скачать книгу бесплатно
– Нет. Если я не вернусь, инквизитор передаст тебе два письма, – беспрекословно сказала она.
Пальцы ее левой руки коротко постучали по столу, не сопровождаясь никаким иным движением в теле и никак не нарушив позу.
– Вот же настырная. Да хватит зыркать! – цокнул Эрик, – но… ты все-таки, хоть и немного, но сестра. Ты очень плохо выглядишь. Решим завтра.
Он положил ключ на стол и вышел из комнатки. Пламя дешевых свечей затрепетало и потухло от закрывшейся двери. Огонек остался лишь на одной.
Элиза смогла полностью взять себя в руки. Ей не было стыдно за внезапную истерику. Лучше уж так, чем при посторонних. Теперь все опасные чувства были подавлены. Осталось только одно – беспомощность.
Элиза вздрогнула, краем глаза заметив кого-то. Она с секунду вглядывалась в полумрак, но не сразу поняла, что это ее собственное отражение в маленьком зеркальце трюмо. Лицо казалось мертвенно-спокойным и властным, прямо как у матушки – в этом ничего не изменилось – намертво въевшаяся иллюзия спокойствия и непоколебимости.
– Я приказываю тебе, – произнесла Элиза, глядя прямо в глаза, так что по спине побежали мурашки, – не смей перечить. Нет смысла вспоминать о былом. Заговор Франсуа раскрыли не по твоей вине. Потому твоих рыцарей казнили не по твоей вине. Тебя согласились послать в Запретные Земли именно потому, что не было доказательств. Как Молот Ведьм. Сгинешь – невиновна. Сумеешь выпутаться – значит, подтвердишь, что была способна выйти чистой из заговора Франсуа. Ты уже казнена. Нет смысла думать о беспомощности. Потому я приказываю тебе…
Во-первых, забыть даже имя Франсуа. Оное ничтожество можно было устранить позже.
– Баронесса Беной? – раздался девичий голосок из-за двери и приглушенный, но знакомый перезвон драгоценных побрякушек. Элиза обернулась:
– Жак, вы уже нашли прислугу?
– Пока лишь вот, госпожа, – поклонился тот, открывая дверь, – милейшая горожаночка. Простите, что пока одна.
– Что вы. Все, как я просила? – кивнула Элиза.
– Да.
Смерив взглядом ничем не примечательную горожанку, она отпустила веер:
– Добро пожаловать на службу. Принеси воды.
– Меня зовут Полли, – сказала служанка, – а…
– Мне безразлично твое имя, – холодно сказала Элиза, – сделай все, чтобы это поменять. Тогда я спрошу сама о твоем имени.
– Жак, Жак! – едва слышно шепча прильнула Полли к уходящему по коридору ловеласу, – госпожа и впрямь, как злодейка из сказок! У злодеев ведь всегда много денег! Как здорово!
Она чмокнула его в щеку.
– Зато мало терпения, – громко сказала Элиза давая понять, что услышала.
– Ой, простите, госпожа, вы и так слышите? – вздрогнула Полли и мигом вернулась на порог, – я имела в виду, что у вас такое неимоверное и дорогое платье.
– Не прощу. Лгать в первые же секунды знакомства.
– Что вы! Я просто рада, что… деньги… и… – Полли спрятала руками лицо и покраснела.
– Продолжай, – жестко сказала Элиза.
– Я очень много читала про… Про разное. Но у нас в городе почему-то ничего такого. И даже деньги с чужим монархом… Вам, госпожа, это точно не интересно…
Элиза выудила из сумочки серебряную монетку и перекатила между пальцев.
– Да, вот такие, – загорелась Полли.
– Пока не уволена, – кивнула она Жаку. Претендентка точно что-то заметила.
Расчет был верным. Изначально она планировала нанять кого-то из местных для бытовых нужд, чтобы не было необходимости лично выведывать ходящие в Запретных Землях слухи. Но после галлюцинаций план пришлось подправить – она поручила Жаку охмурить кого-нибудь сомневающегося в нормальности происходящего. По всем соображениям, просьба была слишком сложной, но старый ловелас лишь раззадорился и, каким-то чудом, притащил кого-то наделенного сомнениями. Хоть и не слишком умного. Впрочем, о последнем пока рано было судить.
Элиза рухнула на кровать. Она утвердилась в своей правоте. Она не была безумна. Виновато все вокруг, а не она.
5
Следуя заветам святого отца, Элиза пыталась молиться перед сном и утром, но это казалось еще сложнее, чем раньше. Внутренний взор тщательно следил за тем, чтобы этот ритуал проходил подобающе, чтобы ничто внутри не отлынивало, но раз за разом он натыкался на спрута. Конечно, Элиза ни разу в жизни не видела спрутов живьем, потому сравнение было условным. (Во всяком случае, не устрица.) Просто где-то в складках памяти и суждений, пролегшее среди само собой разумеющихся фактов и тривиальных мысленных переходов было что-то чуждое. Обычно ум не задерживается на них – поверхность сознания сжимается, позволяя двигаться от одной мысли или ощущения к другому, опуская ненужное. Лакуны между воспоминаниями не видны – между расцветшим в весеннем саду жасмином пять лет назад и воспоминанием о фейерверках вечером того же дня нет ничего. Так нет ничего между слогами заученных молитв. Раньше они казались единым воспоминанием без неровностей и складок. Теперь в них копошилось что-то странное, изворотливое и бескостное. Оттого Элиза и пришла к нелестному сравнению. Хотя дискомфорта она не чувствовала. Но, впрочем, и наемные убийцы стремятся доставить как можно меньше дискомфорта.
День за днем Элиза пыталась восстановить течение слов молитв, давая ранее незаметным неровностям свои звуки, чтобы через них соединить ткань строк, но этого всегда не хватало.
Минута за минутой, дошло до того, что от изначальных слов почти ничего не осталось, но и этого было мало.
Как бы то ни было, даже с такими изменениями, это рутинное занятие помогало успокоиться и получить видимость власти над происходящим внутри.
Спокойствие возвращалось и сейчас, в Запретных Землях.
Утро было серым и дождливым. Мерклый свет, пробивающийся сквозь маленькое оконце, помогал настроиться на спокойный лад. Рассвет не принес шума с улочки. Видимый сквозь череду неровных стеклянных плашек, зажатых в деревянной раме, дом напротив казался давно покинутым. Да и беленые кирпичи в углу комнаты, обрамляющие дымоход с нижнего этажа, не выказывали ни намека на тепло.
Здесь было бедно и спокойно, хоть и зябко. Полли, как и было уговорено, вернулась на рассвете с совершенно безвкусным заветревшим завтраком. Но вода для утреннего туалета была ожидаемо лучше, чем в столице.
– Вас дожидается какой-то жутковатый священник, госпожа, – сказала мельком Полли.
– Заутреннюю пропустил… – удивилась Элиза.
– Пригласить его?… Или вы спуститесь, госпожа? – быстро поправилась она.
– Разреши подниматься. Ничего страшного.
* * *
На встречу потребовалось менее получаса.
Вести от инквизитора не удивили – никакой явной ереси. За ночь он успел мельком проинспектировать большинство приходских записей и в них обнаружилось примерно то, что и ожидалось. Всего лишь небольшие странности.
В похоронных хрониках перемена начиналась приблизительно сто двадцать лет назад. В тех томах значились записи о посещении королевской семьей похорон ранее служивших при дворе рыцарей, виконтов и прочих чтимых личностей. В описании присутствия августейших персон приводились дословно слова их благодарности закончившим свой век вассалам. Но сто восемнадцать лет назад заметки становились все менее разборчивыми. Далее, видимо, произошла смена летописца, так как манера и почерк коренным образом изменились. После этого не следовало никаких упоминаний о королевских почестях.
Святой отец успел составить неплохой отчет всего на половинку листа. Читать его, правда, было страшновато. Не удивительно, что он был принят в ряды инквизиции – за сухой выжимкой, записанной убористым почерком, крылась череда самых неприятных подозрений, против которых сложно было что-то возразить. Не хотела бы она быть настоятельницей монастыря, куда бы он пришел с ревизией.
Элиза посмотрела в мокрое от дождя окно экипажа. Время поездки в замок лорда не только наступило, оно уже минут десять как шло.
Пробная вылазка должна была быть именно такой. Из дождливой серости появляется она, в серой накидке, многозначительно пряча бумаги и небрежно осматриваясь.
– Госпожа Беной! – крикнул кучер.
Она и сама слышала приближающийся цокот копыт.
Да, Эрик обещал заменить кучера. Наверняка, только проснулся и тут же решил догнать.
– Останови, – отозвалась она, – я поговорю.
Запотевшее стекло экипажа хлестнул хвост опасно резко остановившегося вороного коня. Элиза вздрогнула, когда дверца открылась. Это был не лейб-медик.
– Лиза? – выпалил ворвавшийся мужчина.
– Нет, – ответила Элиза.
– Лиза… – повторил он, удовлетворенно выдохнув, – послушай!
– На «вы», – поправила она.
– Да, конечно, вы из зажиточной семьи, – огляделся он, закрывая дверцу, – я отплачу. Я вам заплачу. Можете выслушать меня?
– Выслушать могу. Жерар, не так ли?
– Да, к вашим услугам, – поклонился он, сбросив резко снятой шляпой целый ворох капель в ее сторону.
– Вы не в себе, – заметила Элиза.
– Да… Давно уже… Понимаете, я влюбился…
– У вас вышло плохое признание.
– Нет, не в вас, – отмахнулся он и вздрогнул от собственной ошибки, – не то, чтобы я посмел усомниться в вашей привлекательности.
– Стало мне выслушивать такое от простолюдина, – проговорила Элиза, – к делу. Зачем вы остановили меня?
– Селин… Я вчера уже пытался вам сказать. Моя Селин… Она проводит последние дни с Чудовищем замка… Не может быть, чтобы она по своей воле. Это какое-то злое волшебство. Я готовлюсь собрать своих егерей, чтобы взять замок штурмом. Пока я убедил не всех, но…
– Какое мне дело? Что вы хотели от меня, Жерар?
– Вы ведь направляетесь в замок? Могу я попросить вас урезонить мою Селин?
– Нет, – четко и холодно сказала Элиза.
– Я вам заплачу сколько пожелаете! С моими людьми я могу исполнить для вас… Просто, если вы уговорите Селин…
– Нет. Но я приняла вашу просьбу к сведению. Сейчас я хочу лишь прокатиться по окрестностям. Покиньте меня. Впрочем… нет. Сперва расскажите мне все, что успели узнать о замке.
6
Рассказ Жерара был слишком туманен, но все же подтвердил догадки. Если опустить домыслы, суть заключалась в том, что замок лорда был забыт, но чудом не был разграблен, и его якобы населяли магические существа во главе с неким Чудовищем. Объяснения давались Жерару с трудом, но главное было ясно: что-то похитило и удерживало некую горожанку. Жерар рассыпался в поэтических эпитетах, но было ясно, что оная Селин изначально была не от мира сего.
Догадки подтверждались. Это было вовсе не обычное волшебство, каким, к примеру, баловались феи в былые времена, ограждая дальние леса от докучливых путников. Это было сломанное, вышедшее из-под контроля волшебство, если и вовсе не какое-то безумное проклятие.
Некормленые с зари лошади едва плелись под проливным дождем, грозившимся перерасти в шторм. Путь как будто вел в бурю. И центр этого безобразия ощущался все ближе.
Конечно, Элиза не имела практически никаких знаний о волшебных существах и ритуалах, но особого ума здесь и не требовалось. Поднятые инквизитором приходские записи свидетельствовали о давнем исчезновении натуральнейшей королевской семьи. Ее существование было вымарано из людского сознания. Тем не менее замок, по заверениям Жерара, оставался в полной сохранности и, к тому же, был населен, как минимум, одним человекообразным Чудовищем обладавшем немалой магической силой.
Из наиболее рациональных объяснений, на данный момент, Элиза выделила несколько: скажем, некогда в прошлом, королевский трон был узурпирован, но могущественный придворный маг (раньше это не было диковинкой), наложил на земли проклятие, которое рассеется при появлении настоящего наследника трона. С учетом распущенности былой знати, пара дюжин августейших бастардов на эту роль должно было найтись. Но эта версия плохо объясняла существование Чудовища.
Ветер нещадно размазывал капли по стеклам окошек кареты и со свистом прорывался внутрь сквозь малейшие щели.
Вторым вариантом был тот, при котором астрологи или (чем черт не шутит) дипломаты сгинувшего королевства предугадали первые успешные походы империи. Те, что случились без малого сто пятнадцать лет назад. Скрывающая магия могла выйти из-под контроля. Какой-нибудь особо крепкий, оставшийся на посту, военачальник внешне обратился Чудовищем и начал искать способы продолжения рода. Но эта версия плохо объясняла некоторые детали приходских записей.
Ветви деревьев вдоль заросшей дороги хлестали где-то снаружи. Иногда они не выдерживали от ветра и обламывались, обрушиваясь на крышу.
Жерар встрепенулся услышав особо истошное ржание своей лошади, чья узда была привязана к козлам.
Третьим вариантом был тот, при котором некий мятежный идеалистичный маг прошлого решил вдохнуть в отдаленные земли иллюзию существования некоторого карликового королевства, обозначил границы, создал иллюзию замка и временную иллюзию Чудовища. Временно – пока не удастся создать видимость полноценного сюзерена для новой страны. Однако, по всей видимости, сей маг безответственно умер от старости и пустил все на самотек. С этой версией было меньше проблем, но она плохо объясняла возможные средства создания подобного заклятия. Дело в том, что…
Элиза ударилась о стенку опрокидывающейся кареты. Она недоуменно смотрела на Жерара, который почему-то пытался удержаться сам, будто и не замечая, как под ее спиной распахнулась дверца.
Падение кувырком по высокой сорной траве к обрыву показалось невероятно долгим – пальцы добрый десяток раз срывались, не успев схватить стебли среди хлещущего ливня. Конечно, это было не так – все вместе с падением длилось несколько секунд.
Подобного позора Элиза не испытывала никогда. Не единожды она думала о том, как пройдет ее казнь, и признавала полагающуюся перед этим томительную муку голодом и холодом в застенках, но вовсе не это.
* * *
Лежа на кустарнике среди несущихся потоков грязной воды, она пыталась закричать, чтобы дать знать о себе, но почему-то не могла. Видимо, было слишком больно. Элиза сама дала толчок к идее экспедиции в Запретные Земли – наверное, единственное место на всем континенте, куда уже сотню лет не наведывались никакие армии, а о прошлых кампаниях ходили лишь смутные слухи – то ли колдовское Чудовище, то ли какое-то красное растение истребляло их подчистую. Но при этом редким купцам и странникам ничего не мешало проникнуть сюда. Элиза считала, что это идеальное место для и так готовящейся для нее ссылки – ни тропической лихорадки, ни кочевых орд, слыхом не слышавших о наступлении века просвещения, если не считать мушкетов и международной торговли.
Элиза, вцепившись окоченевшими руками в колючие ветки, чтобы не сорваться в воду, вспоминала свои надежды. Запретные Земли виделись ее будущим форпостом. Кто бы ни правил здесь, у нее при себе имелись императорские бумаги. С их завуалированными угрозами легко можно было склонить к венчанию какого-нибудь здешнего отпрыска. В довесок выдать некоторые секреты империи. Склонить к сотрудничеству именно с ней, а затем, разобравшись в том, как работает барьер, пригласить к себе семьи или хотя бы детей казненных рыцарей, а потом…
Было очень больно. Элиза как будто очнулась ото сна, и все прошлые измышления казались глупым видением. В скорой реальности же она, утонувшая, уже через несколько часов начнет возвращаться в круговорот леса самым вульгарным образом. Быстрее было бы броситься под мост до визита к императору…
– Нет… – она зажмурилась, вдруг вспомнив неотступно следовавшие ощущения. Ведь и она, и свита, не могли умереть так просто. К тому же, она сама, в минуту слабости, уже безуспешно пыталась покончить со всем – проклятье не позволяло сбежать от уготованной участи. Так что можно было не бояться.
Но какой смысл не боятся?
Если судить трезво – страх – все, что осталось. Она оказалась в Запретных Землях от страха. Заговорщики были казнены в каком-то смысле из-за ее страха выступить против. Она сама пошла к центру проклятия от страха за свою свиту и слуг. Она цеплялась за колючие ветки кустов исключительно от страха. Не от любви, не от ненависти, а исключительно от страха.
Элиза взглянула на рвущийся подол.
Тоже страх, но чужой. Вцепившийся зубами в край юбки, грязный щеночек какого-то животного. Близко грохнувшая молния не осветила его глаз, только слипшуюся перепачканную глиной шерсть, омываемую стремительными потоками бурной воды, несущейся вокруг.
Если убрать страх за собственное будущее, то что вообще останется? Элиза со всех сил пыталась верить учению божьему, но так и не смогла заставить себя в таких условиях.
Помимо воспоминаний о вполне реальной мисс Маделейн, в ней зародилась своя собственная, эфемерная, но куда более грозная гувернантка, которая хлестала линейкой, стоило отвлечься в трудный час на что угодно, кроме непосредственного исправления ситуации. Будь то уныние, слезы или заученные молитвы, в самый тяжелый час являлась она и хлестала по сложенным в мольбе рукам, требуя не тратить драгоценное время попусту и заняться чем-то не столь бесполезным. Во внутреннем табеле о рангах, эта гувернантка сумела занять то место, на которое пыталась взойти мисс Маделейн – выше радостей и печалей, выше размышлений о рае и аде – от нее не было спасения. Только с этим незримым внутренним надсмотрщиком стоило договариваться. Что могут черти в котле, если она останется при Элизе? Она запросто отхлестает любых чертей, дабы не мешали преподать настоящий урок.
Но пока не было ни чертей, ни серы.
И тут ее поразило осознание. Все изначально было бесполезно и будет бесполезно – как и это грязное зубастое животное, она, возможно, даже переживет шторм. Но оно все равно умрет. Скорее всего, посреди этого леса и в полной безвестности.
– Точно, – прошептала она, сдерживая слезы радости.
