Бесодиада, или Как казаки президентов выбирают

В помещении воцарилась чертовски зловещая тишина. Харизматичный мужчина одним взглядом пожирал жизненные силы сразу трёх модных топ-менеджеров самой продвинутой, судя из рейтингов иностранных источников, пиар компании и заодно всех её сотрудников. Реально обосрались все и, возможно, не только в своём виртуальном сознании.

– Есть ещё один вариант. Но он совсем сырой, – раздался дрожащий голос откуда-то из угла комнаты и из-за монитора компьютера. – Я ещё не передавал его на рассмотрение руководителям.

– Я твой руководитель! Передавай! – обращаясь в никуда, зло рявкнул мужчина.

– Партия Дауншифтеров, – блея и слегка заикаясь, проговорил прыщавый айтишник.

– Чтоооо! Повтори, что ты сказал! – проорал столичный мужчина.

– Дауншифтинг. Партия дауншифтеров, – прыщавый уже был не рад, что вообще заикнулся.

– Это ещё что такое!? Вы решили доконать меня окончательно!? – всё громче орал столичный. – Что это значит?

– Ну, это сборище людей с философией жизни ради себя, отказа от чужих целей, ну и тому подобное.

– Чтооо!? А ну конкретней!

– Ну, они отказываются от стремления к пропагандируемым общепринятым благам, постоянному увеличению материального капитала, карьерному росту и так далее, ориентируются на жизнь ради себя, – утробно гробовым голосом текла речь молодого человека, медленно превращающегося в писклявое привидение.

– А что, вообще, тебя надоумило на это? – уже просто прогромыхал голос мужчины.

– Ну… Я это… Как Вам сказать… Я подумал о созвучие, если так можно выразиться, – почти теряя сознание, произнёс прыщавый.

Наступила секундная тишина, которая обосравшимся, видимо, могла показаться целой вечностью.

– Браво! Браво! Брависсимо! Это великолепно! Ве-ли-ко-лепно! Вот это неожиданно! – с чувством и расстановкой, приятным голосом произнёс снова бодрый и активный столичный депутат, и стал припрыгивать на одну ногу. – Вы гений, молодой человек. Вы узрели саму суть. Всё, всем спасибо! Всем вперёд! Работаем в этом направлении. Я уверен, нас ждёт неминуемая победа!

Глава 7. Родина Свободы

Пиар машина была запущена, и наша с Пашей жизнь в столице закрутилась с ещё большей крутящей силой. Мы с Пашей поднимались рано и ложились поздно, работали практически без выходных. Мы стали чаще встречаться с какими-то серьёзными людьми с удивлёнными лицами, ходить по телестудиям, записывать короткие интервью, фотографироваться, знакомиться с новыми телеведущими, иногда с совсем странными именами и глупыми вопросами, на которые мы частенько не знали, как ответить, но подобные казусы всегда оставались за кадром. Работа занимал всё наше с Пашей время суток. Можно сказать, наша жизнь и была нашей работой.

Но в наших рабочих буднях были и по-настоящему приятные моменты. Во время короткого отдыха кроме посещения дорогих увеселительных заведений, чьих-то дач или загородных вилл, нас с Пашей возили, так сказать, и на экскурсии по городу. Чья это была идея, я не знаю, но нам это очень нравилось. Столица оказалась очень красивым городом. Церкви, монастыри, архитектура нам, можно сказать, деревенским казалась пределом великолепия. А знаменитый Крещатик произвёл на нас самое незабываемое впечатление. Паша даже почему-то назвал Крещатик иностранным словом Манхэттен. Возможно, поэтому наш харизматичный столичный друг и пригласил нас с Пашей посетить очень красивое в строгом стиле здание на Крещатике, где находилась какая-то администрация, я точно не понял, так как столичный депутат просто сказал:

– Зайти в гости к главе администрации.

Нас встретил какой-то очень высокий и крепкий мужчина, и мы с Пашей и столичным депутатом долго беседовали с ним в его кабинете. Честно говоря, я не очень понимал, о чём именно говорил этот высокий и крепкий мужчина, но Паша был как-то странно “узахвати”, и всё время почему-то ему улыбался. По правде говоря, я вообще не интересуюсь политикой, и телевизор особо не смотрю. Так, разве что спорт или какой-нибудь фильм. Новости, упаси Бог, никогда. Но что-то в лице этого крепкого мужчины мне показалось знакомым. И когда я понял, что это чемпион мира по боксу, я подумал:

– Боже Правый! Куда я попал?

Я и так не особо понимал, где мы находимся, а в этот момент, как выражается мой брат Паша, я зовсим “загубылся”. Шёпотом я обратился к Паше:

– Паша, кто это?

– Це ж наш боксер.

– Це я уже понял. Здесь что он делает?

– Як шо!? Вин же мэр.

– Как мэр!? Он же боксёр!

– Ни, вин вже мэр. Это його брат боксер, но зараз вже не боксуе.

– А брат что тоже мэр? – слегка испуганно, спросил я.

– Ни, вин нормальный.

– Слушай, Паша, а у нас, что все мэры знаменитости?

– Ни, ни. Поки ще ни. Тильки цей.

Последнюю каплю к моей обескураженности добавил неожиданный вопрос столичного депутата крепкому мужчине в конце нашего разговора.

– А какая столица в Таиланде? А то я что-то подзабыл, —спросил он.

– Бангладеш! Я там був, – приободрился чемпион возможности поговорить на отвлечённые темы без специфической терминологии, так сказать, на человеческом языке. – А шо, шото надо?

И не дождавшись ответа, стал как-то сбивчиво рассказывать нам о разном и о главном одновременно.

– Бангкок, – тихо произнёс слегка разочарованный Паша, и мы вместе с удовлетворённым столичным депутатом покинули просторный кабинет.

Но мне всё же хотелось бы обязательно упомянуть о другом очень коротком, но более важном и в тоже время сложном и неоднозначном эмоциональном моменте, возникнувшем в процессе одной из наших экскурсий. Очень сильное, если не сказать больше, впечатление на нас с Пашей произвел памятник Родина-Мать. Это монументальная скульптура, расположенная на территории музея истории нашей страны в Великой Отечественной войне. Мы долго заворожённые снизу вверх смотрели на эту огромную статую. Она действительно передаёт величие и силу тех людей, которые её построили. Величие памятника и выражение её лица говорят об их бесстрашии и непобедимости. На картинках она выглядит совершенно не так грандиозно, как в жизни. И Паша вдруг у меня спросил:

– Ця Батькивщина-Маты це наша статуя Свободы?

Честно говоря, я не сразу нашёлся, как ответить. Такой глубокой аллегории вряд ли кто может ожидать от слов дауна. Вот и я не ожидал. На меня непроизвольно произвело сильное впечатление такое неоднозначное, но в тоже время очень точное и ёмкое сравнение.

– Наверное, да, Паша. Эта наша статуя Свободы, – ответил я.

Глава

8

.

Первым было слово

Не могу не признать, нам с Пашей такая “крутая” жизнь в столице нравилась. Мне вообще трудно представить, кому может не понравиться “халява”. Причём публичная и дорогостоящая. Как выразился наш харизматичный столичный депутат: “Софиты политической арены в нашей стране особенно в последнее время стали притягивать очень талантливых людей”. Я только не совсем понял, причём здесь талант, но в остальном это звучало красиво. Тем более что реплика предназначалась какому-то народному депутату в качестве комплемента, хотя мне так не показалось.

Наша с Пашей работа в столице приобретала уже весомый характер. Название партии Паши стало появляться на билбордах. Нас стали узнавать, можно сказать, на улице и всё чаще приглашать на телепередачи и интервью, но мы уже работали только по предварительной записи. Мы с Пашей стали одеваться в деловые костюмы каждый день, вести, так сказать, деловой образ жизни. Мы встречались с разными политиками, присутствовали на партийных собраниях и публичных выступлениях, так сказать, находились в центре внимания телевизионных камер. По просьбе столичного Паша по большей части молчал, сидя на самых почётных местах рядом с уже раскрученными политиками и персонажами. Видимо, это было тактически необходимо.

Потом нас с Пашей отправили ходить по разным государственным кабинетам в сопровождении каких-то, если я правильно запомнил, лоббкистов, этаких профессиональных ходоков, что иногда напоминало мне о хождениях “по мукам” и кабинетам соцслужб в попрошайничестве Пашиных льгот. Но сейчас это выглядело совершенно иначе, уже с изменённым статусом. Ещё не Ваше, так сказать, Превосходительство, но уже Ваше Благородие. Подобные хождения носили какой-то деловой характер и должны были со временем оказать влияние на дальнейшую судьбу молодого политика.

И вот в одном из таких похождений произошёл случайный долгожданный деловой переломный момент в политической карьера Паши. Этим моментом стала короткая встреча с одним действующим каким-то очень сильным министром с лукавым взглядом. Как оказалось впоследствии, он после встречи с Пашей на своей какой-то страничке что-то там выложил или положил, я точно не знаю, но что-то очень важное, что произвело какой-то неожиданный эффект и бурную реакцию в каких-то там сетях. В общем, он заявил, что политик Паша является носителем одного из древних коренных языков, и что это может очень сильно повлиять на популярность его партии среди коренных граждан страны.

Я не сразу понял, о чём идёт речь, но позже до меня дошло. Паша был дауном, а у даунов существует целый ряд отличительных друг от друга характеристик. Так что, как бы нам не казалось, что все дауны на одно лицо, все они очень разные личности. Вот и у Паши были свои отличительные особенности. Он, например, не умел производить математический счёт, только прибавлять и то в пределах простых чисел. Путал право и лево. Плохо разбирался в последовательности. И ещё пару тройку таких отличий. А ещё он имел дефект речи. Точнее не дефект, а специфическую особенность. Во многих словах, а точнее в большинстве он переставлял местами буквы, заменял их или не произносил вовсе. Так, например, он говорил валабол вместо волейбола, актёра Киану Ривза он называл Коно Риксом, а Сандру Буллок, Сарик Балык. Я давно привык к этим особенностям речи Паши, и не обращал на это внимание, а вот для умного человека это оказалось совершенно и не особенностью речи дауна. Впоследствии какие-то учёные даже нашли сходство этой особенности с письменностью древнеславянских языков, где зачастую в словах отсутствовали гласные буквы, переставлялись или находились в хаотичном порядке целые слоги, не использовались знаки препинания или разделения между словами, что, как ни странно, не мешало при этом читать и понимать весь текст целиком. В общем, эта специфическая особенность речи политика Паши произвела эффект на каких-то там подписчиков, и ряды партии Дауншифтеров стали активно пополняться активными коренными дауншифтерами.

С этого момента мы с Пашей вступали в какую-то высшую лигу. Во всяком случае, так выразился наш столичный депутат, и предупредил нас, что мы теперь важные персоны и за нами уже будут наблюдать не только наши подписчики, но и представители разных служб разных силовых ведомств, поэтому нам необходимо быть очень внимательными, чтобы не вступить в ещё какое-нибудь новое дерьмо. Правда, я пока ещё не особо понимал, в какое дерьмо мы уже вступили, ведь со слов нашего столичного депутаты мы стояли на верном пути.

Глава 9. Короткий ликбез(ликвидация безграмотности)

Так что наша работа становилась всё интереснее и интереснее. И вот в какой-то момент Пашу пригласили сразу на несколько популярных политических ток-шоу нашего медиа-государства. Как оказалось, это и был тот самый показатель вступления в высшую лигу, так сказать, первые весточки. Если вы ещё не знаете, то быть приглашённым на модное политическое ток-шоу это не просто честь или возможность высказать своё мнение. Это и есть самая главная, и самая настоящая работа самого настоящего политика высшего уровня. И чем моднее рейтинг этого шоу, тем замечательнее может измениться статус политика. А там, глядишь, и какой-нибудь дорогостоящий контрактик с кем-нибудь подвернётся. Всё как везде, бизнес есть бизнес, ничего личного. Мы с Пашкой этого не знали. Я вообще такие передачи никогда не смотрел, а Паша хоть и смотрел, но всегда думал, что на этих телепередачах люди собираются, чтобы обмениваться своими мнениями. Это оказалось не так. Наш столичный депутат подробно объяснил нам тонкости и нюансы вкусов и предпочтений колеса фортуны настоящей большой политики. Он резюмировал свою длительную познавательную лекцию словами:

– Шоу! Запомните, перспективные вы мои, в первую очередь шоу! Только так вы сможете долго оставаться на политической арене!

Со временем мне, простому обывателю, понемногу стало понятно, почему на умных лицах ведущих модных политических ток-шоу всегда отражается, можно сказать, слегка завышенная самооценка, какая-то себя-значимость или чувство глубокого внутреннего превосходства над другими. Но это было легко, и до этого нетрудно было додуматься самому. Они всегда находятся в центре внимания, их зарплаты – гонорары, они главные в одном из самых популярных лицедейств страны и это “под их дудку пляшут” взрослые, подчас даже неплохо обеспеченные, люди. Так что это становится очевидным и на их лицах. К тому же они совершенно уверены, что лучше других разбираются в политической ситуации в целом, и могли бы с легкостью управлять государством на уровне самых развитых стран мира. Но это их не прельщает, так как они видят своё призвание в другом, в служении святым принципам демократии, а именно, в раскрывании истины и срывании масок с актёров политического кабуки театра.

Но наш столичный депутат, заметив моё любопытство в этом вопросе, лукаво акцентировал моё внимание ещё на одном аспекте, который тщательно стараются скрыть от глаз публики, и заметным он становиться только под определённым ракурсом или другим углом зрения. А именно. За интеллигентными выражениями лиц ведущих популярных ток-шоу действительно скрывается глубоко укоренившаяся надменность. И не просто надменность, а надменность, граничащая с брезгливым пренебрежением к любому, кто оказался гостем их шоу. Эта их надменность вызвана в первую очередь тем, что они прекрасно понимают, кто и зачем приходит к ним в гости. К тому же они давно и “в упор” не привыкли видеть в других равных себе. Ведь они любому из присутствующих в студии могут задать лукавый или каверзный вопрос, на который, возможно, кто-то не сможет или постесняется ответить, или же просто поставить кого-то в неловкую ситуацию. Кстати, за спиной их так и называют “ток-шокеры”, за не смертельное бесстыдство. В этом и заключается их высокий профессионализм, которому мы так сладострастно аплодируем, в умении “раздевать” других людей. Добровольно или принудительно особого значения не имеет. В этом театре наших мнений все уже давно, окончательно и бесповоротно потеряли вообще какую-либо гендерную идентичность, создав себе новый облик виртуальной морали. И то, что раньше было зазорно и неприемлемо, сегодня актуально, популярно и пользуется спросом. А если есть спрос, дальше вы знаете сами и без меня.

А вот надменность ведущих политических ток-шоу вызвана более значимым и весомым аргументом. Аргументом, который заключается в том, что это именно к ним на их шоу из своих “кублов” и кулуаров за заветным высоким статусом сползаются политики в погоне за виртуальными рейтингами. И что характерно, сегодня эта процедура рейтинго-терапии обязательна для каждого уважающего себя политика, как вакцинация для преподавателей и медиков или как “ботекс” значимости публичной персоны. К тому же ещё и не каждому политику удаётся попасть на такую обязательно-добровольную процедуру. Такие ток-шоу далеко неспроста обладают весьма весомой и влиятельной репутацией. Они способны реанимировать даже “мёртвого” политика, что уже говорить о продлении политической потенции ещё “живым” путём прямого массажа какой-нибудь мозговой железы. Не удивительно, что в эти “апартаменты” выстраивается целая очередь “страждущих”. Именно поэтому особо одарённые финансовым благополучием политики покупают или создают свои собственные телеканалы. Наверное, для того чтобы не стоять в очереди.

Так что надменность это всего лишь издержка вредного производства, так сказать, специфика пикантной работы. И этим несгибаемым рыцарям и рыцарьшам экранов телевизоров, Дон Кихотам журналистского пера, глашатаям чужих слабостей и пороков, экспертам не своих мнений, этим самопровозглашённым общественным судьям, почему-то возомнившим себя народными посланниками, приходиться по всем правилам актёрского мастерства скрывать частенько возникающую усмешку, больше похожую на насмешку. Особенно это становится трудно скрываемым тогда, когда им удаётся столкнуть лбами своих уважаемых гостей друг с другом на хорошо освещённых для лучшего фокуса и картинки телевизионных аренах. Они как матадоры машут красными тряпками перед мордой быков, возбуждая их гнев и глупость, чем вызывают аплодисменты публики, а заодно и рост рейтинга своей зарплаты-гонорара. Возможно, поэтому такие телепередачи и называются шоу, ведь поединки словоохотливых людей всегда с жадностью воспринимаются любой публикой, а тем более поединки политиков. Особенно тогда, когда дело доходит до оскорблений и рукоприкладства. А ведь именно эти шоу создают общественное мнение, наше с вами мнение.

Глава 10. Предчувствие

В общем, как-то так излагал сложную мысль наш столичный депутат. Но меня беспокоило в тот момент совершенно не это. Столичный в этом слегка ошибся. Моё любопытство было связано далеко не с интересом “узреть истинное лицо манипуляции”, как изволил выразиться сам столичный. Я думаю, с моей стороны это вообще было не любопытство. Скорее это было предчувствием приближающейся беды. И я объясню почему. Одно дело заученное наизусть интервью, записанное с нескольких дублей в спокойной обстановке, и совсем другое прямой эфир, конкретный диалог и прямые вопросы. Я-то в отличие от других прекрасно понимал, что Паша по большому счёту и двух слов на нормальном языке связать не может, тем более с посторонними людьми, да ещё и агрессивно настроенными. Я-то сам иногда не с первого раза понимаю Пашу с его-то особенностями речи, а только с нескольких попыток. А тут совершенно незнакомые люди, вопросы, ответы. Но главная проблема заключалась в другом. Паше действительно был дауном. И это были уже не шутки. Всё могло закончиться позорным конфузом прямо на публике.

Дело в том, что матушка природа, видимо, понимая, что даунят нужно защищать от остальных якобы нормальных людей, наделила их нервную систему специальным механизмом защиты. У каждого дауна он свой. Кто-то впадает в истерику, кто-то уходит в себя и молчит, кто-то начинает судорожно рисовать или ходить взад-вперёд по комнате, ну, или что-то в этом роде. У Паши был свой защитный механизм. Он входил в гипнотическое состояние. Он кривил лицо на манер актёра Роберта Де Ниро, прищуривал один глаз и кривил рот, и в его голосе начинали отчётливо звучать нотки наглости. Такой себе брутальный мен. Это было совершенно неестественное состояние для Паши, но, когда он в разговоре попадал в какую-нибудь очень затруднительную эмоциональную ситуацию, он частенько входил в это гипнотическое состояние. На любые вопросы он манерно отвечал определённым набором фраз: “А ты про шо?”,” А ты звидки знаешь?”,” Не поманюй!”,” Не повидомляй!” и” Сам соби таке кажи!”. Эти фразы никогда не менялись, и, если было надо, Паша повторял их по кругу столько раз, сколько было необходимо для прекращения разговора.

Как-то раз Паша потерял деньги, когда ходил в магазин. Я тогда его отругал, но решил всё-таки попытаться выяснить, где он их потерял и потерял ли он их вообще. Он мог просто что-то перепутать, это с ним часто случалось. Но эта попытка оказалось бесполезным делом. Паша сильно перенервничал, и сработал защитный механизм.

– Паша, как ты мог потерять деньги?

– А ты про шо?

–Ты хоть до магазина дошёл? Или нет?!

–А ты звидки знаешь?

–Может быть, ты их не потерял, а куда-то просто засунул и забыл?

– Не поманюй!

– Паша, харэ уже кривляться!

– Не повидомляй!

– Ну ты и полный идиот, Паша! Я тебе говорю, надо найти деньги, а ты дурака из себя корчишь.

– Сам соби таке кажи!

– Всё, с тобой всё ясно. Разговор окончен.

– А ты про шо?

Кто же тогда мог себе представить, что эти фразы когда-нибудь станут крылатыми, а выражение “сам соби таке кажи”, вообще, международным политическим трендом. В общем, катастрофа приближалась, и я начинал уже сильно нервничать по этому поводу. Я несколько раз пытался как-то намекнуть нашему вечно бодрому и активному столичному депутату о существовании, так сказать, некоторый проблемы, но каждый раз он всё переводил в шутку. Мне уже стало казаться, что он не видит или не хочет видеть очевидного. И я, набравшись смелости, прямо заявил ему, о невозможности участия Паши вообще в каком-либо политическом шоу потому, что он реально человек с синдромом Дауна.

– А у тебя есть соответствующий документ? – в голосе столичного прозвучали угрожающие нотки.

Я замедлил с ответом, почувствовав, что снова наступаю на те же грабли.

– Нет, но разве…

Я не успел закончить фразу, как меня уверенно и хладнокровно перебил столичный, никак не смутившись подобному тону разговора.

– Имеет значение? – закончил мою фразу он. – Имеет. Без этой бумажки твои слова всего лишь голословные утверждения. С таким же успехом можно назвать дебилами половину народных избранников и некоторых госслужащих. Все симптомы на лицо, и дальше что!?

– Но как он будет отвечать на вопросы, он же на самом деле ни черта в этом не понимает, да и как он может понять! – неуверенно затараторил я.

– Ни черта говоришь! А ты думаешь, что в правительстве или в парламенте многие понимает больше, чем он!?

– В смысле? – совсем растерявшись, округлив глаза и приподняв плечи, удивлённо спросил я.

– В смысле ни Черта! Ладно, прибери сопли. Всё будет хорошо. Они сами нам помогут. Им же, Чёрт возьми, нужен же лидер!? У них у самих “кишка тонка”!

– Какой ещё лидер!? Какая кишка? – я уже утрачивал нить повествования.

– Всё! Это не обсуждается! Хотя бы одно политическое ток-шоу Паше, в любом случае, придётся пройти. И пусть для них, как говорится, это окажется “Крещением”.

Политические ток-шоу страны в это время продолжали сеять зёрна демократии и плюрализм мнений, приглашая на телепередачи новых словоохотливых, а иногда и словопотерянных политиков, в надежде на громкую сенсацию, ну, или хотя бы на какое-нибудь шоу. Молодого перспективного политика Пашу с нетерпение ждали все. Ведущие модных и не очень политических ток-шоу потирали руки в предвкушении чего-то грандиозного. Каждый из них был уверен, что именно он сорвёт маску и покажет истинное лицо новоиспечённого политика. Догадываюсь, откуда у них была такая уверенность. Видимо, интуиция. Но с Пашей этот номер не прошёл. Вмешалось Видимо-Невидимо.

Глава 11. Стечение обстоятельств

Театр начинается с вешалки, а политическое шоу со скандала. И никто, видимо, не в состоянии нарушить эти традиции. Началось всё с того, что Паша со своей своеобразной “древнекоренной” особенностью речи, мягко говоря, неправильно произнёс фамилии двух, пригласивших его для интервью, известных телеведущих и журналистов, по типу Коно Рикса и Сарик Балык. В его исполнении их фамилии прозвучали просто нецензурными ругательствами, и это совершенно случайно оказалось похожим на прямое оскорбление и, можно сказать, почти в прямом эфире. Какой-то юркий и бесстрашный журналист умудрился поймать Пашу одного в одном из кулуаров государственного учреждения, а именно в туалете, и там задал ему совершенно безобидный вопрос по поводу предстоящих интервью. Ответ, который он получил, оказался почему-то сенсационным. Журналист снимал Пашу на камеру своего мобильного телефона, и выложил практически мгновенно в соцсети эту сомнительную сенсацию, сконцентрированную в одном незаконченном предложении. И действительно, СМИ, не задумываясь, подхватили эту информацию, разнеся её по всем новостным каналам, чем спровоцировали её бурное обсуждение в интернете и в нормальном обществе.

Как выразился наш столичный депутат в защиту молодого политика, фамилии этих людей и их манеры журналистского поведения сами располагают к такой случайной интерпретации. Но в остальных кулуарах большой политики этот инцидент восприняли отнюдь не случайной интерпретацией, а как раз наоборот, не иначе, как жёсткой риторикой и серьёзным посылом, можно даже сказать, тревожным сигналом. Молодой, подающий большие надежды, политик не собирался размениваться на мелочи. Видимо, его ещё не беспокоило отсутствие у него традиционной политической ориентации, и к тому же он не спешил становиться звездой политической сцены второго плана. По всему было видно, он метит куда выше. И это не могло не вызвать опасений у политической элиты. Как показалось всей политтусовке, молодой дерзкий политик таким своеобразным способом не побоялся в самом начале своей карьеры заявить о себе как о совершено принципиальном человеке. А это всегда большая проблема для нормальной политики. Либо этот человек не до конца всё хорошо понимает, либо понимает то, чего не понимаем мы. Так для себя идентифицировала Пашу наша политическая элита. Как выразился столичный депутат: