Мои аллюзии

– И секс с ним был так себе. Пресный, – уверенно заявляет.

– Допустим. – Он совершенно прав.

– А как познакомилась с мужем?

– Тебе правда интересно?

– К моему ужасу – да.

– Неужели настолько пьян?

– Возможно. Ну так как?

Хмыкаю. Алкоголь заставляет меня продолжать повествование.

– Всё стандартно и банально – познакомились в сети. Если честно, я не планировала заводить отношения сразу после расставания. Но как-то завертелось.

– Так, значит, проронила слезу сострадания к самой себе и отказалась от своей сильной позиции? Не до инфантильного заламывания рук, конечно,  это явно не в твоём стиле, но всё же скатилась к признанию, что другой должен занять часть твоего жизненного пространства, да?

Не отвечаю сразу.

– Вроде того.

– Понятно. И секс со вторым хоть и не вышка, всё же получше. – Вот тут совсем не угадал. – Как долго вы вместе?

– Мучительно долго.

– Зато стабильность.

Вздыхаю. И вздох получается на удивление тяжёлым, кажется, Остин подмечает тоже самое и, когда поворачивается, чтобы посмотреть на меня, мы встречаемся глазами, поскольку КОЕ-КТО бессовестно пялилась на него всё это время!!! Его глаза, как всегда, пронзают закалённой сталью. Быстро отворачиваюсь, и чувствую, что он продолжает смотреть на меня. Становится стыдно. Ерзаю под одеялом, утешая себя мыслями о темноте, которая не позволяет ему видеть меня во всей "красе".

– А у тебя были продолжительные серьёзные отношения?

– Я похож на того, кому нужны серьёзные отношения? Продолжительные отношения?

– Нет. Но ты же у нас полон сюрпризов. И у тебя есть Boss. Так что…

– Стараюсь не впадать в крайности. К тому же, с тачками всё просто. В остальном же… Может быть, однажды, когда мне будет лет девяносто и член перестанет стоять, как прежде, начну думать, что пора бы подумать о том, чтобы остепениться и возможно стану присматривать экземпляр по душе. А пока… Не вижу смысла ограничивать себя, когда вокруг какое-никакое разнообразие и всё весьма доступно. Да и вообще, мужики полигамны, кто бы что не говорил.

– Смешно. Думаешь так только с мужчинами?

– Продолжай. – Слышу вызов в его подпрыгнувшем тоне.

– Ты спишь с девушками, которые тоже не стремятся к отношениям. Им от тебя нужно ровным счётом тоже самое, что и тебе от них. Но классно осознавать, что в мире есть здоровые, моногамные особи, а не только такие животные, как ты и тебе подобные.

– Хо-хо. Животные?

– Да. Есть в мире и люди. Много нормальных людей на самом деле.

– Ну да. Знаю. На тебя похожи. – Не даю комментариев. – Окей, для тебя секс – это что? Метафизика? Платоника? Дай угадаю, для тебя секс – это особая химия. Соединение душ!

– Нет. Это – физиологическая необходимость.

– Чего?

– Тупая физиология, если проще. И никаких там душ. Метафизических обменов и прочих ванильностей. Секс – это секс. – К такому выводу мне пришлось скатиться после своего первого раза. До того я конечно же думала и мечтала о метафизике.

– Чего-чего? – От удивления парень привстаёт на локтях и пялится на меня, широко раскрыв глаза.

Да уж. Не ожидал он такого ответа. Думал, я из тех наивных девочек, которые верят, будто бы секс – это нечто эдакое. Нет уж, я на горьком опыте. Смотрю на его шок и заливаюсь смехом.

– Хватит ржать! То есть для тебя секс – это не что-то сверх эмоциональное и значительное, а лишь тупая физиология? Офигеть. По тебе так и не скажешь.

– Почему это?

– Ну ты тыкая… Проехали, забей. Оказывается, в тебе тоже сидит животное. Просто хорошо прячется. Глубоко. Очень глубоко. – Ох уж эти двойные смыслы слов, произнесённые намеренно томно и сексуально. Закатываю глаза. Он хохочет. Ему нравится доставать меня. – Классно, что ты всё же не отграничиваешь платонику и грязный секс, а считаешь их взаимодополняющими элементами. Придёшь на концерт?

– Я ничего не говорила про грязный… Слушай, как же ловко ты меняешь темы! Что за концерт? – Рада переключить диалог и благодарна ему за предоставленную возможность. На самом деле, сама не знаю, что дня меня значит секс. Он меня не привлекает и не радует, он для меня чаще в тягость. Вообще не понимаю, почему вокруг него столько суматохи? А заниматься им с первым встречным кажется мне совершенно невообразимым и особенно мерзким мероприятием. Говорить о нём тоже не хочу. Особенно с Остином.

– У нас в берлоге небольшой междусобойчик.

– Ты будешь играть?

– Я и ещё парочка зверей от мира людей. – Коварен.

– Там будут только животные?

– В основном да. Ну, может быть, заскочит пара "людей", как ты выразилась.

– Ну хватит уже. Ты в группе на соло-гитаре играешь?

– Ещё на бас и ритм иногда.

– Как ты пришёл к этому?

– Просто брат однажды притащил гитару. И всё. Я пропал. Как в песне Just What the Doctor Ordered – Ted Nugent. Ну, а ты? Пишешь, рисуешь, плетёшь ловцы. Что ещё?

– Ещё виртуозно поедаю пирожные и пою в душевой. – Похвастать мне действительно нечем.

– Одарённый человек. – Не пойму стебёт или всерьёз говорит.

– О, да, – с сарказмом протягиваю сама, чтобы ему не досталось такое удовольствие.

– Ты хорошо поёшь.

– Правда? Хм… А вот шампунь меня ещё ни разу не хвалил. – Быстро перевожу тему, мне всё ещё до судорог в животе стыдно, что я тогда вычудила и спела. – А ты поёшь?

– Нееее.

– Почему? У тебя же классный голос.

– Жаль девчонок, ты представь, чтобы с ними было, если бы я ещё и пел.

– Какое благородство. – Какая же он деловая колбаса: варёная, прямо стянут нитями самопожертвования. Усмехаюсь своему сарказму.

– Скажи, почему мне так легко говорить с тобой, при условии, что ты девушка, м? – Смотрю на него. В тусклом свете огней города, проникающих в комнату сквозь задёрнутые шторы, вижу его задумчивый профиль, Остин покусывает нижнюю губу и смотрит в потолок.

– Может быть, я одна из тех немногих в мире, кто говорит с тобой о тебе? С другой стороны ты с другими разве пробовал разговаривать? – Давлю его сарказмом. – Ты же наверняка суёшь им язык по самые гланды и понеслась. Без слов вообще.

– Тут ты не права. Во-первых, не целуюсь, во-вторых, процесс всегда сопровождается словами-подсказками, потому что я искушённый в плане.., – обрываю его.

– Ладно-ладно! Признаю неправоту! Каюсь! Только уволь от подробностей доказательной базы, пожалуйста!

– Мне нравится как "спокойно" ты реагируешь на мои слова, – произносит это так классно, что мгновенно прихожу к выводу: Остин и слово "оргазм" относятся к одному определению в словаре.

– Просто я и половины из них обычно не понимаю. Трудности перевода, помнишь ведь? – отшучиваюсь, и это его полностью устраивает. Он посмеивается, а я не в силах отвести глаза от ямочек на его щеках.

Наша идея о сне так и не приходит к реализации. Рассвет – особенное таинство. Впервые вижу Остина в такое время. И как всегда этот удивительный загадочный человек прекрасен и неотразим.

– Да, уж. Трудности перевода. Сильно задел тебя тогда?

– Мне не привыкать. – Пожимаю плечами, шуршу кольцами. Остин затихает на некоторое время. И всё же после его тяжёлого вздоха, мы продолжаем диалог, сменив тему и говорим, говорим, говорим, так и не перейдя к фазе запланированного сна. И это захватывающе, поражаюсь тому насколько он эрудирован и остроумен. Обсуждаем литературу, при чём как классику, так и современных авторов, рассуждаем о культовых фильмах, даже говорим о художниках и их влиянии на людей, делимся своими личными наблюдениями, предпочтениями и желаниями. Звучит много личного, довольно интимного. И больше всего и дольше всего мы, конечно же, говорим о музыкальных эпохах, течениях, группах, композиторах. В диалоге о музыке я большей частью молчу, зато именно эта тема даёт мне возможность насладиться тёплым бархатом его голоса, который растекается по комнате, словно горячий горьки шоколад с перцем. Слежу за движениями жестикулирующих рук и пальцев. Остин рассказывает связно, последовательно, без повторов и слов паразитов. У него великолепный слог, он – прекрасный оратор. Слушаю с замиранием, ловлю каждое слово, каждую вибрацию связок. Чувствую в нём наставника, доброго и мягкого, а себя ощущаю ребёнком. В отличие от меня, Остин кажется намного более зрелой и состоявшейся личностью, хотя это я старше его на пару лет.

– Что? – Ведёт бровью, когда поворачивает голову и встречает мой внимательный заворожённый взгляд.

– Мне нравится, как ты рассказываешь. – Не могу удержать улыбку.

– Знаю, в этом плане я крут. А если без шуток, мне и правда под силу столькому тебя научить, да это ж просто чума! – Делает классный звук "пуф". – Могу так много нового открыть тебе в музыке. Устроим тебе музыкальный ликбез, а? Возможно, даже удастся объяснить истинную природу твоих мурашек, но тут уже понадобятся умные-муз-слова, как ты говоришь, так что прежде надо тебя терминологически подготовить и поднатаскать.

– Юному падавану очень стыдно за то, что он многого не знает и не разбирается в музыке. – Шутка заходит.

– Спокойно. Я всегда буду снисходителен ко всем твоим маленьким недостаткам, поскольку хочу и могу наслаждаться твоими достоинствами. И, кстати, ты глубоко ошибаешься. В музыке-то ты как раз очень круто разбираешься, но да, ты действительно многого не знаешь. И тут совершенно нечего стыдиться, нужно радоваться и благодарить небо.

– Радоваться и благодарить? Поясни.

– Радоваться тому, что тебе столько всего интересного предстоит узнать, так сказать, открыть для себя этот новый дивный мир. Ну а благодарить небо за то, что оно послало тебе такого умного, просвещённого, талантливого и невероятно обворожительного учителя, как я. Йода и рядом не стоял!

– Хвала небу! – Складываю ладони в молитвенный жест.

– Ещё и красавчик. – Как же он игрив и шутлив в этот миг.

– Я бы преклонила колени, но ты сам запретил. Так что… – Остин смеётся, никак не могу привыкнуть к его смеху, каждый раз, как в первый раз, опять хочется хлопать в ладоши от восторга.

Болтаем до тех пор, пока в комнате не становится совсем светло с приходом нового дня, ненадолго прикрываю глаза, которые начинают побаливать от сухости, и незаметно для самой себя проваливаюсь в сон.

Глава 12.

Исчезновение

Слышу вибрацию телефона, просыпаюсь и стараюсь не двигаться. Постельный сосед садится на край кровати, проводит рукой по волосам, потирает подбородок, чуть шурша щетиной. Сколько сейчас? Судя по свету за окном ещё жуткая рань.

Диафрагма невыносимо больно поджимает моё сердце: понимаю, Остин собирается уходить. Встаёт с кровати, надевает свой чёрный худи, поворачивается к тумбочке, чтобы захватить ключи и сигареты, но замечает, мою осторожную тихую слежку.

– Уходишь? – сиплым после сна голосом, робко спрашиваю, приподнимаясь на локтях. Ответ очевиден, просто не знаю, что ещё сказать.

– Даже самый ленивый уже сказал, что мы – биологические роботы. Я – верный тамагочи режима, и у меня много дел. – Закидывает мелочи в карман. Очень не хочу, чтобы он уходил, но магия ночи умерла с первыми лучами нового дня. Парень обувается, накидывает куртку. Возвращается за коробкой с ловцом.

– Как тебе идея утреннего стриптиза? – В мгновение его серые глаза обращаются ко мне и сверкают жадным азартом предвкушения. – Давай же, медленно сними с себя всё лишнее: задачи, ответственность, груз чужого мнения… Устрой эдакий стриптиз освобождения. Оставайся.

Мне никак не удержать его…

– Хах. Ну уж нет. Сегодня, увы, нельзя скинуть оковы интеллектуала и признать себя беспечным деградантом, так что никакой обнажёнки, достаточно уже того, что из-за тебя летят к чертям все мои режимы. С кого я и готов страстно срывать обязательства, так это с тебя; в любой момент готов грубо войти в твоё положение. Обращайся. – Подмигивает. – Не забудь, развратница, собираемся сегодня в 8. – Подхватывает коробку и уходит, не прощаясь. Такое ощущение, что каждый раз вместе с ним из моей жизни уходит вся радость и все восторги. Пустота.

Бреду к раковине и тру глаза, начавшие слезиться и болеть из-за туши, которую вчера намеренно оставила, и та осыпалась прямиком на слизистую. Зато я не выгляжу сейчас, как бледный пельмень. Скорее, как потасканная ведьма. Стрелки смазались, волосы сбились в непонятный одуванчик… И всё же я рада, что предстала именно в таком виде перед ним. Есть во мне что-то бунтарское по утрам, с припухшими губами и смазанным макияжем.

Глянув в окно и на часы, решаю никуда не спешить, валюсь обратно в кровать, скидываю с себя всё к чертям и в ментальном, и в фигуральном плане, так сказать, устраиваю свой единоличный стриптиз по полной.

Просыпаюсь в 11 с небольшим. День славный, один из тех самых дней, благодаря которым могу сказать, почему из всех времён года люблю именно неофициальную осень. Но мысли мои возвращаются к прошедшей ночи, определённо изменившей меня. Сделала ли она меня счастливее? Пожалуй.

Остин неправдоподобно идеальный. В нём масса непонятных и раздражающих меня пороков и недостатков, но именно такое сочетание черт его характера с особенностями личности идеально зажигает во мне то, что я и не думала, может гореть. После разговоров с ним, хочется слушать и изучать музыку, рисовать и писать. Становиться лучше. Расти. Развиваться. Крепнуть. После встречи с ним в каждом ином мужчине из моего прошлого и нынешнего обнаруживается весомый и категорически решающий недостаток: они – не он. Вот так прихожу к выводу, что наша с ним дружба приобретает для меня совершенно неожиданные очертания. Испытываю одновременно и ужас, и упоение от масштаба открывшейся мне тайны…

Остаток дня вожусь над собой: тело, волосы, ногти, лицо и всё прочее тоже. Знаю, он там будет, а ещё там же наверняка будет и куча красоток, с которыми мне никогда не сравниться, но всё же хочется выглядеть максимально хорошо, даже при том условии, что Остин видел меня уже несколько раз в совершенно безобразном состоянии, и этот мой образ наверняка засел в его голове.

Надеваю чёрное трикотажное платье, ткань садится плотно по фигуре,  дополняю образ чёрными ботильонами на высоком каблуке. Смотрится слишком официозно. Хотя, если уж на чистоту, то в большей степени смущает фигура и парочка явно лишних кило в обтяжку. Гардероб не самый разнообразный, из-за ограничений авиакомпании и здравого смысла… Но с образом на вечер нужно явно что-то делать.

Достаю серые джинсы, которые ещё не надевала тут, потому что они слишком панковские и идти в них в офис, где девушки ходят в блузах и юбках-карандашах, было бы слишком провокационно. Куча дыр, лохмотья внизу штанин, металлические молнии, застёжки на голени, несколько заклёпок – для бара с рок-концертом как раз сгодится. Мне они нравятся из-за их высокой и плотной посадки по типу корсета. Сдавливая мой животик, эти джинсы делают мою талию заметно стройнее, а попу при этом круглее.

Надеваю футболку с ярким рисунком группы KISS, разрисованные белые лица, красные языки, оранжевое пламя огня. Завязываю её на узел сбоку, чтобы стало заметно самое главное украшение джинс – корсет. Тяжёлый кожаный браслет, на котором висят знаковые для меня символы и подвесы из камней и серебра. Золотое обручальное кольцо снимаю, не подходит по цвету к общей гамме и стилю. Для чистого панка не хватает только макияжа, и я делаю дерзкие фиолетовые стрелки, черные ресницы с фиолетовыми кончиками. Мои зелёные глаза всегда получаются очень выразительными в обрамлении фиолетового и черного цвета. Львиная грива волос, чёрная косуха. Красные кеды. Тёплый и глубокий аромат пряных восточных эфирных масел. Я готова и даже нравлюсь самой себе.

– То, что нужно. – Подмигиваю себе. Пора ехать.

Долго жду такси и всё же приезжаю вовремя.

Зайдя в помещение и увидев, что все люди одеты максимально просто и неброско, радуюсь тому, что не решилась на каблуки и платье. Замечаю Остина, расположившегося на сцене с жёлтой электро-гитарой, которая смотрится нелепо и странно в его руках, совсем не увязываясь с его образом. Это его гитара? Разочаровываюсь. Нет! Жёлтая гитара меня не устраивает совершенно! Музыкант теряет несколько пунктов в моём личном чарте. Гитарист бросает на меня быстрый взгляд, сама не знаю почему, но моя рука поднимается, машу ему, он никак не реагирует на мой жест и тут-же забывает обо мне, увлекаясь настройкой струн на грифе. Неловко вышло.

На сцене и возле сцены суетятся ребята. Решаю не дуться на Остина, убеждая себя, что он, как и все тут, очень занят и увлечен подготовкой к концерту.

Замечаю, что мне кто-то отчаянно машет со стороны самых дальних обособленных столов, иду навстречу, до конца не разглядев своим плохим зрением, кто меня призывает. Подойдя ближе, узнаю в пышных очертаниях фигур Чарли и Фила. Два старика подсуетились и заняли столик и три больших длинных дивана.

– Привет. У вас тут VIP-ложе!

– Привет, милашка. Давай, садись с нами.

Благодаря расторопности бывалых рокеров на столе у них уже успели расположиться большие запотевшие бокалы с пивом, чипсы и орешки. И, судя по слову "милашка", старики уже успели хорошо приложиться к стакану.

– Хочешь пива?

Бросаю взгляд на запотевший бокал, по которому сексуально сползают капельки конденсата. Колючие пузырьки, мягкая пена…

– Пожалуй! – Улыбаюсь и киваю, чувствуя при этом, как подпрыгивают мои гофрированные прядки волос.

– Где же наша красотка? – Фил оглядывается по сторонам.

– Какая красотка? – Только красоток мне не хватало! Ревность начинает подниматься из глубин.

– Которая заведует тут пивом. А, вон она! – Указывает в сторону сцены. Ошибиться трудно, поскольку среди нескольких ребят, которые толпятся и сматывают шнуры техники, фигурирует только одна представительница женского пола. Хлои. И я понимаю, о ком идёт речь, выдыхаю и окончательно успокаиваюсь.

– Пойду поздороваюсь.

– Знаешь её?

– Да. Виделись. Можно оставить куртку тут? – Старики кивают и тянут руки в стремлении поскорее избавить меня от лишней материи. – Вам взять ещё пива? – Кивают воодушевлённо. Им очень легко угодить, и это ещё одна из причин, по которой мне нравятся эти двое.

– А, привет деточка, – восклицает женщина, завидев меня за пару метров. Хлои в своём амплуа: несмотря на пышность форм, она предпочитает носить джинсы в обтяжку в тандеме с короткими кофтами. Отчаянно-броский макияж, огненного цвета ёрш волос. Очень уверенная в себе женщина. Волевая.

– Добрый вечер. Как Вы?

– Плохо, милая, как всегда ничего не готово. – Рассержено смотрит на парней, среди которых замечаю и Зака.

– Привет. – Он в ответ показывает мне знак "класс", поднимая большой палец к потолку. Он о моём внешнем виде? В любом случае смущаюсь и, поджимая губы, опускаю глаза к полу.

– Может, могу чем-то помочь?

– Без может, деточка. – Подмигивает мне, и по тому, как оживляется лицо женщины, понимаю, что ей приятна моя готовность посодействовать. Хлои тащит меня в сторону бара. Оглядываюсь на Остина, продолжающего сидеть, склоняясь над уродливой гитарой, и не обращающего на происходящее никакого внимания. Но при этом замечаю, что в это же время другие парни чему-то заулыбались, кивая и бросая взгляды в мою сторону. Наверняка они потешаются над моим внешним видом, поэтому спешу отвернуться, и тут же в голове мелькает мысль, что они на самом деле смеются над моим предложением помочь Хлои, кажется, они не завидуют моей участи. Вспоминаю, что инициатива наказуема.

Хлоя притаскивает меня за барную стойку, на ту самую обратную тёмную сторону, где я прежде ещё никогда не бывала. И на этой стороне грязно и безобразно. Под стойкой много разных пакетов, стаканов, баночек, пробок, шейкеров и пыли. Спотыкаюсь о вздувшийся пол и, теряя равновесие, стукаюсь спиной о полку, за спиной гремят пошатнувшиеся бутылки, которые я слегка задела.

– Тише. Тише. Спокойно, деточка. Тут не так всё страшно на самом деле. Вот ящик с пивом. – Хозяйка указывает на большой картонный коробок, стоящий на полу среди грязи, мелких бумажек и зубочисток. – Помоги протереть бутылки от пыли. Вот тряпка. – Подаёт влажную ветошь. Брезгую, но не показываю вида. – Как протрёшь, составь их вот сюда. – Женщина открывает и демонстрирует мне небольшой холодильник совсем не белый внутри, весь в потёках… У меня рождается непреодолимое желание хорошенько всё тут отмыть и почистить. Я не занудная фея чистоты и не помешана на уборке, но тут просто необходимо хорошее чистящее средство и пара дней усилий. – А я пойду прослежу за доставкой и разгрузкой. Ах да, не держи холодильник открытым. Лучше ставь бутылки партиями по 6 штук.

– Без проблем. – Понимаю, что парни всё же глумились над моей готовностью помочь. Определённо. Принимаюсь за работу…

Часы над барной стойкой показывают 08:24. Прибывает всё больше и больше людей. Многие приходят с музыкальными чехлами за спиной или в руках. Одеты все максимально просто: футболки, джинсы, ботинки. Некоторые девушки в платьях, но не вечернего типа, так что я ещё раз радуюсь своему выбору одежды, хотя, даже при этом умудряюсь выделяться – я тут самая дерзкая на вид, остальные одеты куда проще и не так замысловато.

Многие здороваются со мной, словно мы старые приятели, хотя я вижу этих людей впервые. Прищуриваюсь и стараюсь рассмотреть их лица получше, и каждый раз убеждаюсь в том, что прежде их не видела, но улыбаюсь им ровно так же, как они мне.

– Ну что, взяла себе пива? – смеясь с сочувствием, Фил плюхается на барный стул и продолжает наблюдать, за моими старательными махинациями с бутылками.

– Хах. Да уж, – посмеиваюсь, продолжаю протирать бутылки, которые не собираются заканчиваться.

– Там под стойкой есть орешки, дай немного. – Выражаю неуверенность, и Фил понимает мои опасения. – Хлоя не будет против.

Заглянув под стойку, действительно нахожу небольшую квадратную миску с орешками.

– Куда бы насыпать? – Ищу посуду, ничего не нахожу.

– Все орешки давай. – Снова смотрю на Фила, выражая своё сомнение, но моя рука действует сама собой, отдаю миску, которую он излишне торопливо принимает пухлыми кривыми пальцами и тут же излишне довольный уходит, подмигнув мне напоследок, как бандит-подельник, который меня только что кинул, буквально сдал властям.