скачать книгу бесплатно
Повторюсь – ни она, ни я, мы ничего тогда не знали о жизни. Мы привыкли, что нас куда-то ведут, потому что водили нас до сих пор из хлева на пастбище и обратно. Даже это путешествие, во время которого с нами обращались порой грубо, не заставило нас перестать доверять людям. Раз тебя куда-то ведут, значит так оно и надо!
– Ну, чо, атаман, выбирай! – развязно проговорил один из них. – По мне, так телок упитанней. Его значит и чкх-х!
Он издал какой-то странный звук, значения которого я не понял. Человек небольшого роста, но важный, что твой фермер в воскресном подпитии, поднялся со своего места и подошёл к нам. Внимательно осмотрев нас обоих, он покачал головой и сказал:
– Не. Тёлка слишком приметная. Будем продавать – засыплемся. Так что, давай её!
Остальные одобрительно закивали головами. Потом меня отвели в сторону и привязали к толстому колу, загнанному меж камней. Я пока ещё ничего не понимал.
Всё произошло очень быстро. У меня на глазах Сметанку ввели в круг света, один из разбойников крепко ухватил её за рожки и вдруг ловким движением сбил с ног, навалившись всем телом, лишая возможности встать. Другой достал из-за пояса здоровенный складной нож, под названием «наваха», что означает – бритва, раскрыл его и… молниеносным взмахом перерезал тёлочке горло…
Тело Сметанки задёргалось, забилось в судорогах, раздался хрип, бульканье… На какой-то миг мне показалось, что она сейчас сбросит повисшего на ней человека и убежит, но этого не случилось.
.........................................................................................................
Бык замолчал, потому что Анджелика негромко, жалобно вскрикнула. Девушку била мелкая дрожь, из ноздрей вырвались две тонкие струйки дыма, а внутренность пасти осветилась знакомым голубоватым сиянием.
Бык подумал было, что дело плохо, но ничего страшного не случилось. Юная драконесса отвернулась, тяжело дыша, видимо стараясь скрыть выступившие на глазах слёзы. Но вскоре она справилась с собой и даже пришла на помощь Мегги, которая откровенно рыдала, закрыв голову крыльями. Когда они обе немного успокоились, она взглянула на Быка, покрасневшими, но уже сухими глазами и приказала глухим голосом:
– Дальше! Рассказывай.
– Может не надо? – засомневался их товарищ, и с тревогой посмотрел на всё ещё всхлипывающую Мегги.
– Нет, пожалуйста, Быкусь, продолжай! – попросила она. – Нам нужно знать всё.
Бык пожал плечами и продолжил:
............................................................................................................
– Вскоре движения Сметанки замедлились, дрожь прекратилась, а под её телом возникло и стало расплываться огромное красное пятно. Я заворожено смотрел на это… красное, а оно растекалось всё шире, пачкая её белоснежные чулочки и окрашивая серые камни в цвет смерти…
Понимание случившегося ещё не вошло в мой мозг, который вообще отказывался соображать. Я смотрел, и всё вокруг меня заливало это красное. Красное! Проклятое красное!!!
Не знаю, в какой момент я стал биться. Это не было сознательным действием, тело металось само, мускулы конвульсивно напрягались, копыта били наугад! Кол, который не под силу было сломать и взрослому быку, разлетелся в щепки! В какой-то момент одному из разбойников удалось ухватиться за верёвку, обмотанную вокруг моей шеи, но я тут же мотнул головой и угодил левым рогом ему под рёбра. Человек истошно заорал, а мне в глаза плеснуло что-то тёплое липкое, красное! Красное!!!
И вот тут меня заколотило по-настоящему! Я рванулся вперёд, ничего не видя и не разбирая, но продолжая бить копытами и рогами наугад. Кто-то ещё попал под мои удары, но кто и как, не помню.
Я до сих пор не знаю, убил ли я там кого-нибудь или только покалечил? Пока был молод, тешил себя мыслью, что, скорее всего, убил – в памяти остались вопли адской боли, треск разрываемой плоти, хруст костей… Теперь я по-другому отношусь ко всему этому.
А тогда я метался по бандитскому лагерю, сея вокруг себя разрушение. Не знаю, как мне посчастливилось вырваться? Выскочил ли я тем же путём, которым нас туда привели или, что, скорее всего, нашёл случайно иную лазейку. Не помню. Помню только, что нёсся, не разбирая дороги в темноте среди скал, оставив позади вопящих разбойников и заполошно мычащее стадо.
Мне повезло, потому что ничем иным, кроме везения нельзя назвать то, что я не врезался с размаха в скалу и не слетел с обрыва в какую-нибудь пропасть. Но всё-таки слететь мне довелось, но не с обрыва, а с берега, и не в пропасть, а в реку. И опять же ничем кроме везенья нельзя объяснить то, что я не утонул, ведь я тогда совершенно не умел плавать, и даже не купался ещё в своей жизни ни разу.
Не знаю, сколько времени меня мотало волнами, но наверно достаточно долго, потому что когда я, совершенно обессиленный выбрался на берег, горы были уже далеко позади, а река несла свои воды спокойно и размеренно. Помню, что отлёживался в камышах, потом перебрался на незнакомое пастбище, но, несмотря на страшный голод, долго ещё не мог есть – картины, одна кошмарней другой вставали перед глазами. Наши убитые погонщики и их пёс… Сметанка, в луже собственной крови… Бандиты, вопящие под моими ударами… И всё красное, красное, красное…
Я долго ещё не мог отделаться от безумного бешенства, вызываемого видом чего-то красного, будь то плащ тореадора или просто спелое яблоко.
...........................................................................................................
– Ты и сейчас не выносишь красный цвет? – спросила Анджелика.
– Нет, – ответил Бык, улыбнувшись, – сейчас я отношусь к нему спокойно. Видите – меня же не смущают эти яблоки!
С этими словами он встал и протянул каждой девушке по длинной ветке с нанизанными на неё свежеиспечёнными яблоками. Они с благодарностью приняли угощение, причём Мегги разжевала яблоки вместе с веткой.
– Хорошо, что ты избавился от фобии, – сказала Анджелика задумчиво, размышляя о чём-то своём. – Я вот до сих пор тараканов боюсь.
– А я сказок про странствующих рыцарей! – поддакнула Мегги и покраснела. – Надо мной даже Драся смеялся, пока был маленький.
– Это меня Фиг подлечил, – сказал Бык, проглотив последнее яблоко. – Люди, которые меня тогда нашли, быстро заметили моё отношение к красному цвету и продали тем, кто выращивал быков для корриды. Нда. Недолгой была бы моя жизнь, если бы не выкупил меня у очередного хозяина странствующий фокусник Фиглорио Фиголини, который мечтал о славе тореадора, но ненавидел кровопролитие.
– Ой, расскажи, Быкусь, расскажи! – воскликнула Мегги и, забыв про слёзы, даже запрыгала на месте, захлопав крыльями, как в ладоши.
– Ну, нет, девчонки, в следующий раз, а сейчас спать пора! – рассмеялся Бык. – Мою жизнь рассказывать, обычной ночи не хватит. Полярная нужна! А мы и так засиделись.
Мегги разочарованно опустила крылья, вздохнула, но, пожелав всем спокойной ночи, отправилась к куче брёвен, в которые во время сна зарывалась с головой. По неизвестной причине она слушалась Быка беспрекословно. Анджелика чуть помедлила.
– Послушай, – несколько неуверенно спросила она, – я знаю, что Фиг многое что умеет, но неужели он ещё и врач?
– Когда нужно он может во многом помочь, – ответил Бык. – Не знаю, можно ли ему довериться по любому медицинскому вопросу, но он мне действительно тогда помог, иначе наши выступления были бы невозможны. Ты ведь видела, какого рода эти трюки! Правда, хоть красный цвет и не вызывал у меня больше ненависть, но долго ещё оставался отвратительным. Окончательно от этой фобии меня избавили уже в Козляндии. Там сильные психотерапевты – обморочных коз и тех на копыта ставят.
– Ясненько! – улыбнулась девушка. – Ну, тогда, спокойной ночи!
Она ушла в свой личный грот, который сама вырыла в склоне холма и прикрыла вход плоским обломком скалы, смахивающим на дверь, но размером с двухэтажный дом.
– Спокойной ночи! – ответил Бык, провожая её глазами.
Он устроился, как обычно – возле костра, на куче старых опилок покрытых брезентом. Пока ночи были тёплыми, а погода не грозила дождём, его вполне устраивало такое ложе. Однако скоро придётся натягивать палатку, а если их проблема не разрешится до зимы, то понадобится жилище понадёжнее. Человеческое тело такое слабое и хрупкое! Впрочем, в теле быка он тоже не любил мёрзнуть.
Интересно, зачем Анджелике понадобилась психотерапия? Хотя о чём это он! Девочке достались на долю немалые испытания, которые всё никак не закончатся. Она и теперь в подвешенном состоянии со своим драконьим обликом и с человеческой душой. Эх, эх…
Бык вдруг затосковал, сам не понимая почему. Наверное, рассказ о жестоких приключениях его юности вызвал в нём эту грусть. Прошло ведь немало времени, и он научился вспоминать о тех событиях без душевной боли и горечи, испытывая лишь светлую печаль.
Ну, вот, теперь к нему сон не идёт! Бык перевернулся с боку на бок. Сам виноват. Надо бы девчонкам в следующий раз что-нибудь весёленькое рассказать, а то вон – обрыдались! И себе разбередил старые раны, а теперь уснуть не может! Куда это годится?
Тогда он лёг на спину и стал смотреть в звёздное небо, думая, что возможно, где-то там, на небесной ферме, куда попадают все страдавшие и невинные души, вот так же смотрит сейчас в небо, вечно юная тёлочка Сметанка. Может быть, она и сейчас видит его? Может, наблюдая его жизнь, вместе с ним печалится и радуется…
Глава 11. Неожиданная проблема
– Ты что-нибудь понимаешь?
Вопрос был задан спокойным, будничным тоном, несмотря на то, что ситуацию нельзя было назвать спокойной или будничной.
– Только то, что нам и здесь не рады.
Фиг, попытавшийся приладить на место оторванный рукав пиджака, бросил эту затею и с чувством швырнул пиджак в открытый контейнер для мусора.
– Не рады, не то слово! – воскликнул он и скривился от боли – удар каблуком в челюсть не прошёл даром, хоть и пришёлся вскользь. – Ну не хотят иметь с нами дело, так объяснили бы хоть почему?
– Мы вызываем у них подозрение, а люди не доверяют тем, кто подозрителен, – ответил Драгис, разглядывая содранные костяшки пальцев.
Их снова подкарауливали на улице, чтобы избить или убить, а может просто напугать. Последнее предположение было наиболее вероятным, так-как нападавшие, после того как получили отпор, быстро отступили и растворились в лабиринте портовых складов.
В чём-то этот город совсем не изменился. По крайней мере, в методах устранения неугодных. Вот только если раньше благородные гангстеры Драгис Драговски и Граната Фигольчик знали тех, с кем сражаются, то теперь это была тайна покрытая мраком.
Нападавших было пятеро. А налетели они на друзей, когда те пришли на очередную встречу, для заключения, совершенно безобидной, на первый взгляд, сделки.
..........................................................................................................
Всё началось ещё в злополучном чайном ресторане, в который они пришли тогда вчетвером. Сперва всё шло вполне нормально. Едва они переступили порог, как к ним поспешил низенький толстенький человечек, одетый с кричащей средневековой вычурностью Востока. Он был чрезвычайно мил и приветлив – сплошные улыбки и поклоны. Создавалось впечатление, что путешественников здесь ждали давно, ждали с нетерпением, как дорогих гостей, близких друзей и едва ли не любимых родственников.
Не переставая кланяться и рассыпаться в комплиментах, человечек проводил их к лучшему, (а других в ресторане не было), чайному столику, усадил, осведомился о заказе, и удалился, пятясь чтобы не поворачиваться тылом к этим царственным особам.
Пока поспевал их заказ, друзья, (или союзники, если учитывать присутствие Дульери), огляделись. Здесь всё было так, как рассказывал уличный зазывала. Великолепная, изысканная обстановка, подобранная с исключительным вкусом, лишённым излишеств и никчёмной пышности. Задумчивая и нежнейшая музыка, струящаяся непонятно откуда. Портреты основателя ресторана и его близкого друга и защитника, великого воина – Гранаты Фигольчика, на почётных местах. Был и упомянутый стенд с подлинными фотографиями и пожелтевшими от времени газетными вырезками со статьями, повествующими о подвигах борцов за справедливость под руководством того же Фигольчика.
Подробно ознакомиться с содержанием этого стенда решили потом – всем хотелось пить, а заодно отведать местных деликатесов. Ожидание заказа проходило за разговором. Они обменивались впечатлениями, касавшимися прежде всего тех отличий, которые были между чайной старого Ли и тем, что было перед ними сейчас, когда Дульери, принимавший пассивное участие в разговоре, вдруг заметил с ехидной иронией:
– Не ждите многого от этого места!
Все посмотрели на него с удивлением, но бывший дон скрестил на груди руки и прикрыл глаза, выражая, таким образом, готовность ждать осуществления своего не слишком радужного прогноза. Долгое время не происходило ничего примечательного, разве что их заказ странно задерживался, несмотря на то, что в нём не было ничего сложного.
Между тем, несмотря на обеденное время, ресторан был пуст. Точнее он опустел за время их пребывания здесь. Если бы не замечание Дульери, никто не обратил бы на это внимание, но теперь, обведя глазами зал из которого, боязливо оглядываясь, спешила отбыть молодая пара, Фигольчик насторожился и сделал знак Драгису.
Увидев это, падре Микаэль погрустнел и стал читать про себя молитву. Из опыта прошлой жизни, точнее того её отрезка, который прошёл в этом городе, он знал, что это весьма неблагоприятные симптомы. Их мирное посещение ресторана может обернуться скверно. Ожидать от такой ситуации следовало чего угодно – от словесной перебранки до поножовщины.
Однако всё вышло не столь драматично, как представлялось разыгравшемуся воображению. С огромным опозданием заказ четвёрки исследователей всё-таки прибыл. Его принесли две вычурно одетые девушки с каменными неприветливыми лицами. Не глядя посетителям в глаза, они выставили на стол миниатюрные чашки и ещё какие-то приборы, и удалились с видом достоинства оскорблённого тем, что приходится дышать одним воздухом с этими ничтожествами, по ошибке попавшими в приличное место.
– Не советую даже пробовать, – процедил Дульери сквозь зубы, когда падре Микаэль потянулся к своей чашке.
Священник всё же взял чашку, но тут же понял, что совет бывшего мафиози не был праздным – чашка оказалась чуть тёплой, содержавшаяся в ней жидкость по цвету и запаху напоминала воду, в которой начерно помыли гору грязной посуды. На чай это не было похоже.
– И что же теперь делать? – робко спросил он, вдруг почувствовав, как неприятно зачесалось между лопатками, словно кто-то сверлил его спину взглядом или наводил на неё ствол.
– Уходим! – в тон брату ответил Фигольчик и поднялся со своего места.
– Расплатиться не забудь! – хохотнул невесело Дульери.
– А почему я? – вдруг запетушился Фиг. – И вообще, зачем платить, если мы не прикасались к их бурде?
– Потому что это твои друзья, а не мои, – пожал плечами премудрый злодей. – Что же касается бурды, то пятеро молодцов вон за той дверью и столько же вот за этой, наглядно докажут тебе, что в чашках был самый лучший чай в мире.
Фигольчик покраснел от гнева и открыл, было, рот, чтобы ответить какой-нибудь резкостью, но тут ему на плечо легла широкая ладонь. Драгис выразительно посмотрел на друга и подтолкнул его к выходу, а другой рукой бросил на стол несколько бумажек, стоимостью куда больше чем требовалось для оплаты их заказа.
Когда они оказались на улице, оба бывших гангстера с облегчением перевели дух, а экс дон самодовольно потёр руки.
– Но, что всё это значит, друзья мои? – с недоумением спросил священник. – Что случилось?
– Случилось то, что китайцы вам больше не друзья! – почти пропел Дульери и скорчил рожу толстенькому распорядителю, который с чрезвычайно надутым видом вешал на двери чайного ресторана табличку с надписью – «Закрыто».
– Но всё-таки, что же произошло? – недоумевал падре Микаэль, но его вопрос остался без ответа.
– Как ты узнал? – надвинулся на брата Фигольчик, так что Дульери пришлось отступить на шаг.
– Эй, полегче! – набычился он, пытаясь замаскировать промелькнувшую в глазах тревогу, так как за спиной Фигольчика стоял настроенный отнюдь не мирным образом Драгис. – Просто, пока вы предавались воспоминаниям, я наблюдал за обстановкой и видел, как вот к этому расфуфыренному мопсу, подбежал пацан из местных и нашептал ему что-то на ухо, всё время кивая в нашу сторону. Так вот у этого индюка сразу сползла улыбка с лица и рожу он скорчил бульдожью не просто так, а в наш адрес. А потом и громилы за дверьми встали наизготовку. Двери-то приоткрыты, а они всё на нас поглядывали, серьёзно так, оценивающе. В руках у них блестело что-то, кажется сковородки и молотки для отбивки мяса. Вобщем, не знаю, что там случилось, но на вашем месте я бы на поддержку китайцев больше не рассчитывал.
Драгис и Фигольчик переглянулись. Они понимали, что Дульери прав, но принять то, что вчерашние союзники их не узнают и ведут себя крайне недружелюбно, было непросто.
– Ладно, ребята! – фамильярно заговорил Дульери, почувствовав их неуверенность. – Не принимайте всё так близко к сердцу. Времена меняются, а выигрывает тот, кто умеет меняться вместе с ними. Вчера друзья, сегодня – враги, и наоборот. Как вам?
– Пошёл ты… – тихо сказал Фигольчик.
– Неплохая мысль, – согласился Дульери, ничуть не обидевшись. – Мне в вашей компании делать больше нечего, так что, желаю здравствовать!
– Вы действительно думаете вот так уйти от нас, дон Дульери? – без видимой угрозы, но с нажимом проговорил Драгис.
– А что, вы против, мистер «Железные руки – чугунная голова»? – вдруг оставил свой игривый тон мафиози. – Добро, но что вы в таком случае намерены предпринять? За шкирку меня схватите? Попробуете переломать руки-ноги? Не советую!
Проговорив это, Дульери чуть сдвинул в сторону полу пиджака и продемонстрировал рукоять пистолета, торчавшего у него за поясом.
– Вот что, господа-приятели, – заговорил он без угрозы, но тоном деловым и серьёзным, – начиная с этого момента, предлагаю считать условия нашего договора выполненными. Теперь вы сами по себе, я сам по себе. Не пытайтесь куда-нибудь меня тащить или заставлять делать что-либо против моей воли. Впрочем, никому не запрещаю идти за мною следом, если будет такое у вас желание. А сейчас я хочу расслабиться и начну, пожалуй, с этого!
С этими словами он повернулся спиной к своим бывшим компаньонам и зашагал по направлению к зданию, в котором, судя по вывеске, находился массажный салон.
– Откуда у него оружие? – спросил Драгис, очнувшись первым.
– Взял там, где его уже нет! – пожал плечами Фигольчик.
– Друзья мои! – вдруг воскликнул падре Микаэль. – Я, кажется, понял или думаю, что понял, где кроется разгадка странной перемены отношения к вам… то-есть к нам, со стороны служащих этого ресторана.
Двое друзей уставились на него, мигом забыв о Дульери.
– Помните того молодого человека, который сперва так настойчиво рекомендовал нам посетить чайный ресторан дедушки Ли Сунь Ханя, а потом внезапно исчез? Мне показалось, что он поспешил уйти, когда узнал, что мы хотим поговорить с чайнианцами.
Драгис помрачнел, Фигольчик сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке.
– Похоже на то, – сказал Драговски нерадостно. – Видимо у них тут что-то не так с этими… чайниками. Надо будет разъяснить этот вопрос, но чуть позднее.
– А сейчас что? – спросил Фиг.
– Сейчас лично мне так жрать хочется, что я боюсь забыть ту заповедь Ветхого Завета, которая запрещает людоедство. Простите, падре Микаэль!
Странствующий священнослужитель поморщился при этих словах, но промолчал. Шутки у Драгиса, конечно драконьи, но это всего лишь шутки.
– В двух кварталах отсюда была небольшая забегаловка, – припомнил Фигольчик.
– Ты имеешь в виду «Хрустикс», с ограбления которого ты начал свою карьеру? – насмешливо спросил Драгис.
– Ну, карьеру гангстера я, положим, начал чуть раньше, с ограбления Центрального городского банка, куда Бык зашвырнул меня в качестве гранаты. Что же касается «Хрустикса», то, да, его я ограбил в первый раз сознательно и по доброй воле. Каюсь, каюсь! Но, это дело прошлое, и я не против заплатить сейчас за порцию куриных крылышек съеденную тогда.
