был прийти и повидаться с тобой.

– Когда Кейна нет дома.

– Он не сказал мне, что ты вернулась, – парирует он, как будто это объясняет его поведение.

– Вероятно, он не осознавал, что был обязан… Это его ошибка. Тебе придется простить его. Ему даже на работу выйти трудно, потому что он боится, что его жена снова исчезнет. – В моем голосе слышатся стальные нотки. – Сомневайся во мне сколько хочешь, но будь осторожен с Кейном. Он и так через многое прошел.

– Зачем мне сомневаться в тебе?

– Хороший вопрос. Райан, ты знаешь меня. У тебя было шесть лет, чтобы измениться, но я все та же, застрявшая во времени. По сути дела, мой брак все еще находится в зачаточном состоянии и отягощен горем. У меня впереди месяцы, если не годы, психотерапии и психоанализа. А моя свекровь пытается воспользоваться этой ситуацией, чтобы защитить свои интересы. Я не буду извиняться за то, что не беру трубку, чтобы вдобавок ко всему прочему еще и отвечать на бесконечные, повторяющиеся вопросы старых друзей вдобавок ко всему прочему.

– Я не хотел тебя расстраивать.

– А чего ты хотел, Райан? Что ты хотел увидеть или выяснить?

Он делает глубокий вдох, блуждая взглядом по комнате.

– Кейн сказал, что вы недолго были вместе, прежде чем ты… пропала.