скачать книгу бесплатно
Коломба облокотилась на фальшборт.
– Он аутист и ведет себя так же, как узники, которых мы освободили три года назад.
– То есть его освободил кто-то другой или он сбежал сам? А что говорят его родители?
– Их убили. У него тяжелый аутизм, он не разговаривает. Значит, тебе ничего в голову не приходит?
– Нет. Ничто из того, что попало ко мне на экспертизу, не указывало на существование других узников и темниц, хотя исключить такую возможность я не могу. Однако если они и были, то давно умерли от голода.
– Нет, если кто-то ими занимался.
Пришвартованный в паре метров от них катер включил сирену. Барт вздрогнула:
– Новый Отец?
– Сообщник, соучастник. Может, даже не один…
– Похоже на одну из баек Данте.
– Вот именно, и мне надо было к нему прислушиваться. Он слишком часто оказывался прав.
– Да, иногда он попадал в точку. Но только потому, что ты его уравновешивала. Из вас двоих только ты была способна трезво смотреть на вещи. Ты не можешь просто взять его роль на себя.
– Из нас двоих я была тупицей. Не повторяй моих ошибок. – (Моряк снова помахал Коломбе с катера и подозвал к себе.) – Мне пора. Может, со временем что-то придет тебе на ум. Вдруг найдешь какую-то важную деталь в своих документах или свидетельских показаниях. Если я права насчет этого парня, он уже достаточно настрадался.
– Когда я вернусь… – с сомнением протянула Барт.
– И сообщи, если обнаружишь что-нибудь на «Шурмо», – сказала Коломба ей на ухо.
Барт с неохотой пообещала, что так и поступит.
– Серьезно, дай мне знать. Может, я и ненормальная, но сейчас Данте не на кого надеяться, кроме меня. – Коломба пристально посмотрела на нее. – И будь осторожна, никому не доверяй. Неизвестно, на чьей они стороне.
– На чьей стороне кто? – спросила Барт.
– Все. – Пока Коломба спускалась по лестнице в катер, Барт смотрела ей вслед, спрашивая себя, не лишилась ли ее подруга рассудка.
9
Море успокоилось, и возвращение заняло меньше времени, чем путь от Пантеллерии. Никто не стоял у Коломбы над душой, и она, устроившись за одним из установленных на катере компьютеров, начала читать новости в Интернете. Новых сведений о двойном убийстве почти не появилось. Труп Меласа опознала его сестра Деметра, прилетевшая из Греции вскоре после отъезда Коломбы. Журналисты засняли эту женщину лет пятидесяти (лицо, над которым поработал пластический хирург, накачанные губы) на камеру перед участком карабинеров. Деметру сопровождал обезьяноподобный гигант, возвышавшийся над остальными людьми не меньше чем на полметра. Согласно бегущей строке, это был заместитель прокурора Пезаро Виджевани, наблюдающий за ходом расследования.
Ни в одном электронном СМИ не упоминались какие-либо альтернативные версии, рассматриваемые следствием. Все недвусмысленно указывало, что произошла семейная трагедия, и никто даже мысли не допускал, что супругов Мелас убило пожирающее детей чудовище, восставшее с того света.
На острове Коломбу посадили в другой вертолет – тот же, на котором прилетела Барт, – и по ее просьбе доставили в римский аэропорт «Челио», оттуда она на такси добралась до площади Оролоджио, что в двух шагах от Квиринала. Было три часа ночи. Растрепанная мать ей открыла дверь в одной ночнушке.
– Что случилось? – пробормотала она.
– Ничего. Я только хотела кое-что забрать из гаража. Извини, не успела тебя предупредить.
Коломба вошла в квартиру и сняла с крючка ключ, напоминавший пиратский пистолет. Многие ключи висели там с незапамятных времен, и замков, которые они открывали, давно не существовало.
– Я приготовлю тебе поесть, – еще не до конца проснувшись, сказала мать.
– У меня болит живот.
Коломба спустилась в расположенный во внутреннем дворике гараж, где среди ее старой одежды и пластмассовых шкафчиков хранились коробки и чемоданы Данте, которые она забрала из его гостиницы. Был там и архив их собственного расследования дела Отца. Коломба сложила в старый рюкзак документы и флеш-карту и прихватила старый ноутбук. В свое время его выдали ей в мобильном подразделении, и она так его и не вернула.
Когда она снова поднялась в квартиру, мать с видом смиренницы сидела на кухне. От витающего в комнате аромата латте текли слюнки.
– Сделать тебе кофе? – спросила мать.
– Я его больше не пью.
– Ну конечно, ради твоего друга. И как это я забыла…
Коломба не ответила. Ей не хотелось опять препираться.
– Мне нужно идти. Говорят, снова пойдет снег. Тогда поезда начнут опаздывать, и будет давка. – Она поцеловала мать в пахнущую «Acqua di Rose» щеку.
Пешком она дошла до вокзала «Термини». Безлюдный, не считая последних припозднившихся хмельных туристов, город покрылся белоснежным покровом, с фонтанов свисали сосульки. Все казалось ей искусственным и чужим.
Первый поезд в Марке отходил через час, и Коломба дождалась его на скамейке на перроне, промерзнув до костей. Сев в вагон, она тут же завернулась в парку и уснула, а проснулась, только когда поезд подходил к ее станции. Небо было черным и набухшим.
Она дошла до автомастерской при въезде в Портико, а остаток пути до дома проделала уже в кабине эвакуатора, украшенной четками и фотографией усатого мужчины, который казался пожилой копией механика за рулем. Это был крепкий молодой человек по имени Лорис с красивыми руками и длинными вьющимися волосами, и, хотя от него попахивало потом и машинным маслом, улыбка у него была неотразимая.
– Я так редко тебя вижу. Любишь одиночество? – спросил он.
– С чего ты взял, что я одинока?
– У меня глаз наметанный, – засмеялся он. – Кем работаешь?
Коломба перевела взгляд на дорогу. Телевизионщики снимали панораму заснеженных лугов.
– Я в отставке.
– Везет тебе.
На последнем перед домом Коломбы повороте грунтовки они остановились, и Лорис электролебедкой вытащил «панду» из кювета.
– Что у тебя за цепи? – спросил он, разглядывая ее колеса. – Им же лет сто уже.
– Возможно. Можешь по-быстрому ее починить? Другой машины у меня нет.
– Я бы на твоем месте новую купил, хотя бы бэушную.
– Я не требовательна. Так когда ты ее сделаешь?
– Твою тачку возьму вне очереди, – ответил Лорис.
– Но мы толком незнакомы…
– Ты каталась на моем эвакуаторе и теперь мне как родная.
В доме оказалось очень холодно. Коломба подбросила в камин поленьев и растопила его, сбрызнув зажигалку оставленным матерью лаком для волос и произведя эффект огнемета. Подтащив диван к огню, она вывалила содержимое рюкзака на пол и разложила вокруг себя документы. Затем она отверткой сломала камеру и микрофон ноутбука, подключила его к Сети и начала перечитывать историю человека, которого убила.
10
Операции Отца пришлись на два периода. Первый охватывал промежуток между концом семидесятых и тысяча девятьсот восемьдесят девятым годом. По всей видимости, восемь своих жертв, чьи личности удалось установить, он выбирал случайным образом и похищал по всей Италии. Одного ребенка похитили во время религиозного паломничества недалеко от Рима, другого Отец увез, инсценировав его гибель в водоворотах реки По в провинции Эмилия-Романья. Мальчиков объединяло лишь одно: в восемьдесят девятом году все они нашли свой конец в канистрах с кислотой.
Документы, относящиеся ко второму периоду его деятельности, который начался в двухтысячные годы, были столь же многочисленны, сколь и материалы о первом периоде, и касались в том числе Коломбы и Данте. Они познакомились, когда она попросила его помочь полиции в поисках ребенка, похищенного в окрестностях Рима, и шаг за шагом они добрались до контейнеров, где Отец держал в заточении десять детей. Все узники были опознаны, однако к семье вернулся не каждый. Некоторые мальчики считались пропавшими уже не один год и были объявлены умершими, а чьи-то родители развелись, умерли или просто не пожелали снова брать на себя уход за проблемными детьми, которые стали еще более проблемными за время в неволе.
Один из мальчиков покончил с собой в больнице – Коломба помнила, как тяжело воспринял эту трагедию Данте. «Один из нас», – сказал он тогда, цитируя «Лорда Джима»[7 - «Лорд Джим» (1900) – роман Джозефа Конрада.]. По мнению следователей, Отец выбирал своих жертв случайно, изучал их привычки и образ жизни и похищал их, если удавалось создать благоприятные условия. Больше всех он любил трудные семьи – тогда полиция обвиняла в исчезновении ребенка самих родителей. Иногда он убивал одного из них, обставляя все так, будто тот сбежал с сыном. Согласно выводам следственной комиссии, Отец был «невменяем, страдал от диссоциативного расстройства личности и совершал свои преступления, подчиняясь безудержному порыву». Коломбу подобное объяснение вполне устроило.
В отличие от Данте – хотя его выступление перед комиссией ни к чему не привело. Коломба лично присутствовала на слушании и прекрасно его помнила. Оно проходило в палаццо Сан-Макуто в римском районе Пинья, где по иронии судьбы в семнадцатом веке находилась одна из резиденций инквизиции. Длинный стол и несколько белых пластиковых стульев расставили прямо на мостовой во дворе. Чуть поодаль, дрожа от холода, стояла дюжина зевак, а сбоку – пара парламентских журналистов и кучка чиновников из спецслужб.
Съежившийся, исхудавший Данте сидел на одном из стульев в центре двора, почти теряясь в складках длинного черного пальто, а напротив, по другую сторону стола, под меховой шапкой дремал пожилой сенатор с красным от сосудистых звездочек лицом. Недавно избранная депутатом блондинка в лоденовом пальто и сапогах до колен включила диктофон и положила его на стол.
«Будьте добры, назовите для протокола свое имя и дату рождения».
Данте мял в руках пачку сигарет. Он нервничал, но, казалось, был вполне способен здраво рассуждать. Коломба не заметила у него того бесноватого взгляда, который появлялся, когда он накачивался нейролептиками.
«Дата моего рождения мне неизвестна, – ответил он. Голос его постепенно становился все уверенней. – По мнению судебного антрополога, который меня осматривал, мне около сорока – сорока пяти лет. Я называю себя Данте Торре. Имя, под которым меня крестили, мне неизвестно, как неизвестно и то, крестили ли меня вообще. Я с равным успехом могу оказаться сыном растамана или пастафарианина».
Кое-кто из собравшихся засмеялся, и блондинка невесело улыбнулась, пряча раздражение.
«Справедливо. Господин Торре, данное слушание назначено, чтобы поглубже вникнуть в отдельные вопросы, касающиеся деятельности похитителя и серийного убийцы по прозвищу Отец, который погиб в вооруженном конфликте при попытке его ареста. А также поскольку вы полагаете, что существуют факты, на которые должна пролить свет настоящая комиссия».
«Именно так».
«Прежде всего я бы хотела попросить вас рассказать о вашем собственном участии в этом деле. Опять же для протокола».
«Отец похитил меня, когда я был ребенком, и продержал в заточении тринадцать лет. Если быть точным, я провел детство в силосной башне в провинции Кремона. Где и как он меня похитил, я не помню. Я был убежден, что являюсь сыном Аннибале и Франки Торре, но недавно выяснил, что их сыном был другой мальчик. Настоящего Данте убили, когда я сбежал, – в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. В одной из канистр с кислотой, где Отец растворил тела своих жертв, обнаружили его ДНК, а именно фрагмент лобковой кости».
«И Отец заставил вас забыть вашу подлинную личность».
«Да, с помощью изоляции, наркотиков и внушения. Отец был не только судмедэкспертом, но и психиатром и неврологом. Он знал, как это делается, и в моем случае преуспел на все сто».
«Почему вы полагаете, что расследование ведется неудовлетворительно?»
«Потому что Отец был не просто психопатом. Кто-то покрывал его и финансировал, но его спонсоров так и не разоблачили».
«Значит, вы считаете, что его покрывали, чтобы он и дальше похищал и пытал детей? Не кажется ли вам, что звучит несколько надуманно?»
«По всему миру детей похищают и используют в качестве рабов, попрошаек, сексуальных объектов и доноров органов, – сухо ответил Данте. – Цитирую по памяти. В две тысячи седьмом году нигерийское правительство потребовало многомиллионной компенсации за незаконные испытания вакцины против менингита, проведенные на двухстах детях из бедных семей. В две тысячи восьмом во время клинических испытаний в индийском медицинском институте погибло сорок девять детей. Разумеется, все это были бедняки, а тесты проводились через субподрядчиков, чтобы сложнее было привлечь к ответственности истинных виновников трагедии. Поэтому я не исключаю, что какие-то транснациональные корпорации с выручкой, превышающей итальянский ВВП, финансировали Отца, чтобы иметь возможность проводить эксперименты в лабораторных условиях. Он без помех орудовал сорок лет. Вы действительно верите, что он просто везучий сукин сын?»
Тогда в это верили все, подумала Коломба, включая ее саму. Только вот теперь все представало в ином свете.
Заварив себе еще чашечку чая, она сверилась с отчетами о сообщниках Отца, которые были известны полиции. Их было немало, но почти все они умерли: кто-то естественной смертью (единицы), кто-то – насильственной (подавляющее большинство). Все это были закоренелые преступники: убийцы, насильники и бывшие военные. Некоторые стали последователями Отца еще в семидесятые, других он нанимал для конкретных задач – избавляться от свидетелей или кормить узников. Главного сообщника Отца называли Немцем, поскольку его настоящее имя оставалось неизвестным. Несмотря на преклонный возраст – а ему было уже за семьдесят, – он был силен как бык. После ареста от него так и не добились никаких сведений о его начальнике. Но таких, как Немец, могло быть много.
Коломба читала протоколы и приговоры до рассвета. Когда она наконец задремала, ей приснилось, что она заперта в прозрачной силосной башне среди холмов. В полдень ее разбудил звонок Барт. В трубке слышался шум волн.
– Хотела узнать, как ты… И кое-что тебе рассказать, – сказала она.
Коломба перешла от сонливости к тревоге. Во рту у нее пересохло.
– Данте? – спросила она.
– Нет. Я тебя искала в «Signal», но ты не отвечаешь.
Это шифрующее звонки мобильное приложение, любимое барыгами и теми, кому есть что скрывать, давным-давно установила на телефоне Барт сама Коломба.
– Потому что у меня больше нет мобильника. Сейчас куплю.
– Сколько времени это займет?
– Если найду такси, полчаса.
Во всей провинции было всего шесть машин, объединенных в маленький кооператив такси, и из-за снегопада они были перегружены работой. Диспетчер сказала Коломбе, что машина сможет приехать к ней не раньше чем во второй половине дня. Она не захотела ждать и вышла на холод.
11
Небо все больше прояснялось, и поначалу бежать было почти приятно. Фермеры на тракторах расчистили грунтовку, да и мороз уже не был таким суровым, как в предыдущие несколько дней. Мышцы спины и ног постепенно разогревались. После первых трехсот метров крутого подъема Коломба вроде бы разогналась до своей обычной скорости, но уже на середине грунтовки запыхалась и остановилась, опершись о дорожный знак. Сердце бешено стучало, в животе крутило. Теперь она горько раскаивалась в том, что на много месяцев забросила спорт.
Она снова побежала. Позади остались дрессировочная площадка, дом пчеловода и закрытый с незапамятных времен агротуристический комплекс, напоминающий замок Снежной королевы. По дороге ей встретилась замерзшая пестрая кошка. Редкие автомобили ехали со скоростью пешехода, брызгая грязью из-под колес. На втором часу подъема, минуя последний поворот, она увидела сияющие под утренним солнцем белые крыши средневекового центра Портико. Дым каминов превращал пейзаж в открытку. В центре высилась церковь гильдии красильщиков, а к ней, подобно многоярусному свадебному торту, жались каменные дома. Коломба остановилась полюбоваться городком, который для кое-кого из ее предков был родным, и подумала, что от его красоты захватывает дух. Этот уголок Италии знали немногие, – возможно, поэтому за десятилетия он почти не изменился.
Одним из немногих изменений стало появление магазинчика электроники, открытого тридцатилетним толстяком в толстовке с принтом «Final Fantasy»[8 - «Final Fantasy» – серия ролевых компьютерных игр, созданная геймдизайнером Хиронобу Сакагути.]. Коломба купила дешевый мобильник и сим-карту, которые, казалось, обжигали ей руки.
На проспекте рядом с магазином находился бар, где дед когда-то угощал ее вишневым мороженым; до тридцатых годов там располагался каретный сарай. Сев на одну из железных скамей, Коломба скачала через городской Wi-Fi приложение «Signal» и отправила сообщение Барт – ее номер был одним из немногих, которые она знала по памяти.
Подруга перезвонила уже через минуту:
– Почему у тебя больше нет мобильника?
– Потому что я не хочу, чтобы кто-то шпионил за каждым моим шагом. Ты собиралась что-то сообщить мне об Отце?
– Что? Нет… руки пока не дошли. Но я видела отчет взрывотехников. Вдоль пробоины в «Шурмо» найдены следы взрывчатки «РВХ». Это какой-то вид пластида. Впрочем, это выходит за рамки моей специализации, так что я в таких вещах разбираюсь плохо, но военных, разумеется, расспросить не могу.
У Коломбы защемило в сердце.
– Я же говорила, что Лео инсценировал кораблекрушение.
– Это еще не все. Пассажир не утонул. Ему перерезали горло ножом для подводной охоты. Под водой этот человек оказался уже мертвым, но за сколько часов до этого он погиб, я тебе сказать не могу. Определить это будет сложно даже после более тщательной экспертизы.
У Коломбы заныла старая рана.
– Что еще ты о нем знаешь?
– Погоди, открою компьютер… Я на палубе, тут ужасно холодно… В общем, рост погибшего составлял метр семьдесят – семьдесят пять сантиметров, веса он был среднего. Между его третьим и четвертым позвонком был установлен титановый протез. Военный врач протеза не видел, потому что он упал: я нашла его в иле.
