Тень Страха

– Чертова ведьма, – терпение приказало долго жить. Дернув истеричку ближе, я все же вскинул ее себе на плечо. Крылатая разъяренно охнула и попыталась лягаться, но я достаточно крепко сжал ее колени. Хрен с ним, пусть по спине колотит, может, вымотается и вырубится. Игнорируя возмущенные дергания ведьмы, я направился к точке следующего портала. Как ни крути, пора возвращаться, ей в любом случае нужна была помощь. Пусть и кого-нибудь другого.

Она ушла, как только мы оказались в особняке демона. Стоило мне поставить ее на ноги, ведьма сняла мою куртку, швырнула в меня и пошла прочь. Без слов, без взглядов. Развернулась и пошагала, как ни в чем не бывало. Разве что старалась держаться как-то поближе к стене.

Да и хер бы с ней, я ей не нянька. Хочет изображать из себя невесть кого – на здоровье.

Однако непрошеное чувство вины давило все сильнее. Я исходил свою комнату кругами, чередуя проклятия в адрес чокнутой с угрызениями совести, что заставил ее пережить. В конце концов, в очередной раз заметив следы ее крови на своих ладонях, сдался. Взял бинты, мазь из собственных запасов и поперся к крылатой, надеясь, что не выгляжу совсем уж идиотом. Это просто знак вежливости, что-то типа того. И, наверное, стоит как-то извиниться, что ли?

Она разрешила войти после второго стука, не спросив, кто за дверью.

Нет, я все же конченный идиот. Мог бы и догадаться, что Лина не будет целый час сидеть просто так.

На руках ведьмы красовались повязки. Плотные, пропитанные каким-то зеленоватым раствором, от самых локтей и почти до кончиков пальцев. Присмотревшись, я заметил, что углы завязок чуть, кривые, мокрые и рваные, будто завязывали их зубами.

Чертовски жаль, что я не спрятал бинты и мазь хотя бы в карман. Так был бы шанс избежать того позора, который крылатая явно собиралась мне организовать.

– Бог мой, стоило-то всего раз упасть на колени, – ядовито улыбнулась она, даже не пытаясь скрыть издевку в голосе, – как злой Гончий стал добрым доктором. Стесняюсь спросить, что ты собирался делать? – она кивком указала на банку в моей руке.

– Хотел поделиться действенным средством, – пришлось досчитать до десяти, прежде чем ответить. – Помочь.

– Ведьме? – алата практически рассмеялась. – Да я получше тебя разбираюсь в подобных вещах. Свободен.

День, когда эта кусачая стервь скажет, что надумала вернуться к Вильгельму, я встречу, как праздник. Пожалуй, меня впервые так унижали за порыв проявить добрые чувства.

– Что-то еще? – ведьма заметила мое молчание.

– Почему ты так отчаянно цепляешься за эту чертову маску сильной и несгибаемой? – Вообще-то я хотел спросить, зачем изображать из себя более злую суку, чем есть на самом деле, но все же сумел смягчить.

– Если тебе что-то во мне не нравится, это вовсе не значит, что ты видишь маску, – она зубами затянула потуже разболтавшийся узелок на повязке.

– Я видел тебя там. В тюрьме. Когда ты не пыталась держать лицо.

– Что с того? – глаза крылатой вдруг заледенели. – Погоди, это что – жалость? Решил, что за каких-то несколько минут разобрался, кто я, и выбор пал в сторону бедной-несчастной?

– Ты не так поняла.

– Мне твои терзания на хрен не сдались, – отрезала ведьма. – Жалость, помощь, сочувствие – по боку. Так что смело катись отсюда со своим непрошенным благородством…

– Блядь, да ты могла сказать, что все будет так! – сам не понял, как сорвался, повысив голос. – Предупредить, что там произойдет! Но предпочла выставить меня жестоким мудаком!

– Ах вот, что тебя так задело, – алата едва не замурлыкала, услышав то, что я вообще-то планировал оставить при себе. – Ну так я тут ни при чем. Говорила же, что не хочу туда идти, но ты сказал, что мои "хотения" – не твоя проблема.

– Разницу между «не хочу идти» и «окажусь со всем дерьмом один на один» чуешь? – у меня едва эмаль на зубах не закрошилась.

– И что бы ты сделал, если бы я все в красках описала? – вкрадчиво поинтересовалась крылатая.

– Не знаю, – покачал головой. – Ты лишила меня возможности честно ответить на этот вопрос, когда скрыла правду.

– Вовсе нет, – не согласилась ведьма. – Все довольно просто. Если бы я рассказала тебе то, что ты видел своими глазами, ты бы отказался от идеи вытащить своего драгоценного друга с моей помощью?

Правильный ответ был один – нет. Ни за что бы не позволил рисковать собой, взваливать на себя самую тяжелую часть плана.

Но честный… Я бы не поверил ее словам. Подумал бы, что это уловка.

Отвечать не хотелось, но алата смотрела чересчур выжидательно.

– Нет, – лгать было бессмысленно.

– Вот и ответ, – торжествующе хмыкнула Лина. – Ты и есть бесчувственный жестокий мудак. Так что не вали, пожалуйста, с больной головы на здоровую. Я без того устала.

Оказавшись в пустом коридоре, я на минуту замер. А потом с остервенением швырнул в банку с мазью и бинты в стену. Куски белой ткани разлетелись по полу, сверху звонко упали осколки склянки.

За что я так злюсь на нее? За то, что все же выставила идиотом? Или за то, что меня это так задело?

*****

Я дождалась, пока услышу стук соседней двери, и лишь потом осторожно выглянула в коридор. Так и есть, на полу перед моей комнатой смердела травами разбитая банка, что была в руках у Гончего. Да и черт с ним, не мне убирать. Чужие психи меня тоже не касаются, своих хватит.

Вернувшись в комнату, я в который раз с ненавистью затянула постоянно развязывающуюся повязку. Не мешало бы, конечно, попросить о помощи. Но в то же время я никого не хотела видеть пока что. Разве что Асмодея, но он бы при виде моих рук раскудахтался, как наседка, а я и так готова была развалиться на куски, лишнее сочувствие бы только послужило спусковым крючком. Поэтому предпочла пока не беспокоить его.

За те три дня, что мы готовились к этой долбанной вылазке я настроилась, что так надо. Что это действительно неплохой шанс, даже с учетом того, что придется идти с Гончим, а не Себастьяном. Казалось бы, в чем проблема: зашли, чуть-чуть потерпела, а потом получила сведения, что творится в свите Вильгельма. Просто, как никогда. Я даже вроде бы убедила себя, что терпеть придется не так уж много, ведь тюремные чары – далеко не самое худшее, что довелось пережить.

Дьявол, мне бы даже не было так обидно, что дала слабину на глазах у Гончего, если бы в этом был смысл!

Теперь же я знала, что все было впустую. Наша с ублюдком сделка осталась в силе по всем пунктам, я на несколько дней вышла из строя, пока не оправлюсь от последствий чар, повалялась на земле, потешив Гончего, да еще и выслушала обвинение в свой адрес. Мол, выставила козлом. Просто невероятно! Впервые вижу козла, который возмущен тем, что его таковым видят.

Хотя, если так подумать, меня выводило из себя кое-что другое. Там, в коридоре тюрьмы, я ведь сперва решила, что Альсер и Фер нашли меня по наводке Гончего. Когда он от них избавился… Не знаю, не могу точно понять, но, кажется, неожиданно ощутила проблеск доверия к нему. Или это было облегчение, что слова про «прикрыть спину» не оказались пустой болтовней.

Пока я не услышала, что друга Гончего, чтоб ему подавиться, не оказалось в тюрьме. Круговорот сомнений с той самой секунды не отпускал. Что, если бывшие соучастники по свите все же были подосланы Гончим? Может, он затащил меня в эту треклятую тюрьму, планируя оставить там после спасения товарища? Но не нашел его, поэтому был вынужден вытащить?

И что у него за источник такой, что не смог дать правильную информацию всего-навсего о том, в тюрьме ли какой-то один алат или нет?!

Стоит ли вообще верить хоть одному его слову?