Шейх. Испытание судьбой

– Нет. Я просто пытаюсь остаться на плаву. – Она повернулась. – В отличие от тебя, я не живу войной.

– Войной? – Он усмехнулся, но глаза оставались серьёзными. – А как ты называешь то, что происходит между нами?

– Ошибка, – отрезала она. – Которую мы оба совершаем снова и снова.

Он сделал шаг ближе.

– Тогда почему ты дрожишь, когда я рядом?

Её спина выпрямилась.

– Это не дрожь. Это усталость.

Он наклонился ближе, почти касаясь губами её уха.

– В следующий раз скажи это, когда я коснусь тебя. Без лжи.

Она отступила, но его пальцы уже скользнули по её запястью. Медленно, лениво, будто исследуя пульс. Он знал, что делает. В этом прикосновении было не невинность – только обещание.

Электричество обдало её разрядом. Тело вспыхнуло, как спичка. Кровь загремела под кожей.

– Не начинай, – выдохнула она. Горло пересохло, дыхание сбилось.

– Я не начинал. Ты никогда не прекращала.

В этот момент она заметила, как его взгляд опустился. Он смотрел на её руку.

Кольцо.

Он замер.

Кольцо вдруг стало тяжёлым, будто металл на пальце – клеймо. Она хотела снять его. Хотела – и не могла. Потому что тогда всё рухнет. Потому что тогда она признается.

– Значит, ты сделала выбор? – хрипло прозвучал его голос.

Она не ответила сразу. Пальцы сжались в кулак.

– Я… пыталась жить.

Он медленно кивнул. Его глаза стали жёсткими. Но в этом – боль. И гордость. И ревность.

– Тогда зачем ты всё ещё здесь?

– По работе.

– Ложь.

– Ты привык к правде, которую сам придумываешь.

Он схватил её за руку – не жёстко, но с силой чувства. Её глаза вспыхнули.

– Ты в моих снах шепчешь моё имя. Даже когда спишь рядом с другим. – Его голос был хриплым. – А я больше не могу делать вид, что тебя нет.

Она вырвалась. Дыхание сбилось.

– Оставь меня!

– Только после того, как признаешь: ты хочешь меня так же, как и раньше.

Она смотрела в его глаза. Долго. Пока в горле не запершило от слов, которых не могла произнести. Пока её пальцы не дрогнули от желания, которое вытесняло страх.

– Я уеду завтра, – прошептала она. – И всё закончится.

– Нет, Елена. – Он наклонился ближе, голос обжигал сильнее солнца. – Завтра всё только начнётся. Уедешь – и сгоришь. Как и я.

Она замерла. Смотрела в его глаза – и не находила слов. Потому что он был прав.

– Думаешь, ты жила в аду все эти шесть лет? – его голос стал тише, но жёстче. – Ад только начинается. Сейчас. Между нами.

Её взгляд потемнел. Боль заструилась в груди, сжалась кольцом. Воздуха не хватало. Казалось, ещё секунда – и она рухнет прямо здесь, в его руки.

Она вскинула подбородок, как раненая, но гордая. Развернулась резко – и ушла. Не оглядываясь.

Он смотрел ей вслед. Долго. Молча. И её спину обжигал его взгляд – сильнее пламени. Пожар охватил всё тело.

В ту ночь она не спала. Он – тоже.

Глава 8

Она собиралась уехать.

Утром – вылет. Рейс в Берлин, в привычную, спокойную реальность, где всё по полочкам: дочь, работа, Марко… жизнь, которую она так долго выстраивала, словно забор, чтобы не видеть ту, другую – наполненную дыханием пустыни и жаром его рук.

Но сейчас она стояла перед зеркалом в полумраке гостиничного номера и пыталась убедить себя, что это правильно. Что нужно просто закрыть чемодан – и уйти. Но чемодан был открыт. Как и её сердце. Внутри всё колотилось, но лицо оставалось неподвижным. Она даже не слышала звуков города за окном. Только собственное дыхание, прерывистое, будто ускользающая реальность.

Звонок в дверь прозвучал почти бесшумно. Елена вздрогнула. Сердце стукнуло громче.

Она знала, кто это. Почувствовала сердцем…

Не спрашивая, не колеблясь, она подошла и открыла. Калид ворвался внутрь, даже не дав ей времени выдохнуть – и набросился на неё с поцелуем.

Яростным. Голодным. Без предупреждения, без слов. Его губы захватили её, руки сомкнулись на талии, прижимая к себе так, будто он боялся снова потерять.

Она вначале застыла. Вдох сорвался в горле, руки дрогнули…

«Останови. Нельзя. Это конец…»

Но уже через секунду её пальцы вцепились в его плечи. Так же жадно. Так же отчаянно. Словно не было шести лет боли. Словно не было предательства. Словно сейчас – единственный шанс вдохнуть его, почувствовать, что она жива.

– Калид… – её голос был рваным шёпотом, как крик внутри. – Мы не можем. Это разрушит нас.

Он прижался лбом к её виску, дыхание обжигало кожу.

– Мы уже… – прошептал он. – Ты знала, что не сможешь уйти. Как и я.

Она попыталась отстраниться, но он удержал её – не силой, страстью.

– Скажи, что не хочешь. Скажи – и я уйду, – его голос дрожал, будто он сам боялся этих слов.

Но она молчала.

Его губы жадно накрыли её. Горячие, жаждущие, почти отчаянные. Он целовал её, как умирающий, жадно глотающий воздух. Как будто всё, что было между ними – боль, предательство, время – теперь только подогревало страсть. Он целовал её – медленно, безумно, будто каждое прикосновение было последним.

Дыхание стало рваным, губы снова нашли друг друга, стена за спиной стала якорем, удерживающим в реальности. Но сама реальность рассыпалась. Остались только он и она. Их ночь. Их выбор.

Его ладони скользнули по её бокам, чувствуя дрожь кожи, сжимая бёдра, затылок. Он вдыхал её запах, как наркотик.

Она попыталась отстраниться, но он не дал. Не силой – нет. Тем, как знал её тело. Как будто помнил каждый изгиб, каждый её отклик, и пробуждал их с новой силой. Его поцелуи стали медленнее, глубже. Он не просто касался её – он словно снова изучал ей. Как будто хотел выучить заново, наизусть. Язык скользнул по её губам, и тело не сопротивлялось, впуская его… приглашая и также жарко отвечая на его жажду… она тонула в этом поцелуе, как в бездне.

«Нельзя. Останови его», – разум продолжал сопротивляться ей.

Но её руки уже обвили его шею.

Скажи «нет». Скажи «уйди».

Но её губы искали его губы.

Она почувствовала, как его ладони скользнули под платье – нетерпеливо, срывая ткань с её тела, будто она мешала им дышать. Воздух стал густым. Он целовал её ключицы, потом грудь, накрывая её соски губами – мягко, жадно, будто утоляя жажду. Её пальцы зарылись в его волосы, она выгибалась под ним, чувствуя, как между ног пульсирует желание, горячее, чем стыд, древнее, чем страх.

Он сорвал с неё платье одним движением. Его ладони скользили по её коже, будто запоминали каждую линию, каждый изгиб. Он был нежен и яростен одновременно. Она дрожала, будто тело не успевало за чувствами.

Он целовал её живот, её грудь, каждый сантиметр, будто молился на неё. Его язык рисовал огонь на её коже. Она цеплялась за него, срываясь с грани снова и снова. Его ладонь легла между её бёдер, скользнула медленно, дразняще – и она задохнулась от предвкушения. Он не спешил – изучал её заново, будто боялся забыть хоть что-то. Она разгоралась под каждым движением, её спина выгибалась навстречу, губы шептали его имя – как заклинание.

Он вошёл в неё резко, глубоко, не давая времени привыкнуть. Их тела вспомнили друг друга, как будто эти годы были иллюзией. Она застонала… от желания, от боли, которая была слаще, чем всё забытое ею счастье. Она встретила его движением бёдер, приняла – всю силу, всю ярость, всю тоску.

Они двигались в едином ритме. Быстро, отчаянно. Его ладони сжимали её ягодицы… её ногти оставляли следы на его спине…

Она задыхалась, он срывался губами на её шею, плечи, грудь.

Они не говорили, потому что слова мешали. Всё было в телах.

Кулон соскользнул с её шеи, упал на край кровати – и тихо соскользнул на пол. Она не заметила – слишком занята была тем, чтобы снова жить.

Их близость была не просто страстью – это была буря. Это была месть судьбе, ответ на все молчания и одиночество. Это было возвращение. Это был бунт против всех правил. Они кричали друг другу телами, срывали стоны в кожу, в дыхание, в поцелуи. Её ногти впивались в его плечи, он стонал от боли и желания. Они врывались друг в друга, теряя сознание, теряя стыд.

Она не замечала, как слёзы текли от блаженства, кусала его плечо, а он сжимал её бёдра, вгоняя в бездну удовольствия. Всё было предельно – влажно, жарко, жадно, грубо, но с нежностью в каждом толчке. В каждом движении – гнев, тоска, любовь. В каждом поцелуе – память.

Он сгорел вместе с ней. Они кончали вместе, издавая хриплый крик, словно это было освобождение из заточения.

Затем – дрожь.

Тишина.

Дыхание в унисон.

Она лежала на его груди, и впервые за годы в её теле не было холода. Только пламя. Живое. Настоящее. И оттого – пугающее.

И реальность обрушилась на её плечи тяжелым грузом…

Это не должно было случиться…

Но оно случилось. Потому что она всё ещё его хотела. Потому что воспоминания оказались сильнее логики. Потому что всё это время она только делала вид, что смогла забыть.

Только… утром рейс. И дочь. И Марко. И спокойная жизнь, построенная на руинах прежней. Она не имела права остаться. Даже если всё в ней кричало: не уходи!

– Это была ошибка, – сказала она, не оборачиваясь.

Он поднялся, обнажённый до пояса, волосы растрёпаны, но взгляд – стальной.

– Нет. Это было неизбежно.

Она посмотрела в его глаза и увидела там то, что боялась: любовь. Настоящую. Не ту, что умирает, а ту, что ждёт, выжидает, терпит.

Тишина нависла между ними. Елена встала, не поднимая глаз, пошла в душ. Горячая вода скрыла её слёзы. Она мыла с себя его прикосновения – и мечтала о них в каждой капле.

Когда вышла – он уже одевался. Стоял у окна, спиной к ней. Она подошла к чемодану, молча застегнула молнию.

– Ты уезжаешь? – спросил он, не оборачиваясь.

– Это ничего не меняет… и мы оба это понимаем… у каждого из нас своя жизнь и мы не можем разрушать её просто лишь из-за… прихоти…

Он застыл. Его рука, державшая ворот рубашки, дрогнула. Он не обернулся, но в его теле была тишина – слишком напряжённая, чтобы быть равнодушной.

Он хотел остановить её. Сказать, что это безумие. Что он не переживёт вторую разлуку. Что он видит в ней не просто прошлое – свою единственную возможность на искупление.

Но он знал: если скажет, она может остаться. Не по любви – из жалости. Или страха. Или долга.

Он выдохнул и лишь кивнул.

Она взглянула на него ещё раз. И увидела, как его плечи сжались, будто он борется с собой. Он не повернулся, не сказал ни слова, но она почувствовала: он хочет остановить её. Только не может. Не должен.

И всё же… если бы она обернулась ещё раз – может быть, всё пошло бы иначе.

Но она не обернулась. Она просто вышла из номера. Быстро. До того, как передумала.

Он остался. Один.

Когда тишина сгустилась, он заметил кулон на полу. Поднял его. Сжал в ладони.

Его руки дрожали.

– Елена… – прошептал он. – Даже когда ты уходишь, ты остаёшься.

Глава 9

В другом конце города, за тонированными окнами одного из самых охраняемых особняков, царила тишина, в которой чувствовалась власть. Лейла бинт Саид сидела у зеркала, поправляя идеальный контур губ. В отражении – женщина, которую невозможно назвать просто красивой. Она была точной. Выверенной. Опасной.

– Она уехала, – произнёс мужчина за её спиной.

Лейла не обернулась. Продолжала водить кисточкой по губам, словно этот жест важнее любой новости.

– Пока, – отрезала она. – Но не исчезла. А значит, всё ещё угроза.

Она не говорила это вслух – даже себе. Но каждый раз, когда Калид возвращался домой позже обычного, с глазами, смотрящими сквозь неё, что-то в ней царапало. Это не страх. Это укол ревности. Он не любил её – никогда. Но раньше он хотя бы был под контролем. Теперь – ускользал. И она не могла этого допустить.

Елена – его слабость. Единственная!

А теперь, когда она вновь объявилась… ей жизненно важно действовать!

Она, Лейла бинт Саид – законная супруга! И этим всё сказано!

Салем, младший брат Калида, стоял у окна, сцепив руки за спиной. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах таилась ярость, давно сдерживаемая.

– Ты всё ещё хочешь избавиться от неё? – его голос был тихим, почти ленивым.

– Я хочу, чтобы она исчезла навсегда. – Лейла повернулась, и в её взгляде не было ни тени сомнений. – Эта женщина разрушает не просто брак. Она разрушает структуру. Образ. Авторитет. А значит – она угроза для всей династии.

– Калид не простит.

– Он не узнает. Или узнает слишком поздно.

Салем усмехнулся:

– Ты уверена, что ты не влюблена в него?

Лейла подошла ближе. Медленно. Опасно. Словно змея перед броском.

– Я влюблена в власть. А Калид – её символ. Пока он мой муж, я контролирую половину рода. Но если он выберет ту женщину – я останусь никем.

Салем кивнул, понимая, хотя и не соглашаясь. Он знал вкус утрат. И знал, как горька жажда контроля. Но у него был свой мотив. Не только Лейла хотела устранить Елену.

– Мужчина, что наблюдал за ней у отеля – твой? – спросил он.

– Один из тех, кому можно доверить лишь тень. Не вмешивается. Только следит. Сообщение она получила от него. На нервах. Это пока только психологическая игра. Мы проверяем, как она реагирует.

Салем нахмурился:

– Не переиграй. Калид может почувствовать. Он слишком интуитивен, когда дело касается неё.

Лейла усмехнулась:

– Даже если почувствует – он ничего не сделает. У него долг. И правила. А у нас – преимущество. Он любит её. А любовь, как ты знаешь, делает уязвимым даже сильнейшего.

Салем посмотрел на сестру по браку.

– А если она вернётся?

Лейла взглянула в зеркало, где отражение дало ей только один ответ:

– Тогда она умрёт.

Салем промолчал, но потом, будто обдумав что-то давно запланированное, подошёл ближе. Его голос стал ниже:

– Мы слишком долго тянем. Семья нуждается в наследнике. Ты знаешь, как смотрят на это старейшины. Все шепчутся: Калид – бесплоден. А значит, его позиция слабеет.

Лейла медленно повернула голову.

– Я не могу заставить его лечь в постель. Тем более с тех пор как она появилась…

– Может он просто потерял способность… – начал было Салем, но Лейла прервала его грозно сверкая глазами и понимая к чему тот клонит:

– Я сказала – хватит! Даже намёк на это – оскорбление.

– Тогда найди другой способ. Шесть лет без наследника – это слишком долго! – Он встретился с ней взглядом. В нём не было ни капли стыда. Только расчёт. – Он твой муж. Наследник, рождённый в браке, будет признан. Главное – убедить всех, что он от Калида. Любой ценой.

Она молчала. Но в её зрачках вспыхнула мысль. Опасная. Притягательная. В голове уже складывался план.

– Ты предлагаешь…

– Я предлагаю дать роду то, чего он требует. И защитить твою власть. И мою.

На мгновение между ними повисло молчание. Лёгкое, как шелк, и острое, как кинжал.

Лейла шагнула к нему, почти вплотную.

– А ты готов помочь мне с этим, Салем?

Он не ответил. Только посмотрел. Глубоко. Прямо. Слишком прямо, чтобы не быть вызовом.

И в этот момент стало ясно: правила заканчиваются. Начинается война.

Их разговор оборвался, но воздух в комнате остался наэлектризованным.

Он не сказал ей всего. Некоторые детали оставил при себе. Потому что ещё не решил – когда и против кого сыграть нужную карту.

Когда Лейла вышла, Салем остался у окна. Его взгляд задержался на уличной тени. Он прошептал:

– Наследник уже существует. Вопрос не «если». Вопрос – «когда и кто воспользуется этим первым?»

Начиналась игра, в которой ставка – не просто любовь. А сама жизнь.

Лейла шла по коридору, как по ковру из льда. В её глазах не было сомнений. Только расчёт. Подойдя к двери, она негромко произнесла:

– Активируйте протокол. Без прямого контакта. Пока – наблюдение.

А в это же время, на борту самолёта, Елена смотрела в иллюминатор, но не видела города. Она чувствовала: всё уже меняется.

Кто-то сделал ход.

И игра началась не с её шага – а с чьего-то приказа.

***

Аэропорт Берлина встретил её холодным рассветом. Ветер бил в лицо, напоминая: она дома. Но на душе было пусто, будто тело прилетело, а сердце осталось там, в пустыне. В тех стенах. В тех руках.

Елена сжимала ремень сумки, будто он мог удержать её от распада. В голове гудел голос: «Ты не должна была. Это ошибка.» Но тело помнило. Кожа помнила. Вкус, запах, прикосновения – всё было записано в ней, как грех, который невозможно стереть.

Такси ехало медленно, пока за окнами проплывали знакомые улицы. Она закрыла глаза, прислонившись к стеклу. В ушах звенела тишина. Лишь в телефоне мигало сообщение от Марко: «Добро пожаловать домой. Жду звонка.» Она не открыла.

Когда она вошла в квартиру, всё было на месте. Точно так же, как она оставила. Надя, няня, напевала что-то на кухне, не заметив её сразу. В другой комнате раздался голос.

– Мама?.. МАМА!

Амира выскочила в коридор и бросилась к ней, вцепившись в талию. Елена сжала её в объятиях, захлебнувшись слезами, которые не осмеливалась пролить в Дубае.

– Ты такая тёплая… как солнце, – прошептала Амира.

Надя, услыхав шум, вышла и замерла в дверях.

– Всё в порядке, Хелене? – поправилась она, увидев Амиру. – Прости. Я просто… привыкла.

– Всё хорошо, Надя, – мягко ответила Елена. – Спасибо, что вы с нами.

Позже, когда Амира легла спать, Елена сидела в тишине на кухне. На столе – чашка чая и её паспорт с новым штампом. Она вернулась. Но не чувствовала, что находится на месте. Внутри – хаос.

Она открыла шкатулку, где раньше лежал кулон, память о матери. Но он отсутствовал. Она сразу поняла, где его оставила. Вспомнила, как тумбочка дрожала под их телами, как её пальцы цеплялись за простыню. Кулон выпал тогда, но она не заметила. А теперь – он остался у Калида. Может, навсегда.

И в этом было что-то правильное. Как будто часть её осталась там, где всегда жила настоящая она.

***

Шесть лет назад…

Клиника в Германии. Безымянная. Удалённая. Белые стены и ночные окна. Елена сидела в одиночестве в палате. Рядом не было ни родных, ни друзей. Только медсестра с добрыми глазами.

Она держала в руках результат.

Тест.

Положительный.

Ребёнок.

Она не знала, что беременна, когда уезжала. Тогда всё было стремительно: публикация статьи, угрозы, звонки от анонимов, страх. Её редактор помог ей уйти. Включили в программу защиты свидетелей – новая страна, новая фамилия, новый паспорт. Хелене Зоммер. Так она родилась во второй раз.

А потом – уже не было пути назад.

Роды прошли в одиночестве.

С болью.

С надеждой.

Она дала имя дочери – Амира. "Принцесса". Хотя самой пришлось отказаться от всего королевского. Но ради неё – стоило.

Елена старалась не возвращаться к тем дням. Но сегодня, как назло, воспоминания царапали изнутри. Словно прошлое само требовало: "Посмотри. Признай. Проживи снова."

Потому что прошлое снова стало настоящим. И на кону – её дочь.

Настоящее

Поздно вечером Елена задержалась на кухне, выжидая, пока всё в доме затихнет. В коридоре появилась Надя с одеялом в руках, остановилась на пороге.

– Ты вернулась. Но не совсем, – тихо произнесла она, присаживаясь напротив.

Елена горько улыбнулась:

– Ты всегда всё чувствуешь.

– Я видела, как ты смотрела в окно. Как держала чашку, будто она может склеить тебя изнутри.

– Я думала, что уеду и закрою всё это. Но оказалось – только открыла. Всё. Заново.

Надя кивнула, потом добавила:

– Ты боялась, что он узнает об Амире?

– Боялась, что он НЕ узнает. И боялась, что узнает. Боялась, что придёт. Боялась, что не придёт. – Елена потерла виски. – Это безумие.

– Ты сильнее, чем была тогда. Но он тоже. И если он всё ещё тебя любит… – Надя запнулась на мгновение глядя в её глаза.

– Он любит. Но я не могу вернуться в тот ад, Надя. Там не только он. Там опасность. Реальная.

Надя накрыла её ладонь своей:

– Ты не одна. Даже если снова решишь уйти.

В этот момент дверь в спальню тихо скрипнула. Амира в пижаме, с растрёпанными волосами, стояла в проёме:

– Мам, у тебя слёзы…

Елена встала и обняла её.

– Всё хорошо, солнышко. Просто… мама учится быть смелой.

И в этом объятии была истина.

Позже, уже ближе к полуночи, пришёл Марко. Он вошёл в квартиру, как всегда уверенно, с букетом в руках. Поцеловал её в щёку, а Амиру – в макушку.

– Я скучал, – тихо сказал он. – Всё хорошо прошло?

Елена кивнула, скрывая напряжение. Он сел напротив, обняв чашку кофе.

– Ты… подумала о предложении?

Она опустила глаза. Кольцо, которое она всё ещё носила в Дубае, сняла перед возвращением. Теперь оно лежало в спальне, в коробочке. На пальце его не было.

– Я… не готова, Марко. Прости. Мне нужно ещё немного времени.

Он молчал дольше обычного, потом кивнул. Но в его взгляде сквозило то, что он не сказал.

– Я подожду. Правда. Но… – он замолчал, затем продолжил с болью в голосе. – Ты как будто не вернулась. Ты здесь телом, но не душой. Ты с кем-то прощаешься. Или вспоминаешь. Или ждёшь кого-то.

– Марко… – она тихо произнесла его имя, но сама не знала, как продолжить.

– Я люблю тебя, Хелена. И я не прошу невозможного. Только честности. Я вижу, как ты отворачиваешься, когда я говорю о будущем. Как редко носишь кольцо. Я вижу, как ты молчишь, когда хочется кричать.

Он вздохнул и встал, подошёл ближе, взял её за руку.

– Я не твой враг. Если ты всё ещё там, в прошлом – скажи. Я выдержу. Только не лги ни мне, ни себе.

Она закрыла глаза. Всё внутри неё сжалось.

– Прости… я просто не могу сейчас дать тебе то, что ты заслуживаешь. Я запуталась… слишком многое возвращается. И всё – в одно мгновение.

Он кивнул. Осторожно отпустил её руку.

– Я всё понял.

Он ушёл, не хлопнув дверью. Но за этой тишиной была боль, которую она ещё долго будет слышать.

Елена вернулась в спальню. Села на край кровати. На столике – коробочка с кольцом. Закрытая. Как и она.

А потом заметила: на её ноутбуке мигал непрочитанный документ. Папка «расходники», где обычно хранились фото и заметки по работе.

Файл назывался: «H.Sommer_DXB.mov.»

Снятое на телефон. Чьей-то рукой. Её лицо – в объективе. Пресс-конференция. Потом – фойе отеля. Потом – момент, когда она вышла из машины. Один кадр был остановлен. В нём – она. И за её спиной, в отражении стекла – Калид.

Елена закрыла ноутбук. Резко. Почти в панике.

Воздух в комнате стал гуще.

Казалось, он смотрел на неё оттуда, сквозь стекло, сквозь время. И всё это – не случайно. Кто-то наблюдает.

Тем временем, в другом городе.

Комната, затянутая полумраком. Мужчина сидел в кресле, держа в руках тонкую серебряную цепочку с кулоном…

Он провёл пальцем по металлу – и в этот миг в его глазах вспыхнула не боль, а тоска.

– Елена… – прошептал он. – Я снова чувствую тебя…

Он смотрел в экран ноутбука, где был открыт запрос: «Хелене Зоммер. Берлин. Пресса».

Он знал, что она там. Он почти чувствовал, как сужается круг.

***

Елена думала, что вернулась. Что всё закончилось. Но всё только начиналось. Не конец, а начало. Не передышка, а отсчёт.

И той же ночью снова пришёл сон.

Калид. Его руки. Его голос. Его запах.

И пустота, когда она проснулась.

Она прижала ладони к груди, будто могла удержать тепло.

Она думала, что возвращение принесёт облегчение. Но оказалось – оно только разбередило старую рану. Она не просто вернулась.

Она снова стала Еленой.

Настоящей. Уязвимой. Опасной.

Глава 10

Покой дворц