Колдовской замок. Часть VI. Ключ

если начнётся резня.

Злося: Ах!

Злуша: Слышь? Там действительно, кажись, друг друга режут. Так и

звенят своими вертелами, так звенят! Вот козлы…

Злинда: Вот только кто кого и как? Что-то я не пойму, где это бьются?

Злуша: Сначала, вроде как во дворе звенели, а теперь, кажись, на

лестнице.

Злорик Медная Голова (просачиваясь сквозь пол): У-у-у-у-у-у-у!

Злинда (отскакивая в дальний угол): Ай! Опять этот призрак!

Злуша (закрывает голову руками): Сгинь! Сгинь! Кыш!

Злорик Медная Голова: Кто здесь?

(замечает Злосю)

Вот ты где, курочка для моего петушка!

(Хватает её поперёк туловища и тащит к стене. Стена отъезжает в сторону, Злорик с, отбивающейся руками и ногами девушкой, скрывается в открывшемся проходе, после чего стена встаёт на место.)

……………………………………………………................................

Мик: Это я во всём виноват! Я не должен был соглашаться брать с собой

это дитя. Ведь, если мне суждено оставить здесь свои кости, то

значит, на то была воля Божья! Но осознавать, что при этом

погибнет юное цветущее создание…

Фоллиана (появляется из ниши вся в пыли и паутине): Нашла! Падре

Микаэль, я поняла, что он имел в виду.

Мик: Надеюсь, что это так, дочь моя! А то я уже начал было впадать в

грех отчаяния.

Фоллиана: Что мы с вами до сих пор осматривали в нишах, падре

Микаэль?

Мик: М-м, стены.

Фоллиана: А надо было поднять голову и осмотреть потолок! Вот,

взгляните.

(Они вместе входят в одну из многочисленных ниш, и Фоллиана поднимает фонарь над головой.)

Фоллиана: Если держать фонарь прямо перед собой, то кажется, что там

просто темнота. А если поднять над головой, то виден люк!

Мик: Вы умница, Фолли! Но куда он ведёт?

Фоллиана: Не знаю! Там что-то вроде узкого колодца и лестница из

железных скоб. По крайней мере, это выход из тупика, в

котором мы застряли.

Мик: Ну, что же, попробуем туда залезть. Давайте я подсажу вас,

Фоллиана!

Фоллиана: А я, когда зацеплюсь, как следует, подам вам руку!

……………………………………………………..................................

Барбарус (останавливаясь и поднимая шпагу остриём вверх): Отдаю вам

должное, сеньор – вы отличный боец!

Злоскервиль (опускает своё оружие остриём вниз): Вынужден сказать

вам то же самое, сударь. Я не встречал ещё никого, кто так

великолепно владел бы шпагой. Но наш с вами спор не

закончен. Если вы представляете интересы Злорда…

Барбарус (делает протестующий жест): Ни слова более! Я вовсе не

представляю интересы сеньора Злорда, хоть и пользовался

некоторое время его гостеприимством. Я целиком и

полностью на вашей стороне, но мне необходимо было

убедиться, что вы достойны сеньориты Злоси, в которой я

принимаю участие.

Злоскервиль (сначала смотрит на него озадаченно, потом бросает

шпагу в ножны и упирает руки в бока): Ну, и как я вам

показался?

Барбарус: Вы человек достойный, но недальновидный. Вам следовало

приказать своим людям застрелить меня на месте, а самому

бежать на выручку своей избраннице. Вдруг Злорд и в самом

деле проделал с ней что-то, пока мы с вами упражнялись в

фехтовании?

Злоскервиль (помрачнев): У него на это было и до того достаточно

времени. Если даже так, то за это злодеяние ответит только

он, но ни в коем случае не Злося, к ногам которой я

собираюсь положить свою жизнь!

Барбарус: И вы примете её такой, какая она есть? Ни в чём её не

попрекнёте?

Злоскервиль: Конечно, нет! Я лишь буду просить у неё прощения за то,

что не смог предотвратить несчастье, и не был рядом, когда

она нуждалась в моей помощи.

Барбарус (убирает шпагу в ножны и протягивает ему руку): Это всё, что

мне нужно было знать. Ваша невеста в безопасности, и я

надеюсь, что получив её, вы взамен вернёте мне мою!

(Злоскервиль не успевает ничего ответить, так-как в зал с одной стороны вбегают Злинда и Злуша, а с другой появляются Злюк и Зляк, которые волокут за собой связанных Злорда и Злыря.)

Злинда: Судари мои, прекратите вашу битву!

Злуша: Ой, бяда-а!

Барбарус (сильно нахмурившись): Что стряслось?

Злинда: Утащил!.. Злосю проклятый призрак утащил! А я-то, дура,

наговорила ей всякого…

Злоскервиль: Ничего не понимаю! Какой призрак Злосю утащил?

Злорд (пытается говорить сквозь торчащий во рту кляп): Бу, бу, бу! Бу,

бу, бу!

Злюк: Чавой-то мой военный пленник беспокойный стал. А не

пристукнуть ли яво, шоб не бубнил?

Зляк: А мой вот смирный! Ты, дядька Злюк, сваво хош пристукни, но

наперво дай ему пару слов сказать – може шо путного расскажет?

Злюк: И то верно!

(вытаскивает кляп изо рта Злорда)

Злорд (фыркая и отплёвываясь): Ну, послал Бог лакеев! Неужели нельзя

было выбрать тряпку почище, если нужно заткнуть рот своему

хозяину?

Злоскервиль: Знакомый голос.

Злинда: Что, за…

Злуша: Ой, а чой-то барин такой связанный?

Злюк: Енто ж хозяин нашенский! А мы его скалками, да по бокам!..

Злорд: Молчи уж! Лучше развяжи меня.

Злоскервиль: Вы что-то хотели сказать, ваше сиятельство?

Злорд: Хотел я сказать только одно – не слушайте этих баб, они всё врут.

Злося в моей спальне. Она отдыхает после служения своему

господину…

(В это время в огромном камине раздаётся шум, как будто кто-то встряхивает кирпичи в железной бочке; затем оттуда вылетает облако сажи и из него появляется чумазая, но непобеждённая Злося, которая тащит за собой призрак сэра Злорика, периодически охаживая его кочергой.)

Злося: Вот тебе! Это тебе за курочку, а это за петушка! А это за то, что у

тебя, старый хрен, в потомках такие козлы!

Злуша: Я же говорила – козлы!

Злоскервиль (бросается перед Злосей на колени): Злосенька, любимая,

наконец-то!

Злося (бросает кочергу и отпускает призрак сэра Злорика, который,

воспользовавшись моментом, улетает в каминную трубу со звуком

втянутой ртом макаронины):

Живой!

(сама встаёт перед Злоскервилем на колени и крепко к нему

прижимается)

Слава Богу, ты жив!

Барбарус: Отрадно видеть, что всё это правда!

Злорд: Погодите! Но, с кем же я тогда провёл краткое, но такое

восхитительное свидание?

Зледи (появляется из дверей под руку с Чикадой): Со мной, ваше

сиятельство! С кем же может быть самое лучшее свидание у мужа,

как не со своей женой?

Злорд: Я что?.. Я с женой?!

(смотрит на неё искоса с изрядным недоверием, затем забирает

её у Чикады, подставив руку калачиком)

Душа моя! А… что вы делаете сегодня вечером?

(оба уходят из залы, не обращая ни на кого внимания)

Барбарус (заметно погрустнев): Я его по-прежнему презираю, но ничего

не имею против, если в этой семье всё наладится. Но, где же

моя Фолли?

(Раздаётся скрип и треск, какой может быть при движении некоего ржавого механизма, долгое время пребывавшего в покое; одна из массивных полуколонн, украшающих зал, разделяется на две половины и раскрывается, как створки двери; из неё высыпается целая куча золотых монет, по которой, как по снежной горке, в зал въезжают Фоллиана и падре Микаэль.)

Барбарус: Фолли!

(хватает её в объятия, отрывает от земли и кружит по залу)

Мик (с трудом поднимаясь на ноги): Прошу прощения, дети мои, я

подвёл вас! Но, кажется, Господь был милостив к нам и всё

закончилось благополучно?

Злоскервиль (не отпуская от себя Злосю, словно опасаясь, что

кто-нибудь заберёт её у него): Падре Микаэль,

не откажитесь благословить наш брак!

Фоллиана и Барбарус (вместе): И наш! И наш!

Мик: Вообще-то это против правил. Следовало бы получить согласие

родителей обеих девушек, но я вижу здесь подлинную любовь и

готов взять этот грех на себя. Пойдёмте, дети мои, завершим с

радостью то, что начиналось так тревожно и казалось

недостижимым!

(Все уходят, остаются только Зляк и связанный Злырь)

Зляк: И шо? Все пошли свадьбу играть, а мне с тобой возиться, что ли? И

ведь, как назло дядька Злюк тоже ушёл. Таперича не у кого

спросить даже – ждать за тебя выкуп и награду, али нет? Вот шо – я

тоже на свадьбу пойду, а ты у меня полежишь пока в чулане!

(уходит, таща за собой лишённого подвижности Злыря, в глазах

которого читается выражение покорности судьбе)

Глава 86. Будем думать!

– Дрась, может, поешь что-нибудь? Давай яичницу пожарим? А хочешь пивка или чего покрепче?

Ответом на эту искреннюю заботливость было молчание. Если бы их друг стонал от боли, рыдал в подушку или ругался на чём свет стоит, было бы проще и легче. Но несгибаемый гангстер Драгис Драговски неподвижно лежал на кушетке, уставившись в потолок совершенно пустым взглядом.

Так продолжалось уже двое суток после того, как они привели его на квартиру Умника. Сам хозяин квартиры и его брат – антипод, сидели теперь в двух разных запечатанных бутылках, стоявших на комоде, и злобно поглядывали на компанию, не обращавшую на них никакого внимания.

Иногда они начинали беззвучно ругаться друг с другом, корчили друг другу рожи и выделывали всякие неприличные жесты. Но это было никому не интересно.

– Что с ними делать-то теперь будем? – спросил Бык, когда Фигольчик выставил это двойное украшение на комод.

– Можно ничего не делать, – ответил Фиг, задумчиво разглядывая братьев. – Если оставить их как есть, то сами они оттуда не выберутся. Но остаётся опасность того, что кто-нибудь эти бутылки разобьёт или раскупорит. И тогда всё закрутится по-новому. Так что я их, при случае, либо в океан заброшу, либо закатаю в бетон.

– А не жалко?

– Этих?

Фигольчик хмыкнул с таким видом, словно ему предложили пожалеть вирус гриппа и не травить бедных микробов антибиотиком.

– Ну, во-первых, – сказал он, – им там не так плохо, как тебе кажется. Каждый из них в пределах бутылки может создать себе такую обстановку, какую пожелает, но заниматься своей деятельностью сможет лишь в теории. Время для них сейчас не существует, зато и вреда никакого они не смогут принести.

– Так значит, в этом мире не будет больше ни ума, ни глупости?

– Нет, что ты! Всё это возникло и здесь, и в других мирах уже слишком давно, а потому существует само по себе, развивается и растёт, поддерживаемое людьми. Не будет новых грандиозных глупостей, вроде секты Святого Мика или общества по передачи детородной функции мужчинам. Но, повторяю – не будет новых, а старые останутся. С другой стороны чрезмерное умничанье тоже затормозится. Надеюсь, что здесь люди не станут придумывать оружие, уничтожающее города одним ударом или машины, преобразующие человеческое сознание настолько, что собственный мозг начинает отмирать. По крайней мере, эксперименты Глупника с логическо-временными парадоксами прекратятся и сгладятся.

На том они и порешили. Предоставить миру, развиваться самостоятельно, не подгоняя его и не внося никакие излишества, выглядело самым разумным решением.

Правда, Быкович подумал при этом – а как же быть с борьбой между добром и злом? Ведь здесь была точно такая же ситуация, как в противостоянии ума и глупости. Обе силы были нетерпимы друг к другу, обе находились в состоянии непрерывного противоборства, и баланс между ними постоянно нарушался, что приводило к периодическим конфликтам и кризисам.

Точно так же они постоянно проникали друг в друга, переходили друг в друга, и вообще случалось, менялись местами, но каждый раз разбегались в испуге от ими же содеянного, и возвращались на прежние позиции.

Но покрутив – покатав эту мысль между рогов, Бык выкинул её за ненадобностью. Фиг был ему другом, Дульери врагом, но таким врагом, которого он предпочитал, например, любому из сидевших в бутылках. В любом случае Фига и Дулю сажать в бутылки было некому, так что придётся дальше жить с добром и злом, нравится это кому-то или нет!

Их проблемой сейчас был Драгис. Ещё во время событий в небоскрёбе, когда Быкович пришёл в себя и обнаружил, что он привязан к креслу на колёсиках, а рядом в таком же положении находится Фигольчик, ему, после некоторых усилий, удалось сломать подлокотники, сбросить путы и освободить товарища.

Драгиса они нашли стоящим на коленях посреди сцены. Голова его была опущена, глаза смотрели в пустоту, а руки прижимали к полу двух задушено попискивающих близнецов – Умника и Глупника.

Пока Бык пытался привести друга в чувство, Фиг занялся братьями, и вскоре они уже сидели в найденных в мусорной корзине бутылках из-под минералки, которая обычно присутствует на столах во время заседаний. Как он это сделал, Бык не разглядел, да и не был уверен, что хотел бы это видеть.

Драгис с тех пор не произнёс ни слова. После некоторых уговоров он встал и дал себя увести, а когда они прибыли в квартиру Умника, где до сих пор было их временное убежище, улёгся на койку и больше не шевелился.

Бык даже пару раз спохватывался – дышит ли он? Но Драгис дышал, и сердце его билось, однако окружающий мир больше не интересовал его. Возможно, он даже ничего не видел и не слышал, но не потому, что лишился зрения и слуха, а просто, потому что не хотел.

Они бы, наверное, так и не узнали, что произошло там, в зале, пока сами пребывали в отключке. (Валявшийся в стороне автомат с расстрелянным магазином, разнесённое пулями зеркало и высаженное стекло, говорили о том, что здесь стряслось что-то серьёзное, скверное и печальное, но что именно, было неясно.) Однако Фиг вдруг вспомнил о манере Глупника делать видеозаписи того, что происходит, и предположил, что здесь где-то стоит камера.

Она и вправду нашлась в одном углу зала под потолком, и должна была охватывать и зал, и сцену. Дальше, пройдя по проводу, они обнаружили записывающее устройство уже подключенное к монитору.

То, что они увидели, отмотав запись назад, повергло обоих в полное недоумение.

– Не понимаю, почему он в неё стрелял? – спросил Быкович шёпотом.

– Он её не видел! – с уверенностью ответил Фиг. – Он стрелял во что-то или в кого-то ещё, как это ему представлялось. Скорее всего, на ней была мимикрийная маска, которую она сама не ощущала на себе. Такая маска не отражается в зеркале и не фиксируется записью, поэтому мы её не видим. Драгис не безумец и просто так стрелять не будет.

– А единорог? Откуда он взялся? Это точно Анджелика в него превратилась?

– Нда-а, теперь наша принцесса выглядит, как единорог! Это было бы красиво, если бы не было так стрёмно. Видимо тут не обошлось без вмешательства магических сил. Придётся теперь ещё и с этим ребусом разбираться, но сначала позаботимся о Драсе.

Они позаботились, и всё было бы ничего, если бы тот дал себя накормить. Но зубы гангстера были плотно сжаты, и любые попытки соблазнить его едой оказывались тщетны.

– И что теперь? Он так с голоду помрёт! – поделился своей тревогой Бык, отозвав Фигольчика в другую комнату.

– Как дракон он может долгое время обходиться без еды, – не слишком уверенно сказал Фиг.

– Сейчас он в человеческом теле, – возразил Бык, – как и мы с тобой. Ну, почти. А это значит, что питаться он должен, как человек, иначе будет ему капут!

– Ты же не питаешься, как человек! – попытался пошутить Фигольчик. – До сих пор потихоньку сено трескаешь, я-то знаю!

– Это моё дело! – отрезал Бык. – Я могу, есть человеческую еду и ем её. Просто сено вкусное, и нет ничего плохого, если я время от времени съем охапку, пока никто не видит.

– А мясо?

– Могу, есть и мясо, но для меня оно отвратительно. К тому же если я начну, есть мясо помногу и привыкну к нему, то озверею и стану опасен. А оно мне надо? Речь не обо мне, а о том, как нам его на ноги поставить.

– Увидит принцессу – сам вскочит, – резонно заметил Фигольчик.

– Так откуда же её взять? – махнул рукой Бык. – Бегает ведь так, что в жизни не догонишь!

– Пойдём по следу и найдём, – пожал плечами его рассудительный приятель. – Единорог, который скачет по крышам и перелетает через улицы, должен оставить в городе много следов. И ещё, кое-что! Как ты думаешь, она ведь устанет после того, как набегается?

– Ну?

– А ещё, что с ней будет при этом?

Бык задумался.

– Проголодается, наверно, – предположил он.

– Вот именно! – воскликнул премудрый Фигольчик. – А что, по-твоему, ест единорог?

Бык вдруг взглянул на друга, словно увидел его впервые.

– Сено! – восхищённо прошептал он.

– Точно! А ещё овёс, яблоки, морковь и всё что подходит травоядным парнокопытным. И непарнокопытным тоже. Об этом ты знаешь лучше меня. Так что мы можем начинать поиски…

– С овощного рынка! Там и слухи узнаем. Вот только…

– Что?

– Если кто-то нашу девушку приютил, а судя по всему это так, раз она по городу больше не бегает, то, как мы поймём, что этот человек покупает корм для неё, а не для какой-нибудь лошади?

– Будем думать! – ответил Фигольчик, разведя руками. – На что нам головы даны? Начнём прямо сейчас, но по очереди – сегодня ты с Драсей посиди, а я на рынок сбегаю. Завтра поменяемся. Кстати, тебе там купить чего-нибудь?

Глава 87. Технические затруднения.

– Мне так стыдно!

Анджелика покраснела настолько, что это стало видно сквозь шерсть.

– Принцесса, вам совершенно не о чем беспокоиться! Поверьте, вы не доставляете никаких хлопот, которые были бы в тягость. Вот когда мне приходилось ухаживать за Пегасом, это было действительно непросто!

От этих слов девушка смутилась ещё больше, но выбора не было: назвался груздем – полезай в кузов, а назвался единорогом – иди в стойло.

Проблема обнаружилась, когда она поняла, что не может пользоваться дамской уборной. До этого её выручал маленький сквер за зданием Архива, но приходить туда можно было только в ночные часы, да и то с оглядкой, чтобы не попасться на глаза полицейскому патрулю или случайному прохожему. Вот тогда Библиотекарь и профессор Прыск решили, что ей требуется настоящее стойло.

Это случилось в первый же день, а точнее вечер, после того, как розовый крыс привёл её в Архив Конгресса.

– Поверьте, Анджелика, у нас почти нет выбора, – уговаривал её необыкновенный учёный. – У меня уже была мысль, спрятать вас среди цирковых лошадей. Это можно было бы сделать, замаскировав ваш рог под султан. Но что прикажете делать с копытами? На них ведь туфельки не наденешь! По той же причине вас не получится спрятать ни в зоопарке, ни среди пони, которые катают детишек в городском саду. Лучше вас вообще никому не показывать. Нет, только поймите меня правильно – вы очень красивы, но это может сослужить дурную службу! Вы сразу бросаетесь в глаза! В Архиве же вас никто не увидит, по той простой причине, что туда сейчас никто не ходит. К тому же вы там будете под сильнейшей защитой. Я имею в виду вашего старого знакомого – Библиотекаря. Заодно посмотрите на то, каков он с виду, а то ведь до сих пор вы его только слышали.

Анджелика понимала, что он прав и вскоре её копыта защёлкали по крыше здания Архива Конгресса. Потом была история с пролезанием сквозь слуховое окно, в котором она едва не застряла. Но всё обошлось, и девушка оказалась внутри хранилища мудрости.

Библиотекарь их уже ждал – профессор Прыск ухитрился позвонить ему с полдороги, развинтив на одной из крыш железный шкаф с соединениями телефонных проводов. Встреча с этим типом оказалась неоднозначной.

Первым делом крупный грузный дяденька, с виду, лет за пятьдесят, (с какой-то кошачьей физиономией), встал перед ней на одно колено и выразил своё почтение и преданность принцессе, служить которой для него, оказывается, и почёт, и обязанность, и удовольствие!

Сразу после этой «торжественной части», он объявил, что они немедленно отправляются в Колдовской замок, поскольку его хозяин и так обещал кучу неприятностей ему и разгильдяю Фиглориусу, за то, что они допустили всё, что случилось неприятного с его гостьей!

Конечно, Анджелика пришла в ужас от этих слов, ответила на всё категорическим отказом, и уже высматривала себе путь для отступления, так-как всерьёз опасалась, что её могут принудить идти туда, куда она не хочет.

Их примирил и успокоил профессор Прыск. Библиотекарь, на удивление быстро остыл, после чего извинился в изысканных выражениях, и ещё раз заверил принцессу в том, что он готов всецело ей служить. А по поводу Колдовского замка сказал, что она может не беспокоиться – всё равно там время течёт по-своему, и не имеет никого значения, когда они вернутся – сейчас или через год. Что же до его желания отправиться туда немедленно, то он обязан был попытаться её уговорить.

У девушки от всего этого голова пошла кругом, но тут обнаружилась ещё одна причина этого головокружения – голод! Она ничего не ела с тех пор, как угощалась багетами в плену у Глупника. Конечно, в животе давно урчало, а глаза сами собой скашивались в сторону фикуса, растущего в углу кабинета, где происходил их разговор с Библиотекарем.

Её немедленно повели в буфет, но тут выяснилось, что его ресурсов маловато! Пирожные были неплохи, но съесть их, так чтобы наесться, означало нажить себе лишних проблем. То же самое получилось и с тостами, и с сэндвичами и с гамбургерами.

Эти человеческие изобретения, которые люди придумали себе на погибель, годились, по словам профессора Прыска, только для крыс и свиней. Анджелике не хотелось превращаться в свинью, поэтому она набросилась на салат, предназначенный для гамбургеров. Правда, его хватило лишь на небольшой перекусон.

– Придётся с утра сбегать на рынок, – сказал Библиотекарь. – Ваше высочество, вы что предпочитаете – яблоки или морковь?

От этих слов у Анджелики потекли слюнки. Что за странный вопрос? Подойдут и яблоки, и морковь, и репа, и капуста, и огурцы, и груши, и салат, вроде того, который она только что съела. А ещё, ей почему-то хочется чего-нибудь сухого и хрустящего! Сырую овсянку что ли?

Но всё это, наверное, стоит немалых денег, а у неё с собой нет ни цента из того, что приносил в мотель Огнеплюй. И другого источника средств тоже нет…

Эти её слова вызвали приступ веселья у Библиотекаря и его крысовидного коллеги. Какие пустяки! Принцессе не стоит об этом беспокоиться. Все расходы берёт на себя тот, для кого деньги в любом их виде представляются лишь пылью по сравнению с истинными богатствами!

Анджелика не до конца уяснила значение этих слов, но больше не заговаривала со своими покровителями об «этих пустяках».

Первая партия провизии прибыла к десяти часам утра. Библиотекарь набрал всего, что могли предложить сады, поля и огороды, снабжающие городской рынок, причём в таком количестве, что пришлось нанять для перевозки небольшой грузовичок.