Те, кто тонет в тишине

Слава ловит мой взгляд и ухмыляется ещё шире:

– Вообще-то, нас пятеро, мужик.

Пятеро. Пять. Братьев. Сказать, что я охренел, – ничего не сказать. Теперь всё встало на свои места. Эта её дерзость, её сила, её умение держать удар – оно всё от них. От этого целого взвода защитников, готовых броситься на любого, кто рискнёт подойти слишком близко.

Я перевожу взгляд на Искорку. Она как ни в чём не бывало беседует с кем-то, а на губах играет лёгкая улыбка. Ни малейшего намёка на всю эту драму, которая разыгрывается буквально в трёх метрах от неё. И знаете, что? Это делает её ещё прекраснее.

Но теперь понятно одно: если я действительно хочу быть с ней, мне придётся доказать этим парням, что я достоин. И нет, они явно не те, кого можно обойти хитростью.

***

Вечер уже практически на исходе, а этот тип всё ещё крутится вокруг Искорки. Моей Искорки? Да, моей. Чёрт возьми, я даже не знаю, когда это стало настолько очевидным для меня, но с этим уже не поспоришь. Кажется, если он не отойдёт от неё прямо сейчас, я серьёзно сломаю ему руки. И плевать, кто он такой.

Весь вечер мои глаза будто приклеены к ней. Я даже не замечаю остальных, вся комната для меня – это просто фон, на котором она сияет ярче всех. Её смех, её движения, даже эти лёгкие, почти неуловимые жесты – она завораживает до дрожи. Уже собираюсь пересечь зал и наконец перехватить её внимание, но тут этот Руслан, к счастью, отваливает сам. Слава тебе, Господи.

Искорка замечает, как я приближаюсь. Её взгляд цепляет меня на полпути – лёгкое недоумение мелькает в этих глазах, как проблеск молнии. Но оно тут же сменяется знакомой дерзкой улыбкой. Улыбкой, от которой у меня словно ток проходит по всему телу. В глазах вспыхивает вызов – чистый, смелый, неподдельный. Я уже знаю, что это игра, но чертовски хочу сыграть.

Останавливаюсь рядом, достаточно близко, чтобы чувствовать тепло её присутствия. Она смотрит на меня из-под длинных ресниц, будто выжидает. Наклоняюсь чуть ближе, и голос становится ниже, почти интимным:

– Так и будешь меня игнорировать, Искорка?

Её реакция не заставляет себя ждать. Она вскидывает подбородок – этот её жест, который одновременно и раздражает, и сводит с ума. Её губы трогает лёгкая полуулыбка, а голос звучит лениво и даже слегка насмешливо:

– Я не привыкла уделять много внимания тем, кто сам не решается на шаг.

Вот это удар под дых. Она делает это специально, держит свою неприступность как оружие. Словно я для неё – просто один из тех, кто приходит и уходит, не задерживаясь в её мире. Но я-то знаю, что это не так.

Она подносит бокал к губам, делает небольшой глоток, и всё это с таким ледяным спокойствием, что я почти теряю равновесие. Почти. Её глаза, прищуренные, словно прикидывают мои слабые места, но в них горит что-то большее, что-то, что она сама пытается скрыть.

Я выпрямляюсь, бросая ей свою самую самоуверенную улыбку, и, не сводя взгляда, говорю:

– Мне нравятся твои игры, Искорка.

На последних словах я наклоняюсь, плавно забираю у неё бокал и, слегка склонив голову, добавляю:

– На сегодня хватит.

На её лице мелькает удивление, но она быстро прячет его за равнодушием. Только я-то вижу, что её зацепило.

Это только начало.

Кира

Что? Вы слышали это? Ему нравится моя игра? То есть, я ему нравлюсь? Нет, что за бред. Хотя… Чувствуете, как между нами постоянно летают искры? Этот дух соперничества, никто из нас не хочет уступать – и мне это так чертовски нравится. С ума сойти, мне ведь правда нравится этот блондин. Да, всё, я призналась. Довольны?

Все гости почти разошлись, и тут я замечаю папу, который подходит ко мне. О, нет. Я знаю этот взгляд. Он всегда так начинает, когда что-то не так. Когда мои дела катятся вниз.

– Кира, – его голос звучит твёрдо, как всегда, немного устало. – Ты, конечно, сегодня прекрасно спела, но ты помнишь наш уговор?

Я тяжело вздыхаю, пытаясь скрыть нервозность. В этот момент мне так хочется просто исчезнуть.

– Да, папа, – я говорю это как механическая фраза, которую мы с ним уже произнесли тысячу раз. Она, как старая пластинка, застряла в памяти, не давая мне ни шанса на отдых.

– Ты заканчиваешь учёбу и приходишь работать в мою фирму, – мы с ним повторяем это синхронно, будто по писаному. Ненавижу этот момент, когда слова звучат, как приговор.

– Пап, это была всего лишь песня. Ничего особенного.

Он смотрит на меня так, как всегда, его глаза – стальные, почти хладнокровные.

– Музыка тебя отвлекает, и ты это знаешь, – его голос, несмотря на усталость, не теряет своей силы. Это снова тот взгляд – не просто строгий, а такой, который проникает внутрь, ломая все барьеры. Я чувствую, как его разочарование проникает мне прямо в душу. Я просто хочу петь. Почему это так сложно понять? Почему это так тяжело для него?

– Папа, разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Я ведь и так пошла учиться, как ты хотел. Почему ты не можешь понять, что музыка – это единственное, что меня радует? – Голос начинает срывать, слёзы накатили, но я держу их, как могу.

– Мы это уже обсуждали, – его слова железные, не поддаются сомнению. – Разговор закрыт. Ты будешь делать так, как я сказал. Я дал тебе всё: работу, крышу над головой, я оплатил твою учёбу.

– Я не просила тебя этого делать! Разве ты не понимаешь? – слёзы уже на самом краю. Я кричу, но уже не могу себя остановить.

– Кира, – его голос теперь холоден и твёрд, как лёд, – Разговор закрыт.

Тогда я не выдерживаю. Всё, что я до сих пор сдерживала, вырывается наружу, и я чувствую, как всё внутри меня рушится.

– Я уеду отсюда, – эти слова звучат, как выдох, полный боли. Я едва сдерживаю слёзы, но они всё равно срываются. – Похоже, для тебя я – просто последний шанс сбагрить свою фирму, а мальчики высказывались сразу, а я молчала. Но мне уже всё равно. Я устала! Я больше не могу! И мне это не нужно!

Я поворачиваюсь и бегу к себе, не оглядываясь. Слышу, как братья пытаются меня остановить, но мне плевать. Всё равно. Я уезжаю из этого дома. Сразу. Сегодня.

Забежав в свою комнату, я захлопнула дверь с такой силой, что она содрогнулась, и в какой-то момент даже показалось, что она вот-вот развалится. Мои руки двигались как в тумане, но я всё равно поспешно рвала одежду из шкафа, бросая её на пол, не обращая внимания на беспорядок.

Слёзы лились безудержно, а горечь и разочарование сжигали изнутри, отрезая меня от всего. Я так и не могла остановиться – тяжело сдерживаемый рыданий было слишком много, и я не могла найти в себе сил остановить их. Хотелось кричать, проклинать, вырваться из этого всего, но только голос предательски дрожал, а силы таяли.

И вдруг я почувствовала крепкие руки, обвившие меня сзади, будто они были частью меня, неотделимы. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Я узнаю этот древесный, немного терпкий запах – только Олег мог пахнуть так. Мой старший брат, всегда рядом, мой настоящий защитник.

– Эй, Кнопка, – тихо произнес он, притягивая меня к себе, как, будто не давая мне развалиться на куски.

Я не смогла ничего ответить. Вместо слов просто уткнулась ему в плечо, ощущая, как вся тяжесть из меня понемногу уходит. Его присутствие – оно как будто успокаивало, как приют, в который можно скрыться от всего этого ада.

Вслед за ним я почувствовала, как вокруг меня образуются уже восемь пар рук. Мои братья. Они здесь, как всегда, когда мне нужно. Они – моя семья. Моя опора. Мой тихий, защищённый берег.

– Может, вы уже прекратите свои «гейские обнимашки»? – пытаюсь подшутить, чтобы хоть как-то скрыть своё смущение. Парни начинают смеяться, но никто не отстраняется. Никто не уходит. – Ну всё, мне уже нечем дышать, – жалуюсь, едва сдерживая улыбку, будто не могу вырваться из их объятий. – Парни!

– Всё, успокоилась? – Тимур поднимает брови, его взгляд внимательно и настороженно изучает меня.

– Нет.

– Кнопка, не торопись с решением, не уезжай прямо сейчас, – Лёша, самый спокойный из всех, уговаривает меня, словно пытаясь найти тот единственный правильный момент, когда всё наладится.

– Нет, я уеду.

– Тогда хотя бы переночуй дома, а уедешь утром. Хочешь, я найду тебе квартиру, или можешь переехать ко мне? – Олег смотрит на меня с такой настойчивостью, что мне становится тяжело от его заботы.

– Нет, Олежка, не хочу вас с Машей притеснять, – качаю головой, пытаясь удержать слёзы, но благодарность к нему просто переполняет.

Олег живёт с Машей, девушкой, с которой он встретился в одной из галерей в Петербурге. Маша – это тот тип, который сразу привлекает взгляд в толпе. Её светлые волосы, немного волнистые, свободно падают по плечам, создавая мягкий контраст с её бледной кожей. Глаза – огромные, зелёные, с золотистым отливом, как у кошки, и в них читается такая внутренняя сила, что трудно отвести взгляд. Она высокая, с тонкой талией и грациозной осанкой, словно будто всегда движется в каком-то внутреннем танце. Её черты лица – чуть резкие, но не вульгарные, с тонкими скулами и высоким подбородком, который всегда слегка поднимался, как будто Маша несла в себе какой-то невидимый титул. Её стиль всегда элегантный и немного загадочный – в её одежде есть что-то изысканное, но при этом всегда подчеркивающее её уверенность и независимость.

Олег, конечно, не мог не заметить такую девушку. С первого взгляда он понял, что это она, и его ухаживания были так красивы и искренни, что, Маша не устояла. Его забота и внимание, как тонкие жесты, постепенно растопили её сердце. Они вместе переехали сюда, и кажется, что это было судьбоносно. Да, у нас с братьями крепкий генофонд: братья все красавцы, и Олег – не исключение. Его высокий рост, скульптурные черты лица, угольный цвет волос, зелёные глаза и уверенность в каждом движении, с которыми он всегда походил на героя какого-то романа, – всё это сразу привлекает внимание. Но если вам нравится Олег, то у него есть «копия» – Артём. Да, наш отец мечтал о девочке, поэтому, видно, усердно работал над этим, и получилось.

Вы, наверное, задаетесь вопросом, где сейчас Артём? Ну что ж, он уже несколько лет не общается с нашим отцом. История с ним началась, когда ему исполнилось восемнадцать. Артём всегда был по-своему умным и независимым, и, видимо, пришел тот момент, когда он не мог больше сидеть под гнётом отцовского давления. Он попытался доказать, что папина компания – это не идеал, не тот оплот, который она пыталась казаться. И как он это сделал? Взломал сеть фирмы, установил троян и даже оставил картинку, которая должна была продемонстрировать уязвимость. Это был его протест, его попытка сделать так, чтобы папа понял: с ним нельзя просто манипулировать. Конечно, папа взбесился. Это была не просто ссора, а настоящая трагедия, которая стала началом долгого, болезненного разрыва между ними. И после этого Артём уехал в Штаты, получил приглашение работать в Google, и, кажется, именно там, в этой другой жизни, он наконец-то нашёл себя.

А вот папа, вместо того чтобы как-то наладить отношения, отправил Тимура и Славу учиться туда же, в надежде, что они поддержат друг друга. Все эти годы он не переставал верить, что таким образом можно что-то изменить, но вот только ничего не изменилось.

Иногда мне кажется, что я тоже стою на пути Артёма, и мои мечты, мои стремления – всё это лишь раздражает нашего отца. Я не могу понять, почему он не видит, что я не такая, как он. Но, может быть, я ошибаюсь?

***

Всю ночь я не могла уснуть. Мысли не давали покоя, а каждая клеточка тела ощущала бурю. Возможно, я погорячилась, но сейчас я не готова отступить. Это был мой первый настоящий шаг, когда я решилась заступиться за себя. Могу ли я гордиться этим? Не знаю, но это важно. Маленький, но решающий шаг к собственному пути.

Учёба – не вопрос. До диплома осталось несколько месяцев, и было бы глупо всё бросить сейчас. Работу свою тоже оставлю – как-никак, нужно заработать на первое время. Но вот что делать дальше? Как жить, если мир вокруг меня требует одного, а я хочу другого? Но одно я знаю точно – пора покидать родительский дом. Это не просто решение, это настоящая потребность. Я больше не могу подчиняться чужим ожиданиям.

Может, вы считаете меня глупой? Возможно. Но я устала от жизни по чьему-то сценарию, устала жить в рамках, которые кто-то придумал для меня. Хочу сама выбирать, как мне быть, кем мне стать.

Лежала в темноте, поглощенная мыслями, пока на улице не поднялся сильный ветер. За окном старая ветка периодически стучала по стеклу, и её настойчивый ритм окончательно выбил меня из равновесия. Я вскочила с кровати, раздражённая до предела, будто в этот момент готова была сломать всё вокруг. Но тут же остановила себя. Знаю, так нельзя. Нужно успокоиться.

Я подошла к окну, надеясь, что, увидев ветку, смогу немного унять нервное напряжение. Но вместо неё заметила, как в стекло с лёгким звоном влетел маленький камушек. Открыв окно, я встретила взгляд – Блонди.

Егор

Я не мог уснуть. В голове крутится та сцена у Искорки. Она реально сказала, что уходит? Куда она, черт возьми, собирается? Похоже, с этим её «Храбрецом» она всё-таки рассталась – это хоть какая-то отдушина. Мгновенно появляется план. Я её к себе затащу. Но не подумайте, не так, как вы подумали. Она сама этого захочет. Подумали, что я совсем спятил? Абсолютно.

Вот почему я сейчас мчусь по ночному городу на своём мотоцикле в пять утра. Звучит как полный бред, правда? Но в этот момент я чувствую, что всё в порядке, хотя, если честно, внутри уже какое-то ощущение, будто я на грани. А кошмары, кстати, не мучают – это уже прогресс. Приезжаю и сразу начинаю думать: как попасть внутрь, если там охрана? Логично. Значит, через забор. Дон Жуан, мать его.

Кидаю камешки в окно, стою, надеюсь, что не ошибся с выбором. Представляете, если это окажется окно её братьев? Я просто представил их лица, когда они увидят меня, стоящего под их окном, в пять утра. К счастью, вижу, как она открывает окно. И слышу её шепот:

– Боже, что ты тут делаешь?

– Искорка, выходи, – говорю, как можно тише, чтобы никто не услышал.

Она закатывает глаза и закрывает окно. Это можно считать «Сейчас выйду» или «Пошёл к чёрту, Блонди»? Жду, скрываясь в кустах у забора. Вот она выходит и смотрит по сторонам. Когда она подходит к месту, где я только что стоял, я хватаю её под локоть и мягко, но решительно, прижимаю её к кирпичной стене, закрывая рот рукой, чтобы не закричала. Похож на маньяка, не хватает только хлороформа. Вижу её янтарные глаза, и в этот момент всё, что я хотел, вылетает из головы. Твою мать, соберись, Егор!

– Я уберу руку, а ты не кричи, – тихо говорю, будто это всё, что я могу ей пообещать в этот момент.

Она тяжело дышит, и я ловлю взгляд на её груди, которая под курткой яростно поднимается и опускается. Что это? Страх? Или то же самое, что я сейчас чувствую? Это всё расплывается, но, кажется, я знаю, что именно у неё в голове. Она кивает, и я убираю руку.

– Ты чокнутый, Блонди? Что ты тут делаешь? – её голос трещит от напряжения, но она не кричит. Она шипит, как кошка

– Как ты? – отвечаю вопросом на вопрос, не замечая её раздражения.

Она стоит и смотрит мне в глаза, долго и тяжело. Я не понимаю, что она видит во мне, но её взгляд заставляет моё сердце биться быстрее.

– Лучше всех, – отвечает она, гордо и стойко, хотя я знаю, что она сейчас совсем не такая сильная, как пытается казаться.

– Я так и думал, – прохожу пальцем по её щеке. Чувствую, как её дыхание резко замирает, и это ощущение, как огонь, поджигает меня.

– Чего ты хочешь? – её голос дрожит, и мне становится ясно, что она не так уж спокойна.

– Помочь, – говорю тихо, хотя понимаю, что ей не нужно помощи. Ей нужно больше, чем просто помощь.

– Что, квартиру мне найдёшь? Продюсером станешь? – усмехается она, как будто и не переживает. Но я знаю: это маска. Она всё равно не может быть так спокойна.

– У меня есть две свободные комнаты, – говорю я, и её взгляд меняет оттенок. Она приподнимает одну бровь, и в этом движении так много дерзости и привлекательности, что я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в улыбке. Она даже в этой нелепой шапке, слишком большой куртке и мягких штанах с монстрами выглядит как чёртово искушение. Она сама себе, и эта уникальность сводит меня с ума.

– Да, – говорю я, словно это не что-то сложное, но внутри меня всё переворачивается.

– Я согласна, – она произносит эти слова спокойно, и мне даже в голову не приходит, что это может быть лёгким решением. Но на самом деле это оказалось проще, чем я ожидал.

– Хорошо, – произношу я, хотя мой голос звучит уже куда более хрипло, чем мне хотелось бы. Чёрт, что с нами происходит? Я наклоняюсь ближе, и наши губы почти соприкасаются. Я вижу, как она сглатывает, её дыхание прерывается, и я понимаю, что она чувствует то же самое. Но пока нет. Я не могу. Не сейчас.

– Дай свой номер, – вытаскиваю телефон, не отстраняясь ни на миллиметр. Её взгляд – растерянный, немного ошарашенный. Это мне нравится. Она ещё не успела оправиться от того, что происходит. Я снова улыбаюсь, когда она берёт телефон, но прежде чем я отстраняюсь, задерживаю её взгляд, давая понять, что никуда не уезжаю.

– Сегодня я полностью в твоём распоряжении, – добавляю я, стараясь, чтобы она поняла, как серьёзно я настроен. – Соберёшь вещи – позвонишь или напишешь, и я сразу приеду.

Она кивает, и её лицо становится мягче, будто что-то начало ломаться внутри неё. И я чувствую, как этот барьер между нами, по сути, исчезает.

– Хорошо, – говорит она тихо, без её обычной колючести. И это по-настоящему сбивает меня с толку.

Я еле сдерживаю себя, чтобы не наклониться к ней ещё раз, не провести пальцем по её волосам. Но вместо этого просто смотрю ей в глаза чуть дольше, чем нужно, давая понять: теперь я не просто играю. Я больше не могу быть просто сторонним наблюдателем.

– Жду твоего звонка, Искорка, – говорю, не отводя взгляда, и ухожу, оставляя её одну с мыслями, которые она, возможно, до конца не осознаёт.

Кира

Стою, смотрю ему вслед, и сердце колотится так, как будто я только что пробежала марафон. Этот странный блонди, с его бесцеремонной уверенностью… Он просто взял и предложил мне переехать к себе! Как будто это нормально – приглашать девушку, с которой едва знаком, переселиться в свою квартиру. Но что удивительно, я не чувствую страха или даже малейших сомнений. Внутри меня растёт что-то совершенно другое, почти неприличное. Это не просто желание – это предвкушение. Лёгкое, игривое, с ноткой вызова. Можете это понять?

Захожу обратно в дом, стараясь не шуметь. Родители, наверное, всё ещё спят, по крайней мере, в доме царит тишина. Я резко захлопываю дверь своей комнаты и, прислонившись к ней, с трудом осознаю, что всё это реально. Ещё вчера я была готова уехать куда угодно – лишь бы вырваться. И вот теперь у меня есть план, конкретное место… у него. Да, это похоже на безумие, не так ли?

Мой телефон тихо вибрирует от входящего сообщения.

Не известный номер, [28.05 06:20]

Искорка, запиши мой номер.

P.S. Блонди.

Искорка, [28.05 06:21]

Блонди, ты ещё не уехал?

Блонди-хмырь, [28.05 06:22]

Нет.

Искорка, [28.05 06:22]

Подожди пару минут и поедем вместе.

Блонди-хмырь, [28.05 06:22]

Хорошо.

Сердце снова колотится. Быстро бросаю телефон на кровать и начинаю собираться. Каждый шаг, словно в замедленной съёмке. Первым в рюкзак отправляется нижнее бельё, за ним толстовка, пижама, несколько футболок, рабочая одежда. С каждым собранным предметом мне кажется, что я собираю не только вещи, но и себя – как будто, вырвавшись, я вдруг начинаю собирать свои части обратно, по частям. Когда заталкиваю в рюкзак последний свитер, в голове звенит осознание: это действительно решено. Это не просто спонтанное решение, не шаг, о котором я потом буду сожалеть. Это выбор.

Одеваю джинсы, кроссовки, накидываю поверх футболки толстовку и куртку. Набираю его номер. Однократный гудок, и он тут же отвечает, как будто ждал.

– Готова? – его голос в трубке, такой тёплый и уверенный, что невольно создаётся ощущение, что он где-то рядом.

– Готова, – отвечаю, удивляясь, как уверенно это звучит. Я не узнаю себя.

– Хорошо, я около ворот.

Выходя на улицу, я останавливаюсь и не могу оторвать взгляда от его мотоцикла. Улыбаюсь – странное чувство, но мне кажется, что это начало чего-то совершенно нового. Не могу объяснить, что именно, но что-то в этом моменте так… живое.

– Мотоцикл, серьезно? – спрашиваю, не скрывая удивления.

– А что тебя смущает? – он спешивается, и его руки, уверенные и быстрые, надевают на меня шлем. Аккуратно застёгивает ремешок, и в этот момент я ловлю его взгляд – его глаза, голубые как бескрайнее небо, словно тянут меня в бездну. Что со мной? Почему это всё кажется таким… неправильным и в то же время манящим? Кажется, я действительно теряю контроль.

Он садится на своё «Ночное сияние» – отсылку к «Грому» из «Как приручить дракона» сразу поняли? Да, я люблю мультфильмы со страшными, странными персонажами. Если хотите проверить меня на знание страшных мультфильмов – бросайте вызов, я готова! Устроим квиз, и посмотрим, кто лучше знает тёмную сторону мультипликации. Струсили? Я так и думала.

Блонди кивает, приглашая меня сесть позади, и, когда я устраиваюсь, он объясняет, куда ставить ноги. Честно говоря, я немного нервничаю: впервые еду на такой штуке, так что можно сказать, что это мой первый раз с Блонди. Немного пошло получилось? Плевать.

– Обними меня покрепче, Искорка. – говорит он, заводя двигатель. Рёв его «монстра» заставляет меня вздрогнуть от неожиданности, и я, как он и просил, крепче обхватываю его за талию. Накатывает чувство какой-то особой близости и… что-то даже пробуждается внутри, будто маленький электрический ток прошёл по всему телу. О, нет, серьёзно? Эти ощущения начинают пугать и завораживать одновременно.

Когда он трогается с места, ветер сразу обрушивается на нас, проникая в кожу, в волосы, в саму душу. Это ощущение свободы – такое дикое, незнакомое и захватывающее – захватывает меня с головой. Мы мчимся по трассе, и с каждым метром мне хочется лететь ещё быстрее. Ветер, скорость, эта беспечная свобода – я вдруг ощущаю, как будто снова родилась. Как будто каждая секунда забирает с собой все мои сомнения и страхи, оставляя лишь восторг и возбуждение. Это ощущение нового, неизведанного, которого я ждала так долго.

Не знаю, как вам объяснить, но весь этот рёв двигателя, вибрации под ногами – всё это заставляет мои чувства буквально выстреливать наружу. Каждая клеточка тела просыпается, каждое нервное волокно пульсирует. Как будто кто-то нажал кнопку «перезагрузка», и я начинаю всё с чистого листа. И это… невероятно.

Я даже не заметила, как мы подъехали к роскошной высотке в центре города. Постойте, кто он такой, если живёт здесь? Слезаю с мотоцикла, снимаю шлем и осторожно передаю его ему. Он забирает шлем и кивает, молча приглашая следовать за ним. Мда, это вообще-то жутковато. Я правда собралась пожить у него? Немного странно осознавать это только сейчас.

Мы поднимаемся на самый верхний этаж, и он, без лишних усилий, одним движением проводит ключ-картой по считывателю. Легкий звуковой сигнал, и дверь открывается. Мы входим. Я сразу обвожу взглядом квартиру. Просторная, залитая светом, удивительно стильная – в спокойных пастельных тонах, без лишних деталей. Сначала я ошеломлена: ожидала чего-то совсем другого – мрачного, как в классической квартире холостяка. Тёмные стены, массивные кожаные кресла, минимальное освещение, без излишеств. Но нет, здесь всё дышит легкостью и спокойствием, даже уютом. Все эти простые, но красивые детали создают атмосферу, в которой можно дышать. Как будто я ошиблась в своих ожиданиях.

Он захлопывает дверь, и звук отдаётся в тишине квартиры, заставляя меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь, и встречаю его взгляд. Он спокойный, уверенный, как всегда. Кивает и, словно, не замечая моего замешательства, говорит:

– Пойдём, я покажу тебе квартиру, ты можешь выбрать себе комнату.

И вот, я снова иду за ним. Абсурдность ситуации поражает меня – ещё пару дней назад я скорее выбежала бы отсюда, чем оказалась рядом с ним. А сейчас, как ни в чём не бывало, иду по его квартире, как если бы это было самое естественное дело на свете. Это забавно, не правда ли? Полгода назад он уже предлагал мне «квадратные метры» и своё общество. Тогда я даже не хотела слушать. Как смешно всё это теперь. Смешно и нелепо. Но плевать.

Мы идём по коридору, и справа открывается вид на стильную кухню, плавно перетекающую в гостиную. Всё здесь так минималистично, но с каким-то изысканным шармом. В середине зала Блонди останавливается и, не оборачиваясь, делает жест рукой вправо.