Я буду твоей

– А почему сразу нельзя какао выпить, а потом есть суп?

Я смотрел на ребенка и думал о том, что она очень умная девочка, а то, чего не знает, всегда спрашивает. Это хорошо.

– Потому что ты сейчас напьешься какао, наполнишь желудок и не захочешь есть суп.

– Разумно, ― хмыкнула она и улыбнулась.

Когда нам принесли наш заказ, девочка принялась ложкой зачерпывать суп в тарелке, и выливать обратно. Я с интересом наблюдал за ее действиями и за тем, как она внимательно что‐то выискивает.

– А где же плавленый сыр?

Моя улыбка стала шире.

– Так расплавился ведь, ― по-доброму сказал я, заметив на детском лице удивление.

– А я сразу и не подумала.

– Вот, клади сухарики в суп, и ешь.

– Это должно быть вкусно, дядя Ильяс. Спасибо тебе, что позвал меня в ресторан.

Я снова улыбнулся. Разве с этим ребенком можно иначе?

После обеда был десерт. И хотя я понимал, что нельзя баловать детей сладким, но ничего не мог с собой поделать. Мне хотелось радовать Таню, хотелось видеть в ее глазах счастье. Ведь только тот, кто был в детдоме, поймет, какого это находиться там.

Я был.

Я знаю.

– Как же это вкусно. Нет, дядя Ильяс, с тобой никакую фигуру не сбережешь. Наверное, потому у тебя и нет жены, что ты ее кормил хорошо, ― хохотнула девочка и тут же оборвала смех. ― Извини.

– Не за что. Я очень рад, что ты сытно поела. А если хочешь завтра на обед борщ, тогда скажи об этом Ниночке.

– А ты хочешь?

Я кивнул.

– Хочу. И привезу домашней сметаны.

– А как же парк и кафе?

– А потом поедем в парк, погуляем, повеселимся и снова будем есть. Только в кафе. И даже разрешу что-нибудь необычного. Ела когда‐нибудь роллы?

– Роллы?

– Ага. Суши, роллы, не знаю, как правильно.

– Нет, ― с серьезным лицом покачала головой, на что я снова улыбнулся.

– Вот и попробуем.

Я видел, как загорелись ее глаза от того, что я пообещал завтра приехать. Ребенку не хватало общения и отцовского внимания. Я понятия не имел, кто ее родной отец, и очень хотел верить, что мой двоюродный брат очень хорошо относился к Тане. Мне кажется, к детям в принципе нельзя плохо относиться, а глядя на эту чудесную девочку лишь утверждаюсь в своем мнении.

И то, что эта Инна видела Таню меня ужасно разозлило. Казалось бы, ничего опасного она нести с собой не может, и все же мне это дико не понравилось. Шлюхам не место в моей семьей. А Таня моя семья.

– Дядя Ильяс, а ты позвонишь вечером, или будешь занят той теткой?

Таня кивнула за мою спину, а я даже не повернулся, понимая о ком она говорит.

– Я обязательно позвоню. Ты только не засиживайся допоздна, хорошо?

– Договорились. Спасибо тебе за вкусный обед. Ты лучший дядя в мире.

Она поманила меня пальчиком и я, склонившись, получил поцелуй в щеку.

Черт, как можно детей обижать?

Посадил малышку в машину и теперь сам поцеловал ее в щеку.

– Я позвоню, ― напомнил ей, подмигнув, и обернулся к водителю, ― Коль, домой Таню вези.

– Хорошо, Ильяс Захарович.

Я закрыл дверь и как только машина отъехала, помахал Тане рукой.

У меня осталось одно незаконченное дело.

Вернее, нарисовавшееся.

Я обернулся и одарил Инну гневным взглядом.

Она что, решила, что может следить за мной?

Прошел ко входу ресторана, где до сих пор стояла эта дура.

Остановился рядом, практически впритык к ней.

– Решил уделить и мне внимание.

Я резко схватил ее за затылок, отчего девица дернулась и охнула, не ожидая от меня такого напора.

Склонился и яростно прошептал на ухо:

– Еще раз, посмеешь появиться на глазах у ребенка, и я тебя уничтожу. Поняла меня?

– Ильяс, ты чего?

– Я не услышал ответа? Ты поняла?

Она едва заметно кивнула и промычала:

– Поняла.

– Гуляй, ― рявкнул я, и отпустил ее.

Мне кажется, что Инна образовавшаяся проблема. И ладно бы я решил бросить любовницу после нескольких месяцев отношений. Так нет же, считай снял на трассе, а она уже пытается меня контролировать. Не много ли девочка берет на себя? Сама себя выставила шлюхой и пытается теперь показать, что она не такая? Да, Инна, далеко тебе до правильной девочки. И чувствую, что проблем ты еще доставишь.

Нужно усилить охрану возле Тани.

Еще не хватало, чтобы эта дрянь полезла к ребенку.

– Миша, слушай внимательно, ― по пути до машины набрал своего начбеза.

– Да, Ильяс Захарович, слушаю.

– Усиль охрану Тане. Мне тут одна цыпа не нравится, нарвался на нее на трассе. Нужно проверить.

– Шлюха?

– Не официальная, думаю. Ни на кого не работает, но слишком наглая и упертая.

– Имя скинешь? Или так скажешь?

– Инна Стефановская. Есть авто, пробей через наших ребят, они номер знают.

– Хорошо. Через полчаса пришлю инфу на почту.

– Спасибо, Миш.

Мне было плевать, что она задумала на счет меня, я боялся только за ребенка. Таня моя семья, а за семью я любому сверну шею. Даже девице, которая попытается на нее посягнуть. А то, что Инна что‐то задумала, я не сомневаюсь.

Запрыгнув в машину, вырулил на дорогу. Настроение ни к черту. И если изначально все было хорошо, когда мы с малышкой мило беседовали за обедом, то теперь хотелось немного расслабиться.

Дела подождут. Иначе сорвусь и оттягаю эту дуру Инну за волосы.

Поставил телефон на приборную панель и набрал номер массажиста.

Карина. Умная девочка, с которой я знаком уже не один год. Знает свое дело, умело работает руками, и при желании может доставить удовольствие прыгая на члене. Если такое случалось, она получала очень приличные чаевые. И никогда не бегала за мной, требуя встречи или чего‐то большего. Таких девушек я не то, чтобы уважал, но был им благодарен. Она знала свое дело, это то, что мне было интересно.

– Привет, Ильяс Захарович.

– Привет, красавица. Найдется для меня время?

– Думаю, смогу через полчаса. Ты на оба массажа, или…

– На оба. Надо снять стресс.

– Хорошо. Выделю для тебя полтора часа. Но услуги мои дорогие сегодня. Мне придется подвинуть заместителя мэра.

– Не переживай, в минусе не останешься, ― хмыкнул я, и сбросил вызов.

Девочка знает себе цену.

Прибавил скорость, отмечая, что, если поднажму, успею вовремя.

Когда я уже был у здания, где находится массажный салон, мне пришло сообщение на почту от Михаила. Вовремя.

«Босс, кажется, девочка просто решила вцепиться в тебя клешнями. Охотница за богатыми, не более. Подробная информация в прикрепленном файле.»

Ну что же, значит, работает сама. Тем лучше.

Файл позже прочту. Сейчас меня ждут более интересные дела.

– Дядя Ильяс, а сегодня та тетка не помешает нам? ― спросила Танюша, когда в субботу я заявился к ней домой с литровой банкой домашней сметаны.

– Надеюсь, что нет. Иначе мне придется сдать ее полиции за преследования. Ну что там, борща наварили с Ниночкой?

– Угу. Я помогала! Картошку чистила! Правда вот, ― она протянула пораненный палец и я скривился.

Черт, детская боль, как ножом по сердцу.

– Малышка, будь осторожна. Сильно болит?

– Ничего страшного. Пустяки.

Я улыбнулся.

– Куплю тебе специальный нож, если ты хочешь продолжить учиться готовить.

– Очень хочу, дядя Ильяс. Я же должна буду готовить своему будущему мужу. А правда говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?

– Это смотря какой мужчина. Но запомни, Таня, что твой жених будет проходить особенный экзамен. Я к тебе не подпущу абы кого.

– Это как, абы кого? ― она сдвинула бровки к переносице, снова заставляя меня улыбнуться.

– Это значит, что у тебя будет достойный муж. Фуфло сразу отгонять буду.

– Фуфло?

– Ладно, не обращай внимания. Я разговорился. Накормишь меня борщом?

Девочка кивнула, и взяв меня за руку, повела в сторону кухни.

– Ой, ты сначала руки помой, ты ведь с дороги.

– Хорошее замечание. Держи, я сейчас, ― отдал ей банку, а сам свернул в ванную комнату.

Приезжать в этот дом оказалось очень приятно. Мало того, что маленькая девочка всегда меня ждет, встречает с улыбкой, так еще и вкусно накормят. А что может быть лучше домашней еды?

Со стороны кухни послышался стук.

Я нахмурился и наспех вытерев руки, поторопился на звук.

Оказывается, вся сметана уже растеклась по плитке и была непригодна к обеду. Казус.

Я нахмурился сильнее, не заметив на кухне Тани.

Нина развела руками, а затем практически незаметно указала пальцем за холодильник, как раз у двери в кладовую.

Я тихонько прошел мимо стола, переступая испорченную сметану, и заглянул за холодильник.

Малышка сидела в углу прижав коленки к груди и тряслась от страха.

Я вздохнул и присел рядом с ней на корточки.

– Нин, будь добра, сходи на улицу, в моей машине есть еще банка сметаны, ― взял себе домой, и как оказалось не зря.

– Нет! ― громко выкрикнула девочка, хватаясь за холодильник.

В этот момент в ее глазах промелькнул ужас, из‐за которого в моей душе все сжалось.

Что черт возьми происходит?

– Не оставляй меня, Ниночка.

– Ты чего, Танюша? ― уточнила Нина, взволнованно глядя на ребенка.

– И правда, ты чего испугалась? ― поинтересовался я, и уселся на пол. ― Нина, иди. Нам надо поговорить с Таней.

Женщина кивнула и оставила нас одних на кухне.

Я снова посмотрел на Таню, которая абсолютно не могла скрыть своего страха. Как сделала бы это, например, взрослая женщина.

– А теперь рассказывай, чего ты так испугалась? И не обманывай меня. Я хочу знать о всех твоих страхах.

Девочка продолжала смотреть на меня испуганным взглядом и трястись.

Мне черт возьми, дико не нравилось ее состояние и то, что она так сильно боится. Меня боится! Человека, который защитит ее от любых бед.

Я протянул ей свою руку, и малышка недоверчиво вложила в нее свою маленькую ладонь. Я сжал крепче, а в следующую секунду подхватил Таню на руки и понес в сторону комнаты. Девочка заглянула за мое плечо, смотря на разлитую сметану. А когда мы оказались в гостиной, она заметно выдохнула.

Я усадил Таню на диван, а сам присел рядом с ней. Посмотрел в глаза, отметив, что страх никуда не исчез.

– Я хочу знать, почему ты так сильно испугалась? Это же всего лишь разбитая банка.

– Со сметаной, ― уточнила девочка, хмуря бровки и опуская взгляд вниз, на свои ручки.

– Да, и что?

– У меня пальчик болит, а банка скользкая, потому что мокрая, и случайно выпала.

– Танюша, я не спрашивал, как это произошло. Упала банка, хрен с ней. Извини, ― опомнился, что разговариваю с ребенком. ― Упала, да и упала. Почему ты так сильно испугалась?

Она пожала плечами.

– Я подумала, что ты заставишь меня… ― она замолчала, и склонила голову еще ниже, пряча от меня свою боль.

Какого хрена?

– Что, заставлю?

– Слизывать с пола.

Я ошарашено уставился в ее лицо, и тут же крепко сжал руки. Даже дыхание сбилось от шока.

Да какого шока? Я охренел в буквальном смысле этого слова.

– Тебя заставляли в детдоме слизывать еду с пола?

– Да. Я однажды уронила тарелку с супом. Мне поставили подножку, и я упала. Тарелка вылетела из рук. И воспитательница сказала, что это моя порция, и я должна ее съесть. Я сказала, что не стану этого делать, а она пригрозила закрыть меня в черном чулане. А там пауки. Я их очень боюсь.

Внутри жгло огнем от ненависти к той твари, что посмела манипулировать ребенком и угрожать.

И Таня явно не единственная, кто с этим столкнулся.

– Что было потом?

Девочка наконец‐то подняла голову, и я заметил в ее глазах слезы.

– Я попробовала сбежать, но Наталья Андреевна схватила меня за волосы и силой притащила к тому месту, где я разлила суп. Она ткнула меня в него и заставила есть.

Каких усилия мне стоило не двинуть кулаком по стоящему рядом столу.

Какая тварь! Урою, суку!

– Иди ко мне, ― протянул к ней руки и Таня сразу же пересела ко мне на колени, прижавшись головой к грудной клетке.

– Я подумала, что ты тоже заставишь меня слизывать сметану с пола.

Я крепче сжал руки на детской спине и носом уткнулся в ее макушку.

Внутренности разъедало от ярости.

– Разве я на идиота похож, Танюша?

– Значит, Наталья Андреевна идиот?

Я заглянул девочке в глаза, наблюдая, как постепенно ее лицо начало меняться.

– Я бы назвал ее иначе, но тебе таких слов знать не надо.

– А ты ее теперь накажешь?

Таня спросила с надеждой в голосе, заглянув мне в глаза.

– Ты даже не представляешь, как я ее накажу. А ты запомни, раз и навсегда, я тебе не враг. Я твой защитник, что бы не случилось. А такой пустяк, как разбитая банка, или испачканная одежда вообще не стоят внимания. Ты поняла меня?

– Да.

– Может тебя к психологу сводить? Ты, конечно, маленькая еще, но твое мнение для меня важно.

Малышка покачала головой.

– Я не маленькая, дядя Ильяс.

– Прости, совсем забыл, ― хмыкнул я, и поцеловал ребенка в щеку.

– Я принесла, ― Нина зашла в комнату с поллитровой банкой сметаны.

– Идемте борщ есть? Я проголодался.

– Пойдем, дядя Ильяс.

Мы вернулись на кухню.

Я переставил фарфоровую чашу с борщом на стол, и пока Нина убирала с пола сметану, Танюша вызвалась разливать борщ по тарелкам. Я с удовольствием наблюдал, как она старалась аккуратно это делать.

– А тебе погуще, дядя Ильяс?

– Да, Танюша, я люблю капусту.

– Хорошо, ― улыбнулась она, и добавила еще один половник борща, ― а я люблю жидкий.

– Спасибо. Ты будешь отличная хозяйка.

– Я стараюсь.

После обеда мы поехали в парк, и чудесно провели время вдвоем.

Благо Таня не грудничок и нянчиться с ней не надо, потому я решил дать возможность Нине отдохнуть. А мы вдвоем катались на каруселях, различных аттракционах, потом Таня прыгала на батуте и каталась на электрическом самокате. Нужно будет купить ей такой, чтобы гоняла по двору или в парке, неподалеку от дома.

Я видел счастье в ее глазах и радовался тому, что смог поднять ей настроение.

Вот такое должно быть детство. Счастливое, беззаботное, с искренним смехом и радостным блеском в глазах. А не то, о чем мне поведала Таня сегодня перед обедом. Но я клянусь, что разберусь с каждым ублюдком, кто посмел обидеть любого ребенка. И обязательно займусь каждым, кто хоть как‐то попытается устроиться работать по профессии.

Уничтожу, мразей.

Ближе к вечеру мы вернулись домой. И кажется, сегодня отмечался праздник животу. Потому что Нина наготовила фаршированные перцы, и много голубцов. Эта невероятная женщина знает, как меня задобрить.

– Дядя Ильяс, а ты посидишь со мной, пока я буду засыпать? ― столько надежды во взгляде ребенка было, что я снова отменил все личные дела и остался.

Решил послать все к чертям, только бы Тане было хорошо.

Посидел около нее некоторое время, и убедившись, что она заснула, ушел спать в комнату для гостей.

В понедельник займусь змеиным коблом в детдоме, а пока немного отдыха. Да и Таню завтра порадовать не помешает. Девочка это заслужила.

Глава 3

– Дядя Ильяс, доброе утро. Ты еще не ушел?

Таня, сонно потирая руками глаза, улыбнулась и подошла ко мне обниматься.

– Нет, малышка. Я решил провести эти выходные с тобой. Ты не против?

– Нет, конечно. Просто я не ожидала увидеть тебя с утра. Пойду умываться, иначе Ниночка за стол не пустит, ― хохотнула мелкая, на что я кивнул.

– Ты права. Давай, ты первая, а я за тобой.

– Хорошо, ― кивнула Таня, и убежала в ванную комнату.

Я присел на диван и зарылся в телефон, собираясь отыскать подарок для девочки.

Самокат. Ей он вчера пришелся по душе, и уверен, Таня очень обрадуется такому подарку. Я бы тоже обрадовался, если бы мне в детстве подарили самокат. Только мое детство прошло в детдоме и мне повезло меньше. Хотя, с какой стороны посмотреть.

Нашел хорошую фирму, и сразу же провел оплату, с доставкой на сегодня.

Отлично!

– Я все! ― Таня выбежала из ванной, довольно потирая ручки.

– Теперь я, а ты беги к Ниночке, пусть на стол накрывает.

– Хорошо.

Я быстро умылся и тоже присоединился к хозяйкам на кухне. Остановился на пороге и с улыбкой наблюдал, как Таня перекладывает на тарелку оладьи, заботливо приготовленные Ниночкой.

– Можно мне со сгущенкой? ― раскрыл свое присутствие, привлекая внимание женских глаз.

– Дядя Ильяс, а на голодный желудок нельзя сладкое, ― верно подметила Таня, на что я закатил глаза.

– Но может чуть‐чуть?

– Нет. Сначала со сметанкой, там еще в холодильнике осталась.

– Ладно, но после…

– А после, Ильяс Захарович, можно и со сгущенкой, ― подтвердила Нина, ставя другую тарелку с блинами.

Я достал из холодильника красную икру и сметану, и присел на стул около окна.

– А это вкусно? ― уточнила Таня, глядя на банку.

Я кивнул, и открутив крышку, протянул ей банку.

– Попробуй.

– Можно? ― она указала пальчиком, на что я кивнул.

Таня подцепила пальцем несколько икринок и отправила их в ротик. Языком раздавила о небо и улыбнулась.

– Очень вкусно!

– Нин, подай, пожалуйста, хлеб и масло. Сейчас еще покажу, как вкусно.

Я намазал бутерброд для Тани, обильно добавив поверх масла икру.

Девочка с удовольствием откусила кусочек и зажмурилась.

– И вправду здорово! А если в блинчик?

– И в блинчик тоже.

После завтрака, мы решили прогуляться по скверу, что располагался около дома. Я наблюдал за Таней и понимал, что сделал правильный выбор. Глаза девочки сияют от радости, разве это не лучшая награда? Ребенок должен улыбаться, он должен быть счастливым несмотря ни на что. И никто не имеет право отнимать у него его счастье.

Сейчас глядя на то, как она радуется какой‐то мелочи, которую другой бы даже не заметил, я понимал, что хочу продолжать радовать ее. Пусть это будет обычное платье, или дорогой подарок, только бы видеть в глазах ребенка счастье.

– Дядя Ильяс, а почему у тебя нет жены? ― неожиданный вопрос застал врасплох.

Я несколько секунд не отвечал Тане, а потом пожав плечами, посмотрел ей в глаза:

– Не встретил еще ту самую, наверное. Не знаю.

– А хочешь?

– Не думал.

– Это, наверное, потому что ты никогда не любил. Вот дядя Денис любил мою маму, а она его не очень.

Я напрягся. Таня впервые заговорила о прошлом. Сам я ее ни разу не тревожил этими вопросами, боясь задеть за живое и погрузить в пучину боли, в которой она и так прожила немалое количество времени. Я понятия не имел, как она отреагирует на такой разговор и просто не имел право ничего спрашивать. А тут она сама заговорила о маме.

– Не знаешь почему мама не любила Дениса?

– Нет. Я только слышала, как они ругались, и мама говорила, что он мешает ей нормально жить.

– Понятно.

На самом деле ничего непонятно, но лишних вопросов задавать я не стал. Если Таня захочет, сама расскажет, что знает. Уверен, она именно так и сделает. Просто нужно немного времени. Ребенок слишком напуган и переживает из‐за каждой мелочи. А мне хватило ее взгляда после того, как она упустила банку со сметаной.

Никогда не забуду ее испуг.

А что может означать мешает нормально жить? Может быть у нее были вредные привычки? Или она любила потусить, а Денис запрещал, в виду того, что у нее есть дочь?

Как там эту барышню зовут? Лиза, кажется?

В кармане зазвонил телефон.

– Извини, Танюш.

Я заметил, как у ребенка тут же изменилось выражение лица и мысленно чертыхнулся. Наверняка, подумала, что я сейчас уеду. Только ничего подобного, я готов послать сейчас всех, и с ребенком провести оставшуюся часть выходных.

– Да, слушаю.

Звонил курьер. Он уже ожидал у ворот вместе с посылкой.

– Сейчас подойдем.

– Дядя Ильяс, а куда мы?

– Идем, сейчас все узнаешь.

Я протянул девочке руку, и она вложила в нее свою маленькую ладонь.

Сквер находился практически напротив дома, и уже через несколько минут мы подошли к воротам, где нас ожидал курьер.

Таня, когда увидела огромную коробку, на которой нарисован электрический самокат, ошарашенно округлила глаза. А когда услышала, что это чудо техники, специально купленное для нее, и вовсе бросилась мне в объятия.

– То есть, это совсем‐совсем мне? И не надо будет отдавать?

– Не надо будет. Это для тебя купил. Тебе же вчера понравилось кататься на самокате?

– Дядя Ильяс, очень понравилось, ― произнесла она, и прижав ладошки к глазам, горько расплакалась.

Да черт! Как я должен на ее слезы реагировать?

Меня эта сентиментальность до добра не доведет.

Опустившись на колени, я прижал Таню к себе. Она дрожала, но отняла руки от лица и обвила ими мою шею.

– Мне не нравится, что ты плачешь.

– Я помню. Просто ты столько для меня сделал. Дядя Ильяс, мне очень‐очень приятно.

– Тогда я буду расценивать это за слезы радости? ― я заглянул в ее глаза и руками стер слезы с щек.

Таня кивнула.

– Спасибо тебе, ― она порывисто обняла меня, а я прикрыл глаза, понимая, как для нее это важно.

Отцом я себя не ощущал. Не каждый сможет полюбить чужого ребенка, как своего, как бы не говорили, что чужих детей не бывает. Но к Тане я испытывал уважение, и девочка была для меня дорога. Я знаю, что мой брат ее любил, как дочку, а этого для меня достаточно, чтобы заботиться об этом ребенке.

Сам я никогда не имел семьи и скорее именно это являлось причиной, что я не понимаю, как это быть отцом. Хотя очень стараюсь для Тани. Мне важно, чтобы она не ощущала себя одинокой. Ребенок не должен страдать по вине взрослых. Дети вообще не должны страдать. А с тем, что Таня испытала, находясь в детдоме, мне предстоит еще разобраться.

– Пожалуйста, ― ответил я, гладя ее по голове.

Нужно подумать, чем еще девочку порадовать. Пусть она и плачет от счастья, и мне сложно видеть ее слезы, но то, как потом сияют ее глаза, говорит лишь о том, что я все делаю правильно.

– Пойдем испытаем самокат?

Таня кивнула уже с улыбкой, и отстранившись от меня, прошла к коробке.

Мы вместе распаковали самокат, разобрались, как его включать и как им пользоваться. Таня сразу же встала и поехала.

Ее глаза сияли от счастья. А я радовался этому, как мальчишка.

В итоге мы до ужина катались по скверу. Вернее, каталась Таня, а я ходил за ней, или садился на лавку, и наблюдал как она умело рулит самокатом. Потом был обед в кафе и снова покатушки. Не мог я ей отказать, да и спешить было некуда. Выходной, как никак.

Нина звонила пару раз. Волновалась, что нас долго нет. Но я объяснил ей ситуацию и попросил приготовить ужин. Она тут же обрадовалась, что ребенок увлечен хорошим делом, и бросив трубку, счастливая ушла на кухню.

Все‐таки с женщинами не соскучишься. И особенно это я понял, когда по дороге домой в город, мне позвонила Инна. Попросила о встрече. Не с кем ей вечер провести.

Я хмыкнул.

Такая уж точно найдет компанию. Другое дело, захочет ли эта компания заплатить ей.

Договорились что я заберу ее у подъезда в девять часов. Мне было по пути и не сложно, а вот оставаться у нее дома не было никакого желания. Правда, и у себя ее оставлять тоже не собираюсь. Вызову такси и пусть проваливает.

Не скажу, что хочу видеть эту девицу, но терять время и искать другую не было никакого желания. Заодно присмотрюсь к ней, возможно пойму, что задумала эта дура. А то, что в ее голове поселились какие‐то нехорошие мысли, это я понял по ее поведению. И так просто это оставлять я не собирался.

– Спасибо, что не заставил долго ждать. Что‐то к вечеру похолодало, ― томным голосом произнесла Инна усаживаясь в кресло рядом со мной.

Вид у нее был еще тот, мастерски подобранный наряд. Практически ничего не скрывающий.

– Трусы надо надевать, чтобы не продуло.

Инна перевела на меня удивленный взгляд, и тут же улыбнулась.

– Как ты догадался?

– Опыт, девочка, опыт.

Она облизнула губу и полезла ко мне целоваться, но я вовремя перехватил ее, и надавив на затылок, наклонил ниже. Пусть поработает, пока доедем.

– Ты явно соскучился, ― хмыкнула Инна, когда мы вошли в квартиру.

Намек на то, что произошло в машине? Это чтобы рот лишний раз без дела не раскрывала.

– Проходи. Чай, кофе?

– Не откажусь от чашечки кофе. Надеюсь, у тебя натуральный?

– Не сомневайся.

И после этого она будет говорить, что не проститутка? Все ее поведение кричало, что именно она! Ни меньше, не больше. Хотя, куда уж больше.

Я ничего не имел против девушек, которые хотели свободных отношений. Возможно, даже понимал их. Никаких обязательств, только общее удовольствие. Но вот такие, как Инна меня раздражали. Она бы еще сказала, что порядочная, а со мной поддалась чувствам. Я бы рассмеялся ей в лицо.