скачать книгу бесплатно
Надо быть уступчивой, мягкой, льстить его эго. Каждое случайно оброненное Лео слово может оказаться бесценным. Прикусив разбитую губу, она постаралась взять себя в руки:
– Могу я хотя бы спросить, все ли с ним в порядке? Пожалуйста.
– Давай сменим тему, Коломбина.
«Не перегибай палку. Слушайся его».
– Зачем ты убил Ромеро?
– Потому что его было просто подцепить. А я в этом деле мастер.
Коломбу передернуло, но она промолчала.
– Извини за бестактность, Коломбина.
– Что случилось на яхте? Почему ты потопил «Шурмо»?
– Я позвонил не для того, чтобы отвечать на твои вопросы.
– А зачем же?
– Чтобы посоветовать тебе остановиться. Ты не найдешь ни меня, ни Данте. Дальнейшие поиски могут быть опасны.
– Я не боюсь, – солгала Коломба.
– А надо бы. Ты знаешь, на что я способен.
Воздух почти не проникал в ее сдавленное горло. У Коломбы подогнулись ноги, и она упала на колени.
– Прошу тебя… – прохрипела она. – Скажи только, жив ли он…
– Выбирай, Коломбина. Долгая жизнь среди холмов или быстрая, но болезненная смерть. Подумай хорошенько, – сказал Лео и отключился.
Коломба перестала дышать. В ушах свистело, мир стал черным и вязким. Из последних сил она принялась скрести ногтями кафельную плитку. Ноготь на указательном пальце левой руки приподнялся и сломался под корень. Вместе с обжигающей вспышкой боли к ней вернулась способность мыслить.
«Твою мать», – подумала она, посасывая больной палец. Полногтя осталось у нее во рту, и она сплюнула его на пол вместе с кровью, оставляя свою ДНК. Как видно, в голове у нее еще не до конца прояснилось.
«Долгая жизнь среди холмов».
Ему известно, где она живет. Известно, чем она занимается. Она отказалась от всех электронных гаджетов и целый год спала вполглаза, а ему все равно удавалось за ней следить.
Коломба смочила в отбеливателе кусок туалетной бумаги, стерла свои следы, подобрала обломок ногтя и бросила все в унитаз, после чего несколько раз смыла.
«Он не только знал, где я живу, но и сразу узнал, что я здесь!»
Она вышла из квартиры, прикрыла за собой выломанную дверь и направилась к лестнице. То есть только собиралась это сделать, но внезапно обнаружила, что нажимает на звонок соседки. Девушка открыла дверь.
– Какого хрена… – прошипела она.
Коломба втолкнула ее в квартиру и локтем, чтобы не оставлять отпечатков, захлопнула дверь.
– Это ты его предупредила! – рявкнула она.
– Убирайся, или я закричу!
Коломба прижала ее к стене и закрыла ей рот рукой:
– Человек, с которым ты связалась, – убийца. Чудовище. И по твоей вине он, возможно, сбежал. Может, он убивает кого-то прямо в эту секунду. Понимаешь? Скажи, что понимаешь.
До смерти перепуганная девушка показала на приоткрытую дверь в комнату, в проеме которой виднелась протянутая между перекладинами детской кроватки ручка младенца. Ребенку было не больше года. Коломба убрала руку.
– Только не трогай моего малыша, – визгливо от страха взмолилась девушка. – Клянусь, я никого не предупреждала.
– Что он сделал, чтобы ты стала его шпионкой? Заплатил тебе? Угрожал?
– Нет!
Коломба ей не поверила, но это не имело значения. Если девица еще жива, значит она не знает ничего, что помогло бы выйти на Лео. Зря она сюда пришла. Девушка не рассмотрела ее хорошенько, когда они беседовали на площадке, но теперь уж точно запомнит ее лицо.
«Тем хуже».
– Расскажи о нем что-нибудь еще.
– Не знаю, что…
– Гости. Странности.
Девушка покачала головой:
– Не было ничего такого.
– Так уж и ничего? Чудовище год живет напротив тебя, и ты никогда не замечала ничего странного, – язвительно сказала Коломба.
– Он мало здесь бывал. Мало говорил. – Девушка, казалось, делала над собой усилие, чтобы вспомнить хоть какие-то детали. Ее глаза были прикованы к детской. – Может быть, он любил горы…
– Это он тебе сказал?
– Нет, но в последний раз, когда я его видела, у него в рюкзаке лежали эти штуки, которые надевают на ноги, чтобы ходить по льду. Может, он поехал в горы…
– Ты с ним спала? – спросила Коломба.
Девушка перевела испуганный взгляд на нее:
– Нет. Клянусь.
– Тем лучше для тебя.
Коломба выбежала из дома. Ярость ее таяла, сменяясь страхом. Она опустила подбородок и натянула шапку до самого носа на случай, если попадет в объективы камер. Их теперь кругом понавешали. Каждый второй обзавелся видеодомофоном и мог видеть, что происходит во дворе. Очень удобно, когда ведешь расследование, но не слишком кстати, если не хочешь, чтобы после того, как ты запугала свидетельницу, за тобой явились бывшие сослуживцы.
«Ты бы сейчас не о них волновалась», – подумала она.
Голос Лео застрял у нее внутри, будто жало, начинающее распространять свой яд. Что, если он затаился поблизости? Он может напасть в любую минуту.
«Успокойся!»
Коломба дважды уронила ключ от машины и ударилась больным пальцем так сильно, что вскрикнула от боли, прежде чем ей удалось открыть дверцу и уехать. Она поехала по местной дороге, где не было камер наблюдения, и остановилась на заправке, чтобы наполнить бак. Снова включив мобильник, она отстучала Барт такое отчаянное, полное грамматических ошибок сообщение в «Signal», что та немедленно перезвонила ей из туалета морской лаборатории.
– Можешь назвать им имя, – прошептала Коломба. – Хоть это и бесполезно.
Даже несмотря на плохую связь, Барт поняла, что ее подруга вне себя от потрясения.
– Что случилось?
Какой-то дальнобойщик, направляющийся к уличным туалетным кабинкам, улыбнулся Коломбе, и та отвернулась.
– Все это время Лео пользовался квартирой Ромеро, – еще больше понизив голос, сказала она.
– Откуда ты знаешь?
– Черт, он сам мне позвонил… Я была в его квартире, и он мне позвонил, – запинаясь, проговорила она. Сердце ее бешено стучало. – Он за мной следит. Знает обо всем, чем я занимаюсь.
– Коломба… – сказала Барт, стараясь не терять спокойствия, – ты уверена, что это был он?
– Да! Думаешь, я могу его с кем-то перепутать?! – Коломба вытерла испачканную кровью руку о свитер. Палец продолжал кровоточить.
– Слушай… Езжай ко мне домой. Попроси ключ у консьержки. Я приеду, как только смогу.
Барт с двумя своими собаками жила в Милане, в лофте переоборудованной под жилье старой типографии.
– Нет-нет… Я уже почти дома, – солгала Коломба. – Я перезвоню. – Она отключилась, заблокировала телефон, шесть раз введя неверный ПИН-код, а затем разобрала его, разломила сим-карту надвое и выбросила все это в мусорный бак. Просто сменить номер недостаточно – трубку тоже можно отследить. Телефонам присваивается идентификационный номер IMEI, который передается в эфир при авторизации в Сети и может быть отслежен с помощью соответствующих технологий. Надо было выключить телефон, прежде чем ехать к Ромеро, но она так отвыкла пользоваться мобильником, что даже об этом не подумала.
«Идиотка».
Коломбе не хотелось возвращаться домой в темноте, и она остановилась на ночь в мотеле, заплатив парню за стойкой, чтобы не оставлять паспортных данных. До самого рассвета она смотрела из окна на фары несущихся мимо машин и непрестанно думала о Лео. Яд его голоса отравил ее. Казалось, она балансирует на канате, подвешенном над бассейном с акулами.
Зачем он связался с ней через полтора года? Зачем дал ей знать, что еще жив, вместо того чтобы позволить ей и дальше мучиться сомнениями? Опыт подсказывал Коломбе, что убийцы никогда не звонят полицейским, чтобы бросить им вызов, не отправляют зашифрованных посланий, не испытывают бессознательного желания быть пойманными. Они скрываются, убивают и прячутся. И знают, что любой контакт – это риск. Как бы ни купались в деньгах старые мафиози, они почти не видят солнечного света, живут в подземельях, как кроты, и отправляют записки, малявы, которые не оставляют следов в Интернете.
Может, Лео и сумасшедший, но он знал, что выходить с ней на связь опасно. Если он так поступил, значит у него был мотив, важный как минимум для него самого.
«Долгая жизнь среди холмов. Снегоступы».
Лео не сбежал, он остался в Италии. Он знает, где она живет, бродит по снегу. Невидимый канат под ногами Коломбы опасно задрожал. Мысли спутались, голова закружилась, и она вдруг вспомнила короткие каникулы, проведенные с Данте после смерти Отца в спа-отеле «Баньи Векки» в Бормио. Пока она плавала в термальном бассейне, на мобильник Данте кто-то позвонил. Незнакомец на другом конце провода сказал, что с радостью узнал о том, что Данте жив, а прежде, чем повесить трубку, назвался его братом. Звонивший не представился и больше никогда не выходил на связь, но тот звонок изменил все. Данте ничего не помнил о собственном прошлом. Все, что он знал о своей семье, оказалось ложными воспоминаниями, внедренными ему Отцом в долгие годы заточения. Подчинить своему влиянию оторванного от внешнего мира ребенка легко, и Отец умел это лучше, чем кто-либо другой. И, услышав, что у него есть брат, Данте как одержимый принялся копаться в прошлом. Существовал человек, обладающий ключом, который мог открыть замки в его голове, – некто, способный рассказать ему, кто он на самом деле.
Незнакомцем был Лео. Лео сам признал это, когда похищал Данте, а она погружалась в кому. Но если это правда, какие отношения связывали его с Отцом? Не был ли он его сообщником, убившим родителей Томми?
Головокружение не прекращалось, и под ногами Коломба ощущала только пустоту. Лео несколько недель успешно выдавал себя за ее сослуживца только для того, чтобы попасть в Венецию во время кровопролития. Он все спланировал и ни на миг не отклонился от сценария. Такой человек, как он, был способен подстроить все так, чтобы один из узников Отца поселился в трех километрах от ее дома. Но какую цель он преследовал? Неужели просто хотел ее помучить?
Коломба написала имя «Лео» на влажном оконном стекле, и оно заблестело в свете фар какого-то грузовика. Меласов убили в тот же день, когда стало известно о «Шурмо». Возможно, Лео сжигал мосты. Или у него был более иной потаенный мотив, и, если его не остановить, кровь прольется снова.
3
Участок карабинеров в Портико представлял собой трехэтажный дом, похожий на все остальные виллы на ведущей к музею улице, если не считать колючей проволоки и желтого знака, обозначающего территорию военного объекта. Оборудованный металлодетектором вход для гражданских находился на первом этаже, в то время как на второй этаж, включая тесную комнатку для допросов, где, помимо прочего, арестанты встречались со своими адвокатами, имели доступ только карабинеры. На четвертом этаже жил Лупо. В маленьких участках ночующий на посту начальник – обычное дело. Для ночных дежурств персонала не хватало, и на звонки в нерабочее время он отвечал лично.
Изнутри участок тоже больше походил на жилой дом, чем на казарму. Стандартную мебель, поставляемую министерством, разбавляла пара полотен Магритта[9 - Рене Магритт (1898–1967) – бельгийский художник-сюрреалист.] в репродукциях работы местного фальсификатора картин, которого Лупо и его люди арестовали пару лет назад. Они висели в вестибюле рядом с портретом президента, поскольку нравились Кьяре – единственной гражданской сотруднице участка, которая во всех вопросах, связанных с логистикой, становилась раздражительным диктатором. После выхода на пенсию Кьяру сменил Донато – нанятый по закону об инвалидах диспетчером на полставке, который был глух на одно ухо и к тому же потерял обе ноги, – что изрядно огорчило Кьяру.
Сразу за кабинетом Кьяры (как его продолжали называть, словно там по-прежнему витал ее дух) была дверь в небольшую кухню, где карабинеры пили кофе или разогревали что-нибудь в микроволновке, купленной в складчину на прошлое Рождество. Имелся там и маленький холодильник, где в герметичных контейнерах хранилась принесенная из дому еда. Контейнеры не были надписаны – каждый знал, где чье. В восемь часов утра там перекусывали двое дежурных карабинеров: фельдфебель Нероне и бригадир Бруно, который, поскольку являлся уроженцем Мерджеллины[10 - Мерджеллина – приморский район Неаполя.], был единственным, кому дозволялось пользоваться неаполитанской кофеваркой. Бородатый Нероне походил на растолстевшего бывшего рэгбиста, а долговязому Бруно было уже недалеко до пенсии. В кухню, держа термос с пойлом от «Гербалайфа», которое, как она надеялась, могло помочь ей избавиться от пары лишних сантиметров на боках, вошла Мартина, и внимание сослуживцев тут же обратилось к ней. На топ-модель Мартина явно не тянула, но другие женщины в их исключительно мужском кругу не появлялись.
– Здравствуйте, фельдфебель, привет, Бруно. На меня осталось?
Бруно приподнял крышку кофеварки:
– Мало. Сварить тебе еще?
– Нет, мне хватит, спасибо. – Мартина налила себе кофе в бумажный стаканчик. – Я уже и так две чашки выпила.
– Это ты привезла сюда сына Меласов? – спросил Нероне.
– Да, фельдфебель.
Как раз сейчас наверху Лупо обсуждал судьбу Томми с магистратом и судебным экспертом.
– Жалко, бракованных детей нельзя вернуть, – сказал Нероне. – Представляете, как было бы удобно? Твой сын дурачок? Отправь его обратно.
Бруно рассмеялся:
– Я бы дорого дал за такую возможность, когда мой сын был подростком.
– Томми не дурачок, – осторожно сказала Мартина. Она служила в участке не так долго, как они, и не хотела открыто перечить старшим по званию. – У него другие проблемы.
– Уж родители-то его о его проблемах не понаслышке узнали, – сказал Нероне. Бруно снова засмеялся, и Мартина натянуто улыбнулась. – Правда, они и сами виноваты, что он таким получился, – продолжал Нероне, купаясь во внимании сослуживцев и не подозревая, что обязан этим вниманием прежде всего своему званию. – Верно, начудили что.
– Аутистами рождаются… – тихо произнесла Мартина.
– Каждый десятый становится таким из-за вакцин, – вещал Нероне. – А может, и больше, потому что международные фармацевтические компании все скрывают.
Бруно, казалось, заметил, что Мартине неловко, и сменил тему:
– А с Виджевани что стряслось? Видали, какой он высокий?
Зампрокурора Пезаро был настоящим великаном. Вечно всклокоченный, с лошадиной физиономией, он возвышался над землей на два метра пятнадцать сантиметров и весил сто двадцать килограммов. В его огромный галстук можно было завернуться, как в парео, а ботинки он, казалось, брал поносить у Гуфи[11 - Гуфи – антропоморфный пес, герой мультфильмов Уолта Диснея.].
– Вылитый пещерный человек, – клюнув на крючок, загоготал Нероне.
Мартина не возразила, что пещерные люди были ниже ростом, чем современные, и, молча попивая свое пойло, думала о Томми, который всякий раз, как она перевозила его с места на место, плакал от страха. Его глаза напомнили Мартине песика, который был у нее в детстве и умер у нее на руках, заставив понять самую суровую и страшную правду жизни – то, что ей приходит конец.
По лестнице простучали чьи-то стремительные шаги. Решив, что это убегает Томми, Мартина бросилась в вестибюль, чтобы его остановить. Она знала, как обходятся с парнем ее сослуживцы, когда никто не видит, – будто с бычком, которого можно, посмеиваясь, вести на бойню, – и не хотела, чтобы над ним издевались.
Но по лестнице сбегал всего лишь побагровевший от раздражения Лупо, который, взглянув на нее невидящим взглядом, молча выскочил на улицу.
