Рарок и Леса

И всё равно стыдно так, что ещё тогда чуть не бросился на собственный меч. А потом бывало всякое. Случалось, спасал людей из горящих домов, но не считал, что тот грех искуплен. Время вылечило, и всё забылось, чтобы всплыть сейчас спустя столетия.

Открыв дверь в мир Валентина, сэр Мальтор открыл ему себя. Что ж, этот мальчик тоже не безгрешен, но какими мелкими кажутся проступки молодого гладиатора по сравнению с тем, что совершал когда-то он – бывший крестоносец, который должен быть безупречен по сути своей, раз взялся за такое дело!

– Вы слишком строги к себе, сэр Мальтор, – сказал Валентин.

Рыцарь ругнул себя за то, что позволил воспоминаниям давно минувших столетий отвлечь его от главной задачи. Но всё же он не мог не ответить этому юнцу.

– Рыцарь должен быть строг к себе, парень. Понимаешь, быть рыцарем это…

– Понимаю. Я сам из древнего рыцарского рода, хоть мы уже на протяжении четырёх поколений живём, как ремесленники, и держим слесарную мастерскую. Отец мне всеми этими рыцарскими доблестями с младенчества уши оттоптал, а сам заставил на купца учиться. Добра хотел… Вот я и сбежал в гладиаторы. Меня ведь долго в фехтовальном поединке никто превзойти не мог, пока я с Рароком не встретился! Если б я тогда знал, что он тоже…

– Надеюсь, ты ему не скажешь? Я пока не открыл ему всей правды, просто время не пришло. И от тебя жду деликатности в этом деле.

– Можете на меня положиться, сэр Мальтор! Просто я хотел сказать, что если бы знал с самого начала, с кем имею дело, то подход к нему, как к поединщику был бы иным. Правда, это не значит, что победа обязательно была бы за мной, но всё же…

– Знаешь, что? Давай-ка лучше посмотрим, что мешает тебе жить по-человечески!

Валентин оказался на удивление здоровым малым, как душевно, так и физически. Обычно человек к совершеннолетию успевает набрать хронических болячек, которые кормит потом всю жизнь, чтобы было от чего сойти в могилу. Причины тому самые разные – неопытность его родителей, которых никто не учил быть родителями, амбициозная слепота учителей, злоба окружающего мира, его собственная младенческая глупость, просто несчастная судьба. Да всё что угодно! Плохая или неправильно подобранная пища, не вовремя поднятая чрезмерная тяжесть, душевные раны от несправедливости и несчастной любви. Всё это делает человека калекой ещё тогда, когда его жизнь только начинается.

Валентин, каким-то чудом избежал большей части этих травм, но его душу пересекал здоровенный узловатый шрам, будто прочерченный драконьим когтем. Причина этого ранения была очевидна и уже озвучена – из прирождённого рыцаря попытались сделать купца. Конечно же, эта несусветная глупость творилась «ради его же блага»! Логика родителей была проста – быть воином опасно, можно скорее голову сложить, чем богатство нажить, а на слесарном деле особо не разбогатеешь: сами наголодались и набедствовались. Значит, пусть будет купцом – купцы ведь, вон какие богатые!

Результат – ссора с родителями, которых парень искренне и нежно по-сыновьи любил, тяжёлая размолвка с взаимными оскорблениями. И даже попытка самоубийства в подростковом возрасте, как единственное видимое средство для бегства от «счастливой» купеческой жизни. Вон – шрам от кинжала, который по счастью не вошёл в грудь, а скользнул по рёбрам. И в итоге – побег в гладиаторы.

Почему-то, как правило, если человек не идиот, он не станет племенного жеребчика заставлять делать работу ишака. Но в отношении собственных детей это правило редко работает. Сказано – благими намерениями выслана дорога в ад, но никто не хочет вдумываться в эту истину. Ад такие родители устраивают своим детям, ломая их сущность и мешая жизненному предназначению. А потом получают ад для себя, когда вдруг обнаруживают, что «неблагодарное» чадо куда-то подевалось, и жизнь придётся доживать в одиночестве.

В общем, через эту трещину паразит и пролез. Надо же, а ведь её могло не быть! Разбилась бы тогда эта дрянь о броню здоровой души и тела, как гнилое яблоко о каменную стену. Был бы тогда Валентин единственным не заболевшим во всём военном лагере. Впрочем, он тогда, наверное, совсем бы в этот лагерь не попал. Здесь не место для рыцарей – здешние вояки совсем другого толка.

Ладно, хватит рассуждений, надо искать место, где свила себе гнездо болезнь. С первого же раза попадание в десятку – это мозг! Как можно расстроить весь организм, превратив человека в ватную куклу? Поразите мозг и дело в шляпе!

Тварь оказалась размером с булавочную головку. Это был не вирус, это был… монстр! Порождение чьего-то больного воображения – мелкая злобная тварь, способная проникнуть в святая святых человеческого мыслительного аппарата.

Но вела эта тварь себя, в точности, как вирус – готовилась использовать своего носителя для каких-то целей, после чего убить его и самой погибнуть.

– Вон!

Конечно, это не было сказано вслух, но монстр понял и вздрогнул. Именно вздрогнул, а не бросился наутёк. Чаще всего такие твари непостижимо тупы. И этот был туп, как пробка, а упрям, как все засевшие намертво пробки в мире! Однако, как бы ни были тупы монстры, чувство страха за свою жизнь и инстинкт самосохранения у них имелся, поэтому тварь вздрогнула.

В это время Механикус, раскладывавший на диване опустевшие доспехи сэра Мальтора, увидел, как Валентин зажмурился, словно от яркого света, схватился руками за виски и раскрыл рот в безмолвном крике!

– Вон!!!

Невидимые усики-держатели, а если посмотреть поближе – зазубренные гарпуны, втянулись в тело монстра, разорвав стенки капилляра, за которые он держался. Тварь упала в поток крови, которой питалась. Через пару секунд кровь хлынула у Валентина изо рта и из носа, а сам он упал бы, не подхвати его Механикус вовремя!

– С ним будет всё в порядке! – послышалось со стороны дивана, и Механикус увидел, что доспехи рыцаря ожили. – Положите этого юношу на кушетку, он через пару минут очнётся. И ещё, мне понадобится ваша помощь – надо найти стеклянную колбу, пузырёк или что-то в этом роде, и собрать в неё вот это.

Он указал на крошечный бугорок посреди пятна крови на столике, куда она попала, когда брызнула из носа потерявшего сознание парня.

– Что это? – спросил Механикус, разглядывая едва заметный шарик в разных спектрах.

– Это наш новый экземпляр для каталога монстров, – ответил рыцарь. – Он и его соплеменники присланы сюда на погибель армии Торгового города. Это они – та самая хворь, которая поразила здесь всех мужчин. Интересно, почему только мужчин? И почему действие возбуждающего средства заставляет этих тварей на время уснуть? Почему они не сразу убили людей, а устроили этот спектакль с заболеванием? И наконец – связано ли то, что происходит здесь, с исчезновением жителей деревни, которые, по словам Рози, вели себя так, словно им приказывали извне?

– И как нам всё это узнать? – поинтересовался стальной охотник.

– Поговорю с ним и такими же, как он.

– Вы хотите совершить ещё такое проникновение?

– Нет, но я думаю, что в мозгах тех убитых, которых мы нашли на месте исчезновения Лесы, найдутся собратья этой твари. Добыча их будет посложнее, но придётся постараться, ведь у мёртвых нет живой крови способной выкинуть паразита наружу.

– Но как же вы их собираетесь расспрашивать? – изумился Механикус. – Вы думаете, эти твари разумны?

– Врядли. Но я точно знаю, что живое существо, даже монстр, может многое рассказать о себе. Надо просто знать, как спрашивать.

Глава 86. Они сами справятся

Они напоминали двух нахохлившихся птиц. Странно друг на друга похожие, несмотря на разную масть и приличную разницу в возрасте. Сторонний наблюдатель мог бы принять этих двоих за отца и сына, а теперь их объединяло ещё и настроение. А настроение у Зига и Рарока было хуже некуда.

– Почему же всё-таки она ушла? – спросил Зиг, видимо не в первый раз.

– Из салона или из того тупика?

– Из салона! Из тупика её могли увести, приставив лезвие к горлу. Правда, Мех говорит, что это не так, но я не понимаю его рассуждений. Но что её погнало из салона ночью?

– Рози сказала, что прежде она заглянула к ним с Валентином, и видела, как они… Ну, ты понимаешь.

– И что с того?

– Нет, ничего. Вроде, улыбнулась и вышла. Большего Рози не заметила – некогда было. Но, она и к нам заглядывала. В комнату с бассейном.

– И что, ты к ней не вышел и не позвал к себе?

– Ну, во-первых, я её сам не видел. Одна из девушек говорит, что она вошла, постояла немного и вышла вон. Сам понимаешь, если бы я даже об этом знал, то выйти к ней в таком виде, а тем более позвать к себе, было бы с моей стороны, как-то неправильно, не так ли?

– Неправильно! Девчонка на него смотрит, как на пряник, а ему неправильно!

– Мадам Доротея говорит, что к вам она, видимо, тоже заходила – дверь была сначала прикрыта, а потом оказалась едва ли не распахнутой настежь.

– Блин! Но, в конце концов, что с того? Мы с Дороти старые знакомые. Правда, любовниками до сей поры не бывали, но это же дело двух взрослых людей…

– У Лесы могло быть на то своё мнение. Она ведь тебя любит.

– Ты спятил, малыш? Я её более чем вдвое старше, я ведь знал молодой её бабушку! И… я одноногий, в конце концов. Зато вас я в последнее время застаю, то за ручку, то в обнимочку…

– Она мне сама сказала.

– Что?! Что сказала?..

– Что любит тебя, старый хрен! Если бы не это, я б такую девушку просто так не оставил без внимания.

– Врёшь!

– Это было при первой нашей встрече, когда ты её чуть не убил, а она даже не пыталась увернуться.

– Ах ты…

Кулак Зига свистнул над ухом гладиатора, чуть не задев мочку! Если бы не отменная реакция, Рарок лишился бы нескольких зубов. Следующий удар он блокировал и ответил мощным хуком в корпус. Но пробить броню из стальных мускулов старого авантюриста было непросто. Зато удар Рарока, весьма ощутимый, разозлил Зига окончательно!

Гладиатору пришлось уйти в глухую оборону, чтобы спастись от серии сокрушительных ударов пудовыми кулаками опытного бойца. Сам он прекрасно владел кулачным боем, но применял его в поединках крайне редко, и, вообще, больше любил фехтовать. Зиг же в своё время считался бойцом – универсалом, и с годами вовсе не растерял ни свою знаменитую силу, ни навыки.

Впрочем, Рарок тоже не оставался в долгу. Зиг промедлил лишь на долю секунды, как вдруг гладиатор взорвался серией быстрых коротких ударов, не все из которых удалось отбить. В результате у авантюриста запылала огнём скула, и в бороду тоже досталось!

В ответ Зиг взревел и пошёл молотить с удвоенной силой, как будто в жизни своей не знал, что такое усталость! Рарок снова закрылся, выжидая, когда этот ураган пойдёт на убыль.

– Я, пожалуй, убью того кто выживет! – проговорил сквозь зубы Золас, наблюдая за этой сценой.

– Сначала спросим, где наша внучка, а потом можешь их хоть съесть! – отозвалась, стоящая рядом Маранта, которой эта драка между друзьями Лесы нравилась ещё меньше, чем вид целой крепости заболевших солдат.

Диана и Василь, тем временем, делали ставки. Но никто из стоящих рядом или дерущихся не знал, что за ними наблюдают сверху ещё две пары глаз.

– Тебе не кажется, – спросила первая валькирия, глядя с самой верхотуры сторожевой вышки, – что эти двое были бы лучшими любовниками для нашей принцессы, чем тот мальчик?

– Да, но именно от них она тогда ушла – я сама видела, – ответила вторая. – Видимо они её не устраивают, хоть я и не понимаю чем? Вроде, хорошие воители.

– А может быть, она чем-то не устроила их?

– Ну, тогда я совсем ничего не понимаю. Но, может они из тех, кому нужна только битва? Вон, как друг друга лупохают!

– А может, они из тех, кто не признаёт женщин?

– Тогда их лучше прикончить.

– Они и сами с этим неплохо справятся.

Глава 87. Туман не мрак

Леса улыбалась! Теперь она улыбалась чаще, чем когда-либо в жизни. Вот и сейчас она улыбалась светлой, счастливой улыбкой, перебирая золотые кудри Луция, который уснул, положив ей голову на колени.

...........................................................................................................

Какое же он всё-таки чудо! Этот мальчик оказался не просто воплощением не огрубевшей, почти детской, юношеской красоты. Самым главным сокровищем была его чистая, не испорченная жизнью и ничем не замутнённая душа!

Такого Леса ещё не видела. Даже Василь с его прямой дикарской натурой, мог быть хитрым, жестоким и насмешливым. А вот Луций излучал почти противоестественную доброту, был непосредственным, наивным, но вовсе неглупым – любил постоянно узнавать что-то новое, и схватывал всё налету.

Кстати, сам он знал немало такого, о чём Леса слыхом не слыхивала. Правда, многое из того, что он рассказывал, походило на сказку. Неизвестные страны с трудно произносимыми названиями, потрясающие истории народов, живущих, наверное, так далеко, что слухи о них не достигали мира, в котором родилась Леса. Эти народы были многочисленны, жадны, но трудолюбивы. Они воздвигали и разрушали величественные города, вели жестокие войны, покоряли друг друга, освобождались, убивали своих поработителей, снова что-то строили и снова разрушали.

Леса готова была часами слушать рассказы Луция, а он обожал удивлять её, подкрепляя свои повествования стихами и песнями, которых тоже знал множество. Иногда даже разыгрывал небольшие сценки, в которых сам исполнял по несколько ролей, что приводило девушку в совершенный восторг!

Со своей стороны она рассказывала ему о Междустенье и обо всех местах, о которых знала: городище Рыжего Вана, Форт Альмери, Золас-град, Торговый город. Вспоминала все, что слышала от бабушки о королевстве Лоргина и его падении. Рассказывала о монстрах и набегах восточных варваров, с которыми всё чаще доводилось в последнее время торговать, чем воевать. Как могла, пересказала историю своих родителей, побывавших в Аду, и пронёсших свою любовь через многочисленные испытания, выпавшие им на долю. И о дяде Руфусе, удивительном человеке, обладающим редким даром вести за собой людей и усмирять монстров. А ещё, она познакомила своего нового друга с учением Инци.

Оказалось, что Луций знаком со многими философскими учениями, и то, что рассказывала девушка, заинтересовало его чрезвычайно! Он тут же нашёл много общего в тех истинах, что припомнила Леса, с утверждениями мудрецов своего мира. В общем и целом, новое учение ему понравилось, он даже отметил некую универсальность, (Леса не совсем поняла, что это такое), инцианских выводов из законов имевших более древние корни.

Но признать Инци богом Луций отказался, как не принял утверждение о единстве Бога-Создателя, хоть и заявил, что видит в этом «рациональное зерно».

«Ничего, я тебя потом с дядей Руфусом познакомлю, вот тогда посмотрим что лучше – его слово, пробуждающее веру или твоё «рациональное зерно»!» – думала Леса, понимая, что её дара убеждения видимо недостаточно для обращения этого мальчика.

Сам Луций поклонялся каким-то манам, ларам и пенатам, и говорил, что над ними существует ещё много богов. Но когда он рассказал о высших богах Лесе, девушка только руками развела!

Истории похожие на детские сказки, повествовали о существах наделённых сверхъестественной силой, величественных и прекрасных, но легкомысленных, жестоких, несправедливых, коварных, завистливых, а порой просто глупых! Их можно было обмануть, соблазнить, выставить на посмешище, что с ними проделывали время от времени герои древности. Правда это частенько плохо для них кончалось – боги, (или кем там на самом деле были эти странные повелители?), отличались мстительностью и скверным чувством юмора. Как таким можно поклоняться?

Нет, они были интересными, некоторые казались весьма симпатичными, но признать их "богами" убеждённая инциатка никак не могла. Для неё Бог был един, как един сын его – Инци, который лично покровительствовал её родителям и дяде Руфусу, и даже дедушке с бабушкой!

............................................................................................................

Луций по-детски причмокнул губами во сне, и пошевелился, устраиваясь поудобнее, но голову с колен девушки не снял. У Лесы давно уже затекли ноги, но будить мальчика не хотелось. Она никак не могла заставить себя прервать очарование текущего момента!

Приходилось терпеть. В конце концов, сама виновата, что так утомила парня! Пусть Луций был силён и спортивен для своих лет, но он же ещё не зрелый матёрый мужчина, хоть мужских качеств у него достаточно.

..........................................................................................................

А началось всё с того, что Леса сделала ошибку. После появления в её жизни Луция, валькирии явились недели через две. И надо же было ей со смехом высказать их предводительнице претензию по поводу того, что ей вместо настоящего любовника притащили совершеннейшего мальчишку!

Леса не приняла в расчёт, что у валькирий чувство юмора отсутствует совершенно. Старшая дева-воительница церемонно извинилась за то, что не смогла угодить принцессе, после чего вытащила меч, чтобы ни много, ни мало зарубить Луция!..

Леса едва успела выдернуть парня из-под удара! В следующее мгновение она уже стояла между мальчиком и спокойной, как кусок льда смертоносной девой с обнажённым клинком в руке!

Наверное, валькирия решила, что принцесса испытывает её и сделала ещё несколько мощных выпадов. Леса отбила их все! Она была готова биться, как кошка за котёнка, но чувствовала, что выступает против очень сильного противника. Практически, на пределе своих возможностей…

Но она не отступит! Правда, если вальки накинутся все разом, то им с Луцием конец…

Вальки не накинулись. Они немного удивились её противоречивому, с их точки зрения, поведению, но припомнили, что у принцесс бывают странные капризы, и оставили Лесу с её протеже в покое. Надо было видеть глаза Луция, когда озадаченные воительницы убрались восвояси.

– Ты амазонка? – спросил он её тогда.

Вообще-то, Луций постоянно гадал, что же это за девушка, с которой его свела судьба? Сначала он считал её нимфой, но когда они были в саду, предположил, что Леса дриада из-за тёмного цвета волос. А теперь, значит – амазонка? Леса хотела было опровергнуть это его очередное заблуждение, но вдруг подумала – а почему бы и нет? Поэтому она ответила неопределённо:

– Ну, так немного!

Но этого было достаточно. Луций произвёл несложное вычисление, сопоставил обращение к девушке – «принцесса», и её признание в том, что она амазонка, и сделал вполне логичный вывод: Леса наследница царицы амазонок, по какой-то причине помещённая в эти странные чертоги посреди бескрайнего сада!

И кто её за язык тянул? Парень принялся оказывать Лесе царские почести, и восстановить прежние непринуждённые отношения стоило немалого труда!

Наготу друг друга они перестали замечать на третий день знакомства. Первоначально Леса инстинктивно прикрывала руками грудь и промежность, но быстро поняла бессмысленность этого действа – ведь нельзя же так постоянно ходить! Луцию приходилось труднее, чем ей. Он пребывал в возрасте активного бурления жизненных соков, и присутствие юной красавицы не могло оставить его равнодушным, а физиологические особенности мужского тела не оставляли шансов скрыть эту естественную реакцию. По этой причине Леса первоначально чаще видела спину мальчика, чем его лицо. Но она была достаточно взрослой и умной девушкой, чтобы не смеяться над его смущением.

Однако это скоро прошло. Нет, конечно, не совсем прошло. Даже через полтора месяца Луций периодически краснел, начинал вдруг спотыкаться посреди стройной вдохновенной речи, и отворачивался. А ещё, у него начала расти смешная клочковатая борода, которую они пробовали удалять с помощью меча, что получалось плохо. Поэтому Леса решила при следующем посещении валькирий потребовать у них бритву.

Как назло, девы-воительницы куда-то запропастились, и девушка уже хотела сказать своему другу, чтобы он оставил бороду в покое – пусть растёт, но тут Луций проявил изобретательность и приноровился соскабливать щетинку осколком разбитого стеклянного кубка, который они как-то раскокали во время тренировки.

Учить парня фехтованию Леса стала сразу, как только узнала, что он ни разу в жизни не держал оружия в руках. Нет, мальчик вовсе не относился к тем, кто по жизни совершенно лишён способности к военному делу. Причиной его неумения оказался деспотичный отец, крупный чиновник города со странным названием – «Помпеи». Оказывается, он решил, что его сын должен унаследовать его должность, а аристократу такого уровня военная наука не нужна совершенно! Важнее виртуозно управляться с тремя вещами – стилом, собственным языком и разумом.

Возможно, он был прав, и пойди Луций по его стопам, меч ему был бы не нужен. Но Луций никогда уже не пойдёт по стопам отца. Леса тоже умела сопоставлять факты, и поняла, что возврата для мальчика в мир, где он родился, нет.

А это значило, что жить ему предстояло другой жизнью, непохожей на ту, что он вёл когда-то. Сейчас эта жизнь протекала для него здесь, в её обществе, а что принесёт им завтрашний день, неизвестно. Поэтому парню совсем не помешает научиться защищать себя с мечом в руке. Или без него.

И она стала его учить, гоняла до седьмого пота, как это когда-то делала с ней бабушка! Немудрено, что они уставали.

............................................................................................................

Вот такой у неё был любовник! Что же до дела, для которого его сюда привели, то между ними ничего такого не было. Пока не было…

Леса прекрасно понимала, что находится в обществе молодого мужчины, обладающего нормальным природным темпераментом и здоровыми наклонностями. Но для неё он был мальчиком, младшим братом, и других чувств она к Луцию не испытывала!

Он же со своей стороны был по-юношески робок и неопытен. Нецелованный! Что ж, разве это недостаток?

Леса его не провоцировала, а он держал себя в руках и проявлял такт, выработанный, по-видимому, суровым и строгим воспитанием. То, что Леса оказалась «принцессой амазонок», только помогло делу. Теперь Луций вёл себя, как верный паж, знающий своё место.

Может, прояви он себя по отношению к ней, как мужчина, всё было бы иначе, а пока…

............................................................................................

Пока она гладила его золотые кудри и думала, что не променяет это чудо ни на одного самого лучшего любовника в мире! Правда, при взгляде в будущее Леса видела лишь туман. Но ведь туман не мрак, он делает мир неясным, но не тёмным, и легко рассеивается!

Глава 88. Не дело это!

Если они собирались попасться в ловушку, то это у них превосходно получилось.

Колонна тяжёлых машин – грузовиков и вездеходов медленно ползла по улицам Торгового города. Натужно урчали грозящие перегреться моторы. Люди напряжённо всматривались в каждый переулок, каждое окно, каждый дверной проём, гостеприимно открытый для любого желающего войти.

Между автомобилей, идущих на одинаковом расстоянии друг от друга, шли казаки. Первоначально предполагалось, что они будут проверять дома, но вскоре от этой затеи решили отказаться. Такие проверки занимали время и задерживали колонну. Город был, и в самом деле пуст, как выеденная раковина устрицы.

Михал предложил Зигмунду рассадить его людей по машинам, но тот отказался. Казаки лучше чувствовали себя верхом, но могли воевать и в пешем строю, а автомобили были для них чужды, и они только поглядывали на них с опаской и неприязнью.

Теперь с Михалом ехали двое молодых охотников и один механик из команды Галля. Михал с радостью передал ему руль, от которого за день затекли руки, а сам занял место стрелка у окна. Дробовик, один из тех, что, как трофей был вывезен из мёртвого города, уже ждал его заряженный и готовый к бою. Старый охотник мысленно повторил приёмы обращения с этим оружием, и завистливо покосился на своих молодых единоплеменников, уверенно взявших в руки короткие двустволки. Молодёжь всегда легче осваивает всё новое!

Его ружьё имело один ствол, а патроны у него помещались в подствольной трубке, и попадали в патронник при движении цевья взад-вперёд. Хитрая и умная машина! Михал по достоинству оценил мастерство и мудрость древних, способных создавать такие вещи, которые не под силу даже самому искусному кузнецу. Действие этого оружия приводит в трепет своей разрушительностью, и всё же, он с радостью променял бы эту смертоносную грохоталку на свой любимый лук, а душную тесноту кабины автомобиля на зелень и простор живого леса!

Зигмунд ехал вместе с Галлем. Это Михала даже радовало – старик сделался, болтлив, и это утомляло. Но советы старого вояки были по-прежнему бесценны, а его казаки значительно усиливали мощь их войска. (Они-то в их компании были настоящими военными, в отличие от охотников, механиков, фермеров и пастухов.)