100 лучших песен о любви. Сборник рассказов. Часть 1

– Спасибо, – ответила она, даже не взглянув на него.

***

Прошло несколько месяцев, наступил март. Валентин специально выходил из дома на минут сорок позже, чтобы встретится утром с незнакомкой. Тем более, что теперь у него на весь путь уходило около получаса, на работу он успевал. Он знал ее расписание лучше своего: понедельник-среда – она у знака в 8:15, четверг-пятница – на 5-10 минут позже.

Иногда Валентин отпускал поводья воображения. Перед его мысленным взором разворачивалась трогательная сцена: они шагают втроём по знакомой тропинке, и смешная малышка с её лучистыми глазами и его ямочкой на щеке резвится между ними. Девочка по-хозяйски хлопает ладошкой по ржавеющему знаку:

– Пап, наша остановка! – и этот наивный возглас звучит в его воображении настолько явственно, что губы сами растягиваются в улыбке.

«Идиот» – говорил он сам себе. Даже «привет» сказать не можешь, а уже детей придумываешь. Но наутро фантазия, будто назло, возвращалась в новом обличье – теперь с карапузом, который сосредоточенно тыкает пальчиком в его рабочие чертежи.

Странные видения посещали и Валентину. За пожелтевшими архивными бумагами вдруг проступали детские каракули, а между страниц старых отчётов неожиданно находилась трогательная записка: «Не забудьте печеньки у нашего знака!». В такие моменты она вспоминала его руки, которые, ей казалось, созданы для починки сломанных детских игрушек.

«С ума сошла! Даже имени его не знаю!» – кусала она губу, пытаясь прогнать наваждение. Но когда ночь опускалась на город, а за окном завывал ветер, она вновь представляла уютную картину: тёплый свет ночника, шелест страниц детской книжки и знакомые шаги в прихожей – он наконец-то дома…

***

Он шагал по знакомой дорожке, украдкой поглядывая на часы.

– Если она сегодня выйдет в обычное время, мы встретимся у знака через семь минут, – автоматически подсчитал он.

– Что бы я сказал, если бы решился заговорить с ней? – в который раз прокручивал он в голове.

– Привет, я Валентин, – репетировал он шепотом, тут же морщась. – Глупо. Слишком формально.

– Доброе утро. Красивое сегодня небо, правда? – пробовал другой вариант, но сразу представлял, как она недоуменно смотрит на пасмурные облака.

В его голове возникал диалог:

Она (с улыбкой): Ты всегда ходишь этой дорогой?

Он: Да… То есть нет! То есть… иногда езжу на машине…

Черт, какой же я идиот. Он мысленно бил себя по лбу. Почему с клиентами я могу говорить часами, а с ней теряюсь?

Валентина шла сегодня на работу, перебирая в голове вчерашний разговор с матерью.

– Тебе уже 28! – кричала мать. – Когда ты уже выйдешь замуж?

У знака она автоматически дотронулась до холодного металла.

– Интересно, он замечает, что я это делаю каждый раз?

В голове у нее давно сложился воображаемый диалог:

– Почему вы всегда трогаете этот знак?

– Это мой талисман. А вы разве не верите в приметы?

– Верю… особенно когда они сводят меня с красивыми незнакомками.

– Боже, что за глупости! – краснела она, ускоряя шаг. – Он наверняка женат. Или психопат. Или…

В этот день, когда они разминулись у знака в сотый раз, Валентин вдруг резко обернулся.

"СЕЙЧАС! Скажи что-нибудь!" – все кричало внутри. Но рот не слушался.

***

Наступило 29 апреля. На улице стояла почти летняя погода. Валентин решил: сегодня он заговорит. Тем более, что впереди – целых десять дней выходных и они могли бы уже их проводить вместе.

Он специально надел новую рубашку, вышел на десять минут раньше и даже побрился особенно тщательно.

Если заговорю сегодня, через пару лет уже сможем водить ребенка в парк.

– Просто скажи: привет, – повторял он про себя. – Спроси, как ее зовут.

Валентина в тот день тоже решила нарушить молчание. Она надела бирюзовое платье, которое мама назвала «слишком вызывающим», вот только не могла найти повод, что начать разговор. Нужно что-то придумать, надо рискнуть… когда-то буду рассказывать нашим детям, как мы познакомились. Хочу, чтобы мои дети знали, как познакомились родители.

***

Они увидели друг друга издалека. Оба замедлили шаг.

– Привет, – сказал он, и голос дрогнул.

– Привет, – ответила она, чувствуя, как краснеет.

Они стояли у знака, и в этот момент мир сузился до них двоих.

– Я…

– Мы…

Они рассмеялись от неловкости.

И в этот момент – рев мотора. Визг тормозов. Белая «Тойота» на огромной скорости вылетела на тротуар, снесла знак и…

Валентин попытался оттолкнуть ее в сторону. Но лишь почувствовал, как ее ладонь коснулась его руки. Последнее, что он увидел, – ее глаза, широко раскрытые от ужаса. Потом – темнота.

***

Их похоронили рядом, на том самом старом кладбище, мимо которого они ходили каждый день.

Мать Валентина, профессор философии, и мать Валентины, бухгалтер на пенсии, неожиданно нашли общий язык, стоя у двух свежих могил.

– Они могли бы быть счастливы, – сказала профессор, глядя на надгробие сына.

– Да… – кивнула другая женщина. – Но хотя бы в последний момент они были вместе.

***

Знак восстановили, но теперь местные называют это место «Знаком влюбленных».

Каждую весну, ровно в 8:17 утра 29 апреля, когда солнце освещает воду под определенным углом, можно увидеть, как он покачивается, как будто убаюкивая не родившиеся мечты…

А в тихие вечера, если очень внимательно прислушаться, кажется, будто из камышей доносится смех – мужской и женский, сливающийся в один голос…

Лимонница

Уважаемые друзья! Ранее вы прочитали мой рассказ «Валентин и Валентина» написанный под впечатлением от песни «Нет тебя прекрасней» (слова – Ирина Безладнова и Михаил Беляков, музыка – Юрий Антонов). А сегодня я с радостью представляю вам новую работу – «Лимонница».

***

Белый свет. Резкий, режущий, невыносимый. Сергей медленно открыл глаза, и мир собрался вокруг него из размытых пятен. Потолок. Яркая лампа. Трубка капельницы, тянущаяся к его руке. Где-то рядом тикал монитор, выводя на экран кривую его сердцебиения.

– Вы меня слышите? – чей-то голос.

Он попытался ответить, но губы не слушались. В горле стоял ком, сухой и колючий.

– Сергей Михайлович? Вы меня слышите?

Он закрыл глаза снова. Ему не хотелось возвращаться. Там, в темноте за закрытыми веками, она была ближе.

***

Они встретились на пятом курсе, в университетской библиотеке. Сергей очень торопился. Дипломный проект по реконструкции старинной усадьбы сдавали на рецензию через неделю, а он только сейчас понял, что в его чертежах катастрофически не хватает деталей по кирпичной кладке XIX века. Он нёс стопку книг, балансируя между столами, когда его локоть задел край деревянной поверхности.

Раздался звон – коробка со скрепками опрокинулась, рассыпав серебристые скобки по полу и страницам открытой книги перед девушкой.

– Чёрт! Простите…

Он бросился собирать скрепки, чувствуя, как краснеет. В библиотеке зашикали – экзамены приближались, и каждый шум раздражал перегруженных студентов.

Девушка молча наклонилась, помогая ему. Её пальцы ловко подцепляли скрепки, попадая в такт его движениям, будто они вдвоём разыгрывали какой- то странный танец.

– Ничего страшного, – наконец сказала она, и он поднял взгляд.

Перед ним сидела девушка с лицом, которое не вписывалось в строгую обстановку библиотеки. Светлые волосы, выбивающиеся из небрежного хвоста, зелёные глаза с золотистыми вкраплениями и карандаш, зажатый в зубах.

– Ты строишь здания, – она кивнула на его чертежи, – а я изучаю, как они разрушаются.

Сергей замер с горстью скрепок.

– Что?

Она улыбнулась и показала на свою книгу – увеличенное фото кирпича, покрытого причудливыми узорами плесени.

– Ржавчина, грибок, биокоррозия. Это ведь тоже жизнь. Порой даже интереснее, чем то, что на поверхности.

Он заметил, как её глаза оживляются, когда она говорит об этом. На столе лежали конспекты с карандашными зарисовками грибковых колоний – они выглядели как фантастические города.

– Ты…кто? – спросил он, указывая на рисунки.

– Биолог. Но мне нравится думать, что я изучаю альтернативную архитектуру. – Она перевернула страницу, где плесень образовывала что-то вроде готических арок. – Природа – лучший строитель.

Сергей вдруг осознал, что стоит на коленях посреди библиотеки, уставившись на незнакомку, и поспешно встал.

– Я – Сергей. Архитектор, да. Пятый курс.

– Анастасия. Биофак. Но можно просто Настя.

Она протянула ему последнюю скрепку, и их пальцы ненадолго соприкоснулись.

– Ты знаешь, – сказала она задумчиво, – скрепки – это гениально. Простота формы, универсальность функции…

– …и способность восстанавливаться после любого сминания, – неожиданно для себя закончил он.

Настя рассмеялась. За соседними столами снова зашикали, но им было явно всё равно.

***

Сергей успешно защитил свой диплом, его даже отметила государственная экзаменационная комиссия, как лучший проект из всего выпуска. Профессор Громов, его научный руководитель, хлопал его по плечу: «Молодец, Сергей! Твоя работа по адаптивному использованию исторических зданий – это именно то, что сейчас нужно городу. Готовься – будем пробивать тему в кандидатскую».

Сергею предложили остаться работать на кафедре архитектуры – ассистентом, а далее у него открывались неплохие перспективы. Он согласился, к тому же у него оставалось право на общежитие, что для иногороднего Сергея также важный аргумент в пользу этого решения.

Настя также успешно защитила диплом и сразу же устроилась на работу в лабораторию микробиологии почв. Её начальник, суровый доктор наук Петрова, сначала скептически смотрела на молодую сотрудницу, но после первого же отчёта изменила мнение: «Анастасия, ваш анализ микоризы в городских почвах – это прорыв! Почему об этом никто не думал раньше?»

***

Через месяц они сидели на их уже любимом месте – старом деревянном пирсе, оставшемся от разрушенной пристани. Сергей нервно перебирал что-то в кармане.

Знаешь, я … – он начал неуверенно, затем резко встал и опустился на одно колено. – Анастасия Сергеевна, ты выйдешь за меня замуж?

В его ладони лежало необычное кольцо – серебряное, с тонким узором, напоминавшим споры грибов под микроскопом.

Это… – Настя задохнулась, – это же рисунок из моей дипломной работы!

– Да. Я сделал эскиз и заказал у ювелира. Если не нравится, можем выбрать другое…

Она прервала его поцелуем, который чуть не отправил их обоих в воду.

– Да! Тысячу раз да!

Бракосочетание прошло в маленьком зале загса, куда поместились только самые близкие. Свадьба была скромной, родители Насти, их общие друзья, приехала мать и старшая сестра Сергея. Отец Сергея уже шесть лет как погиб в аварии на шахте.

Родители Насти предложили молодой семье жить у них, но ребята решили начинать свою семейную жизнь самостоятельно. Они за неделю до свадьбы сняли квартиру. Маленькую, на окраине города, но уютную, с балконом, который Настя быстро превратила в мини-сад.

***

– Посмотри, – она ткнула пальцем в горшок с чем– то зеленым. – Это базилик. Через месяц будем есть его с пастой.

– Ты уверена, что он вырастет? – усмехнулся он.

– Конечно. Я же биолог.

Она всегда была уверена в том, что делала.

Они спорили о пустяках – о том, чья профессия важнее, о том, как правильно жарить яичницу, о том, стоит ли смотреть ужастики перед сном (Настя боялась, но обожала их).

– Ты же знаешь, что призраков не существует, – говорил он, когда она вжималась в него во время особенно страшной сцены.

– Это не значит, что они не могут быть страшными!

Они мечтали о путешествиях.

– Когда-нибудь мы поедем в Италию, – говорила она. – Хочу увидеть те развалины, которые ты так любишь рисовать.

– Обязательно.

Их первым совместным приобретением стала подержанная красная «Лада- Самара» 2003 года выпуска. Машину они нашли по объявлению в интернете.

– Серёжа, смотри – «Лада-Самара», 2003 год, всего за 80 тысяч!

– Это же красное корыто, – засмеялся Сергей, разглядывая фото машины с облупившейся краской на капоте.

– Зато это будет наше корыто!

Они купили её в первую же субботу – подержанную красную «Самару» с потертыми сиденьями и трещиной на лобовом стекле. Настя сразу превратила машину в мобильную лабораторию: в бардачке хранились засушенные гербарии, дверные карманы были забиты пробирками с образцами почв, а под сиденьем она устроила тайник для полевых заметок.

Радио ловило только «Ретро FM», но это не мешало их воскресным поездкам за город – она собирала мхи у обочин, он зарисовывал заброшенные фермы.

Машина иногда глохла на перекрёстках, но Настя называла это «диалогом с техносферой».

***

Начало октября. Дождь начался ещё до рассвета. Сергей проснулся от мягкого стука капель по подоконнику – монотонный ритм, под который так хорошо спалось. Повернувшись, он увидел, что место Насти уже пусто, лишь подушка сохранила вмятину от её головы.

Из кухни доносились какие-то звуки. Он застал её за привычным утренним ритуалом – она заворачивала в пищевую плёнку контейнеры с образцами почвы.

– Зонтик не забудь, и поезжай очень осторожно – сказал он, опираясь на дверной косяк.

Настя улыбнулась, не отрываясь от работы:

– Зонтик у меня в рюкзаке. Не переживай, я просто на экспериментальный участок за городом. Я одену дождевик. Настя одела дождевик – тот самый, ярко– жёлтый, купленный год назад на распродаже именно потому, что оттенок точно совпадал с крыльями её любимой бабочки – лимонницы.

Сергей, наблюдая, как она возится с контейнерами, невольно улыбнулся. В этом нелепом одеянии, с капюшоном, съехавшим набок, она была точь-в-точь как та самая бабочка – трепетная, солнечная, готовая вспорхнуть в любую секунду.

– Вернёшься к ужину?

– Конечно. – Она подошла, поцеловала его в щёку. – Купи, пожалуйста, хлеб. И не забудь про встречу с Громовым.

Он проводил её до лифта, как делал это сотни раз. Когда двери начали закрываться, Настя вдруг задержала их рукой:

– Сереж…

– Что?

– Ничего. – Она улыбнулась в отражении зеркальных створок. – Просто люблю тебя.

– Ты моя лимонница, – пробормотал он, но она не расслышала, уже спеша к двери.

Лифт унёс её вниз. Это была последняя улыбка, которую он видел.

***

16:47

Его мобильный телефон зазвонил, когда Сергей разбирал почту на кафедре. Незнакомый номер.

– Это Сергей Волков? – голос был слишком ровным, слишком профессиональным.

Ледяная тяжесть начала разливаться у него под рёбрами ещё до того, как он успел ответить.

– Вы муж Волковой Анастасии?

– Да, а что случилось….

– Ваш номер мы нашли в ее телефоне. Ваша супруга попала в ДТП. Её «Самару» занесло на мокром асфальте, вынесло на встречную полосу… Столкновение с грузовиком было лобовым. Ее увезли в городскую больницу №3…

Гудки в трубке слились с нарастающим звоном в ушах.

***

Бесконечные белые стены. Дезинфицирующий запах, въевшийся в кожу. Медсестра в синих одноразовых бахилах вела его куда-то, говоря что-то, но ее слова отскакивали от него, как горох от стекла.

Ещё в такси, когда город за окном превратился в размытое пятно, он вдруг ощутил под рёбрами ту самую пустоту – точную форму Настиного отсутствия.

Врач в морге – мужчина лет пятидесяти с обвисшими щеками – снял очки, потер переносицу.

– Ваша супруга… она не успела среагировать. Погибла на месте, мгновенно…

Где-то капала вода. Метрономом. Раз. Два. Три.

Перед ним лежало что-то, накрытое белой простынёй. Кто-то (зачем?) аккуратно подвернул край ткани, будто укладывая спать. Из-под простыни виднелась узкая полоска кожи – бледная, восковая – и розовый шнурок тех самых кроссовок.

– Happy Birthday!» – он смеётся, вручая ей коробку.

– Опять розовые? – Настя корчит рожицу, но тут же надевает их и пляшет посреди кухни.

Его колени вдруг подкосились.

Пустая квартира пахла её шампунем. На холодильнике – магнитик в виде подковы (привезли из Крыма) и записка её размашистым почерком:

«Не забыть: Купить хлеб, позвонить маме, любить тебя»

Он сорвал листок, прижал к лицу – вдруг остался хоть капля её запаха? Но бумага пахла только бумагой.

***

Дождь. Чёрные зонты. Кто-то говорит что-то о «прекрасном человеке», о «несправедливости судьбы».

Сергей стоял у открытого гроба, глядя на это восковое лицо.

– Прости… – он шептал, чувствуя, как в горле встаёт ком. – Прости, что не…

Не что? Он так и не договорил.

Вечером, разбирая её вещи, он нашёл в кармане джинсов смятый билетик из химчистки. Датированный тем самым днем. Значит, она собиралась забрать его пальто…

Сергей прижал бумажку ко лбу. Вот она – вся несправедливость мира. Билетик есть. Пальто будет. А Насти – нет.

***

3:17 ночи.

Пустая бутылка из-под виски валялась на полу, отражая тусклый свет фонаря за окном. Сергей сидел за кухонным столом, перед ним – раскрытый лабораторный блокнот Насти. Страницы пахли её духами, смешанными с запахом почвы.

«Опыт №14. Дубовые листья показывают ускоренное разложение в подкисленной среде…»

На полях – их карикатурные изображения: он с линейкой и нахмуренными бровями, она с сачком для бабочек. В углу страницы – сердечко, нарисованное её зелёной ручкой.

Его пальцы наткнулись на последнюю запись:

«Не забыть: купить Сереже новую зубную пасту. И сказать ему… сказать…»

Фраза обрывалась.

3:23

Ящик стола со скрипом открылся. Там лежали её лекарства – блистеры с триптанами, которые она принимала от жутких мигреней после многочасовых исследований. Он выдавил таблетки со всех блистеров на ладонь. Белые кружочки напомнили ему их поездку за город, где они нашли целое поле ромашек.

– Смотри! – Настя тогда кружилась среди ромашек, сплетая венок. – Я королева микробиологии!

– Прости, – прошептал он в темноту, – но я не хочу…

Горький вкус виски ещё стоял во рту, когда он проглотил первую горсть.

3:47

Он скользнул по батарее на пол. В висках стучало, в глазах двоилось.

– Прости… – его губы обожгло спиртным. – Я не…

Где– то вдали зазвенел рассвет. Последнее, что он увидел – пустой блистер с выдавленными ячейками. Надпись «Максимальная разовая доза: 2 таблетки» выглядела как плохая шутка.

9:13 утра

– Сергей, Настя? Вы дома? – Голос квартирной хозяйки пробивался сквозь дверь вместе со стуком каблуков. – Я за квартплатой!

Тереза Степановна позвонила ещё три раза, прежде чем достать связку ключей. «Молодёжь, всегда спят как убитые», – проворчала она, открывая дверь.

На кухне она нашла его – скрюченного на полу между столом и холодильником, с пеной у рта. Его пальцы судорожно сжимали страницу из блокнота. Пустые блистеры валялись рядом, сверкая на солнце фольгированными ячейками.

– Господи Иисусе! – Старуха крестилась одной рукой, другой набирая «03». – Скорая, милые, приезжайте быстрее! Мужик тут отравился!

***

– Вы понимаете, что вам очень повезло? – спрашивал врач – пожилой мужчина с усталыми глазами. – Триптаны сами по себе редко приводят к летальному исходу, но в сочетании с алкоголем… гремучая смесь. Сердце могло не выдержать.

Сергей молча смотрел в потолок. Повезло?

– Ладно, полежите у нас недельку. И … – врач запнулся, – вам бы к психологу. После выписки.

На следующий день в палату зашла девочка – дочь медсестры. В руках она держала банку с бабочкой.

– Это лимонница, – сказала она. – Мама говорит, они возвращаются.

Сергей посмотрел на неё.

– Откуда ты её взяла?

– Она прилетела к окну. Как будто ждала.

Он закрыл глаза…

Его выписали через четыре дня. Врач, объяснял что-то про «реабилитацию», «поддержку», «время лечит». Сергей кивал, не вникая. Его мысли были там, за окном, где город жил своей жизнью, не зная, что его собственная – остановилась.

***

Квартира встретила его тишиной. Он стоял в прихожей, не решаясь сделать шаг внутрь. Все было на своих местах: её тапочки у двери, шарф, брошенный на вешалку, открытая книга на столе. Как будто она просто вышла и вот-вот вернется…

На полке с ее университетскими конспектами он нашел письмо. Конверт с надписью – «Для Сережи. На случай, если я вдруг не вернусь».

«Мой дорогой!

Если ты читаешь это, значит, я где-то задержалась. Возможно, в той самой экспедиции за полярным кругом, о которой мы всё мечтали. Или просто опоздала на поезд – как в тот раз в Питере, помнишь?

Не смей винить себя. Ни в чём. Я так рада, что мы встретились в той библиотеке. Что ты терпел мои горшки с плесенью на балконе. Что мы с тобой – это «мы». Даже если теперь «мы» будет выглядеть иначе.

Пожалуйста:

1. Доделай чертёж нашей будущей дачи – я знаю, ты прячешь его в своем столе на работе.

2. Покорми лимонницу, если она прилетит к тебе в окно. Можно сделать сладкую воду на основе обычного сахара или мёда. Воду лучше брать кипяченую, но комнатной температуры. В чашке размешиваем до полного растворения около 2-3 чайных ложек сахара или мёда. После наливаем получившийся нектар в блюдце.

3.      Живи. Не закрывайся. В мире столько удивительного – ты должен увидеть это за нас обоих.

И ещё… Когда будешь смотреть на развалины старых зданий в Италии, вспомни: даже разрушенное остаётся прекрасным. Как и мы с тобой.

Твоя Настя

P.S. Если это просто письмо «на всякий случай» и я жива – немедленно иди обними меня! И принеси кофе с корицей…»

Эпилог

Прошло полгода…

Когда по утрам в окно залетает лимонница и подлетает к блюдцу с всегда готовым нектаром, Сергей улыбается.

Иногда студенты спрашивают:

– Почему вы рисуете только разрушенные здания?

– Потому что даже в руинах есть жизнь…

3:17 PM

Уважаемые друзья! Ранее вы прочитали мой рассказ «Лимонница», написанный под впечатлением от песни «Я хочу быть с тобой» (слова – Илья Кормильцев, музыка – Вячеслав Бутусов). А сегодня я с радостью представляю вам новую работу – «3:17 PM».

***

Утро выдалось хмурым – сквозь витринные стекла лился серый свет, превращая лепестки в бледные пятна. Лена сидела на высоком табурете за прилавком, медленно разбирая свежую партию цветов. Пальцы её двигались автоматически – обрезала стебли, убирала пожелтевшие листья, составляла букеты. Сегодня ровно год, как она должна была выйти замуж.

Дверь магазина звякнула, впуская порцию холодного воздуха.

– Ромашки или пионы? – автоматически спросила она, не глядя на вошедшего.

– Эм… что?

Мужской голос заставил её поднять глаза. В дверях стоял парень в кожаной куртке, с чёрными вьющимися волосами. Он нервно потирал щетину, и когда поднял руку, Лена заметила татуировку на запястье – «3:17».

– Нужен букет – сказал он. – Друг женится. И по совместительству – владелец бара, где я работаю. Или наоборот.

Лена кивнула и направилась к холодильнику с цветами.

– На какой бюджет?

– На все, – он достал из кармана три тысячи рублей, улыбнулся. – Только без этих… как их… гладиолусов.

Она неожиданно рассмеялась. Большинство мужчин либо молча тыкали в первый попавшийся букет, либо требовали «самые дорогие розы».

Они стояли у витрины, пока она собирала композицию из белых пионов. Парень молча наблюдал, как её пальцы ловко обматывают стебли флористической лентой.

***

– Красиво, – наконец произнёс он. – Вы, наверное, все праздники знаете наперёд. Кому какие цветы дарят.

– Не без этого, – улыбнулась Лена, завязывая атласную ленту.

Неожиданно он наклонился ближе, и Лена уловила его запах – корица, что-то металлическое (позже она поймёт – это холодная сталь барной стойки) и едва уловимый аромат ванильного табака. Именно так пахло его заведение по утрам, когда он готовил бар к открытию: терпкий дымок от вчерашних сигар клиентов смешивался со сладковатым паром от разогреваемого ванильного сиропа.

– Слушайте, – сказал он, беря готовый букет. – А вы не хотите… то есть… не согласились бы пойти со мной на эту свадьбу?

Лена подняла брови.

– Я один иду, – продолжал он, внезапно смутившись. – Все будут приставать с вопросами. Жених, невеста, тётушки…

Она собиралась отказаться. Вежливо, но твёрдо. Но вдруг взгляд её упал на тонкий шрам на собственном запястье – напоминание о той ночи год назад, когда она, дрожащими руками, пыталась перерезать себе вены кухонным ножом. Потом была скорая, больница, долгие разговоры с психологом…

– Хорошо, – неожиданно для себя сказала Лена. – Я пойду.

Парень широко улыбнулся.

– Я Дима, кстати.

– Лена.

– До встречи, Лена.