Рарок и Леса

Лоргин летел, как ураган, но его палаш лежал поперёк седла, в то время как группа воинов, стоявших на краю лагеря, стремительно приближалась. Маранта занесла саблю для удара… но не опустила её. Она поняла, в чём дело – это не были бандиты, переодетые в форму гвардейцев, это были сами гвардейцы… мёртвые, привязанные к рамам из жердей, чтобы сохранять вертикальное положение. Похоже, весь лагерь был фальшивкой. Или нет?

Мимо промелькнуло ещё несколько фигур гвардейцев и егерей. Всё, то же самое – мертвецы, привязанные к кольям. Но что же в палатках? Вылетев на середину лагеря, где было свободное пространство, король осадил коня, который загарцевал, недовольный, что его остановили посреди такого замечательного галопа!

Вокруг никого не было видно, похоже, лагерь был действительно пуст. Один из гвардейцев спешился, рванул полог ближайшей палатки и… поплатился жизнью – раздался сухой щелчок и воин упал навзничь с арбалетным болтом в груди. Ханна вскинула, было, лук – стрелять в ответ, но тут же опустила его. Стрелять было не в кого – в палатке, на высокой дубовой колоде был закреплён примитивный охотничий самострел из тех, которые браконьеры ставят на кабана или медведя.

Другой гвардеец решил поступить умнее – он взял одну из пик, что стояли меж палаток в пирамидах и поддел полог другой палатки наконечником. От взрыва, ахнувшего по ушам словно кувалдой, кони шарахнулись, едва не сбросив всадников. Жеребец короля налетел на палатку и запутался в ней, то взлетая на дыбы, то лягаясь. Маранта, сообразив, что сейчас может случиться что-то ужасное, пришпорила своего пегого и схватила королевского коня под уздцы, заставив его таким образом скакать рядом с собой.

Им всем повезло – и лошадям, и людям – только лишь копыта жеребца Лоргина вырвались из брезентовых пут, остатки смятой палатки вспыхнули и исчезли в красно-чёрном огненном шаре.

– Сжечь тут всё! – проревел король, пожав в качестве благодарности запястье Маранты. – Ты и ты пойдите и снимите командора с дерева. Вы двое – проверьте тут по опушкам, нет ли ещё чего необычного. Девочки, за мной!

Отдав такие распоряжения, король снова пришпорил коня и поскакал к противоположному концу псевдо лагеря, где снова начинался лес. Маранте всё это не нравилось. Теперь они неслись навстречу неведомому врагу, который уничтожил отряд гвардейцев и егерей, возглавляемый самим Зигмундом. Что они могут сделать втроём?

Нет, она беспокоилась не за себя. Вот уже десять лет в ней воспитывали устойчивое презрение к смерти, благодаря которому она вообще не испытывала страх в бою. Но что будет с Лоргиным, если они с Ханной погибнут? Это было самое страшное – не выполнить задание. Для "Сумеречных бойцов" это было страшнее соображений о потерянной чести, не говоря уже о самосохранении, задвинутом куда-то на задний план сознания.

Лесная чаща, видевшаяся издалека густой, здесь оказалась пересечена дорогой. Многочисленные следы конских копыт и повозок свидетельствовали о том, что весьма большое количество народа прошло недавно этим путём. Да, скоро они догонят эту банду размером с небольшую армию и тогда…

Хвост обоза они нагнали раньше, чем рассчитывали. За небольшим изгибом дороги вдруг показались всадники, которые остановились, чтобы посмотреть на приближающуюся со стороны оставленного лагеря троицу.

– Наёмники? – с удивлением произнесла Ханна и тут же выстрелила, потому что один из всадников вскинул в их сторону взведённый арбалет.

Не успел воин, закованный в чёрную броню наёмников опрокинуться на землю со стрелой в правой глазнице, остальные развернули коней и дали дёру! Их преследователи удвоили темп скачки, хоть, как минимум, двое из них сомневались в том, стоит ли догонять превосходящего числом противника, скачущего к тому же на свежих лошадях.

Но вот, пятеро из производившего ретираду отряда, решили, что грудью встретить врага разумнее, чем подставлять тыл под удары длинного горского палаша зажатого в руке такого бойца, как Лоргин. На счастье преследователей у них не было копий, и сеча завязалась на мечах.

Сабля Маранты заплясала, выписывая сложные узоры, словно образовавшие паутинный кокон вокруг воительницы. Ей достались сразу два противника справа от короля. С первых ударов стало ясно – её противники действительно наёмники: опытные, опасные рубаки, но не фехтовальщики. По крайней мере первый.

В такие моменты Маранта всегда чувствовала умиротворение, как будто это была не драка ни на жизнь, а на смерть, а игра кошки с мышью.

Та-ак! Значит чуть поправим этот неуклюжий замах и вот уже крайне удивлённый головорез провалился в ударе и подставил затылок. Лёгкое движение сабли и одной дурной головой у мужика стало меньше!

Другой, кажется, пытается изобразить фехтовальные движения и финты? А ведь он действительно неплохой фехтовальщик, но только не для "Сумеречного клинка"! Подыграем ему! Чуть отступим, сделаем испуганное лицо, ага – купился! Рожа радостная, рука высоко вздёрнута вверх для нанесения "решающего" удара. Ну, так получи ребром щита в зубы! Что, не вкусно! Вкусно было насиловать детей на ферме, а здесь сплошные специи и всё острые. Кстати, вот тебе самая острая в пах! Сдохни евнухом, подонок.

По другую сторону Ханна активно доказывала, что она не только хорошая лучница. Сейчас в её руках были сразу два лёгких и острых клинка. Этим стилем фехтования она владела в совершенстве, неважно в конном или пешем строю. Её противники захрипели и упали с коней, проткнутые одновременно всего на пару секунд позже тех, что имели несчастье столкнуться с Марантой.

Теперь дело было за королём. Здесь бой кипел не на шутку. Лоргину достался противник, стоивший всех четверых своих товарищей вместе взятых. Этот рубился двуручным эспадоном, который летал его руках, как палочка в пальцах фокусника. Королю приходилось непросто. По-видимому, его враг был из тех падших рыцарей, которые, совершив что-нибудь недостойное, бывают отвергнуты своими, лишаются ленных владений и присоединяются к наёмникам, чтобы иметь хоть какой-то кусок хлеба. Это было унизительно и крайне обидно, а потому такие изгои часто окончательно теряли человеческий облик, спивались, переставали следить за собой и выглядели куда как похуже бывших солдат – выходцев из крестьян. Но их боевые навыки, делавшие рыцарей воинами высшей категории, оставались при них до конца, и встреча с подобным изгоем смахивала на столкновение с медведем-шатуном в зимнем лесу. Теперь Лоргин отбивался от одного из таких и, похоже, тот был мастером сражения на двуручных мечах.

Взмах и воронёная сталь рассекает воздух в опасной близости от головы короля. Взмах и Лоргин вынужден заставить коня сделать скачок, чтобы не быть разрубленным пополам.

Конечно, король не оставался в долгу, но сталь палаша то и дело без вреда скользила по чёрным доспехам, в то время как на короле, согласно горскому обычаю, не было никаких доспехов, кроме расшитой бляхами жилетки, способной противостоять рыцарскому мечу не чуть не лучше бумажного листа. (И угораздило же его сегодня так вырядиться! То ли выпендриться хотел, то ли латы тяжеловаты стали?..)

Но Лоргин отродясь ещё не отступал из соображений слабости доспехов. Другое дело, как на это смотрела Маранта. Девушка понимала, что король столкнулся с противником равным по силе, но имеющим преимущество в вооружении и возрасте – наёмник был заметно моложе, это угадывалось по движениям. Она поняла, что король сейчас может проиграть, а это будет катастрофа…

Едва Маранта разделалась со своими противниками, как подняла саблю и тронула коня на королевского противника. И… тут же почувствовала на своей руке руку Ханны.

– Что ты делаешь?! – прокричала лучница, поскольку за грохотом королевских ударов обычные слова были не слышны. – Это смертельное оскорбление, он никогда не простит тебе такого!

– Но король… – попыталась возразить Маранта, но Ханна перебила её.

– Король всегда сам знает, что делает. Поверь, он не простой рыцарь, и этому бретёру Лоргин не по зубам. Не по зубам даже двоим таким. Было бы трое, я бы сама вмешалась.

Маранте ничего не оставалось, как поверить более опытной воительнице. И всё же, бросив тщательно вытертую саблю в ножны, она незаметно достала из пояса заточенную с двух концов металлическую полоску, длиной и шириной не больше пальца. Что бы там не говорила Ханна, если дело будет совсем плохо, этот чёрный получит жало в смотровую щель шлема, а там пусть Лоргин её хоть повесит!

Король, тем временем, почувствовал, что начинает уставать. Не каждый раз во время такого боя удаётся увернуться, так что приходится парировать удары, а сделать это с помощью палаша и дирка не так-то просто, когда у противника двуручный меч. Здесь бы щит пригодился, но щита у Лоргина не было.

Самое скверное в таком деле – поймать на свой клинок прямой рубящий удар сверху, в который противник вкладывает всю силу, помноженную на вес. Собственный клинок может не выдержать поперечной нагрузки и сломаться, а если выдержит, то надо вовремя ухватить его другой рукой иначе твой собственный меч, как рычаг вывернет кисть, а вражеский клинок опустится тебе на голову.

Лоргин поймал такой удар, но поймал его не в низшей точке, где сила достигает максимальной величины, а в высшей, где замах только начинается. При этом он ухитрился подставить под вражеский эспадон перекрестье из палаша и дирка. Таким образом, все три клинка оказались сцепленными в замок над головами сражающихся, которые столкнулись лицом к лицу.

Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, продолжая давить каждый со своей стороны, а потом под моржовыми усами короля появилась зловещая ухмылка. Выражения лица его противника не было видно из-за опущенного забрала, но всем вдруг стало ясно, что чёрный рыцарь дрогнул.

Вмиг вены на шее короля вздулись в страшном напряжении и оба противника полетели на землю. Грохот раздался, будто кто-то уронил целый шкаф со слесарными инструментами. Испуганные кони отскочили, но Ханна успела перехватить повод королевского жеребца. На земле остались лежащий навзничь "чёрный" и сидящий на нём верхом король Лоргин с дирком в руке.

– Милосердия! – раздался голос из под опущенного забрала.

Лоргин перерезал ремешки шлема поверженного противника и отшвырнул шлем в сторону. "Чёрный" оказался человеком лет сорока с короткими тёмными волосами и коротко постриженной бородой. Черты его лица можно было бы назвать красивыми, если бы не выражение жуткой злобы, ненависти и страха, способные изуродовать любое лицо.

– Какого рода милосердие ты хочешь, чтобы я тебе оказал? – спросил король, поигрывая остриём дирка у глаз поверженного.

– Убей меня быстро! – был ответ.

Что-то вроде уважения промелькнуло в глазах Лоргина, но он не собирался торопиться с решением.

– Такую милость ещё надо заслужить! – процедил король сквозь зубы. – Сначала ответь мне на несколько вопросов, а потом я решу, как спустить с тебя шкуру – лоскутами или цельным куском.

Лежащий лязгнул зубами, но умолять не стал.

– Что ты хочешь знать? – прорычал он, буравя взглядом короля, словно надеялся убить его таким способом.

– Вы адепты культа Рогатого? – был первый вопрос.

– Нет, но среди нас была парочка таких ублюдков. Они понадобились, чтобы представить то, что творилось на фермах бесчинством их секты.

– Для чего это было сделано?

– Чтобы тебя выманить, неужели неясно?

– Кому это понадобилось?

– А вот этого я тебе не скажу, хоть на куски режь!

– Хорошее предложение. Только резать на куски тебя буду не я, а вот эти милые дамы. А начнут с того лишнего куска, который у тебя между ног болтается!

Ханна и Маранта поняли игру короля, тут же спешились и приблизились, на ходу вынимая кинжалы из ножен. Неподдельный ужас полыхнул в глазах "черного".

– А, демон с тобой! – рявкнул он. – Я скажу, но скажу одному тебе. Наклонись, чтобы я смог прошептать тебе это на ухо.

Маранта напряглась, когда увидела, что Лоргин послушал своего врага и в самом деле, приблизил ухо к его губам. Тот тихо проговорил несколько слов, и вдруг его лицо озарила злорадная улыбка, а в зубах блеснуло что-то стальное! В следующий миг металлическая пластинка сама выскочила из пальцев Маранты и глубоко вошла в сонную артерию "чёрного"! Одновременно с этим Ханна налетела на короля, как снаряд, выпущенный из баллисты, и столкнула его с тела врага, которое уже забилось в агонии. Лоргин тут же вскочил, красный от гнева, но, увидев в чём дело, успокоился.

– Доживём до вечера – чин сержанта твой! – сказал он Маранте, вскакивая на коня.

– Лор, он сказал? – осведомилась Ханна, указывая на труп "черного".

– Да, но я не склонен верить ему на слово, хоть звучит и правдоподобно. Похоже, всё уходит в Торговый город. Ну да, там я многим дорожку перешёл. Раньше-то они с половины мира получали товары почти задаром, а теперь платят пошлины.

– Неужели торгаши пошли на такие злодейства ради своих паршивых прибылей?

– Они ради денег на любые злодейства готовы пойти, но повторяю – не будем делать поспешных выводов. Кто-то может хотеть поссорить меня с Торговым городом окончательно, но я не такой легковерный, чтобы вот так попасться на мякине.

– Отец, там впереди толпа народа! – вмешалась Маранта, снова берясь за саблю.

– Ага, и толпа эта бежит! – отозвался король и пришпорил коня.

Они вылетели на край лесной балки, проделанной когда-то в теле земли бурным потоком. Лоргин был прав – толпа впереди них бежала. Здесь уже не было конных, но имелось несколько повозок запряжённых мулами. При первом же взгляде на тех, кто сейчас спасался от королевского гнева, на ум приходило одно слово – сброд. Похоже, этим отребьем верховодили те, кто сейчас остался за спиной смертоносной троицы, на поживу волкам. Вся эта толпа была для Лоргина и двух воительниц, что кучка овец для матёрых волков, но эти "овцы" умели стрелять и знали, что пощады им не будет.

Едва Лоргин со спутницами показались на краю балки, как в них полетели стрелы. Меткость у стреляющих была воистину овечья. С такого расстояния Ханна могла попасть в глаз бегущему во весь опор оленю, но из тех стрел, что полетели в их сторону, лишь одна достигла цели – оцарапала плечо королевского коня.

Лоргин вложил палаш в ножны, спрыгнул на землю и достал уже поработавший сегодня топор. Девушки последовали его примеру, на ходу обнажая оружие и готовясь к резне, которую эти "овцы" вполне заслужили. От вида короля в горском костюме, перекидывающего из руки в руку боевой топор, в толпе мерзавцев началась паника. В тесной балке не менее полутора сотен человек сгрудившиеся вокруг трёх повозок стали давить друг друга, залезая передним на плечи, падая, путаясь под ногами у мулов, лишь бы первыми не попасть под сверкающий топор Лоргина.

И тут случилось непредвиденное – полог заднего фургона откинулся и в открывшийся проём выглянул ружейный ствол! Наверно это был последний козырь тех, кто решил достать короля таким экзотическим способом.

Время для Маранты замедлилось, она сделала длинный прыжок вперёд и влево, чтобы оказаться между стрелком, сидящим в фургоне и королём. Единственное, что юная воительница успела сделать для себя это вскинуть саблю на уровень груди и развернуть её плашмя…

Грохот выстрела и удар в солнечное сплетение, сравнимый с тем, который наносит копыто лягающейся лошади, случились для неё одновременно. Воздух из лёгких вылетел, выбитый за один раз. Девушка тряпичной куклой отлетела в объятия короля и только успела увидеть, как мелькнули в воздухе обломки её сабли, разбитой пулей!

Но плохо было не это, а то, что сдвинулись пологи двух других фургонов и оттуда тоже показались стволы. Ханна стреляла, как бешеная, но её стрелы были страшны лишь для мечущихся в панике мерзавцев между фургонами. Те, кто укрывался внутри сидели за прочным двухслойным брезентом, в котором стрелы застревали не хуже чем в мишени из плотно увязанной соломы.

И тут Лоргин отбросил топор, бережно положил Маранту на землю, и в его руках появилось оружие, от одного вида которого, сознание, начавшее было покидать воительницу, тут же вернулось на место. Это были древние автоматические пистолеты крупного калибра, с перламутровыми рукоятками, богато украшенные золотой и серебряной насечкой.

Грохот, поднятый в следующую секунду этими карманными пушками, показался Маранте божественной музыкой. По-видимому, этим оружием Лоргин владел виртуозно – к воплям, избиваемых Ханной мародёров прибавились крики из фургонов. Но король был один, как минимум против пяти стрелков, и его мощный ответ ещё не означал победу.

Вдруг выстрелы загрохотали откуда-то сверху. Лоргин поднял голову, Маранта тоже взглянула вверх и увидела на краю оврага высокого человека в тёмно-зелёном егерском костюме, чёрной широкополой шляпе с золотой пряжкой и двумя большими револьверами в руках. То, как профессионально он разряжал своё оружие, целясь по тем же фургонам, выдавало в нём стрелка той же школы, что и Лоргин, возможно даже более искусного.

Слева и справа от этого неожиданного помощника стояли люди с луками и арбалетами, которые активно вносили свою лепту в уничтожение зажатой в овраге банды. Вскоре там, на ногах остались только перепуганные до полусмерти мулы. Тогда высокий красавец на краю оврага отсалютовал королю, (Лоргин совершенно серьёзно отсалютовал в ответ), белозубо улыбнулся, сверкнул на прощанье ярко-синими, как августовское небо, глазами и исчез вместе со своими спутниками.

– Кто это? – спросила Маранта у Ханны, когда король отправился осматривать место побоища.

– Это Золас, знаменитый бандит, – ответила лучница, со странным выражением глядя на то место, где только что стоял тот, кто так вовремя пришёл им на помощь.

– Почему они поздоровались, как приятели? – недоумевала Маранта.

– А вот об этом, детка, тебе лучше не знать, – отрезала Ханна, и раненая воительница, которой трудно было говорить, не стала переспрашивать.

Тема Золаса долгое время была запретной в Гвардии. Историю блудного "сына" короля Маранта узнала лишь несколько лет спустя, когда Золас считался погибшим в огне пылающего дворца Лоргина, а она сама носила под сердцем его ребёнка. А тогда…

Тогда они дожили до вечера, и Маранта получила сержантский чин, как и обещал король, а к нему в подарок красавицу скьявону – меч чем-то напоминающий горский палаш короля, но гораздо более лёгкий и упругий.

Глава 52. Чуть меньше полувека назад. Вакханка

– Мара, Мара! Эй, постой! Хочешь посмотреть на новое приобретение Ханны? Да нет, не в том смысле… Просто она привела нового кадета и утверждает, что эта девчонка превосходит её в искусстве стрельбы. Ты такое от Ханны когда-нибудь слышала? Я – нет. Ну, давай, пойдём, интересно же!

Девушка-гвардеец, года на три младше Маранты, (превосходная наездница, но ужасная болтушка), появилась совершенно не вовремя. Маранта собиралась выскользнуть из покоев Лоргина незамеченной, чтобы спокойно дойти до своей комнаты и поразмыслить над тем, что произошло. А тут – на тебе!

Впрочем, чего ей бояться? Что такого было в том, что офицер Гвардии выходит из покоев своего повелителя, который является одновременно командующим этой самой Гвардии? И ничего такого сверхъестественного в тех покоях с ней не произошло, просто…

Просто она переспала сразу с двумя мужчинами, и одним из них был король, а другим его молодой слуга – замечательный парень, ровесник или даже чуть помладше самой Маранты. Нда…

Увы, их счастье с Диком оказалось недолгим. Её возлюбленный погиб во время незначительной стычки с варварами на восточной границе, когда она сама сопровождала Лоргина во время поездки совсем в другое место. Как она тогда это пережила? Маранта даже не помнила, сколько провалялась в чёрной прострации одна в пустой комнате, на постели ещё сохранившей запах её парня и следы их последней любви.

И зачем только она тогда приняла снадобье? А впрочем… Да, возможно сейчас у неё была бы память от Дика в виде двухлетнего уже ребёнка, но… Наверное, ей было бы тогда тяжелее. И службе в Гвардии, возможно, тоже пришёл бы конец, хотя у многих здесь были семьи, дети…

Впрочем, что над этим теперь размышлять? Что сделано, то сделано. Пролежав в депрессии те дни, она в конце сделала-таки вывод, что беднягу Дика на самом-то деле она не любила. Да, им было хорошо вместе, да, возможно их связь переросла бы в нечто большее, если бы всё продолжалось дальше. Но всё закончилось и Дик остался в прошлом, как это уже случалось с её друзьями, которые от Дика отличались только тем, что не были её любовниками.

Жизнь продолжалась, и страшно расстроившийся тогда Лоргин напрасно беспокоился за свою любимицу. (Даже велел за ней присматривать, чтобы не сделала над собой чего!). Если честно, то она в те чёрные дни посматривала на свою верную скьявону, соблазнительно поблёскивавшую в углу. Но броситься на меч или принять яд, кроме всего прочего означало провалить задание – охранять короля до тех пор, пока он правит страной.

И Маранта сдержалась. И даже успокоилась, хоть мир ещё долго казался ей плоским, холодным и чёрно-белым. А через полгода плоть – спасительница души, приказала ей не валять дурака и перестать хоронить себя заживо.

Тогда у Маранты появился новый любовник – молодой офицер Гвардии. Она понимала, что эта связь ненадолго. Они встретились ради праздника жизни и расстались друзьями через полтора месяца. А потом такие встречи были у неё ещё и ещё, и ещё…

Маранта не ожидала от себя такого. Раньше она думала о себе по другому, но вот ведь, как всё вышло. Впрочем, никто не смел здесь назвать её шлюхой, да никому это даже в голову не пришло бы. В Гвардии и не только в ней многие вели такую жизнь. Не всем ведь достаётся семейное счастье, и даже вступление в брак, его вовсе не гарантирует.

Она не знала, что Лоргин, узнав о новом друге Маранты, обрадовался совершенно искренне, а когда прослышал, что этих друзей у неё набралось уже несколько, расхохотался, налил себе полный кубок вина и осушил его одним махом за одну из самых лучших женщин, наделённую такими разносторонними талантами. В глазах короля её репутация не снизилась ни на волос. Лоргин справедливо полагал, что человек должен жить полной жизнью, что одиночество ведёт к душевным и телесным болезням, и в итоге к гибели, что моральные предрассудки и ограничения, это выдумки душевно больных, по иронии судьбы получивших власть, которую им давать не следовало.

Его приглашение Маранте – провести вечер вместе, было полушутливым. Лоргин не надеялся, что такая красавица согласится составить компанию ему – старому хрычу. Конечно, он не думал, что для неё сколь-нибудь весомым аргументом в выборе партнёра будет являться его королевское звание. Таких женщин он встречал и не раз, но старался избегать их, как мог, потому что считал для себя оскорбительным, когда его высокое положение ставили выше его мужского обаяния.

Но Маранта не была карьеристкой. Своего короля и командира она любила и уважала совершенно искренне. Восхищалась им и совершенно не замечала его старости. Как раз в это время она была свободна – месяц, как рассталась со своим последним любовником, женившимся на городской девушке. (Бедняга думал, что это глубоко оскорбит воительницу, и едва не в ногах валялся, прося прощения. А она без единой нотки иронии пожелала ему счастья и благословила на долгую семейную жизнь.)

Предложение Лоргина девушку, конечно, удивило – она не считала себя достойной такой великой чести. Но у неё не было ни единой причины ему отказывать, даже наоборот было интересно столь близко пообщаться с таким великим человеком.

Как в их компанию подмешался третий, никто толком так и не понял. Ну, да, этот симпатичный, скромный, всё прекрасно понимающий юноша, прислуживал им за ужином. Да, король доверял ему многое, в том числе тайны своей личной жизни, но как?.. Как они потом оказались втроём в одной постели? Может быть, вино было слишком крепким или пряности, которыми была приправлена пища, обладали не только свойствами придавать изысканный вкус еде?

Сие осталось загадкой для всех троих. Лоргин потом признался, что ему случалось любить двух женщин сразу. Бывало и больше. Были и такие ситуации, когда он с кем-нибудь из друзей уединялся с ненасытной вакханкой, которая дарила им – двум мужчинам, изысканные, неземные ласки.

Но это случалось с ним уже давно, во время далёкой молодости, когда он – изгнанный гвардеец Огненной королевы служил в этом самом городе сначала разносчиком заказов в гостинице, а потом рядовым стражником на воротах. Ну, и понятно, ни в каких бы то ни было его интимных делах, не участвовал до сих пор юный Орм – вот этот самый слуга. Ну, разве что записки носил дамам и доставлял обратно ответы.

Как бы то ни было, Маранта, опомнившись, (лишь на секунду, наверное), вдруг поняла, что её любят сразу двое. Но в следующее мгновение её захлестнула такая волна наслаждения, что она махнула на все сомнения рукой. В конце концов, что ей было терять?