Тот, кого нельзя любить

Я застыла, чувствуя, как горячая волна смущения поднимается от шеи к щекам.

– Это? – Даниил лениво провёл рукой по волосам, бросая на меня скучающий взгляд. – Алиса. Дочь будущей жены моего отца.

Друг приподнял бровь, затем вдруг улыбнулся.

– Ну, привет, Алиса. Я Макс.

Он выглядел иначе, чем Даниил, но в чём-то был похож. Тот же расслабленный взгляд, та же уверенность в себе, та же манера держаться так, будто он хозяин ситуации.

Высокий, подтянутый, с тёмными, чуть удлинёнными волосами и лёгкой щетиной, он явно был из того же круга, где все привыкли получать, что хотят.

Я кивнула, пробормотала что-то вежливое, но чувствовала, что выгляжу нелепо, глупо, неловко.

Даниил молча прошёл к холодильнику, достал бутылку воды, сделал несколько глотков, а затем неожиданно посмотрел на меня, чуть прищурившись, будто только сейчас действительно заметил, что я здесь.

– Ты здесь давно живёшь?

Я удивилась вопросу. Он знал, что я переехала всего несколько дней назад.

– Нет, недавно, – ответила я, осторожно сжимая чашку в руках.

– Ага. – Он кивнул, как будто обдумывая что-то, затем снова скользнул по мне взглядом, в котором мелькнуло что-то неуловимое, слегка оценивающее, но при этом равнодушное. – Привыкаешь?

Я кивнула, не зная, чего он хочет добиться этим разговором.

– Сложно, наверное, когда попадаешь в такой мир, не так ли? – продолжил он, на этот раз с лёгкой полуулыбкой, но в ней читалось что-то острое, будто он испытывал меня.

Я не сразу нашлась, что ответить.

– Пока непривычно, но… я стараюсь.

Он кивнул, как будто удовлетворённый моим ответом, но уже в следующий момент резко отвёл взгляд, открыл шкафчик, взял стакан и налил себе воды.

– Ну, это хорошо. Главное – не пытайся влезть туда, где тебе не место.

Я почувствовала, как внутри что-то неприятно сжалось, но не дала себе права на эмоции.

– Я не собираюсь.

Даниил снова кивнул, глядя на меня так, будто находил что-то забавное в том, что я стою здесь, отвечаю, веду этот разговор.

– Вот и отлично.

Он сказал это мягко, почти с дружеской ноткой, но в его голосе сквозило что-то, от чего становилось неуютно.

Я не сказала больше ни слова, только кивнула и быстро направилась к выходу.

Но когда я уже проходила через гостиную, я услышала его голос, и он изменился.

– Ты видел? – спросил он, обращаясь к другу.

Я замерла.

– Что именно? – голос друга был ленивым, расслабленным.

– Как она на меня смотрела.

Максим коротко хмыкнул, будто только сейчас обращая внимание на эту деталь.

– Ну, логично. Ты же знаешь, что всегда производишь впечатление.

– Да, но это даже смешно, – протянул Даниил, и теперь в его голосе уже не было той лёгкости, что секунду назад. Весельчак исчез. Вместо него появился кто-то другой – холодный, оценивающий, абсолютно равнодушный.

Я крепче сжала чашку, чувствуя, как мои пальцы предательски дрожат.

– Она сто процентов на меня запала,– продолжил он, и я почти могла увидеть, как он лениво усмехается, будто это нечто обыденное, почти скучное.

– Ну, это предсказуемо.

– Да. Но тут немного по-другому.

– Как?

Даниил замолчал, а затем вдруг усмехнулся.

– Это даже мило, знаешь? Как щенок, который пытается привлечь внимание.

Я почувствовала, как в груди сжалось что-то тяжёлое, болезненное, но самое ужасное было впереди.

– И что, ты теперь официально стал старшим братом? – с лёгкой иронией спросил Максим.

В комнате повисло молчание. А затем голос Даниила стал резким, без тени шутки, без прежней расслабленности.

– У меня есть семья.

Его тон был совершенно другим. В нём было что-то холодное, острое, непроницаемое.

– А это… – он сделал паузу, а затем закончил с лёгким, почти ленивым равнодушием:

– Это просто люди, которые удачно присосались.

Мне стало тяжело дышать.

Я стояла в коридоре, сжимая чашку так сильно, что казалось, она вот-вот треснет в моих пальцах.

Я не знала, что было хуже.

То, что он надо мной смеялся.

Или то, что он даже не видел во мне человека.

Я моргнула, тяжело выдохнула, сжала пальцы на чашке, но чай внутри давно остыл. Воспоминания ещё цеплялись за сознание, оставляя после себя тягучее ощущение горечи, но я знала – если сейчас не стряхну их, они засосут меня глубже.

Я встала с кресла, сделала несколько медленных шагов и подошла к зеркалу.

На меня смотрела я.

Другая, но всё же та же.

Я слегка наклонила голову, провела пальцами по волосам, прищурилась, изучая своё отражение так, будто пыталась найти ответ в своих глазах.

– Что же я в нём нашла…? – вырвалось тихо, словно я говорила это не себе, а кому-то другому.

Даже тогда, даже после этих слов, после насмешек, после всего, он не перестал мне нравиться.

Почему?

Что во мне сломалось, если я годами продолжала смотреть на него так, будто он действительно мог стать чем-то важным?

Он был единственной, самой сильной любовью в моей жизни.

И это было самое страшное.

Я всегда искала в людях свет. Верила, что даже в самых закрытых, самых сложных, самых сломленных людях есть этот тёплый огонёк, просто его нужно найти.

Но у него не было света.

У него была маска.

Их было много. Он был тем, кем хотел быть в тот или иной момент. Лёгким, весёлым, харизматичным, способным очаровать кого угодно. А потом, в следующую секунду – холодным, безразличным, колким.

Я знала это, но всё равно тянулась к нему.

Я закрыла глаза, сжала губы.

Было столько слёз. Прошло восемь лет, а в его глазах я осталась той же девочкой, которую он никогда не воспринимал всерьёз.

Я вздохнула, провела ладонью по лицу, убирая с висков выбившиеся пряди.

– Хватит, Лиса, – сказала я себе, выпрямляя спину и смотря в зеркало с другим выражением.

Это было в прошлом.

А прошлому нельзя позволять управлять настоящим.

Глава 5

Прошла неделя, за которую я успела отснять ещё одну частную съёмку, провести несколько часов за цветокоррекцией, выбрать лучшие кадры для клиентов и, наконец, разобрать материалы с основной работы.

Я работала в агентстве,специализировавшемся на съёмках для брендов, рекламы и частных заказов. Мне нравилась фирма. Отличные ребята в ней работали. При этом я могла брать частные заказы, что было крайне удобно. Многие ребята потом уходили в свободное плавание, после того как нарабатывали клиентскую базу

Дни тянулись в привычном ритме: дом, работа, выезды и спорт.

Я ходила пару раз в бассейн и занималась пилатесам. По нескольким причинам: во-первых – это моя фигура. К сожалению, я имею тот тип бедер, которые в любую минуту могут превратится в сморщенный апельсин. Во-вторых, это из-за работы. Съемки порой проходят в разных локациях, я должна быстро передвигаться, стоять не в самых удобных позах.

Это был мой привычный ритм, в котором я чувствовала себя комфортно, но в последнее время мысли постоянно возвращались к маме и её новостям.

Она звонила почти каждый день.

– Лис, ты не представляешь, насколько это всё сложнее, чем я думала.

– Но ты же говорила, что через связи процесс пойдёт быстрее?

– Да, но быстрее не значит легко. – Я слышала её лёгкую усталость, но в голосе всё равно звучало волнение, даже нет – предвкушение. – Документы готовы, осталось буквально несколько деталей, и мы сможем забрать её домой.

Я улыбалась, слушая, как мама меняется, с какой теплотой говорит о ребёнке, которого ещё даже не видела.

– Ты уже знаешь, как её зовут?

– Да. Пока имя менять не будем, но… – Мама сделала короткую паузу. – Мне кажется, оно тебе понравится.

Я отвезла фотоотчёты клиентам, завершила съёмки, а в один из вечеров заехала к бабушке.

Мы сидели на кухне, за тем самым столом, за которым я выросла, где запах чая всегда был родным, а в воздухе витало ощущение тёплой защищённости.

– Представляешь, Ба, мама сказала, что всё идёт быстрее, чем они думали. Скоро у меня будет сестра.

Бабушка посмотрела на меня с лёгкой улыбкой, но в глазах было что-то чуть грустное, будто память о прошлом на мгновение накрыла её.

– Я помню, как твоя мама говорила, что ей достаточно одной дочери. А теперь вот…

Я усмехнулась, делая глоток чая.

– Может, вторая внучка будет дружить с цифрами? Кто-то же должен продолжить ваш ген.

– Поживём – увидим. – Бабушка улыбнулась, но потом её взгляд стал более мягким, вдумчивым. – На самом деле, думаю, дело не в том, кем она станет. Ты знаешь свою маму, она слишком долго пыталась быть сильной, выстоять, доказать себе, что справится. А теперь… думаю, ей просто хочется любить.

Я смотрела на бабушку, чувствуя, как внутри поднимается тёплая волна понимания.

– Ты, наверное, права.

Бабушка кивнула, а потом усмехнулась:

– Значит, ты скоро станешь старшей сестрой. Интересно, как это будет?

– Я тоже, – улыбнулась я.

В один из вечеров я встретилась с Мариной. Мы сидели в небольшом баре, где играла негромкая музыка.

– Ну, выкладывай, как там твой парень? – спросила я, откидываясь на спинку кресла.

Марина, будто только и ждала этого вопроса, довольно прищурилась и подалась вперёд.

– Я в восторге! Он совершенно другой, не похож на тех, с кем я была раньше. Внимательный, заботливый, не из тех, кто только на словах. Мне с ним реально комфортно.

– Ага. Так же ты говорила пару месяцев назад.

– Нет-нет, в этот раз всё иначе! – Марина махнула рукой, а потом, изучающе глядя на меня, вдруг спросила: – А ты? Тебе не кажется, что пора кого-то найти?

Я усмехнулась, но тут же задумалась.

– Ты же знаешь, я недавно рассталась.

Марина наклонила голову.

– Полгода назад. Это уже немало.

Я опустила взгляд в бокал.

– Ну, с Димой всё было иначе. Мы встречались полтора года, и он был для меня не просто парнем, а чем-то большим.

Дима был веб-дизайнером и, когда его компания переехала в другую страну, он поехал вместе с ней. Это был его шанс, и я не могла быть той, кто попросит его остаться ради отношений, которые рано или поздно завершились бы. Мы расстались без ссор, без истерик, без разбитых сердец, просто приняли, что наши пути расходятся. Он был моим первым парнем. Который показал на практике, что такое настоящие отношения.

– Он звонил недавно, рассказывал, как там всё у него. Спрашивал, как у меня.

– И что?

Я улыбнулась.

– Ничего. Мы оба понимаем, что это прошлое.

Марина смотрела на меня, накручивая на палец прядь волос, а потом вдруг сказала:

– Ты никогда не рассказывала, но я всегда знала, что ты любишь другого.

Я резко подняла глаза, но в её взгляде не было ни осуждения, ни желания вытянуть из меня подробности. Просто констатация факта.

Я почувствовала, как внутри что-то сжалось.

– Ты не обязана говорить, Лис, – добавила Марина, делая глоток коктейля. – Просто иногда мне кажется, что ты закрываешь себя от чего-то настоящего, потому что знаешь, что никто другой не сравнится с ним.

Я не ответила. Марина не настаивала.

Поздним вечером, когда я уже вернулась домой, меня застал звонок от мамы.

– Лис, завтра приезжай, ты сможешь познакомиться с сестрой.

В её голосе была радость, что-то такое настоящее, живое, и я поняла, что мне вдруг стало теплее, чем было за весь этот день.

– Завтра? Уже?

– Да. Всё оформлено, всё готово. Мы едем за ней утром.

Я кивнула, даже не замечая, что улыбаюсь.

– Я приеду.

Мама выдохнула, и в этом выдохе было столько счастья, что я поняла – она правда этого хотела.

– Хорошо. Тогда до завтра.

Я опустила телефон, посмотрела на экран, затем отложила его и подняла глаза к потолку.

Глава 6

Я проснулась раньше будильника. В комнате было ещё темно, но я уже чувствовала напряжение внутри. Сегодня я еду к маме, еду знакомиться с сестрой.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Это важный день, радостный, светлый. Мама счастлива, и я тоже должна радоваться.

Но тревога не отпускала.

Не из-за ребёнка. Я знала, что девочка будет окружена любовью. Знала, что мама сделает всё, чтобы ей было хорошо. Я не сомневалась в ней, в бабушке, даже в Олеге. Но я сомневалась в одном – в доме.

Я там жила. Но я никогда не чувствовала себя дома.

Это место было красивым, просторным, богатым, но оно никогда не было тёплым. В нём всегда было слишком много чужих людей. Постоянные деловые ужины, партнёры Олега, какие-то влиятельные люди, которых мама вежливо называла «коллегами мужа». Родственники Громова, которые появлялись, смотрели, оценивали, говорили правильные вещи и при этом не скрывали, что мы с мамой здесь чужие.

Я помню, как старалась привыкнуть. Как пыталась вписаться. Как говорила себе, что однажды почувствую себя там комфортно.

Но этого не случилось.

Последней точкой стала та ночь.

Я помню всё до мельчайших деталей. Как будто это было вчера. Тогда мне было девятнадцать. Я уже привыкла к жизни в этом доме, но уже начинала понимать, что долго здесь не останусь. Тогда Даниил закончил учёбу в Швейцарии и вернулся домой. Он был… другим. Чуть старше, чуть жёстче, ещё более уверенным. Теперь он жил не просто как наследник влиятельного отца, а как человек, который уже занял свою нишу.

Мама и Олег уехали на пару дней, и я осталась в доме. Я не знала, дома ли Даниил, но меня это не волновало.

Той ночью я проснулась от какого-то звука. Всё было тихо, но что-то насторожило меня. Я посмотрела на часы – три ночи.

Я натянула тонкий кардиган, босиком вышла в коридор. Дом спал, но в воздухе витала странная напряжённость. Я собиралась вернуться в комнату, но вдруг снова услышала звук.

Приглушённый. Глухой. Будто кто-то подавленно стонал.

Я напряглась. Может, кому-то плохо? Людмила, домоправительница, тоже осталась в доме. Может, ей стало нехорошо? Или ещё кому-то из персонала? Я осторожно спустилась вниз, стараясь не шуметь. Звук доносился с улицы. С веранды. Я прижала ладонь к груди, прислушиваясь.

Это точно стоны. Я замерла.

Потом всё же сделала шаг вперёд. Дверь на террасу была чуть приоткрыта и услышала, что звуки доносятся из стороны бассейна.

Меня охватила непонятная тревога, та самая, что появляется на уровне интуиции, когда ты не можешь сразу объяснить себе происходящее, но что-то внутри уже подсказывает тебе, что все не так, как должно быть. Может, кто-то из персонала упал в бассейн или задыхался, не в силах выбраться. Эта мысль моментально вспыхнула у меня в голове, и, прежде чем я успела подумать о том, стоит ли вообще вмешиваться, ноги уже сами понесли меня в сторону бассейна. Я вышла, слегка замедлив шаг, обошла угол дома и посмотрела в сторону бассейна.

Вода в нем отливала голубоватым свечением, по поверхности бежали мелкие волны, разбиваясь о бортики, а в самом центре, в этой движущейся, дрожащей глади, находились двое.

Даниил.

И девушка, которую я никогда прежде не видела.

Они двигались так, что в этом не было ничего нежного, ничего чувственного – только жесткость, спешка, голодное желание, приправленное той долей грубости, от которой становилось неловко даже просто наблюдать. Она обвила его ногами за талию, а он удерживал ее за бедра и насаживал на себя. Она откинула голову назад и громко стонала повторяя что-то.

Я оцепенела. Мне было 19 лет и у меня не было отношений. Я, конечно, понимала, что такое секс, но каждый раз при просмотре фильмов, где были такие моменты я безумно сильно краснела и пыталась пролистать.

В груди что-то сжалось – не от стыда, нет. За эти 2 года он приезжал домой на каникулы и каждый раз эти недели сопровождались тем, что он просто отрывался со своими друзьями. С Максом, с которым познакомились еще после первого семейного ужина и другими ребятами, которые чаще всего были в его окружении. И девушки. Было много девушек. Он редко приводил, но все-таки были моменты. В это время я сгорала из-за ревности. Как можно любить человека столь непохожего на себя и на все то, что ты любишь? Но я любила.

Я понимала, что должна развернуться и уйти, что не имею права стоять здесь, что я – посторонний человек, который совершенно случайно оказался в этой ситуации, но что-то внутри меня не давало мне двинуться с места. Я не могла перестать смотреть.

А затем он заметил меня.

Резко, словно почувствовал взгляд.

Я ожидала чего угодно – раздраженного удивления, замешательства, возможно, даже лёгкого смущения, но Даниил не отвел взгляд. Напротив – он посмотрел мне прямо в глаза. И этот взгляд был тяжелым, пристальным, пронизывающим насквозь. В нем не было ни стыда, ни неловкости, а только колючее недовольство и злость.

А потом он усмехнулся, не так как обычно (да, он умел усмехаться по-разному: зло, снисходительно, насмешливо). Какой-то мерзкий, едва заметный проблеск удовольствия от того, что я смотрю.

Я не выдержала и развернулась, ушла быстрым шагом, не оглядываясь. В комнате, лежа на кровати я плакала и злилась. Злилась на себя, на то, что я такая жалкая, некрасивая. Я недостаточно привлекательная, чтобы он заметил меня, я недостаточно интересная, чтобы он со мной пообщался больше 3-х минут.

На следующее утро я не планировала выходить из своей комнаты слишком рано. Мне было стыдно, что он видел меня. Не хотела я встречаться и с его девушкой. Одно дело знать, что они у него есть, другое дело видеть и понимать, что я не просто не дотягиваю – я другая! Я перестала распускать свои волосы, потому что теперь мне казалось, они слишком пышные, слишком непослушные и что бабушка, говоря о том, что я как солнце, просто видит меня своими глазами. Я стала носить одежду, которая скрывает мои бедра, кофты, которые прикрывают мою попу.

Ближе к 12 часам дня я поняла, что не могу игнорировать свой желудок. Я старалась меньше есть, но все-таки понимала головой, что питаться нужно. Хотя, Ба укоризненно на меня смотрела каждый раз, когда я отказывалась от ее пирожков. Идя на кухню, я молилась только обо одном, чтобы он уже и уехал или чтобы он спал. Но нет. Не успела я зайти на кухню, как увидела его.

Рядом с ним сидела та самая девушка.

Кожа у нее была гладкая, светлая, длинные светло-русые волосы выглядели чуть влажными, глаза – яркими, карими, с легкой хитростью во взгляде. Она была обернута в тонкое полотенце, которое явно не справлялось с задачей что-то скрыть, больше походя на символическую деталь, нежели на настоящую одежду.

Я быстро оглянулось, чтобы увидеть Людмилу, обычно она всегда находится на кухне, когда Даниил дома. Но ее не было. Я судорожно попыталась развернуться, но успела:

– Дооооброе утро, Лиса

Сказал Даниил и посмотрел на меня хитро ухмыльнувшись. Он держал кружку кофе в руках. И были заметны все его татуировки на руке. Я обратила внимание, что теперь и на левой руке прибавляются.

– Доброе утро, —пробормотала я.

Девушка с интересом и оценивающе посмотрела на меня. Не заметив во мне ничего интересного, ухмыльнулась и наклонилась к Даниилу, запустив руки в волосы.

– Допивай быстрее кофе – а затем наклонилась еще ниже и сексуально потянула мочку его уха зубами.

Даниил повернулся к ней и с проказливым лицом ответил

– Ненасытная ты Марина, как с тобой справляется Тимур? Ты бедного малыша, наверное, изнасиловала вдоль и поперек, раз он перестал появляться в тусовке.

Она, не обращая на меня внимание, взяла его руку и потянула под полотенце, там где…..

Я поняла, что мое лицо горит так, как никогда не горело. Я не хотела есть, я уже не хотела даже пить, я просто хотела, чтобы прямо здесь появилась дыра, в которую я могу прыгнуть и тем самым исчезнуть. Разве это нормально?

– Ну-ну малышка, мы смущаем Лису. Правда, Лиса? – и с хитринкой посмотрел на меня – Ты посмотри на нее, она сейчас упадет в обморок, и мне тогда придется звонить отцу и объяснять всю ситуацию.

Он встал, хлопнул по пятой точке эту Марину, поставил кружку на столешницу и пошел в сторону меня.

Я судорожно сделала шаг в сторону, чтобы они прошли. В этот самый момент, Даниил сказал:

– Нехорошо подглядывать, Лиса – будто невзначай, и мне показалось, что в кухне вдруг стало еще душнее.

Я быстро посмотрела в сторону, чтобы не встречаться с его взглядом. Со мной всегда так, когда я смотрю в его глаза я просто немею и превращаюсь в рыбку Дори, которая и может только спрашивать: «Как меня зовут?»

– Может, она просто хотела присоединиться? – рассмеялась девушка, бросая на меня короткий, оценивающий взгляд.

Господи. Почему это так грязно. Я перевела на нее глаза, но не сказала ни слова.

После этого случая, Даниил переехал. У него была своя квартира в городе, и мы стали видится еще реже.

Я же жила там еще какое-то время, но это была точка, которая расставила все на свои места. Вскоре я переехала к бабушке, а маме сказала, что в городе будет удобнее добираться до университета. И это было правдой. Но не главной.

Настоящее:

Дорога до особняка заняла чуть больше часа. Я ехала, держа руки на руле крепче, чем нужно, и пыталась не думать слишком много.

Я уже не жила здесь, но место всё ещё оставалось частью моей жизни, частью прошлого, которое я так старалась оставить позади. Всё, что было связано с этим домом, вызывало во мне странное чувство. Даже въездные ворота – массивные, кованные, с вычурными узорами – всегда напоминали мне, что это чужая территория, в которой меня терпят, но не принимают.

Стоило машине замереть перед входом, как я, привычно оглядев себя, мысленно отметила, что выгляжу обыденно: джинсовые бриджи, белая майка, свободная, немного объемная джинсовка, волосы собраны в небрежный хвост. Ничего особенного. Но именно поэтому, когда я вышла из машины, я вдруг почувствовала странное волнение – раньше я бы задумалась о том, как меня увидит Даниил, но я должна перестать думать об этом.

Мама встретила меня в холле, её лицо светилось радостью.

– Лиса, ты вовремя! Она только что проснулась, но уже так активно двигается, будто собирается сбежать.

Я невольно улыбнулась, слыша тепло в её голосе.

– Как она? – спросила я, снимая джинсовку и вешая её на спинку стула.

– Такая маленькая… но у неё уже свой характер, – мама повела меня наверх, и я последовала за ней, чуть медленнее, осматриваясь. Всё здесь было таким же: те же мраморные лестницы, те же идеально вычищенные поверхности, но теперь в воздухе витал новый запах – запах детской присыпки, молока, чего-то мягкого, домашнего.

Комната малышки была наполнена светом. Белые шторы пропускали дневное солнце, создавая в помещении ощущение уюта. В кроватке лежал маленький комочек, закутанный в нежно-голубое одеяльце.

Я подошла ближе.

Девочка.

Крошечная. Теплая.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, моргнула, пошевелила крохотными пальчиками, и мне вдруг стало так странно… Я не ожидала, что от одного взгляда на неё у меня защемит внутри.

– Можно? – тихо спросила я.

Мама кивнула, и я аккуратно взяла малышку на руки. Она была легкой, как перышко.

Я присела на кресло, поддерживая её голову, вдыхая этот особенный запах младенчества.

–Давай знакомится, маленькая принцесса, я твоя старшая сестра Лиса – мягко улыбнулось, смотря в эти бездонные голубые. Я вопросительно посмотрела на маму с немым вопросом

Она мягко улыбнулась и ответила.

– Ее зовут Софья. Ты не представляешь, сколько у нас уже историй, – улыбнулась мама. – Она любит, когда ей читают, а ещё у неё забавная привычка – перед сном шевелить пальцами, словно проверяет, всё ли на месте.

Я почувствовала, как уголки губ сами собой приподнялись.

– Значит, контролёр.

– Ещё какой, – усмехнулась мама.

Я достала камеру, которую привезла с собой.

– Можно я её сфотографирую?

– Конечно.

Я сделала несколько кадров: её крошечные пальчики, морщинки на ладошках, открытый взгляд, наполненный чем-то чистым и невинным.

После фотографий мы спустились вниз. Людмила принесла чай, торт. Мы с мамой сели на диван, положив малышку в специальную коляску. Через минут 20 к нам присоединился Олег. Мы поздоровались, и он сел в кресло напротив. У него с собой были какие-то документы и он положил их на колени, но, судя по выражению лица, он не был сосредоточен на них. Просто смотрел перед собой, изредка бросая взгляды в сторону

В этот момент хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в гостиную вошёл Даниил.

Я почувствовала, как мама напряглась, но сразу взяла себя в руки.

– Ты всё-таки приехал, – спокойно сказал Олег.

– Было бы слишком грубо пропустить знакомство, верно? – он склонил голову набок, усмехаясь.

Он выглядел иначе, чем в последний раз, когда я его видела. Обычные джинсы, простая белая майка, его две руки, шея и половина тела была полностью забита татуировками. Он всегда выделялся и никогда не придерживался одного стиля, всегда менялся, словно хамелеон.