скачать книгу бесплатно
А уже в следующий момент я выдернула руку из-под его колена и со всей дури огрела его по голове пакетом со сменной обувью. Сильно!
– Ах ты! – схватился он за голову, а я, не теряя времени, во второй раз оприходовала его по измазанной мороженым черепушке.
– Получи, фашист, гранату! – завопила я.
– Да я тебя…
– И я тебя! – голосила я на всю улицу. – Ненавижу, Соболевский! Ненавижу!!!
– Дура! – отбивался он от меня, пока я отчаянно колошматила его всем, чем придется.
– Сам дурак. Мороженое! В декабре!
– Ненормальная! – скрутил он меня все же и закинул в сугроб, а я тут же хапнула свежевыпавшего снега.
– Ну и пусть! Но я ненавижу, и тебя, и твое мороженое! Чтоб ты им подавился! – Слепила снежок и, на удивление, запустила его прямо в его многострадальную морду.
– Ну все, тебе капец, Княжина! – ринулся он на меня, а я, перепугавшись, с визгом кинулась по снежным барханам в сторону дома, получая в спину один за другим болезненные удары спрессованного снега.
Но, увы, не заткнулась благоразумно, а продолжала выкрикивать ругательства в адрес своего врага, получая в ответ не менее обидные ответы:
– Мерзкий таракан!
– Плакса!
– Собачье рыло!
– Уродина!
– Сам урод!
– Гиена!
– Кошка драная!
Так бы мы, наверное, пререкались до самой пенсии, если бы стоящий на крыльце отец моего врага вдруг не пробасил на всю улицу:
– Никита!
Мы оба вздрогнули, а я даже икнула от страха.
– Это что такое? А ну-ка, быстро извинись перед девочкой!
Глаза в глаза, и только одно жесткое и категоричное слово срывается с его кривящихся в недовольстве губ:
– Нет!
Что было дальше, я даже слушать не стала, а что есть мочи припустила в сторону подъезда, волоча за собой порванный пакет со сменкой. Только слышала, что родитель громко отчитывает свое невозможное чадо, но что именно он говорил – мне было по барабану.
Благо дома не было никого и мой разнузданный внешний вид не стал ничьим достоянием, поэтому я неспешно, напевая веселую мелодию, разделась, умылась и причесалась, снова становясь похожей на порядочную девочку Алёну – умницу и отличницу.
Вот только было во всем этом одно огромное но. И если бы я знала о нем, то не стала бы после с блаженной улыбкой сидеть на диване и вспоминать, как вдавливала в ненавистное лицо мороженое, а потом и хлестала по буйной голове увесистым пакетом.
Ох, не стала бы.
Я еще этого не знала, но мне уже объявили войну.
Глава 3 – Школа, школа, я скучаю…
POV Алёна
Целых две недели новогодних каникул я предавалась праздничному настроению. Ведь добрый Дедушка Мороз осуществил мое желание – Соболевский исчез. Вот просто взял и испарился. Как потом говорили соседи во дворе, он со своим отцом на крутой машине уехал за город. Отдыхать.
«Вот бы он заблудился в лесу и не вернулся», – мечтала я, лежа на диване и разглядывая разноцветные огоньки на зеленой красавице.
Да, жили мы небогато. Библиотекарь и учитель музыки зарабатывали не так много, как, например, папаша Соболевского, который имел несколько торговых точек на местном рынке, а еще гонял из-за границы подержанные автомобили. И чего он забыл в нашем районе, раз такой богатей? Непонятно. Но еще я слышала, как родители говорили, что новый сосед промышляет некими темными делами, правда, что это такое – я не понимала, а потому просто обозначила для себя, что это то, про что смотрит папа, когда приходит домой и включает «Дежурную часть».
А как известно, яблоко от яблони недалеко падает. Вот и сынок растет таким же бандюганом.
Но все это была лирика, и уже новая учебная четверть наступала мне на пятки. А вместе с ней и моя райская жизнь готовилась лопнуть как мыльный пузырь.
Раз – и все.
Соболевский сказал «фас».
В первый же учебный день я уселась на пресловутые кнопки. Подскочила. Заверещала. Расплакалась.
Смеялись все, но только не Он. Этот демон во плоти теперь сидел на задней парте, сложив руки на груди, и хмуро смотрел на меня своими дьявольскими черными глазами. Ни тени улыбки. Просто взгляд исподлобья и ни одной эмоции на лице.
Бездушный робот! Ледяное изваяние, что принялось отравлять мне жизнь с усердием маньяка-рецидивиста. Стоило мне только расслабиться, как на моем стуле вновь оказывалась кнопка, а потом и две, а потом и пять.
А потом и клей! Он пропитывал насквозь мою юбку и колготки, а потом мерзко капал со стула на пол, отбивая похоронный марш по моему безоблачному будущему без забот и хлопот.
В тот момент я оглядывалась на гада-одноклассника и пронзала его карающим взглядом, но он только вопросительно поднимал брови – и это было все, что я могла от него добиться. Ему было плевать…
Да, тогда я еще эмоционировала. Плакала, просила наказать обидчика, начала жаловаться родителям, а те, в свою очередь, классной руководительнице и директору школы. Но никто из ребят не сознавался, кто именно выкинул очередную подлую проделку, а посему никто никого наказывать не стал.
Не пойман – не вор. Да и Марина Васильевна клятвенно обещала следить за поведением в классе.
Вот только не вышло у нее ничего.
Рваные тетрадки. Испорченные учебники. Обидные прозвища в спину или даже написанные и приклеенные на скотч к моему рюкзаку. Лохушка. Неудачница. Гномиха.
И извечный издевательский смех. Меня травили все. Пока чертов Никита Соболевский сидел на задней парте и смотрел на все с видом победителя.
Но даже сейчас, зная последствия, я бы не приняла то клубничное мороженое. И уж тем более не съела бы его. Держу пари, после такого моего прогиба все стало бы еще хуже.
В средней школе жестокие шутки пошли еще дальше.
– Алена? – окликнула меня учащаяся из параллельного класса.
– Да? – недоуменно подняла я глаза, кутаясь в широкий вязаный кардиган.
– Там девочке в цоколе помощь нужна. Лера Лямкина упала с треноги и, кажется, сломала ногу. Поможешь?
Да, мозги в тот момент у меня отключились как по щелчку. Со мной говорили! Меня просили о помощи девочки. Я так хотела завести подруг! Поэтому я без лишних слов клюнула на ржавый, сдобренный ядом крючок.
А потом и пошла туда, куда меня просили.
Подвальные помещения нашей школы вмещали в себя всевозможные подсобки и тренажерный зал. В последний меня и повела девочка, приговаривая:
– Ей так плохо, она так стонет. А я не могу одна справиться. Ты молодец, что согласилась помочь!
– Конечно, – бормотала я смущенно, – обращайтесь всегда!
– О, мы почти пришли, – махнула она рукой, призывая следовать за ней дальше.
– Она здесь? – нахмурилась я, когда девочка толкнула дверь туалета при тренажерном зале.
– Да. Скорее! – И пропустила меня вперед.
Секунда, и тусклый свет погас, а в следующее мгновение за спиной захлопнулась дверь и щелкнул замок. И громкий девичий смех разнесся по гулкому пустующему помещению.
По спине тут же пронесся табун испуганных мурашек, а вены забил страх вперемешку с паникой. Я оглянулась и кинулась к двери, но она ожидаемо была закрыта с обратной стороны.
Топот ног, восторженные повизгивания, и вот уже все стихло.
А я осталась стоять в кромешной темноте цокольного туалета и совершенно не понимала, что же мне теперь делать. Рука судорожно зашарила в недрах школьной сумки, а потом нащупала гладкий корпус моего потертого и подержанного сотового телефона. А что еще могла себе позволить дочка библиотекаря и учителя музыки? Это у Соболевского каждый год новая модель, одна лучше другой. Нашей семье такое не по карману.
И сети нет, подвал же. Да и заряд всего на десять процентов. Полчаса тусклого света, и единственный лучик надежды в темном царстве потух, а я вновь погрузилась в кромешную тьму.
И сердце билось где-то в глотке, выдавливая из меня слезу за слезой, хоть я и пообещала себе уже тысячу раз этого не делать. А еще я четко понимала, кто за всем этим стоит.
Соболевский.
По его милости я здесь. Из-за него все эти беды свалились на мою голову. Из-за его черных глаз девчонки сходят с ума. Пытаются порадовать своего короля, мучая меня и издеваясь…
Им весело. Ему весело. Остальное неважно.
Я просидела в темноте цокольного этажа почти два часа, пропустила контрольную по математике и диктант по русскому языку. И никто не хватился меня здесь, хоть я и орала на протяжении первого часа, почти не переставая. Конечно, сорвала голос.
Конечно, почти сошла с ума от обиды и ужаса.
Конечно, пообещала себе, что обязательно отомщу за каждую свою слезинку, что скатилась из моих глаз по вине ненавистного Соболевского.
Спустя время мне открыла дверь школьная уборщица и очень удивилась тому, что я сижу одна и в темноте. Я тоже удивилась. Я тоже…
Но, вопреки всему, ябедничать я не стала. Пришла домой и безапелляционно попросила родителей перевести меня в другую школу.
Мне отказали. Просто потому, что:
– Нет, я сказал!
Вот и все, что ответил мне мой отец.
И все продолжилось вновь, хотя я больше никогда и ни с кем из однокашников не заводила разговор до самого восьмого класса. Но до тех пор еще много воды утекло.
И моих слез…
Глава 4 – Тряпка
POV Алёна
В седьмом классе начался самый ахтунг. Иначе и не скажешь.
Девочки пришли после лета на линейку все похорошевшие, с ярко выраженными округлившимися формами. Все. Но только не я. Алена Княжина как была, так и осталась – доска, два соска. И в копилку моих оскорблений прибавилось еще больше обидных слов. Хотя в устойчивое обращение надежнее всего вошло пресловутое и банальное – Килька.
Я была самая маленькая в классе, хрупкая, немного неуклюжая и невзрачная. Со моими светлыми волосами, бровями и ресницами было немудрено, что это обидное прозвище ко мне так чертовски быстро приклеилось на суперклей. И пока все расцветали и привлекали внимание противоположного пола, я сидела и смотрела, как ненавистный Соболевский инспектирует свой курятник.
И да, я согласна была быть рыбой, но только не тупой курицей. Таких в нашем классе и нашей школе оказалось предостаточно, если не сказать больше. Они толпами ходили за моим заклятым врагом и только что в рот ему не заглядывали. А меня вот бог миловал. Да, немного жестоко оградил, но уж и на том спасибо.
Не могу себе представить ни одну реальность, где я бы могла позволить этому демону во плоти к себе прикоснуться.
И уж тем более смачно шлепнуть по заднице. Ужас! И уж тем более позволить зажать себя где-то в углу, чтобы потискать. Сущий кошмар! И уж тем более разрешить запускать себе руку под юбку и язык в свой рот. Какая гадость!
Смотреть-то на это было противно. Что уж говорить про остальное?
– Чего уставилась, Килька? – фыркнула, проходя мимо меня, первая красавица класса Алла Курочкина.
Говорящая фамилия так-то. Ну вы понимаете.
– Завидуешь? Слюни подотри, тебе там ничего не светит, – проинформировала она меня сразу, как только закончила обжиматься с Соболевским на входе в женскую раздевалку.
Я тут же опустила глаза. Лучше не нарываться. Маленького и беззащитного обидеть проще всего, и я это прекрасно понимала. Глупые и неполноценные люди – вот такие, как эта Курочкина, – самоутверждаются за счет таких, как я. И в ситуации, когда на тебя нападает такой противник, нужно просто быть умнее – дать ему подумать, что ты пасуешь перед ним. Что он герой, а ты какашка.
Так случилось и сейчас.
– О, наша Доска по Соболю, что ли, сохнет? – взвизгнула ее подружка Ника Ткачева.
Господи, прости! Откуда такие выводы?
– Куда ей еще сохнуть-то? И так уже как скелетина, – фыркнула Курочкина.
– Почему как? – протянула еще одна их подружка Дина Кабаева, и дружный хохот всей женской раздевалки заполнил маленькое помещение.
А я так и сидела, понурив голову, и смотрела в потрескавшуюся коричневую краску, коей был окрашен пол, пока вокруг творилась вакханалия. И я лишь молилась, чтобы все наконец-то уже закончили со мной и переодеванием, а потому оставили меня одну, чтобы и я смогла спокойно сменить школьную форму на спортивную.
– Но губа у нашей Кильки не дура, – ржал кто-то. А я даже уже не разбирала кто, все для меня слилось в мешанину повизгиваний и криков.