Владыка бури

– Ты – ведьм… – закричал сальный малый, разворачивая лицо к убийце (что было очень-очень-очень зря), и тоже не успел закончить фразу (тут-то всем было очевидно, он хотел сказать “ведьма”). Пег Принцессы, Ворон, чьи верёвки он держал, опустил голову и дёрнул его по направлению к летящей в него плети. Это усилило удар по лицу, и разбойника отбросило назад. Капли крови взметнулись в воздух и упали на белый снег. На голову бандита стало неприятно смотреть.

Первак же метнул копьё в другого разбойника, тут же спрыгнул с пега и побежал к своей жертве. Та познавала человеческую смертность, трогая прилетевшее оружие в груди, пока Первак не добежал, схватился за своё копьё и с уже насаженным разбойником бросился в толпу врагов, используя его как щит и таран.

Принцесса взглянула на Мрачноглаза и под его осуждающим взглядом пожала плечами, словно говоря: “Что?”. Затем повернулась, обвила плетью шею незадачливого бандита, подошедшего слишком близко, и рывком (в котором ей помог дёрнувшийся в нужную сторону Ворон) насадила его голову на выскочившее из своего кистевого браслета лезвие.

Мрачноглаз переглянулся с Крысом. Они оба скучали по Занозе, которая была агрессивна только на словах. Один из разбойников схватил Мрачника за ногу и попытался стянуть его с пега. Хочет взять меня в заложники, думая, что раз я не участвую в бое, то лёгкая цель?

Парень не стал ждать своего стягивания, а одним движением руки вытащил стилет из трости, которую носил как поясные ножны, и ударил стягивателя по руке. Разбойник отдёрнул раненую руку и тут же получил удар задними ногами Писка, пега Крыса, который отбросил его на несколько метров в сторону. Учитывая, что эти ноги подбрасывают пега с всадником на много метров от земли, улетевшего разбойника можно вычёркивать из списка живых.

Принцесса держала группу врагов на расстоянии своей плетью, иногда устраивая лицевую порку тех, у кого плохо с глазомером. Ворон под ней угрожающе раскачивал опушенной головой. Первак сосредоточенно колол разбойников, как чучела во время тренировки.

Несколько врагов, оправившись от внезапной смены ролей, вырвались из ближнего боя и отступили на расколотый холм, расположенный недалеко от основного сражения. Они начали готовить снаряды для копьеметалок и пращ. Загодя надо было подготовить дальнобойных людей при засаде. Теперь уже поздно.

Мрачник достал свою новую пращу и начал бросать камни в головы нападающих на расстоянии. Он не хотел убивать их, ведь его цель (которая по идее должна совпадать с целями его спутников) – получить сведения от этих разбойников. Но если кто-то из них умрёт (хотя в этой сцене было бы уместнее заменить “если” на ”когда”, а “кто-то” на “большинство”), Мрачноглаз не будет переживать. Он уже был убийцей и найдёт сведения где-нибудь ещё. Или они сами найдут его после того, что здесь устроила Принцесса.

Вскоре битва закончилась. В небе ярко светило Дневило (не настроилось ещё на зиму, как и большинство существ под ним), а внизу лежал холодный кровавый снег, смешанный с грязью и людьми. Почему-то в воздухе чувствовался запах железа и сырости. Тит смотрел в другую сторону. Неинтересно ему.

Принцесса сщелкнула плетью последние капли крови на землю. Её лицо было довольным, как у хряка, которому чешут шею.

– Чудесно кровь разогнали, Избранный, – сказала она Мрачноглазу (свою в теле и чужую по окрестностям?). – Нужно больше свободноубиваемых людей.

– Нет таких людей, Принцесса, – Мрачноглаз спрыгнул с Травинки и принялся осматривать поверженные тела.

– Как это нет, Избранный. Вот же они тут лежат красивенько. Свободно убитые нами, – Принцесса убрала под плащ своё оружие. Компания уже носила тёплую одежду: настоящую шерстяную рубашку и штаны, а также плащ с меховым воротником. Даже Крыс носил маленький плащик. Высокий приоритет в получении одежды был обусловлен тем, что их отряд путешествовал. А также (как подозревал Мрачник) высоким рангом их родителей в новообразованном клане.

– Так, для смеха, напомни, пожалуйста, что мы тут делаем, Принцесса. Сравним наши версии, а потом здорово похохочем. – Мрачник обшаривал карманы и забирал ценности у очередного тела. Тело было ещё живо, но без сознания (если оно когда-либо им обладало). Но сейчас Мрачноглазу нужно сознание бандита.

– Мы ищем голову огромного Траурника, который напал на мой город. И местные, как эти свободноубиваемые людишки, могут знать, где она, – сказала Принцесса, присоединяясь к обыску тел.

– И ты начала их всех убивать, – пожурил её Мрачник, проверяя, чем занят Первак. Он тоже ходил среди тел, обирая их, но с него станется добивать павших.

– Ах, покорностью и слепым следованием приказам мужчины его сердца не добиться, – с усмешкой сказала Принцесса. – Если бы тебе нравились такие девки, ты бы уже прикупил себе пару рабынь, Избранный. А тебе ведь нравятся дерзкие девки, да? – Принцесса смотрела на Мрачника с наглостью.

Он всерьёз задумался, стоило ли добиваться смены её обожания им на то, что теперь представляла Принцесса. Она была красива: блондинка с мрачным взглядом и с чёткими линиями лица, полученными от матери. Мрачноглаз приложил усилия, чтобы она перестала называть его Приключением (его лжебожеским именем. Долгая история). Сейчас он – Избранный, но надеется скоро стать Мрачноглазом.

Поняв, что Дара действительно станет Принцессой и частью Мирокрая, Мрачноглаз предложил ей встречаться. Он понимал, что избежать этого вряд ли удастся, так зачем делать вид, что нет? Однако она отказалась, сказав, что встречаться первый раз можно только единожды, а если у него занято сердце, то это будет неудачно, а надо удачно. Поэтому сначала она хочет завоевать его сердце, и лишь потом они начнут встречаться первый раз. Найти бы книгу “Как понимать девочек любого возраста”.

Мрачноглаз подошёл к человеку с чакрой в голове и вытащил её. Человек без чакры застонал от боли и чуть приоткрыл один глаз. Мрачник кивнул Перваку, и тот поднял стонателя над землёй за ноги. Кровь из его лица закапала на примятый снег.

Чтобы держать так не самого лёгкого бандита, нужна большая сила. Первак начал обладать ею, когда после предательства своего близнеца (и его последующей смерти) решил вместо разговоров, улыбок и прочей ерунды тренировать своё тело и умение обращаться с копьём. Он теперь завязывал свои коричневые волосы в хвост на затылке и хмурил глаза. Отличная компания собралась, кто-нибудь со стороны может решить, что мрачный взгляд – это принцип формирования этой группы (если не заметит Крыса, у которого был нормальный взгляд (для низкорослой прямоходящей альмы)).

– Ты вернёшь мне чакру, Избранный? – спросила Принцесса.

Избранный попытался закрутить чакру и удержать её на указательном пальце, глядя на перевёрнутого разбойника:

– Надо было изначально выставить дальнобойщиков, окружив потенциальных жертв, и чтобы у них снаряды были уже готовы для метания, – посоветовал Мрачноглаз и уронил чакру, но поймал её, прихлопнув её к своей груди.

– Наконечник этого так просто не оставит. Он не позволит безнаказанно убивать своих людей. Он найдёт вас, детишки, – От шутовства допрашиваемого не осталось и следа. Он сплюнул на землю (вернее, попытался сплюнуть, кровь и слюни до этого устремились из рта вниз, поэтому он сплюнул большей частью воздухом).

– Но ведь чакра с плетью отлично сработали, сам же видишь, – отметила Принцесса.

Первак молча смотрел вдаль, как будто он не участвовал в происходящем.

– Вы не видели тут голову великана? Возможно, на ней всё ещё вуаль Траурников, – Мрачник не знал, что ещё делать с замкнутым кругом металлическим лезвием, и убрал её под плащ.

– Вам бы о своих головах подумать. Скоро не только эта голова окажется у Наконечника, но и ваши. Прям рядком и будут лежать, – бандит попытался собрать жидкости для нового плевка, но не преуспел.

– Только не говори, что эта чакра дорога тебе как память о той девке. Она в тебя ей и кинула. А кто перевязывал твою рану после этого? – не унималась Принцесса.

– Наконечник? Знакомое имя, – Мрачноглаз задумался. – А где его найти, не подскажешь? Сделай доброе дело – сохрани своему вожаку время.

– Проваливайте в портал, колдовские дети! – заупрямился допрашиваемый.

– Раз есть оружие, то надо пускать его в ход, Избранный. Или ты сам хочешь попробовать? – всё продолжала Принцесса.

Мрачник наклонился к самому острозубому лицу:

– У тебя серьёзная рана на лице. Если её не обработать, то будет вот это, – Мрачноглаз приподнял свою повязку с глаза, чтобы бандит полюбовался на его глазницу.

– К Первому Проклятью вас! Наше логово на севере, в ущелье между острыми скалами, – разбойнику надоело сопротивляться.

Мрачник кивнул, и Первак отпустил пленника. Тот смог шлёпнуться на плечи, прижав голову к груди, а иначе сломал бы шею.

– Наконечник предал Мирокрай, сбежав с нашим общаком, Мрачноглаз, – хрипло, от долгого молчания, сказал Первак. – Он должен умереть.

– Ах, точно, наш бывший вождь! Я точно знал, что где-то слышал это имя, – довольно вспомнил Мрачноглаз.

– Слава Злу, я смогу увидеть, как ты, Избранный, совершаешь месть. Я такое обожаю, – радостно воскликнула Принцесса, наконец-то забыв про чакру.

Выживший бандит сидел на земле и удивлённо переводил взгляд на говорящих:

– Вы кто такие вообще, детишки?

– Своих жертв надо знать. А то будет как только что, – Мрачноглаз забрался на Травинку и устремился на север, когда остальные тоже оседлали своих пегов.

Необязательный комментарий автора:

Почему Кзарина, будучи правой рукой верховного демона, не является номерным демоном? Это связано с паранойей Регента. Амбиции легко предают ради власти. А Кзарина ещё и перешла из фракции Желания.

Почему Кзарина такая человечная? Суккубы более близки к людям из-за своей специфической деятельности. Чтобы влюблять в себя, им нужно уметь любить. Искренность и близость к людям также помогают. Остальные демоны не такие.

Я подумал, что если у суккубов есть Метаморфоза, то разница между суккубами и инкубами может быть довольно размытой, то есть это скорее вопрос их предпочтений.

Я буду стараться более явно показать достоинства и недостатки Мрачноглаза. Раньше он был просто персонажем-функцией (архетипическим героем).

Посмотрим, как я смогу объединить славянскую и скандинавскую мифологии. В них есть сходства, например, Иггдрасиль и Род, а также чудь белоглазая, которая напоминает двергов (гномов) и фей. В основном месте действия – классическое фэнтези с эльфами и королями (и, следовательно, есть что-то от скандинавской мифологии). На юге – иранская, арабская, шумеро-аккадская и африканская культуры (то есть всё, что не является явной Азией, которая находится на востоке). Здесь мне нужно прочитать много материалов.

Глава 2

Город на краю мира

Почему-то я не могу назвать Купчиху мамой. Глупо как-то. Волки я называю отцом. Они ведь меня вырастили вместе. Но что-то во мне физически хватает за горло и выдавливает Купчиху. – Мрачноглаз, древопись “Мирокрай”.

~~~

По славной мирокраевской традиции, с наступлением зимы большинство мужчин начинают паническую охоту за альмами ради тёплых меховых шкур. В эту зиму все решили не отступать от традиций и даже усилить паническую составляющую отсутствием готовых домов и заметно увеличенной численностью клана.

После того как Столицу захватили Траурники, большинство горожан сбежало и присоединилось к Мирокраю. Деревня (хотя называть это деревней всё сложнее) была рада такому количеству женщин. С новой кровью и надеждами она вернулась на своё прежнее место.

Купчиха, придерживая татуированной рукой Малышка в его нагрудной переноске, пыталась собрать остальных детей клана. Хозяин столичного сиротского приюта Децимус теперь стал Носителем Меча Света. Это, как и было предсказано в пророчестве на табличке у меча, лишило его прежней жизни (где он, по всей видимости, делал ничего, кроме балования своих подопечных), и он отправился в странствия.

А раз Купчиха заботится об одном осиротевшем ребёнке, то и о куче сирот может позаботиться заодно. Она не ожидала такого вероломного предательства от логики, ей казалось, они друзья.

Вообще-то нянькой деревни был её приёмный сын Мрачноглаз, но он тоже отправился на поиски приключений (оставив приёмной матери ещё одного ребёнка для заботы). А Волки, муж Купчихи и по совместительству родной отец Мрачника, это поощряет. Он сам искал приключения в молодости и по-дружбе дал сыну работу очень дальнего разведчика деревни.

– Летний Дождь, Дневило, Звёздочка, собирайте остальных! Всем нужно быть у костра, пока тёплая одежда не будет готова, – крикнула женщина самым старшим детям, пытаясь рукой обхватить младших и равномерно распределить их у горящего рядом костра. Мест в виде поваленных деревьев было меньше, чем детей, но они явно не будут сидеть все одновременно.

Купчиха нервно глянула на непхилью ферму. Непхилы полностью оплели паутиной и коконами свои столбы с перекладинами и теперь висели там, иногда совершая какие-то манипуляции с паутиной своими пугающими длинными конечностями или же более пугающе медленно передвигались по своему новому дому.

Женщина понимала, что цена хорошей одежды – это жизнь с этими существами. Они были источником не только шёлка для одежды, но и шипастых шкур, из которых делали броню. Но пауки пугали её даже тогда, когда они были маленькими, а не размером со среднюю альму. Хорошо ещё, что деревня не отказалась от старого доброго сдирания шкур с меховых альм.

Купчиха заставила себя отвернуться от больших пауков вовремя, чтобы заметить, как Гитгуд и самые младшие дети что-то нашли в трещине, опасно близкой к яме, которая образовалась после обвала землянки Мирокрая ещё до недавнего исхода клана.

– Гитгуд! Улыбака, отведи Гитгуд и остальных от ямы!

Гитгуд была взрослой женщиной, но когда палач Траурников обхватил её голову щупальцем, чтобы раздавить, её душа от испуга преждевременно вылетела из тела, так и не узнав, что тело было спасено (или не смогла вернуться обратно). Выражение лица Гитгуд стало детским, она начала общаться только мычанием, и её лучшими друзьями стали самые маленькие дети. Почему бы не отдать заодно и взрослого ребёнка Купчихе. Конечно, почему не отдать? Отдать! Она ведь любит тяжко работать и полную ответственность над беспомощными человеческими жизнями! Трясущиеся руки, седые волосы и преждевременные морщины, о чём ещё может мечтать женщина?

Рядом с кучкующимися (но всё равно стремившимися распространиться на как можно более обширную площадь) детьми прошёл Сказитель. Он бормотал что-то о фракциях, родах и геральдике, и был так сосредоточен на этом деле, что шёл шагами, не подразумевающими выпавший снег, и разбрасывал его в стороны.

– Сказитель! Хохот не с тобой? – крикнула Купчиха рассказчику Мирокрая.

– А, он хряков пасёт. И Девочка с ними, – рассеянно ответил Сказитель.

– Но хряки ещё не такие большие, чтобы их присутствие защищало детей от опасностей. И сейчас выпал снег, лучше бы их вернуть, – мозг Купчихи теперь никогда не выходил из режима заботы о детях.

– Снег? – Сказитель с удивлением посмотрел на снег, который он месил ногами. – А я думал, почему так тяжело ходить, думал, старческая немощь наступает так внезапно, я тебе говорю.

– Что же тебя так отвлекло от реального мира, Сказитель?

– Я пообщался с Хорем и теперь переосмысливаю всю свою работу. Оказывается, парадигма давно сменилась, а я застрял в 5 цикле Эры драконов. Мета совсем другая, я тебе говорю, Купчиха.

– Ага, – Купчиха, сделав вид, что понимает. Она уже начала жалеть о решении поддерживать разговор. Моя проклятая прирождённая вежливость!

– Раз ты всё понимаешь, почему не предупредила меня? – Сказитель нашёл вываливание своих мыслей на слушателя намного увлекательней, чем бормотание их про себя. – Героизм и заурядная вселенская борьба Добра со Злом всем наскучили.

– Ага, – обречённо поддержала Купчиха и постаралась отвлечься, считая головы подопечных.

– Сейчас всем интересна политика и предательства. И ещё я понял, что недостаточно жесток к своим персонажам, я тебе говорю.

– Давай ты не будешь упоминать предательства возле Мрачника. И Первака, – Купчиха моментально посерьёзнела.

– Ладно, что-то я застоялся. Такой старой развалине нужно много ходить, особенно в такой мороз. Да и думается на ходу получше, я тебе говорю, – Сказитель поспешил по своим делам. Он болезненно реагировал на любые проявления цензуры по отношению к нему.

– Ты-то старый? Да ты меня переживёшь, учитывая мою работу, – бросила ему вслед воспитательница детей.

– Опять зима, опять старение всех на цикл. Но хотя бы дикая охота отменяется из-за неё, – появился Волки, тоже бурча себе под нос, неся на плече лопату и кутаясь в плащ. – И воду не надо будет добывать.

Купчиха, увидев Волки, обрадовалась. Теперь и у неё появился слушатель для жалоб на жизнь.

– Я, конечно, хотела стать бабушкой, но что-то слишком много внуков, да и Мрачник привёл внучку сразу в тяжёлом бунтарском возрасте, – сказала Купчиха, ни к кому конкретно не обращаясь, и оглядела своих подопечных. Улыбака за руки привела Гитгуд и её товарок. Лишённая души смотрела на свет Дневила (реального Дневила, подопечная Купчиха пока свет не испускает), забыв удерживать челюстью закрытый рот.

Волки заметил играющую улыбку на губах Купчихи, когда она смотрела на детей, и подошёл обнять Купчиху сзади. Она коснулась рукой его руки в ответ.

– Всё равно мало, жена (им до сих пор нравилось озвучивать всему миру их статусы по отношению друг к другу), – тихо сказал Волки.

– Конечно, мало. Чтобы красоваться, шутить и играться с ними иногда. А чтобы вытирать им сопли, следить, чтобы они всегда были в безопасности, тепле, сыты и здоровы. Чтобы не дрались между собой и выросли хорошими людьми, немного перебор, уж поверь тому, кто это делает.

Волки опустил голову ей на плечо к своей руке и сказал совсем тихо, чтобы только Купчиха слышала:

– Я всё же считаю, что нам нужно обратиться к лекарю. Пусть даже к магу.

– Да хватит, я точно знаю, что у меня не может быть детей. Ты доказал, что у тебя может, а у меня нет, – Купчиха бросила быстрый взгляд на своё татуированное плечо, но тут же отняла его. Если бы Волки увидел, что скрывается в этом взгляде, то он бы обеспокоился и даже рассвирепел на причину таких эмоций. Но она сидела к нему спиной.

– Спасибо, кстати, за помощь с Мрачником. Без тебя было бы намного хуже, ему и мне. Но мне всё-таки хотелось бы принести в этот мир частичку тебя, – Волки воспользовался случаем и поцеловал шею жены.

Но жена не ответила, всё её внимание сконцентрировалось на пришедших детях и того, кого они привели:

– Нет! Зачем вы привели его сюда?! – панически вскинулась Купчиха, но как только Малышок начал хныкать, продолжила громким шёпотом: – Мы его не оставим. Нет.

Хохотун, Девочка и маленькие хряки остановились. Также остановился скелет в броне, которого дети вели за кисти. Его череп украшал венок из гибкостеблей, присыпанный снегом.

– Де… ти… – проскрежетал скелет, глядя на детей. Затем он перевёл взгляд на Волки, и в его неразборчивом голосе появилось очень разборчивое осуждение: – Эль… винона… нет… там…

– Я… Извините… – пробормотал Волки. Он вспомнил скелета на дороге в Столицу. Тогда он тащил за собой двуручный меч, который кое-как помогал ему сохранять равновесие. Но теперь падший воин его потерял. Или, возможно, выбросил, чтобы освободить руки для детских ладоней. Теперь дети помогали ему держать баланс.

– Но он потерянный. И хороший. Гитгуд тоже взрослая и потерянная, вот мы и подумали… – жалобно проговорил Хохотун.

Все живые свидетели этой картины застыли. Купчиха посмотрела вверх, закрыла глаза и начала считать до десяти про себя, чтобы успокоиться. Один. Два. Мне заботиться ещё и о скелете. Три. Четыре. Ну конечно! Одним подопечным больше, одним меньше. Какая тебе разница, Купчиха. Пять. Шесть. Скелет. Семь. Восемь. Он – взрослый. Да он нам в прародители рода годится. Девять. Десять. Хотя, конечно, со стороны эта ситуация выглядит забавно. Нефилимы…

– Магия лжебогов! – крикнул Гном, главный строитель деревни. Рядом с ним на земле сидел Виль, столичный беженец и бывший мажордом. Он ничего не сказал, но старался, судя по открытому и дрожащему рту.

– Дети! – одновременно крикнули Купчиха и Волки.

– Де… ти… – запоздало проскрежетал скелет.

– Да, дети сами бы такое сказали, если бы знали такие слова. А то и сильнее чего придумали, – Гном указал на мертвеца. – А это действительно магия. И не какая-то безобидная, вроде цветных парунков из рук. Эта тварь опасна.

– Мы знаем. Или ты думаешь, мы серьёзно думаем оставить его? Гитгуд! Остановите её! – крикнула Купчиха, но все были слишком напуганы, чтобы действовать (кроме самой Гитгуд, разумеется).

Гитгуд подошла к скелету и протянула руку к его венку. Он высвободил кисти из рук Девочки и мягко взял её ладонь.

– Моё, – удивительно чётко сказал он.

– Зачем вы так говорите? Он же ничего плохого не сделал. Он не тварь, а человек, ну немного потёртый, – заступилась за честь мертвеца Девочка.

– Может, действительно оставим его? Мирокраю нужна новая кровь. То есть в его случае костная жидкость, – Волки повернул голову к жене и смущённо потёр зашеек.

– Иногда мне кажется, что у меня на одного подопечного больше, – устало сказала Купчиха.

Услышав от главного взрослого, что скелет может стать другом, дети вышли из испуга, вошли в интерес и подошли к скелету.

– А как вас зовут, сударь? – полюбопытствовал Лунный Осколок, шмыгнув носом. Заболел? Надо будет поторопить охотников.

– Не… помню… – извиняющимся тоном заскрипел скелет.

– Значит, будешь Забытым. Нет, это дурное имя. Будешь Вспомнившим. Это имя поможет тебе в жи… в послесмертии, – Волки, довольный собой, перевёл взгляд на жену, и его глуповатая улыбочка исчезла. – Так вы что-то хотели? – быстро обратился он к Гному и Вилю.

– Мы серьёзно примем скелета? – наконец смог совладать со своим ртом Виль. Ему стало холодно на земле, и он поднялся.

– Такова политика клана, – развёл руками Волки.

– А вот если тебе надо завязать узел… – послышался приближающийся голос Обрубка. Он приближался не один, а со своим обладателем и Рексаной, решительно уходящей от них.

– Хватит! То, что у нас обоих был один, или у тебя их было много, я не знаю, неудачный день, не делает меня частью твоего клуба по интересам! – бросила через плечо Рексана.

Обрубок не обратил внимания на грубость и вообще на всё вокруг, кроме Рексаны. На ней всё его внимание вместе с мечтательным взглядом и сосредоточилось.

– Я услышала, что вы говорили о политике клана. Для меня это представляет интерес. Я до сих пор не знаю, кто у нас главный, – обратилась бывшая правительница Столицы к собравшимся. Скелета она заметила, но какой-то бы то ни было реакции от неё он не заслужил.

– У нас нет главного, – признался Волки.

– Значит, я могу стать вашим главой? – невинно спросила Рексана.

– Конечно, – кивнул абсолютно не вождь Мирокрая.

Купчиха изменилась в лице, одной рукой придерживая Малышка, а другой за локоть отвела не-вождя подальше от толпы:

– Что это значит? Ты так просто отдаёшь власть? – зашептала она, оглядываясь на узурпаторшу.

– У Рексаны есть опыт управления большим городом. Мы в нём жили, разве были какие-то претензии к управлению? – Волки невинно удивился. Какие тут все невинные, просто диву даёшься.

– Да. Её город теперь в руинах и под чужим контролем.

– Ну, а кроме этого?

– С гибелью Мамаши наша фракция ослабла, – ещё тише зашептала Купчиха.

– Какая ещё фракция? – не понял её муж.

– Наша фракция. Из нашей семьи и семьи Лосихи. И теперь ты сдаёшь позиции новой фракции демонопоклонниц.

– Часть нашей фракции, как ты выразилась, в лице нашего сына тоже работала на демона.

– Что там у вас? К лидеру какие-то вопросы? – Рексане надоело подслушивать, и она обратилась к своим новоявленным подчиненным.

– Да какие сейчас вопросы! Вы ведь видели этого скелета? – изумился главный строитель.

– Да. Отличное дополнение к городу, – новая атаманша довольно кивнула. – Страх отлично отпугивает чужаков.

– Ах, леди Рексана, вы и здесь будете нами управлять, – Виль уже полностью успокоился и отряхивал от снега свои изысканные штаны.

– А ты, Виль, звучишь как-то не слишком восторженно, – Рексана повернула голову к своему бывшему мажордому. Она всегда старалась, чтобы собеседник видел все части её лица, особенно правую – с жестоким шрамом и заваленным глазом. Чтоб они знали, что в жизни Рексаны было что-то серьёзней разговора с ними.