Погоня за тенями

Я: «Я уже этого так жду» – закатила глаза к потолку машины.

Катя: «А ты видела братьев?»

Я: «Ещё нет, Виктор сказал, что они подъедут к ресторану»

Катя: «Хорошего вам вечера, расскажешь потом» – и вышла из сети.

Я тихо, но с тяжестью в груди вздохнула, убрала телефон в сумку и посмотрела в окно на мерцающие окна домов, где чья‑то жизнь шла своим размеренным ходом.

Мы уже въехали в город. Взгляд невольно задержался на одном из многоэтажных зданий: десять этажей, и они тянулись неумолимо вверх, словно касаясь облаков. На улицах становилось всё больше людей, город наполнялся жизнью и звуками. Я мельком посмотрела на руки Виктора – одна рука уверенно держала руль, другая – тихо сжимала ладонь мамы. Сердце радовалось её искренней улыбке, но внутри меня поднималось раздражение от всей этой нежности. Я закатила глаза и отвернулась, вновь обращая внимание на прохожих, зелёные парки и величественные здания, мимо которых мы неспешно проезжали, словно наблюдая за пульсирующей жизнью большого города.

К ресторану мы подъехали примерно через сорок минут, а может и ближе к часу – время растянулось и потонуло в ожидании. Выйдя из машины, Виктор без лишних слов передал ключи незнакомому мужчине, а мама нежно взяла Виктора под руку, и они вместе отправились к входу.

Сам ресторан представлял собой элегантное двухэтажное здание, уже с порога окружая гостей атмосферой изысканности и тонкого вкуса. Заходя внутрь – сразу ощущаешь мягкий, теплый свет приглушённых люстр, который струится плавно и ровно, окутывая зал нежной дымкой уюта. Столы идеальны: безупречно выглаженные скатерти, хрустальные бокалы, расставленные с точностью и изяществом, робко сияют в свечах. Лёгкая, ненавязчивая музыка невидимыми струнами протягивается по залу, создавая невесомое ощущение гармонии и баланса.

Подойдя к столику, я увидела двоих мужчин, одетых безупречно – классика с нотками современной элегантности. Их костюмы – произведение вкуса: будто творение знаменитого дизайнера или выдержанный ультрамодный стиль – каждый элемент составлен так, чтобы подчеркнуть достоинства, но не кричать о статусе. Обувь блестела, аксессуары – часы и запонки – дорогостоящие, но сдержанные, дополняя образ тонким шармом. Всё выглядело естественно и в то же время внушительно, без излишнего пафоса.

Рядом стояла девушка – словно воплощение утончённости. Тёмные, аккуратно уложенные волосы подчёркивали правильные и выразительные черты её лица. Карие глаза излучали глубокую уверенность с лёгким блеском, а свежая, здоровая кожа словно светилась изнутри. Черное обтягивающее платье точно облегало фигуру, выделяя тонкую талию и грациозные линии силуэта, делая образ завершённым и притягательным.

Как только они заметили Виктора, оба мужчины мгновенно поднялись из-за стола, выражая этим знак уважения и внимания.

– Познакомьтесь, это мои сыновья – Кирилл и Никита, а также будущая невеста Кирилла, Эмилия, – сказал Виктор, одновременно пожимая руки молодым людям. – А это Ната, вы с ней уже знакомы, – добавил он, на что мужчины кивнули и улыбнулись. – А это её младшая дочь, Виолетта. – Вилка подошла, мягко улыбнулась и пожала руки всем присутствующим так, как могла, после чего направилась к маме.

Настала моя очередь. Мне пришлось приблизиться, и Виктор представил меня:

– А это Лидия, старшая дочь Наты.

Я не стала жать руки и улыбаться, просто кивнула и села за стол, из – за чего почувствовала на себе строгий взгляд мамы.

Официанты двигались с лёгкой и уверенной грацией, точно зная, когда и что предложить, при этом не мешая гостям. Меню здесь было не просто списком блюд – это была настоящая история, рассказанная через редкие ингредиенты и изысканные кулинарные техники, пробуждающая желание попробовать всё без исключения.

Я сидела и слушала заказы других, стараясь не смотреть на братьев и девушку, чьё имя в памяти почему-то не задержалось.

– Лида, а ты что будешь? – мягким голосом спросил Виктор, казалось, единственный, кто меня не забыл.

Я глубоко вздохнула и пододвинула к себе меню. Глаза невольно округлились, когда я увидела цены – настолько высокие, что появилось желание тут же закрыть меню и уйти отсюда, забежать в любую ближайшую шаурмичную и заказать что-нибудь простое и недорогое. Было ясно, что здесь всё слишком изысканно и недешево для меня. Я услышала лёгкий смех и перевела взгляд на высокого, накачанного парня с карими, выразительными глазами. Наверное, в этот момент мой взгляд был очень серьёзным, потому что девушка рядом с ним отвела глаза обратно в меню, а тот, как его там… Кирилл, внимательно смотрел на меня.

Я снова сосредоточилась на меню, глубоко вздохнула и, собравшись с мыслями, сказала тихо:

– Я, наверное, возьму… карбонару и чёрный чай.

Виктор записал мой заказ и передал официанту.

Все остальные сделали впечатляющие заказы – изысканные блюда, на которые можно было только завидовать. А я единственное, чего хотела в тот момент – это вызвать такси и уехать домой.

Разговоры вокруг шли непринуждённо, но я всё равно не могла оторвать взгляд от братьев. Их речь была воспитанной, чёткой, без спешки и излишних эмоций. Они легко поддерживали беседу, часто шутя, и все вокруг смеялись, а я сидела с нейтральным выражением лица, словно наблюдая со стороны. В их манерах чувствовалась воспитанность – очевидно, Виктор уделял этому много внимания.

Никита вёл себя свободно и расслабленно, а Кирилл был более серьёзным. У Никиты были светло-голубые глаза, у Кирилла – глубокие карие. Волосы обоих выглядели ухоженными, что, несомненно, заметила бы любая девушка.

Заказ начали приносить на стол, и я уткнулась в тарелку, словно пытаясь заглушить внутри нарастающее чувство пустоты – искала убежище в звуках посуды и во вкусе еды. Это было своего рода спасение от внутренней тревоги. Но спокойствие быстро нарушил голос Виктора – ровный, серьёзный, без тени иронии или шутки:

– Дети, мы хотим предложить вам стать нашими свидетелями на свадьбе.

Я подняла глаза, сердце пропустило удар – зубы невольно сжались от неожиданности и удивления.

– А когда? – спросила я, больше по инстинкту, пытаясь быстро сориентироваться, чем логически продумав вопрос.

– Двадцать шестого августа, – ответила мама, и её улыбка была одновременно мягкой, тёплой и в то же время решительной, не оставляя сомнений.

Я на мгновение задумалась, пытаясь осмыслить услышанное, затем голос получился сдержанно жестким:

– Этого года? – слова прозвучали с оттенком недоверия и внутренней борьбы.

– Да, – просто и уверенно подтвердил Виктор.

Моё лицо застыло – растерянность и сомнения нахлынули волной. Я растягивала слова, словно покупая время:

– Не рановато ли? – спросила, в этом вопросе отражался и протест, и попытка понять.

Виктор отреагировал лёгкой улыбкой, голос его стал добрее, и, положив руку на руку мамы, сказал:

– А чего тянуть?

Их прикосновение вызвало во мне внутренний вздраг – смесь чувства обиды и раздражения, которые я с трудом сдерживала:

– Ну да, ещё скажите, что у вас любовь с первого взгляда.

Девушка рядом попыталась вмешаться и смягчить натянутую атмосферу, но я холодно повернулась к ней:

– Я не с тобой разговариваю.

В этот момент мама резко, строгим тоном перебила меня:

– Лидия! Прекрати так себя вести, это некрасиво.

Я почувствовала, как голос мой повысился, и ответила, не скрывая эмоций:

– Некрасиво? А тебе не кажется странным начинать новую жизнь, когда ты сама оттуда, где всё по‑другому?

Я поднялась с места – этот жест заставил всех вокруг поверить в серьёзность моих слов. Мама посмотрела на меня пронзительно:

– Сядь сейчас же!

Я отступила назад, чувствовала, что должна подчиниться, хотя внутри всё бурлило и кипело от противоречивых чувств. Атмосфера накалилась, и только Никита попытался разрядить напряжение:

– Ситуация напряжённая, но я согласен, отец, – сказал он спокойно, как будто таким тоном хотел вернуть разговор в рамки приличий.

Я же лишь бессильно закатила глаза, не скрывая своего раздражения.

Виктор и мама улыбнулись друг другу, и разговор плавно перешёл на другую тему, словно напряжение в комнате улетучивалось. Но я почувствовала на себе чей-то взгляд – перевела глаза на Кирилла. Он стоял рядом, а девочка, которую я уже заметила раньше, что-то тихо шептала ему на ухо. Я не удержалась – снова закатила глаза, раздражённая этой мимолётной сценой.

Атмосфера постепенно остывала: шум посуды, разговоры вокруг, кто-то смеялся – всё возвращалось в привычный ритм.

Виктор, словно стараясь мягко вернуть меня в общий разговор и снять напряжение, спокойно спросил:

– Лидия, куда собираешься поступать после школы?

Я не поднимала взгляда от тарелки, мои слова были ровными, без эмоций, словно застывшими:

– В университет, на программирование.

Виктор чуть приподнял бровь, в голосе прозвучал настоящий интерес и удивление:

– А где этот университет?

Наконец, я подняла глаза на него, сохраняя твёрдую позицию, словно от моего ответа зависел не только выбор места учёбы, а что-то гораздо большее:

– В родном городе.

Мама тут же вмешалась, её голос стал жёстким, без призывов и сомнений, словно окончательное решение было уже принято:

– Нет. Ты будешь поступать здесь.

Я перевела взгляд на неё, почувствовав, как в груди снова сжалось от внутреннего напряжения:

– Почему? Мы же с тобой это обсуждали.

Она не утратила спокойствия, но теперь слова звучали как приказ, без возможности обсуждения:

– Я решила, что ты будешь учиться в этом городе.

Внутри меня вспыхнуло раздражение. Я резко встала, голос повышался, чтобы выразить протест:

– Нет, мама, мы так не договаривались!

Мама посмотрела на меня холодно, спокойно, без малейшего желания сгладить конфликт:

– Пока ты несовершеннолетняя, ты обязана слушаться меня.

Я тяжело вздохнула, ощущая, что это был приговор – момент, когда выбор между собственными желаниями и материнской волей стал особо острым. В воздухе повисло напряжение.

Глава 6

Она отвела взгляд и сделала маленький глоток вина из бокала. И в этот миг внутри меня всё окончательно взрывается – я не могу больше сдерживаться.

– Я согласилась на то, что ты нашла мужчину, – голос мой дрожал, но в нём звучала решимость. – Я согласилась переехать к нему, я не возражала пожить здесь летом, пока не поступлю.… А ты так поступаешь! Ты просто объявляешь, что решила всё за меня! – Я поднялась из-за стола, чувствуя, как в груди разгорается пламя. – Я перетерпела, когда вы объявили дату свадьбы. Но вот так, за спиной, обмануть меня – этого я не переживу, мама! – Мои слова прозвучали громко, вызвав немую тишину вокруг. Мама пронзила меня взглядом, холодным и серьёзным, словно пыталась мне дать понять, кто тут главный. Всё внимание за столом нависло надо мной.

– Сядь, немедленно! – грозно потребовала мама.

– Нет, – твёрдо ответила я, не думая уступать. – Я больше этого терпеть не намерена. Вызывайте такси, или я пойду пешком!

– Лида! – мать взвыла, голос ее дрожал от злости, и я тоже была на пределе.

С гордо поднятой головой я встала и направилась к выходу. Хостес тихо попрощалась со мной, словно чувствуя напряжение. Я включила телефон и начала набирать адрес дома, куда мы переехали, готовая уйти. Но внезапно услышала знакомый голос за спиной.

– Я тебя подвезу, – сказал Никита.

– Спасибо, – я выдохнула, чувствуя одновременно облегчение и горечь в душе.

К нам подъехала чёрная, уютная, двуместная машина. Никита ловко открыл передо мной дверь, и я мягко уселась на пассажирское сиденье, ощущая легкое волнение и непонимание, смешанные с холодком в груди. Мы тронулись с места, и машина плавно понеслась в сторону дома, а вокруг медленно сгущалась вечерняя тишина.

– Почему ты так резко отреагировала на свадьбу родителей? – тихо спросил Никита, его голос был мягким, спокойным, словно пытаясь найти ключ к моей боли.

– Потому что они торопятся, – я неожиданно обрушила на него раздражение, будто справедливо защищая свою точку зрения. – Ну как можно торопиться? Для начала нужно узнать друг друга по-настоящему, открыть сердце, прожить вместе хотя бы несколько лет… А потом уже играть свадьбу.

Он тихо улыбнулся, чуть приподняв уголки губ, взгляд его стал мягче и доброжелательнее. Голос звучал спокойно и немного задумчиво:

– Может быть, у них была любовь с первого взгляда, и они уверены, что это навсегда.

Я резко отреагировала, в моих словах проскользнуло явное презрение и холод:

– Любви с первого взгляда не бывает, – голос был резкий и чуть насмешливый. – Ты действительно в это веришь?

Никита удивлённо посмотрел на меня, в его глазах читалось искреннее недоумение:

– Возможно. А ты нет?

Я отвела взгляд в окно, где уже медленно опускались вечерние сумерки, атмосфера становилась тёмной и немного мрачной. Голос звучал холодно и злорадно, словно пытаясь поставить точку в разговоре:

– Нет, – произнесла я, – любви не существует.

Дальше между нами наступила тишина, длилась она около двадцати минут. Оба погрузились в свои мысли, не желая сразу её прерывать. Наконец молчание нарушила я:

– А та девушка… она правда невеста твоего брата? – спросила я, хоть и изначально относилась к ней с подозрением. Её наигранная улыбка и кокетливый взгляд, направленный на Кирилла, вызывали у меня внутренний дискомфорт и недоверие.

Глава 7

В воздухе внезапно воцарилась неловкая пауза, которая словно нависла между нами тяжёлым грузом. Я ощутила, как внутри меня медленно разрастается болезненное чувство – смеси недоверия и обиды, будто что-то в этом разговоре ранит меня изнутри.

Никита, не отвлекаясь от дороги, тихо и спокойно ответил вопросом на мой вопрос:

– Эмилия, то? – словно это была давно знакомая и неоднозначная тема для него.

Я кивнула и с лёгкой досадой в голосе ответила:

– Да, она самая.

В памяти всплыл её образ – наигранная улыбка, кокетливый взгляд – и я сразу же решила избавиться от этих мыслей, словно отгоняя тёмную тень, появившуюся в моём сердце.

Никита продолжил, его голос оставался ровным и спокойным:

– Она подруга детства и всегда вешается на Кирю, но отец считает, что у них должна быть свадьба.

Я невольно задала следующий вопрос, хотя не понимала, зачем он мне:

– А сам Кирилл как к этому относится?

Никита на мгновение оторвал взгляд от дороги и мельком посмотрел на меня. В его глазах мелькнуло что-то большее, чем просто информация:

– Он не смотрит на неё как на девушку.

Я, удивлённо встретив его взгляд, спросила:

– А ты?

Он ответил тихо, будто неуверенно:

– А что я?

Я не отводила глаз и спросила чётко:

– Ты видишь в ней девушку?

Никита замялся на мгновение, после чего тихо произнёс:

– А разве это важно? – Его голос потонул, и я заметила, как нервно подёргивается вена на его шее – тонкий, невольный знак внутреннего напряжения.

Хотя я не была экспертом в тонкостях человеческих отношений, чувства различать умела очень хорошо.

Никита вдруг словно заметил мой пристальный взгляд и спросил:

– Что?

Я ничего не ответила, тихо перевела взгляд в окно, где начали сгущаться сумерки. Почувствовав его взгляд снова на себе, невольно улыбнулась.

Тогда Никита заговорил вновь, не отрываясь от дороги, но голос его стал серьёзным и сосредоточенным:

– А можно задать нескромный вопрос?

Я снова посмотрела на него, словно почувствовав что-то необычное: на его лице, казалось, идеальные черты – словно их вылепили боги.

Кивнула слегка, давая согласие.

Никита улыбнулся чуть и сказал:

– Почему ты не веришь в любовь? Ты же ещё такая маленькая. – на мгновение отвёл взгляд от дороги, встретив мой взгляд, словно пытаясь понять больше, чем было сказано.

Я почувствовала тепло его взгляда и сразу отвернулась, замолчав.

– Ты ответишь? – снова спросил Никита, заметив моё молчание.

– Я не маленькая, это во‑первых, – резко ответила я, – а во‑вторых, любовь – это необъяснимое чувство, которое вспыхивает, как спичка, и так же быстро гаснет. Я разочаровалась в ней и больше не верю, пусть даже и маленькая.

– Ладно, – с лёгкой ухмылкой сказал Никита. – Но на счёт любви я с тобой никак не согласен.

– Почему? – приподняла бровь я, переводя на него взгляд.

– Любовь – это сложное, многогранное чувство, – начал он, – которое соединяет в себе эмоциональную привязанность, заботу, уважение и желание близости с другим человеком. Это как свет в конце туннеля, химия между душами, – говорил он так, будто мы втроём оказались в волшебной сказке.

– Всё это бред, – заявила я раздражённо, – любовь – это слабость, уязвимость, из-за которой люди становятся сломленными, немощными. Иллюзия, выдумка, средство манипуляции.

– Почему ты так думаешь? – спросил он спокойно, будто для него этот разговор был чем-то обычным, хотя для меня он был очень личным.

Я посмотрела на него и не могла понять, почему он задаёт такой, казалось бы, тупой вопрос. В его спокойном голосе прозвучала удивлённая нотка, когда он сказал:

– Такое ощущение, будто ты уже потеряла того, кого любишь…

Я отвернулась к окну, чтобы скрыть нервозность и боль, которые непроизвольно рвались наружу. Никита почувствовал это без слов, и в воздухе повисла тишина.

– Что произошло? – осторожно спросил он, не отрывая взгляда от меня.

– Неважно, – ответила я резко, закрываясь от его пытливых глаз. Я была не готова делиться своей прошлой болью ни с кем, даже с ним.

Так наш разговор и закончился. Остаток дороги мы провели в молчании. Ночной город словно оживал: за окном зажигались один за другим огни в окнах домов, наполняя улицы мягким светом. Через десять минут мы наконец приехали домой.

Я вышла из машины, и тут ко мне подбежала Вилка. Неожиданно она ударила меня по щеке.

– Ты что творишь, ненормальная? – растерянно спросила я, зажимая руку, боль вырывалась наружу.

– Из-за вас нас с Кириллом отправили домой раньше, – её голос звучал злостью, и я не понимала, почему.

– А мы тут при чём? – спросила я, хотя знала, что сама сорвалась и ушла. Но почему и они ушли – оставалось загадкой.

– Не вы, а ты! – Вилка начала кричать, голос становился громче.

– Ладно, но почему я? – я уже начала раздражаться, не понимая, к чему всё это.

– Мама расстроилась из-за тебя, и Виктор решил развезти её, чтобы она отвлеклась, – она кричала всё сильнее, не скрывая своего гнева.

– И что с того? – я стояла, растерянная, глаза её полыхали яростью.

– Ты всё портишь! – воскликнула она. – С тех пор как связалась с той компанией, ты только и делаешь, что всё рушишь. А в одиннадцатом классе всё время пропадала в каких-то поездках!

Её голос дрожал от злости, а из глаз лился настоящий огонь. Я впервые увидела в ней не просто раздражение, а настоящую ярость.

– Они вообще-то были из-за учёбы, – сказала я сухо, стараясь скрыть дрожь в голосе. В этот момент заметила, как за её спиной стоят «братья», словно подкрепление в конфликте. Да, я действительно ездила на разные мероприятия, конференции, чтобы не сидеть дома без дела, но все это было исключительно ради учёбы, ради будущего.

– Да какая разница! – её голос вырос, становясь почти криком. – Если бы ты не носилась по своим поездкам и конференциям, ты бы знала, что мама и Виктор уже почти год вместе. И они действительно любят друг друга. А ты – дура, ты все испортила! Всё!

Я удивленно и рассеянно переспросила:

– Год?.. Но мама даже не намекала, что у неё кто-то есть…

Она, наконец, начала успокаиваться:

– Представь себе, уже год.

Смотрела мне прямо в глаза, когда я спросила:

– Почему вы не сказали мне раньше?

– Когда бы мама это сделала? Когда приезжала – ты постоянно гуляла где-то; когда уезжала – мама почти не разговаривала с тобой, потому что ты была занята собой. Наша Лидочка занята… Не офигела ли наша Лидочка? – её слова звучали с обвинением и гневом.

Я тихо сказала:

– Успокойся, – пытаясь не расплакаться, потому что не могла выносить её слёзы.

В этот момент Вилка, уже более спокойно, бросила:

– Ты всё портишь, молюск. Пока тебя не было, всё было хорошо.

Она развернулась и ушла вместе с «братьями» в дом. А я стояла, словно вкопанная, слушая эхом в голове её слова: «Ты всё портишь, молюск». Правда была в этих словах – я изменилась, я стала чужой в семье, третьим лишним. Глаза наполнились слезами, я быстро их стерла, нажала кнопку на телефоне – яркий свет экрана ослепил меня. Набрала контакт и сделала звонок.

Поговорив, я вошла в дом с полной решимостью изменить свою жизнь. По пути к своей комнате я никого не встретила – атмосфера казалась напряжённой. Зашла в гардеробную, достала сумку и начала внимательно собирать вещи, не забывая взять с собой документы – всё должно быть готово к немедленному уходу. Собравшись, направилась к выходу.

Вдруг меня остановил высокий мужчина, тот самый, что привёз нас сюда:

– Извините, Лидия, но вам нельзя покидать дом, – сдержанно сказал он. – Приказ начальника.

«Приказ», – подумала я с горечью. Значит, я теперь словно птица в клетке. Развернувшись, пошла обратно в комнату.

На пути встретила Кирилла – он разговаривал по телефону. Услышала, как он сообщил, что вместе с Никитой приеду через несколько минут. Усмехнулась про себя и скрытно проскользнула к гаражу. Там стояли всего две машины – Кирилла и Никиты. Я задумалась, на какой из них они поедут, и решила, что, раз Кирилл звонил, то на его.

Научившись вскрывать замки машин, я незаметно залезла на заднее сиденье. Свет туда почти не проникал – идеальное убежище. Через десять минут ребята действительно подошли и сели в машину. Как только машина тронулась, я тихо вылезла.

– Ну, наконец-то, – пробормотала я тихо, но с заметным облегчением в голосе. – А то думала, не смогу уехать.

Парни резко повернулись ко мне, их лица исказились смесью удивления и тревоги. В их глазах промелькала опаска, словно мой внезапный выход из-под контроля нарушал привычный порядок.

– Ты что тут делаешь, дурная? – сердито выпалил Кирилл, голос его был рубленым, с оттенком раздражения и тревоги за меня.

Я лишь улыбнулась в ответ, спокойно и уверенно:

– Меня посадили под домашний арест, – произнесла спокойно, глядя им прямо в глаза, – но мне это не понравилось, и вот я еду с вами.

Никита, не отводя взгляда и с лёгким прищуром, словно проверяя правдивость моих слов, удивлённо спросил:

– Как ты вообще сюда залезла?

Я встретила его взгляд без страха и колебаний, отвечая просто и спокойно:

– Научилась.

В этих словах, поданной с легкой дерзостью и уверенностью, звучало моё внутреннее решение – никто и ничто уже не сможет ограничивать мою свободу.

В этот напряжённый момент Кирилл резко нажал на тормоз, машина с визгом остановилась на дороге. Он повернулся к Никите и жестом пригласил его выйти из машины. Парни обменялись быстрым взглядом, затем вместе вышли на улицу, оставив меня одну в машине, посреди пустой улицы.

Они встали прямо перед автомобилем, словно блокируя мой путь. Никита быстро достал телефон, глаза его сузились в сосредоточенном взгляде, и он начал звонить – сердце моё забилось учащённо, сразу стало понятно, что звонят родителям, возможно, чтобы вызвать помощь или сообщить о моём побеге.

В этот момент взгляд зацепился за ключи в замке зажигания. Не раздумывая, я быстро перескочила на водительское сиденье, захлопнула двери и на губах появилась лёгкая улыбка – уверенность и решимость зарождались во мне.

– Ты что творишь?! – раздался сердитый крик Кирилла, но я уже включила задний ход, плавно сдавала назад и начала движение, не давая им шанса что-либо изменить.

Нажав газ, я стремительно поехала вперед, а парни, осознав происходящее, бросились бежать за машиной, пытаясь догнать её.

– Вот глупцы, – с лёгкой усмешкой внутренне отметила я, не оборачиваясь и сохраняя контроль над ситуацией.

Проехав пару кварталов, я заметила ещё работающие автобусы, один из них обогнала и решила остановиться на остановке. Попыталась достать сумку, при этом увидела в чей – то сумке деньги – быстро взяла их с собой.

Вдруг передо мной остановился автобус. В этот момент машина перестала быть нужной – ключи остались в замке зажигания, и я уверенно вышла из машины, ощущая свободу и новый этап своей жизни.

Оплатив проезд, села и автобус тронулся. Вдалеке увидела, как машина парней остановилась. Они искали меня глазами, но мне было всё равно – я уезжала прочь от этой семьи.

Через несколько минут приехала на вокзал. Я заранее посмотрела время последнего поезда и знала, что успею на него.