скачать книгу бесплатно
– Соболя стошнит, если он узнает, что Доска на него запала.
– Любого стошнит при таком раскладе.
– Даже Зозулю.
О, Семён Зозуля был еще одним аутом в нашем классе. Тоже маленький, рыжий и весь в конопушках. Но, в отличие от меня, его так жестко не гнобили. Он просто был на побегушках у Соболевского и его прихвостней. За это он хотя бы не выхватывал пинков от параллели и старшеклассников.
Его так и называли Мальчик-Принеси-Подай.
– Ну чё ты нос повесила, Доска? Не плачь, и по твою душу уродец найдется.
– Это она еще не плачет, – услышала голос Курочкиной.
А потом у моего уха два раза громко хлопнули, но я даже не вздрогнула. Я слишком привыкла включать тотальное ко всему равнодушие. Эти гиены не будут жрать за мой счет.
– Плакать она будет после уроков. – И от этой угрозы холодок страха пробежал у меня по спине.
Что еще они могут мне сделать? Я думала, что пережила многое. Да, так и было, но не все.
Занятие по физкультуре прошло как обычно, с издевательским улюлюканьем, ведь я была не в состоянии отжаться, подтянуться, а попытки взобраться на канат выглядели и вовсе жалкими.
– Смотри не пукни, Килька, – заржал кто-то из мальчишек, видя мои бесплодные потуги.
– Ей нечем, все папаша сожрал. – И вновь по гулкому спортивному залу пронесся дикий ржач.
И да, в отличие от стройной мамы, мой отец был тучный, если не сказать больше. Семь лет назад у моего родителя обнаружили серьезное заболевание, и пришлось сделать сложную операцию. А после на фоне непрекращающейся депрессии и снижения уровня активности мой отец стремительно набрал вес. И конечно же, этот фактор не остался для многих незамеченным, а использовался и извратился, чтобы проходиться по мне снова и снова.
– Скоро и ее схавает, чтобы больше не отсвечивала!
– Скорей бы уже…
– Так, класс, отставить разговоры! – заголосил наш учитель физкультуры. – Симаков, Яковлев – упал-отжался. Ларина, на канат. Соболевский, на турник! Сидишь рядом, а подзатыльник прописать не можешь этим дуракам? Княжина, на скамейку и не вздумай реветь мне тут.
Вот так было всегда. Типа решили проблему. Можно подумать, отжимание или подтягивание способно пресечь у подростков тягу к травле и жестоким насмешкам. Хотя нет, тут, скорее, имеет место безразличие. Людям было на меня плевать. Родителям, учителям – всем вокруг.
И я сидела и с максимальной ненавистью высверливала дырку в голове своего злейшего врага, который в этот момент так легко и непринужденно подтягивался на турнике. И он тоже смотрел на меня. И в его взгляде точно так же бурлила лютая ненависть.
Наверное, она у нас была одна на двоих. И я бы пожертвовала своей половиной, только чтобы никогда этого гада больше не видеть. Никогда!
Физкультура закончилась, и я, по обыкновению, не спеша приступила к уборке спортивного инвентаря. Не по доброте душевной, нет, вы не подумайте. А лишь для того, чтобы опять избежать переодевания в компании своих «любимых» одноклассниц.
Когда же дело было сделано, я еще выждала минут пятнадцать, созерцая в панорамные окна зала хмурое осеннее небо, и подумала, что сегодня оно на сто процентов отражает мое настроение. Хмыкнула, улыбнулась сама себе, потому что было больше некому, и поплелась в раздевалку.
У меня на сегодня было дежурство по классу, а мама не любила, когда я задерживалась после занятий. Нужно было помогать по дому и с готовкой. А еще мама по вечерам мыла пол в подъездах нашего дома и соседних трех. На зарплату библиотека ведь сильно не пошикуешь. И я таскала ей воду, пока она елозила тряпкой по грязным сбитым ступеням.
Вошла в раздевалку, включила свет и замерла. Обувь на месте. Рюкзак тоже. А вот пакета со сменкой нет. Я тут же судорожно кинулась ее искать, но ее нигде не было: ни в темных углах, ни под лавкой. Пусто!
Топнула с досады ногой, но приказала себе смириться с очередной злой шуткой. Схватила рюкзак, дешевые туфли из кожзама и двинулась в сторону классного кабинета, чтобы помыть пол и доску, а еще полить множество цветов, что стояли на подоконнике.
Но стоило мне только открыть дверь и сделать шаг внутрь, как на меня хлынул поток грязной вонючей воды, а затем и мокрая половая тряпка приземлилась прямо на голову. Каким-то чудом я осталась стоять неподвижно, не вскинула руки, не вскрикнула удивленно. И не заплакала. Просто стояла и ждала, пока компания мальчишек и девчонок насмеется вдоволь.
Это внутри все ныло и стонало, а снаружи я давно научилась казаться бездушной куклой. Которой все нипочем.
– Килька, ты опоздала, – обхохатывалась Вера Лёвочкина, с которой мы вместе должны были сегодня выполнять уборку кабинета, – я уже все убрала, а ты, гляди, опять все испачкала.
– Да, Доска, теперь твоя очередь наводить чистоту, – глумилась Ника Ткачева.
– Хоть какой-то с тебя прок, Глиста, – прыснула Дина Кабаева.
– Где слезы, убогая? Порадуй нас хоть чем-то! – голосила Аллочка, звезда школы, гордость родителей и красавица класса, а ей аплодировали все, кто был рядом.
Я медленно сняла тряпку с головы, окинула всех безразличным взглядом и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ни слова. Ни одной эмоции. Для них? Никогда!
Я неторопливо, поджимая губы, дошла до туалета, а там, как могла, промыла длинные волосы, что теперь пахли не любимым шампунем «Кря-Кря» с ароматом абрикоса, а стыдом и грязью. И да, перед тем как сунуть голову под холодную струю воды, я заперлась изнутри на шпингалет и только тогда дала волю слезам.
Боже, как обидно мне было, как горестно. Как страшно жить в этом жестоком мире. И только вера в то, что сансара все расставит по своим местам, грела мое глупое и наивное сердце.
А потом, набравшись смелости, я вернулась в класс, где уже, слава богу, никого не было. Ведро больше не было подвешено сверху двери, а одиноко стояло в луже грязной воды. Пришлось убирать. Убирать и опять глотать злые слезы.
За что мне это все? За что? Что я такого сделала, что заслужила такое отношение?
Но ответов у меня не было, да и ни у кого бы не нашлось.
Просто. Это. Весело. Кому-то.
Например, Соболевскому. Лидер мнений, он показал, что нужно делать, чтобы не скучно жилось.
Ну а после мне пришлось все-таки пойти в учительскую и найти свою классную руководительницу. Чтобы впервые пожаловаться.
– Ольга Александровна, здравствуйте, – поскреблась я в светлое просторное помещение.
– Да, Княжина? Господи, что это с тобой? – нахмурила она брови, но большего участия не проявила.
– Да так, не обращайте внимания. Я вот что пришла. У меня пакет со сменкой после физкультуры пропал. – И я выжидательно на нее посмотрела.
– Ну и? Забрал, наверное, кто-то по ошибке. Вот и все.
– Да кому нужен мой пакет? – И на мой вопрос классная только улыбнулась, отворачиваясь к окну. Да уж, просто преподаватель года, ни дать ни взять.
– Ладно, пошли проверим, – неохотно поднялась она со стула, и мы вместе выдвинулись в сторону спортивного зала. – Ой, да ты вся мокрая, – спохватилась женщина.
– Ага, убирала класс, споткнулась и упала… прямо на ведро с водой.
– Ужас, – скривилась брезгливо Ольга Александровна, и я тут же отзеркалила ее выражение лица.
– Ага…
А потом мы вошли в раздевалку, где на самом видном месте… висел мой бордовый пакет со сменкой.
Жесть! Вот я тупица! Почему сама сначала не проверила?
И я закономерно впечаталась лицом в раскрытую ладонь, ожидая справедливого нагоняя.
– Княжина, а это что такое?
– Пакет, – уныло констатировала я очевидный факт.
– Твой?
– Мой, – вздохнула я.
– Так, Княжина, это не смешно. Забирай свои манатки и дуй домой. Отвлекаешь тут меня от важных дел по пустякам.
Так я в тысячный раз оказалась пустяком на фоне остальных важных и срочных дел в этом мире.
Вздохнула скорбно, а потом принялась переодеваться. А закончив с этим, поспешила покинуть школу, так как на телефоне уже была пара пропущенных от матери. Черт, дома опять будет нагоняй.
Но стоило мне только выйти за двери учебного заведения, как мои глаза уткнулись в фигуру Соболевского, что одиноко сидел на лавке перед школьными ступенями. Взъерошенный и смотрит на меня так, будто бы хочет меня прикопать в палисаднике нашей соседки бабы Клавы.
Задрала голову выше, выдохнула страх и зашагала в сторону дома, приказывая больше на него никогда не смотреть. Никогда!
Черт, но не получилось.
Ненавистные черты лица и глаза красные…
Глава 5 – Просто такая сильная любовь…
POV Алёна
Дома, уже по обыкновению, получила нагоняй от матери за то, что опоздала, за то, что непутевая дочь, за то, что ненавистный сосед зачем-то опять до самого дома шел за мной по пятам.
Без слов, без злобных подшучиваний и оскорблений. И это пугало еще больше, вгоняло в ступор, не давало нормально дышать и передвигать ногами. Ненависть к Никите Соболевскому коверкала меня изнутри и снаружи. И я не знала, что с этим делать.
– Он просто шел домой, мама, – понуро сидела я на дешёвом кухонном уголке, обитом потрёпанным дерматином.
– Да уж знаю я это «просто»! Ты, Алёнка, у меня смотри! Только попробуй связаться с этим выродком бандюганским. Видела я, как он смотрит на тебя, – расходилась мать, размахивая в сердцах металлическим половником.
– Смотрит, – фыркнула я, поджимая губы.
– Я-то вижу, жизнь прожила и знаю, Аленка. Смотрит, смотрит…
– Ага, прям влюбился, – с сарказмом выплюнула я.
– Вот, вот! – погрозила она мне пальцем.
Боже, знала бы она, что мне пришлось пережить по милости этого «влюбленного Ромео», так бы не говорила. Даже не заикалась бы.
– Мам, перестань. Соболевский и я – мы… ну как тебе сказать? В общем, мы в очень плохих отношениях, – рискнула я хоть как-то объяснить родительнице ситуацию.
– Ага, это я тоже знаю. За косички дергает, рюкзак ворует… Аленка, ты у меня еще глупенькая и наивная. И маму слушать не хочешь.
И вдруг я ухватилась за эту тему, как утопающий за пену морскую.
– Мам?
– Ну что?
– А давай вы меня в другую школу переведете. Туда, куда Настя, Анька и Сонька ходят?
– Нет, – буркнула мать.
– Ну пожалуйста! И от Соболевского подальше буду. Ты вот не знаешь, а это, между прочим, мечта всей моей жизни! Мам, прошу тебя, переведите, а? Мне не нравится эта школа. – И я сложила ладони в умоляющем жесте.
– Ну знаешь! Нравится, не нравится – терпи, моя красавица. Да и не можем мы тебя перевести. В твоей школе отец с директором договорился, они с Володькой в параллели учились. Пообещал, что с нас на расходы брать не будут, а подружки твои в лицей ходят. Там знаешь какие поборы с родителей? Ого-го! На нужды класса, на подарки учителям, учебные пособия, спортинвентарь, даже на бумагу и то собирают, Аленка. У меня зарплата двадцать пять, у отца на десятку больше, еще за подъезды что-то выходит. Но это копейки! А еще же жить на что-то надо. Вон коммуналку опять подняли, отцу на лекарства львиная доля из бюджета уходит. Так что нет, даже не проси. О переводе можешь забыть.
– Ну, мам… – И мой подбородок задрожал от перспективы учиться с Соболевским до конца одиннадцатого класса.
– Нет, я сказала! Ох, да и потерпеть всего-то ничего осталось, Алёнка. Я краем уха слышала, когда на прошлой неделе подъезд мыла, что отец Соболевского строит дом за городом, да еще и квартиру в центре купил на свои деньги бандитские, отделка там идет уже полным ходом. Так что не сегодня-завтра он со своим сынком съедет от нас, а там и школу новую найдет, поближе к новому дому.
А я от таких радостных перспектив даже дыхание затаила. Не может быть! Съедет! И школу поменяет… О господи, боже, спасибо тебе, спасибо!
И я тут же от этой новости преобразилась. И подбородок чудным образом дрожать перестал. И жизнь вдруг засияла яркими красками только от мысли, что я Соболевского больше никогда-никогда не увижу. И то был бы рай на земле.
Рай!
Уже перед сном я лежала в своей постели и мечтательно смотрела в потолок, представляя, как изменится моя жизнь, когда из нее наконец-то исчезнет мерзопакостный сосед. И в школе у меня обязательно появятся друзья. Может быть, не сразу, но появятся. Потому что лидер мнений уйдет, а с ним и надобность издеваться надо мной.
Я в это свято верила.
А потому на следующий день я впервые шла в школу как на праздник. И плевать, что небо хмурится, а под ногами неприятно хлюпают лужи. Вот вообще по барабану! И даже тот факт, что, пока я отмывала грязную обувь в корыте у школьного крыльца, у меня кто-то умудрился умыкнуть пакет со сменкой, не смог испортить мое приподнятое настроение. Ведь на такой случай у меня в портфеле всегда лежали запасные парусинки.
Да, да, такую плоскую шутку со мной проворачивали уже не в первый раз.
Разделась, переобулась, потом нашла в мусорке возле раздевалки тот самый пакет со своей сменкой и, улыбаясь, двинулась в сторону библиотеки, где собиралась сдать пару книг перед началом занятий и получить новые.
Но не дошла.
В закутке за кадками с высокими растениями я вдруг услышала чей-то судорожный всхлип, а потом и долгое протяжное завывание. Ревела девушка, однозначно! И я тут же, не задумываясь, ринулась к ней на помощь. Зашла за небольшой выступ в стене, где стояла крохотная лавка, и замерла.
Курочкина.
Вот те раз! Сидит рыдает, по щекам расползлись уродливые потеки туши, а губы почти до крови искусаны.
– Алла? – сделала я шаг ближе, и девчонка тут же вскинула на меня покрасневшие, опухшие от слез глаза. – Случилось что? Я могу тебе помочь?
И замерла в ожидании ее ответа. Все обиды на эту самодовольную, наглую и заносчивую девчонку в моей голове померкли. Она плакала, а значит, ее кто-то обидел. А если так, то нужно человеку помочь.
Только вот зря к ней со своими утешениями сунулась.
