Вспышка

– Даниэла, Николас убил нашего отца. Я уверен, что Кристиан продолжает его дело и не остановится, пока не покончит со всеми нами.

О, ещё бы он не продолжал дело своего отца. Он его точная копия. Ну, по словам Данте.

– Николас не делал этого, – наверное. – Я знаю, Данте говорил нам иную версию, но Кристиан доказал, что был близок с нашим отцом, и сказал, что наша мать сможет рассказать мне всю правду и предъявить все доказательства.

Мой брат тяжело вздыхает, прежде чем произнести:

– Мне это не нравится. Я не доверяю им.

Я улыбаюсь.

– Я знаю. Я тоже, но я должна рискнуть. Ради нас с тобой.

– Даниэла…

– Доверься мне. Я свяжусь с тобой, как только смогу. Передай Антонио, что со мной всё в порядке, но не говори ничего о том, что я тебе рассказала. Пусть он и Данте думают, что Кристиан позволил мне позвонить тебе, чтобы позлить их.

– Хорошо… – Диего выжидает несколько секунд, прежде чем произнести: – Но если ты пропадешь на слишком долгое время, я вылетаю в Мадрид первым же рейсом.

– Всё будет хорошо, – обещаю я, едва улыбаясь. Жаль, что прямо сейчас он не видит моей улыбки, потому что зачастую это то, что его успокаивает. Улыбка. Надежда. Так было с детства. – Не волнуйся.

Я обрываю звонок как можно скорее, а когда поворачиваюсь, натыкаюсь на мускулистую грудь Кристиана.

– Ты закончила? – спрашивает он.

– Да, – я протягиваю ему телефон и слегка приподнимаю голову, чтобы взглянуть на лицо мужчины вновь. Раздражение, выписанное на нём, заставляет меня вскинуть брови на середину лба. Всего несколько минут назад всё было в порядке.

Впрочем, с мужчинами такое происходит гораздо чаще, чем с женщинами, так что удивляться нечему.

Я вздрагиваю, когда пилот оповещает нас о том, что скоро мы будем приземляться.

Сидеть в частном самолете напротив Кристиана, пристально смотрящего на меня практически на протяжении всего перелета, – официально самое неловкое, что только происходило в моей жизни. Я чётко ощущаю, как он злится.

Вот только… на что?

– Когда ты просила передать Антонио, что ты в порядке, я удивился, – внезапно произносит мужчина.

Я выгибаю бровь, постукивая ногой по низкому столику между нашими креслами.

– Ты что, подслушивал?

– Ты стояла рядом со мной, я всё слышал, не прикладывая к этому никаких усилий, – Кристиан поправляет свой пиджак, наклоняясь ко мне. Его голос затихает и суровеет. – Кто он тебе?

Я ёрзаю на своём месте, не желая отвечать на этот вопрос. Любому другому мужчине я бы с удовольствием съязвила, но этот застал меня врасплох. Снова.

– Ответь на вопрос.

Вместо этого я показываю ему свою руку с кольцом на безымянном пальце.

Впервые за всё это время я вижу, как глаза Кристиана расширяются, и он не может контролировать собственную реакцию. Проходит вечность, между нами возникает напряжение, интенсивное и совершенно несравнимое с тем, что я испытывала на протяжении всего перелёта, прежде чем я произношу:

– Почему ты так смотришь на…

– И как давно вы в браке? – перебивает он.

Я качаю головой в знак ложности его предположения. Что-то внутри меня пугается от слов Кристиана, но я не даю себе возможности обдумать это, когда говорю:

– Пока не в браке. Он просто сделал мне предложение.

– Ты любишь его?

Я замираю, когда мужчина произносит эти слова. Какое это имеет значение? И почему он выглядит так, будто хочет услышать от меня «нет»?

Нет…

– Впрочем, это неважно, – Кристиан поднимается со своего места: – Мы скоро будем приземляться, так что будь готова.

А затем он уходит.

Странно…

Интерес берет надо мной верх. Я борюсь с собой от силы минуту, но сдаюсь и следую за ним.

Я направляюсь в сторону уборной, предполагая, что мужчина там. Правда, если это так, то в слежке за ним нет абсолютно никакого смысла.

Однако, когда я приближаюсь к ней, я замечаю распахнутую дверь. Я подхожу немного ближе, наблюдая за тем, как Кристиан смотрит на своё отражение в зеркале с сильной одышкой. Его руки обхватывают край раковины, и, если присмотреться, можно заметить, как покраснели костяшки его пальцев. Я прохожусь взглядом по пространству вокруг него, на удивление, не распознав никакого ущерба на стенах или шкафах.

Сейчас он в ярости.

И ярость эту вызвала новость о моей помолвке с Антонио.

Вот, что происходит.

Я замираю, когда Кристиан переводит взгляд со своего отражения в зеркале прямо на меня.

Он разворачивается в мою сторону, его голубые глаза сталкиваются с моими и темнеют. Теперь их цвет напоминает мне море после сильного шторма.

Мужчина выглядит так, словно борется с собой. Со своей темнотой.

С той темнотой, что пожирает его достаточно часто, чтобы свести с ума.

Я точно знаю этот тип тьмы, который кольцом окружает сознание и не дает шанса мыслить разумно.

Хаос внутри и снаружи.

Если подумать, Кристиан имеет все признаки смерча – безжалостного, уносящего за собой жизни людей, гнева природы. Я практически не нахожу между ними различий.

Я ожидаю, что он навредит мне, но, подобно добыче в одной клетке со зверем, не могу пошевелиться из-за парализующего страха.

Зря я за ним пошла.

Я совершила настоящую ошибку.

– Давно ты за мной следишь?

– Я…

Он не утруждается выслушать отговорку, которую я даже не сумела придумать под его пристальным взглядом, и качает головой, проходя мимо меня.

Тогда я остаюсь одна с вопросом, навязчиво повторяющимся в моей голове.

Почему он не причинил мне вред?

Будь то эмоциональный, что, на самом деле, не так просто, или физический.

Он не сделал ничего и просто… ушёл.

Это удивило меня больше всего.

Когда самолёт приземлился в Мадриде, я облегчённо выдохнула. Оставшееся время, которое я провела рядом с Кристианом, оказалось настоящей пыткой, и я была рада, что оно подошло к концу.

Спустя час после прибытия в город мы наконец въезжаем на территорию большого особняка.

Его фасад, выложенный из светло-кремового камня, освещают лучи заходящего солнца. В глаза сразу бросаются высокие изысканные окна. Я поднимаю взгляд выше, на крышу, покрытую светло-коричневой черепицей. Здесь красиво. Я представляла его дом более… мрачным.

Наконец, моё внимание устремляется к массивной входной двери белого цвета, украшенной классическими узорами. Думаю, внутри этот дом ещё прекраснее, чем снаружи.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда дверь внезапно распахивается и перед нами появляется незнакомая на вид женщина. Проходит секунда.

Я узнаю её.

Передо мной стоит человек, которого когда-то я называла своей матерью.

Виталина Коэльо.

Прямо передо мной.

Теперь она выглядит иначе. Годы разлуки прибавили её лицу морщины и следы усталости. Её белокурые волосы раскиданы по плечам, они в беспорядке, но это не мешает ей предстать так, словно она ангел, только сошедший с небес.

Её фигуру обрамляет светло-голубое платье чуть ниже колен, на ногах балетки в тон. Блеск в глазах моей матери, точно такой же, который когда-то был и у меня, заставляет мое сердце дрогнуть.

Тем не менее, когда она видит меня позади Кристиана, он исчезает. На его место приходит совершенно другое чувство, сочетающее в себе смятение и испуг.

Моя мать в недоумении открывает рот, но не произносит ни слова. Спустя мгновение из неё вырывается неуверенное:

– Даниэла?

Я замираю, когда слышу своё имя из её уст, но не нахожу в себе сил сказать хотя бы слово.

– Кристиан? – она переводит стеклянные глаза на мужчину, стоящего впереди меня, на что тот без всяких слов кивает.

Мои глаза предательски жжёт, но я не позволяю слезам хлынуть из них. Виталина делает робкий шаг в мою сторону, и я отступаю.

И я бы хотела, чтобы я ничего не чувствовала, и её присутствие не превращало меня в тряпку, которой я на самом деле являюсь.

Но она моя мать, и как бы горько ни было от этого, я люблю её. Даже несмотря на то, что однажды она просто собрала вещи и ушла, не попрощавшись ни со мной, ни с братом.

Папа говорил, что это временно. Он обещал, что она вернется, но этого так и не произошло.

Я мечтаю забыть о боли, которую она причинила, подойти и обнять её, но я не могу.

– Я… – из меня вырывается лишь одно слово, больше похожее на сдавленный звук.

Мама делает ещё один шаг, затем ещё один и ещё, медленно, до тех пор, пока не приближается ко мне практически вплотную. Она обхватывает моё лицо ладонью, и лишь на таком расстоянии я могу разглядеть слезу, стекающую по её щеке.

Одно прикосновение.

Её плечи задрожали.

Она всхлипывает и приникает ко мне, заключая в крепкие объятья.

Я тяжело вздыхаю, ощущая, как кусок от ледяного айсберга, который долгое время обрамлял мое сердце, отламывается. Следует ли мне послушать его, а не обиду, заживо съедающую меня на протяжении многих лет?

– Моя девочка, – мама вновь всхлипывает, обнимая меня крепче. Её не волнует тот факт, что из нас двоих я единственная, кто стоит как вкопанная.

Моё лицо кривится в гримасе, потому что с каждой секундой становится всё сложнее сдерживать слезы. Я всё ещё держусь, чтобы не проявить слабость.

Она отстраняется от меня, заглядывая в мои глаза, и на её лице появляется слабая улыбка.

– Ты так похожа…

– На тебя, – произношу я и поджимаю губы. – Знаю.

По моему отстраненному виду становится заметна накатывающая на мою мать неуверенность. Она слегка отходит назад, заламывая руки.

– Я…

– Ты что, мама? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Она молчит. Не удивительно, что ей нечего сказать. Такому подлому поступку, что она совершила, нет оправданий.

– Давайте войдём в дом, и вы спокойно всё обсудите, – предлагает Кристиан, но я игнорирую его слова.

– Ты не ожидала увидеть меня? – слова вырываются из меня с огромной силой. Я неподвластна им и тому, с какой обидой произношу их.

– Я не говорил твоей матери о том, что привезу тебя, потому что не был уверен, что ты дочь Матео, и не хотел давать ей ложную надежду.

Я горько усмехаюсь.

– Надежду на что, Кристиан? Она ушла от нас, потому что захотела этого сама.

Глаза Виталины округляются. О, что за представление.

– Я не…

– Зайди в дом и позволь ей всё тебе объяснить.

Глаза мужчины встречаются с моими. Ещё одна борьба, возникающая между нами.

– Ты проделала длинный путь ради этой встречи, Даниэла. Данте обманывал тебя на протяжении всего времени, и единственный человек, который откроет тебе глаза на правду и которому ты можешь поверить, – это твоя мать.

Мы смотрим друг на друга несколько секунд, а затем он разворачивается и входит в дом. Я иду за ним, не разглядывая ни интерьер, ни обстановку вокруг. Когда меня заводят в неизвестную комнату, спустя некоторое время ко мне присоединяется мама.

– Давай покончим с этим, – быстро произношу я. – Просто расскажи мне, что ты знаешь.

Она несколько раз моргает, глядя на меня странным взглядом.

– Ты даже не хочешь узнать причину моего ухода?

Я качаю головой.

– Есть ли смысл разбираться в этом спустя столько лет? Больше нас ничего не связывает.

– Даниэла… не говори так. Неужели твой отец тебе ничего не рассказал?

– Я не знаю. А должен был? – я усмехаюсь, глядя перед собой. – Я узнала о том, что Пасьянс не причастен к убийству отца, всего несколько часов назад. Вместе с этим я узнала, что меня и Диего всё это время обманывали. Только вот… это не подтверждено. Я жду доказательств.

– Диего был с тобой на протяжении всего времени? – с надеждой и непонятным для меня облегчением спрашивает она.

– Да.

– Могу ли я его увидеть?

– Сомневаюсь в том, что он этого захочет.

Я стараюсь не ругать себя за то, что не показываю никаких эмоций несмотря на то, что мама, на удивление, рада меня видеть. Она выглядит слегка поникшей от моего поведения, но это не я бросила своих детей в трудную минуту, так что, по всей видимости, мне нечего стыдиться.

– Хорошо, – соглашается она. – Сначала позволь мне объясниться. Потом ты можешь рассказать мне, как тебя нашёл Кристиан, а затем я отвечу на все твои вопросы.

Я складываю руки на груди.

– Я слушаю тебя.

– Дело в том, что я уехала по инициативе твоего отца. Он работал на Кристиана и отправил меня в Испанию, в безопасное место, чтобы до меня не мог добраться один человек.

– Что за человек?

– Данте Монтеккьо.

Я замираю.

Что она только что сказала?

Мама продолжает:

– Это глава Карателей. Твой отец работал на него под прикрытием, чтобы помочь отцу Кристиана – на тот момент он возглавлял Пасьянс – уничтожить группировку изнутри, но я была знакома с ним ещё до этого. Данте был влюблён в меня со времён университета, я не разделила его чувства и не досталась ему. Он долгое время не знал, что я жена Матео, но на одном из благотворительных вечеров, на котором я должна была присутствовать, мы встретились. С тех пор он возненавидел твоего отца, а как только узнал, что он «предатель», то… – она делает паузу, вбирая в лёгкие как можно больше воздуха, будто бы то, что она собирается сказать, неимоверно тяжело для неё. – Он его убил.

Я вскакиваю с кровати.

– Что?

Мама смотрит на меня ошеломлённым взглядом, её глаза всё ещё красные от того, что она плакала.

– До разоблачения Матео Данте делал всё возможное, чтобы заполучить меня, поэтому мне пришлось уехать. Он должен был привести вас ко мне в Испанию, но до него добрались быстрее, чем он успел это сделать.

Её подбородок дрожит, когда она произносит эти слова. Я вновь пячусь назад от сказанных ею слов.

– Это всё не правда.

– Думаешь, я стала бы тебя обманывать?

– Нет, – я качаю головой. – Нет! Где доказательства?

– Если ты мне не веришь, почему у тебя такая странная реакция? – мама встаёт со своего места и приближается ко мне. – Дани, в глубине души ты знаешь, что я не стала бы тебя обманывать. И я бы ни за что не бросила свою семью! Нам просто не повезло. Этот монстр…

– Данте не мог! – я качаю головой, мой голос срывается, когда я произношу эти слова. – Он не мог, понимаешь?

В миг лицо моей матери меняется, она смотрит на меня так, будто бы я не более чем призрак в этой комнате.

– Я не могла прожить четырнадцать лет с убийцей под носом, – я улыбаюсь, судорожно качая головой из стороны в сторону. – Я не могла. Это невозможно. Так не бывает, чёрт возьми!

– Ты… ты его знаешь? – мама запинается, задавая мне этот вопрос.

Мои глаза расширяются. Что, чёрт возьми, я должна ответить?

– Я…

– Ответь, Даниэла! Ты его знаешь?

– После смерти отца он стал нашим с Диего опекуном. И я работаю на него с шестнадцати лет.

Лицо Виталины бледнеет. Она массирует виски, слегка отшатываясь назад.

– Мама? – я подхожу ближе к ней.

– Я должна была знать, что он мог оставить вас у себя, – тихо произносит она. —Я должна была предугадать его действия.

Её голос становится лишь фоном, когда осознание медленно подбирается ко мне и начинает душить.

Если это правда… то Николас не убивал моего отца. Пасьянс не навредил моей семье.

Если это правда, выходит, что я работала на его убийцу.

Я предатель.

– Данте прислал мне письмо, когда узнал, что я у Кристиана, – произносит мама, всхлипывая. Я мгновенно выхожу из своих мыслей. Она тянется к прикроватной тумбочке у кровати и достаёт оттуда свёрток бумаги. – Оно всегда лежало здесь. В глубине души я знала, что мне придётся показать его тебе.

Она протягивает мне письмо – последний, недостающий элемент этой головоломки. То, что написано там, должно положить конец моей прежней жизни.

Мои руки дрожат, когда я разворачиваю пожелтевший листок и начинаю читать.

Здравствуй, Виталина.

Я долго не мог решиться написать тебе письмо. Но разве могу я молчать, когда та ненависть, с которой я живу столько лет, не оставила от меня практически ничего? Мои чувства к тебе не пропали. Та любовь и омерзение, которые я ощущаю при мысли о тебе, никуда не делись, а лишь усилились. С каждым днём мысль о том, что ты принадлежишь не мне, разъедает меня всё сильнее и сильнее. Я всегда задавался вопросом: «Как она могла выбрать этого… заносчивого дилетанта, ничего не смыслящего в том, какой на самом деле любви она достойна?» Мой вопрос всегда, без исключения, оставался без ответа. Лишь когда я избавился от Матео, во мне родилась надежда о том, что ты наконец осознаешь… со мной лучше, чем с ним. Этого так и не произошло. Почему, ангел? Чем же я отличаюсь от него? Ещё больше меня задело то, что вы оба были заодно против меня. Поддерживая Николаса Варгаса, вы обрекли себя и свою семью на вечные страдания.

Я убил Матео всего месяц назад. Тогда был проливной дождь и гроза. Гром гремел так, будто бы сама погода давала понять, что я уничтожаю нужного человека. В какой-то момент мне показалось, что вспышка молнии ударит прямо в меня. Хотела бы ты, чтобы однажды я добрался и до тебя? Жизнь без возлюбленного, должно быть, нелегка.

Но нет, мой ангел, я сохраню твою жизнь. Я всё ещё зол на тебя, поэтому мне придётся разобраться с твоими детьми, чтобы убедиться в том, что ты лишишься всех любимых людей. Идея о том, чтобы сослать их на другой конец света, самая привлекательная из всех, что приходила мне в голову.

Ты будешь гореть в аду ещё до своей смерти, Виталина Коэльо. Подобно падшему ангелу, ты будешь обречена на страдания на земле. Я обещаю, что сделаю ради этого всё возможное.

Навсегда твой,

Данте Монтеккьо.

Я отшатываюсь, когда заканчиваю читать письмо. Дрожь в руках усиливается, и из них выпадает листок.

Почерк… он принадлежит Данте. Я точно это знаю. И письма. Он часто их писал, а затем прятал в свой сейф. Я никогда не понимала почему и не знала, кому они предназначены.

Все ли они были адресованы моей матери и так и не отправлены?

Я наклоняюсь, чтобы поднять письмо с пола, но мои ноги подкашиваются, и я падаю.

Мама подбегает ко мне, она не произносит ни слова, лишь садится напротив и внимательно смотрит на меня.

– Так он… он…

– Убийца твоего отца, – подтверждает она. – Он тот, кто разрушил нашу семью.

– И на самом деле ты…

– Не бросала вас, – на лице мамы появляется слабая улыбка, когда она вновь заканчивает предложение за меня. – Я бы никогда вас не бросила.

Я моргаю несколько раз, и из моих глаз хлынут слёзы. Я задираю голову, стараясь остановить поток, но даже в таком положении они продолжают проливаться.

– Я предала тебя, мама. Я и Диего, мы предатели.

Она приближается ко мне и заключает в объятия.

– Даниэла, не говори так! – мама всхлипывает, её губы касаются моей макушки. – Разве вы знали? Тебе было всего одиннадцать лет, когда нашу семью настигли темные времена. Разве маленькая девочка, совершенно не посвященная в преступный мир, могла знать, что живет рядом с…

Я громко всхлипываю, прерывая её. Эти слова причиняют невыносимую боль, совершенно несравнимую с физической.

Моя рука обхватывает её запястье – единственное прикосновение, которое я могу позволить себе в таком состоянии, но она принимает даже это.

– Прости меня… – я качаю головой, когда из меня вырывается новый поток слёз, поджимая губы. – Пожалуйста, прости. Я не думала, что живу во лжи.

Всё, чем я занималась на протяжении долгих лет, было предательством.

Все люди, которым я навредила из-за Данте, не заслуживали этого. Особенно Кристиан Варгас.

И что самое главное, отец Кристиана не убивал моего отца, а это значит, что Пасьянс не заслужил тех убытков, что я нанесла.

– Это я должна просить прощения. И мы обе это знаем. Не стоило мне слушать Матео. Нужно было остаться с вами.

Слова мамы становятся фоновым звуком, когда обрушившаяся на меня правда хватает меня прямо за горло, сжимая его невидимой хваткой. Моя рука оттягивает футболку, но это не помогает. С каждой секундой чувство того, как меня покидает кислород, ощущается всё чётче.

Я опираюсь на тумбу, в попытках встать на ноги и предпринять хоть что-то.

– Даниэла? – обеспокоенный голос мамы обволакивает меня лишь на долю секунды, а затем растворяется в воздухе. Я начинаю задыхаться сильнее, судорожно обхватывая шею дрожащими руками. Я чувствую, с какой скоростью бьётся моё сердце, от чего свободная рука тянется прямо к нему с желанием вырвать из груди и отбросить в сторону.

Почему так больно?

– Кристиан! Адриан! – на одно мгновенье меня отрезвляет испуганный голос мамы. – Помогите!

Через несколько секунд в комнату вбегает обеспокоенный Кристиан. Он подходит ко мне и садится передо мной на колени, обхватывая мои плечи руками.

– У неё паническая атака.

Я начинаю издавать странные гортанные звуки в попытках произнести хотя бы слово, но учащённое дыхание не позволяет мне это сделать.

– Даниэла, – мужчина зовёт меня, его ладонь перемещается на мою челюсть, и он твёрдо обхватывает её, направляя остатки моего внимания и здравого рассудка прямо на себя. – Ты слышишь меня?

Я киваю, в отчаянных попытках спасти себя.

Кристиан кладёт одну руку на мою грудную клетку, а второй хватает за затылок.

– Дыши вместе со мной, милая, – он начинает делать медленные вдохи и выдохи, а я вместе с ним. У меня не выходит подстроиться под его дыхание, но, когда мои глаза сталкиваются с голубыми глазами, напоминающими морскую гладь, это дарит необъяснимое спокойствие, и уже через несколько секунд моё дыхание выравнивается.

Как только это происходит, уголки губ мужчины приподнимаются.

– Вот и всё, – тихо произносит он. – Всё закончилось.

Глава 5

Кристиан

Я яростно бью по боксерской груше.

После панической атаки Даниэлы весь следующий день кажется чёртовым адом.

Бокс – ещё одна вещь, которая помогает усмирить монстра, сидящего внутри меня. Несмотря на то, что я нахожусь в своём домашнем спортзале уже несколько часов, странное чувство не покидает меня. Оно раздражает так сильно, что, вспоминая о нём, я начинаю бить по груше с неимоверной силой.

– Лучше бы ты делал это в перчатках, – в проёме двери оказывается Адриан. – Серьёзно, хватит колотить мешок, тебя ждут.

Я в последний раз ударяю по груше и перевожу вопросительный взгляд на друга. Он стоит в метре от меня, облокотившись на дверной косяк. Скрестив руки на груди, он смотрит в упор, стараясь считать эмоции с моего лица.

По тому, как он хмурится, я могу предположить, что у него не выходит.

– Кто?

– Русские.

Чёрт.

Русская мафия – бессмертна. Это неоспоримый факт и причина, по которой мы с ней сотрудничаем.

Измайловская Братва является самой сильной в России. Её Лидер – Роман Громов, влиятельный человек в мире мафии. Его имя известно в каждой стране. Его нутро полностью соответствует его фамилии: опасный, безжалостный, грозный.

Люди считают, что нужно сторониться меня, и это правильное решение. Но если речь идет о Громове – лучше не попадайтесь ему на глаза. Никогда не смотрите на него и не обращайтесь к нему по имени, и тогда, может быть, он оставит вас в живых.

– Он приехал один? – спрашиваю я у Адриана, прежде чем войти в свой кабинет, в котором меня уже ждут.

– Нет, он с Таисией.

Я останавливаюсь.

– Чёрт.

Таисия Громова – дочь Романа. Властная, жестокая особа, под стать своему отцу. В будущем одно из самых важных мест в синдикате Роман должен отдать именно ей, и для Пасьянса это не очень хорошо.

Мы с ней не ладим. Могу с уверенностью сказать, что эта избалованная блондинка ненавидит меня всем своим существом, считает посланником сатаны и презирает за то, что я не поддерживаю её отца, ну… ни в чём. Я особенно против того, чтобы он втягивал её как в мафию, так и в свой бизнес. И моё мнение нашло отклик у большинства членов Братвы, даже сам Роман задумался о том, чтобы пересмотреть своё решение о её полноценном вступлении в синдикат.

Я вхожу в кабинет, и сразу после этого холодные серые глаза Романа устремляются прямо на меня. Мужчина встаёт с небольшого кожаного диванчика, оказываясь рядом со мной. Я не видел его достаточно долгое время и по этой причине искренне удивляюсь тому, как хорошо он выглядит для почти что шестидесяти лет.

Роман ниже меня, но это не мешает ему предстать передо мной привычным для него величественным образом. Он хорошо сложен, и чёрный костюм-тройка отлично подчёркивает это, убавляя несколько лет в его возрасте. Тёмные волосы практически не выдают своей седины, а выцветший шрам, который располагается над бровью и спускается аж до середины щеки, придаёт мужчине более угрожающий вид.