Кузнец

Спустя время начали возникать общины, состоящие целиком из одаренных. Общины эти по своей структуре напоминали религиозные, только о боге там речь заходила лишь во время долгих вечеров у костра, когда в очередной раз поднимался вопрос о природе трансформации присутствующих. Все работали, делая то, что у них лучше всего получается. Часть заработка всех членов в обязательном порядке направлялась на улучшение условий жизни внутри общины. И, если по началу, со стороны это походило на секту, то со временем уровень благоустройства вырос настолько, что выглядела община, как небольшое селение, члены которого жили по своим правилам и законам. Тем не менее, ни у кого из этих людей не было желания вести затворнический образ жизни и, если власти большинства стран, выставляли их париями по причине вызывающего поведения отдельных личностей, то им становиться таковыми не хотелось, и они всячески стремились продемонстрировать свою благонадежность. Общины платили собственникам за аренду земли, на которой расположились, чтобы избежать порицания местными жителями, работали, нанимаясь в частном порядке, чтобы не привлекать к своим персонам лишнего внимания, и, спустя некоторое время начали наведываться в большие города. Так, медленной, но уверенной поступью, изменившиеся вернулись к обыденной жизни и снова стали частью социума.

Почти все страны прошли через подобные сложности, но лишь немногие хотели приватизировать изменившихся, чтобы воспользоваться их силами и всегда исход был закономерен. Законодательная власть получала отпор в попытке ухватить то, что ей не принадлежит. Тем не менее, далеко не все изменившиеся старались вести законопослушный образ жизни, чем отбрасывали мрачную тень на своих собратьев, и именно эта категория людей со сверхспособностями изменила мир еще больше и далеко не в лучшую сторону.

***

Мир сотрясла волна чудовищной преступности с выраженным политическим подтекстом. Президенты корпораций, от стабильности которых в существенной мере зависела экономика целой страны, владельцы конгломератов, чиновники, лидеры и диктаторы, их жены и дети – убивали всех. Люди падали с неба, сгорали заживо, разрывались на части, обнаруживались околевшими на Южном полюсе или мертвыми в собственных постелях. Для обеспечения безопасности нанимались целые отряды специально подготовленных бойцов, телохранители и элита секретных служб, но все они неизменно оказывались бессильны перед прыгунами, способными телепортироваться в любую точку мира, невидимками, хамелеонами летунами и прочими людьми, чьи вновь обретенные способности вскружили им головы и нашли применение в высокооплачиваемом труде наемных убийц. Верхушки властей с головой погрязли в маневрах, чьей целью являлось получение превосходства стратегического и финансового. Богатые, очень богатые и те, чье состояние могло превышать содержимое золотого запаса небольшой страны, все начали пользоваться услугами изменившихся, часть из которых, кому позволяли их способности, стала киллерами с самыми изощренными и от того не менее читаемыми методами устранения цели. По всему свету пропадали ученые умы. Началась новая гонка вооружений, грозившая на фоне этого безумия перерасти в третью мировую войну. Пышным цветом процветала работорговля одаренными. Но по мере того, как шли года, стало ясно, что полагаться на личностей, чьи способности чудесным и необъяснимым образом в одночасье приобрели фантастический характер, нельзя. Большинство одаренных не могли справиться с обретенной властью и плохо кончали, как это бывает с львиной долей простых людей в кратчайшие сроки выросших из грязи в князи. Некоторых из них, усыпив их внимание, воспользовавшись непомерным эго одаренного, устраняли их же заказчики, не желая однажды попасть под горячую руку сумасброда или позволить ему переметнуться на другую сторону баррикад. С годами страсти улеглись, вероятность возникновения открытого масштабного конфликта заметно снизилась и воцарилась новая международная холодная война. Разведывательные службы всех стран мира работали на пределе своих ресурсов и возможностей, никого не выпуская из поля зрения и используя любой шанс осведомиться о характере способностей одаренных служивших потенциальному врагу, а таковым отныне считался всяк без исключения. Никто не выпадал из числа подозреваемых.

Вот так, мы с течением времени привыкли бок о бок жить со сверхъестественным, а также, жить в страхе. Те, кому не грозило стать целью крупного заказа, опасались стать жертвой больного, чьи дарования ударили ему в голову и позволяли остаться безнаказанным. Каждый мог оказаться безумцем, способным под покровом ночи незаметно и беспрепятственно проникнуть в дом жертвы и ограбить ее, изнасиловать или убить.

Я, тем временем, продолжала свою практику и с каждым годом становилась все более широко известной в узких кругах тех, кому требовался адвокат, не знавший поражения в зале суда. Не могу твердо заявить, что мне это нравилось. С одной стороны, меня прельщали деньги и возможности, которые они открывали передо мной, с другой стороны, от каждого последующего дела воняло все сильнее. Разумеется, я, как и прежде, знала, что мой подзащитный невиновен, но теперь я могла узнать и мотивы другой стороны. Я узнала, кто из политиков ведущих политических партий является педофилом и организовывает пьяные вечеринки, где занимаются сексом с несовершеннолетними мальчиками. Узнала, кто на пути к власти прибегал к убийству своих конкурентов. Узнала я и о существовании компании федерального значения, исповедующей гомосексуализм, как религию и принуждающую свою сотрудников, если те хотели добиться успеха в ее стенах, отказываться от семей и присоединяться к их нехитрым утехам. Никто не мог знать, что я владею информацией подобного рода, но бесспорно мое моральное превосходство ощущалось всякий раз, когда я выступала перед судьей с контраргументами и оправдательными речами, задавая стороне обвинения вопросы очень тонко, почти незаметно намекающие на ту или иную их причастность к совершению преступления, вину за которое они пытаются возложить на моего подзащитного. И это стало тем обстоятельством, что пугало меня и заставляло всякий раз оглядываться на любой посторонний шум за спиной. Росла моя репутация, но вместе с ней рос и уровень угрозы для защитника неугодного власть имущим. И вот тогда-то, я и задумалась над обеспечением собственной безопасности.

В тот роковой день я обрела дар узнать что угодно о ком угодно, стоит лишь спросить. Раньше я была чертовски проницательной ясновидящей, унаследовавшей дар от своей бабки и многократно преумножившей его возможности и обладала интуицией, уровню которой другие женщины могли лишь позавидовать. Теперь же я была всеведущей. Любой человек, любая информация. Я получала ответы на все мои вопросы. Это могли быть сухие сведения, похожие на бегущую строку перед моим внутренним взором, но могли быть и красочные картины, словно кино, плывущие перед глазами. И когда я уразумела всю широту проснувшихся во мне сил, много лет назад, я не замедлила спросить, – «Что же произошло с миром?» Ответ был таков: – «Каждый из людей получил те силы, обрести которые отчаянно желал. Но качество и объем этих сил напрямую зависят от степени силы воли индивида». Не больше, не меньше. Таким образом, подавляющее большинство жителей земли ожидаемо не обрели никаких сил вовсе. Я пыталась спрашивать о том, чья же это прихоть, и кто адресант подобной щедрости, но в ответ неизменно слышала тишину. В своих размышлениях я пришла к выводу, что, вероятнее всего, это тот, кто разговаривает со мной все эти годы, щедро снабжая меня информацией в ответ на любой мой вопрос.

По понятным причинам я не хотела обращаться за помощью к охранным агентствам и стала вести поиски частных специалистов. Результат был неутешительным. Оказалось, что мне попросту не к кому обратиться. Одного запроса было достаточно, чтобы увериться кто передо мной. Проститутки, контуженные, бывшие заключенные, выходцы из ОПГ и просто искренне верящие в то, что скромный размер их тестикул способен внушить страх противнику. В сущности, для меня стало открытием, что телохранители в двадцать первом веке, за очень и очень редким исключением, делятся на два типа: одни полагаются на огнестрельное оружие, другие рассчитывают швырнуть в своего противника кубок с местного чемпионата единоборств. Но, и тех, и других, неизменно объединяло одно общее, а именно – отсутствие мозгов.

Последовав примеру большинства военных, уволившихся из рядов армий всего мира, чьи главнокомандующие, спятив от открывшихся им головокружительных возможностей, стали привлекать на секретную службу одаренных и втягивать свои страны в конфликты, оправдать причины которых перед электоратом было несравнимо труднее, чем те, что разжигались прежде, оставили свое дело и многие достойные телохранители, не желая жертвовать принципами комитатус и унижать достоинство собственного ремесла, защищая тех, кто не питает никакого почтения к чужим жизням. Как я уже сказала, и первых, и вторых, заменили на освободившихся местах те, кому самое место, в лучшем случае, в охране ближайшего супермаркета, торгующего просроченными товарами.

***

Я лежала в джакузи на втором этаже, наслаждаясь неспешным массажем пузырьков воздуха и благовониями ароматических свечей. Маленькие язычки пламени лениво поигрывали тенями на мраморных плитах, превратив, тонущую в полумраке, ванную комнату в подобие пещеры, где мог бы проводиться ритуал жертвоприношения, как это было в фильмах ужасов семидесятых годов. Огонек ближайшей ко мне свечи заколебался в спасительном танце и погас от сорвавшегося с моих губ стона. В прощальном касании, я нежно и очень медленно провела пальцами по набухшему лону. Напряженные до этой секунды бедра расслабились и погрузились под воду. Я откинула голову на свернутое рулетом полотенце, восстанавливая дыхание и следя за тем, как покалывание в пальцах ног медленно сходит на нет. Навалилась усталость. Но не физическая, а душевная. Сознание того, что я уже не первый год самостоятельно удовлетворяю свои плотские нужды и делю постель с котом, прихотью породы, постоянно нуждающимся в тепле, печальным грузом опустилось на мои плечи. Как и всякая женщина, я хотела быть желанной, окруженной заботой и вниманием. Но еще больше я хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, чья первобытная мощь возымеет власть надо мной, подчинит меня и позволит мне быть той, кем завещала быть природа – хрупкой, беззащитной женщиной, не стесняющейся стоять за плечом своего избранника.

Посткоитальная дисфория, хоть и без непосредственного соития, так несвойственная женскому полу, все чаще стала красть у меня редкие мгновения наслаждения, когда я принадлежала только самой себе, закрыв на замок все двери в доме и выключив оба телефона. Рой тревожных мыслей начал обволакивать мое сознание и вращаться перед внутренним взором неуловимым вихрем картин. Стремительный калейдоскоп вопросов и ответов закружил меня, укачал и принес с собой дремоту. Я погрузилась в сон и последней моей мыслью был, всполохом возникший, вопрос – «Когда же это закончится?»

– «Тина Скай, вы обвиняетесь в предоставлении суду сфабрикованных вами лично сведений с целью оправдания вашего подзащитного. Вам ясна суть предъявленного вам обвинения?

Выйдя из ступора, я оглянулась по сторонам. Присяжные смотрели на меня множеством обвиняющих пар глаз. Прокурор с плохо скрываемым выражением торжества на лице ухмылялся. Стул, на котором должен сидеть мой защитник, пустовал. И, что самое ужасное, я занимала место подсудимого.

– Мисс Скай, вы меня не расслышали? – снова громыхнул судья, сверкнув драгоценным камнем, размером с виноградину, инкрустированным в перстень.

– Мне все ясно, ваша честь, – предательски дрогнувшим голосом, ответила я.

– Подтвердите перед судом намерение защищаться самостоятельно.

Я встала и слегка обернувшись, обвела взглядом приглашенных на слушанье. Лица тех, кто моими стараниями оказался за решеткой, в едином порыве, мстительно оскалились, в нетерпении ожидая вынесения приговора.

– Подтверждаю, ваша честь. Я буду защищать свои интересы перед судом самостоятельно.

Вернувшись на жесткий стул, я обнаружила на столе перед собой кейс и поспешила его открыть. Внутри лежала одна единственная бумага. Перевернув ее, я прочла машинописный текст – «Ты сдохнешь». В растерянности я обернулась и снова обвела взглядом лица присутствующих. Один из них, высокий, дородный мужчина, привлек мое внимание. Ухмыльнувшись, он кивнул мне, стрельнув глазами на зажатую в моей руке записку.

– Прокурор, вам слово.

– Благодарю, ваша честь!

В следующую секунду двойные двери зала суда с грохотом распахнулись и по полу зазвучали каблуки белых остроносых туфель. По проходу шла пепельная блондинка в платье цвета слоновой кости. Кашемировая ткань обтягивала превосходную фигуру, напоминавшую песочные часы. Колыхание больших, идеально круглых ягодиц моментально привлекало к себе внимание всех, кого женщина оставляла позади, включая, даже, бросавших завистливые взгляды, женщин.

– Мисс Скай не будет защищаться сама. Вы не предоставили ей выбора.

– Что вы себе позволяете? – воскликнул пораженный подобным неуважением судья. – Вы понимаете, что процесс уже начался?!

– Разумеется. Вы уже начали и вас не остановить, – снисходительно ухмыльнувшись, ответила блондинка и повернулась ко мне. – Я тебе помогу, Тина. Он тебе поможет.

Потянувшись к кувшину, чтобы смочить пересохшее горло, я налила воды в стакан и приложила его к губам. Жидкость лишь оросила губы и полилась по подбородку».

Разлепив глаза, я сплюнула мыльную воду, попавшую в приоткрытый рот, и приподнялась. Ягодицы онемели от неподвижного положения на гладкой поверхности джакузи. Потянув затекшие мышцы, я начала выхватывать из увиденного сна образы, норовящие ускользнуть. Лица людей в зале суда, прокурора, судьи и блондинки. Я знала их всех до последнего. На заседание были допущены те, кто по моей вине распрощался со свободой. Прокурор последние несколько лет, сталкиваясь со мной, имел вид настолько обреченный, что складывалось впечатление, будто судить будут его. Судья был в кармане у всякого, чьи размеры позволяли этому ублюдку нырнуть туда с головой. Блондинка… Кем была эта блондинка? Ведь я точно знаю ее. Усилием воли я снова вызвала ее лицо перед собой и вгляделась в него. И тут меня осенило. Хельга! Профессор экономики, чьи интересы я представляла в суде по делу об избиении. Скрываясь от своего мужа, который и был автором красочных художеств на ее лице, она пользовалась услугами телохранителя, о чем сообщила мне, когда рассказывала всю историю от начала до конца и отзывалась она о нем в крайне лестных тонах. Насухо вытершись полотенцем и закутавшись в махровый халат, я погасила свечи и поспешила вниз. Сев за стол в кухне, я набрала на мобильном номер Хельги и переключившись на громкую связь, принялась теребить в руках, порядком износившуюся, колоду Таро.

– Слушаю, – ответил мягкий голос.

– Добрый вечер, Хельга. Это Тина Скай. Возможно, вы не помните меня, но я была вашим защитником в суде.

«Боже, это было восемь лет назад, – подумала я. С чего ей знать, где он сейчас? Какая я дура!»

– Как я могу не помнить вас, Тина? Благодаря вам моя жизнь изменилась в лучшую сторону. Вы избавили меня от множества проблем.

– Благодарю, Хельга.

Не зная, как подступиться, я замолчала, стараясь придумать подходящие слова.

– Тина, чем я могу вам помочь?

– Хельга, мне несколько неудобно становиться причиной дурных воспоминаний, но я хотела бы спросить помните ли вы человека чьими услугами в обеспечении безопасности вы пользовались до встречи со мной?

– Блэйк, – незамедлительно дала ответ Хельга. – Так он представился.

– Ваша память достойна похвалы, – искренне удивилась я.

– Этого человека нелегко забыть.

Я хотела было поинтересоваться, что Хельга имеет в виду, но спохватилась и решила не лезть в душу.

– Может быть у вас остался его номер телефона или адрес?

– Да, у меня до сих пор есть его номер телефона, но он не отвечает вот уже семь лет. Его адреса я никогда не знала. Собственно, я не знала даже его фамилии.

Я задумалась над тем, смогу ли добыть какие-то сведения об этом человеке, зная лишь его имя и род занятий.

– Но знаете, кажется, у меня есть его фото, Тина. Если хотите, я могу поискать и прислать его вам.

– Я была бы вам очень признательна, – живо отозвалась я.

– Тогда так и сделаем. Тина, у вас все в порядке? Может я могла бы вам чем-то помочь?

– Нет, Хельга, нет нужды беспокоиться. Пока что, это лишь мои подозрения.

– Что ж, этот человек, если вы сможете его найти, избавит вас от всех тревог.

– Очень на это надеюсь, – задумчиво ответила я, глядя в пространство и пытаясь понять, что моя собеседница имеет в виду.

– Доброй ночи, Тина.

– Доброй ночи, Хельга, и спасибо за помощь.

Разговор прекратился. Я слезла с табурета и включила кофе-машину, подставив под дозатор небольшую чашку. Спустя несколько минут, я вернулась за стол и снова терзала колоду потрепанных карт, вдыхая аромат дымящегося кофе. Телефон коротко оповестил о входящем сообщении. Я открыла уведомление и на экране растянулось изображение мужчины, сфотографированного по пояс. Темные волосы, цепкий взгляд голубых глаз, крупный, очевидно, не единожды ломаный, нос, плотно сжатые, покрытые густой щетиной, челюсти, не скрывали чувственного контура в меру пухлых губ. Обтянутый футболкой торс был, словно, высечен из мрамора. Образ, который я видела восемь лет назад в день обретения новых сил. На стол упала карта. Король кубков.

– И что же у нас с тобой будет? – выдохнула я, потревожив дымок, струившийся над чашкой с кофе.

Перед глазами возник тот же мужчина, что и на фотографии. В руке он держал пистолет, направленный мне в лицо. Длинные, собранные в аккуратный хвост, волосы, отросшая борода и хищная улыбка, придавали ему вид пирата, готового взять то, что по его глубокому убеждению, ему принадлежит.

В голове у меня все перевернулось. Обжигая холодом внутренности, в животе змеями заклубился страх. В лице этого человека я искала защиту, но нашла погибель.

Так я узнала, что единственный мужчина, которого я могла бы полюбить, найдет меня, чтобы лишить жизни.

БЛЭЙК СМИТ

«Ярый консерватор. Обладает мистической интуицией. Своей заразительной эмоциональностью способен всколыхнуть всякого, попавшего под его влияние. Неуловимыми вибрациями может пробудить к себе неистовую любовь противоположного пола. Спокойный в своем могуществе. Склонен к самопожертвованию. Несравнимо преданный и живущий чувствами».

Архетип Короля Кубков

Поздним утром следующего дня, хорошо выспавшись, после ударной дозы снотворного, я приняла душ, позавтракала и опустилась на, внушительных размеров, кожаный диван в гостиной, приготовившись узнать все о том, кто в скором времени должен прийти за мной. Мне нужна была ключевая информация.

«Его рождение».

«Бронзовая от загара, усеянная шрамами, рука, поглаживала набухший живот беременной женщины. Цвета их обнаженных тел причудливо контрастировали, создавая впечатление принадлежности к разным расам. Светловолосая женщина с нескрываемым обожанием во взгляде следила за движениями своего мужа. Грубая, мускулистая рука с, казалось, невозможной для нее, нежностью, скользила по туго натянутой коже.

– Мне кажется, я придумал имя для сына, – выдохнул мужчина.

– Какое?

– Блэйк, – с гордостью произнес мужчина, будто обращаясь к своему, еще не рождённому, сыну.

– Блэйк Смит? Почти, как кузнец?

– Именно. Тебе нравится?

– Даже очень.

На долю секунды женщина заметила блеск увлажнившихся глаз своего мужа. Сделав глубокий вдох и медленно моргнув, Стэн Смит вернул себе привычное самообладание, не желая расклеиваться на глазах своей супруги.

– Я люблю тебя.

Стэн Смит редко произносил эти слова, неизменно ощущая неловкость в такие моменты. Будучи выходцем из детского дома, где он оказался, когда ему было одиннадцать лет, он почти не знал доброго к себе отношения, что в ощутимой мере очерствило его душу и сделало тем, кем он являлся сейчас – закаленным невзгодами, болью, тюремным заключением за нанесение тяжких телесных повреждений и тяжелым физическим трудом, способности к которому, он унаследовал от своего деда. Женщина улыбнулась и притянула к себе грубое, словно обтесанный камень, лицо своего мужа. Слившись с ним в страстном поцелуе, она ощутила, как его рука переместилась на налившуюся, готовую к вскармливанию ребенка, грудь, и жесткие, покрытые мозолями пальцы, осторожно сжали сосок. Одновременно с возбуждением пришли боль и чувство тесноты в животе. Матка пришла в тонус и начались схватки.

Спустя шесть часов схватки усилились и Стэн Смит отвез свою супругу в больницу, где, спустя еще четыре часа адских мытарств, начались роды. Тогда двадцатиоднолетняя Кристина Смит поняла, что время, проведенное ею в предродовом зале, было лишь скромной прелюдией к тем мукам, что настигли ее в шестом часу вечера. Стэн Смит сидел за дверью, заламывая от собственной беспомощности руки и каждые пять минут выбегая на улицу, чтобы выкурить очередную сигарету. Сильные руки мужчины каждый раз тряслись от тревоги и сочувствия жене, когда он подносил пламя зажигалки к сигарете. Стоило ему вернуться в коридор родильного отделения, как его ушей тут же достигали крики Кристины распятой на родильном столе. Не в силах усидеть на месте, мужчина принялся мерить шагами коридор. Из родильного зала, сверкая глазами, выскочила медсестра и стремительным шагом направилась в ординаторскую. Крики Кристины Смит зазвучали еще громче в мгновения, пока дверь с шипением возвращалась на место.

– Мисс! – позвал Стэн Смит, жаждущий узнать хоть что-то о состоянии его жены.

– Не сейчас! – бросила та на ходу и скрылась в служебном помещении.

В негодовании, переросшем в ярость, мужчина замахнулся и ударил кулаком в стену. Гул от удара разнесся по всему коридору. Шмат штукатурки лениво отделился от стены и с глухим звуком шлепнулся на пол. Из-за угла показался охранник с выражением искреннего понимания на лице. Медсестра вышла из ординаторской семеня следом за доктором и с любопытством поглядывая на облачко пыли у ног мужчины.

– Я займусь вашей рукой позже, – шикнула она и исчезла за дверью родильного зала.

Стэн Смит взглянул на свою руку и удивился, увидев кровь, капающую с пальцев на пол.

Спустя несколько минут к нему вышел доктор, на подмогу к которому, вызвали еще одного хирурга.

– Мистер Смит, – обратился он к Стэну и тот сразу же почувствовал исходящий от доктора запах спиртного.

– Что с моей женой? – моментально ощерился мужчина.

– В процессе рождения ваш сын обмотался пуповиной и нам пришлось сделать несколько надрезов, чтобы освободить его от удушья. Сейчас мой коллега накладывает швы вашей супруге.

– Почему я не слышу плач младенца? – дрожащим от злости голосом спросил Стэн Смит.

– У ребенка была гипоксия. Сейчас им занимаются в смежном помещении для реанимации новорожденных. Уверяю вас, с ним все будет в порядке. Угрозы для жизни нет.

– Когда я смогу увидеть жену?

– Как только мой коллега закончит с ней и ее переведут в палату.

– Почему же вы, доктор, не занимаетесь ее швами?

– Почему я? – растерялся акушер лет пятидесяти. – Дело в том, что наложение швов в таком месте, работа крайне деликатная…

– Не то, что резать, не так ли? Тут важна точность, которую вы, похоже, утеряли, выпивая в преддверии выходных.

– Не забывайся, сопляк! – выпучил глаза акушер. – Радуйся, что…

Закончить тираду доктор не успел. Тяжелый и такой же большой, как кузнечный молот, кулак Стэна Смита впечатался в его челюсть и тот тряпьем рухнул на пол.

По прошествии нескольких часов, когда страсти улеглись, коллега изувеченного акушера пригласил Стэна Смита в свой кабинет.

– Сразу хочу внести ясность, мистер Смит. Я пригласил вас к себе не для того, чтобы сообщить о том, что вам хотят выдвинуть обвинения. Это не так.

– Еще бы. Я всю клинику раздену до гола, если начнется суд по делу о врачебной халатности. И, уверяю вас, так и будет, если у моей жены или ребенка возникнут проблемы со здоровьем.

Молодой хирург прикусил губу, прикидывая, как построить разговор с человеком подобного нрава.

– Итак, доктор, в чем дело?

– С вашей женой все в полном порядке, мистер Смит. Ей предстоит реабилитация в течении месяца и должный уход. Ничего, что могло бы пагубно сказаться на ее здоровье в будущем не случилось.

– А что же мой сын?

– Мистер Смит, – замялся хирург, – у вашего сына была асфиксия. Пуповина несколько раз обернулась вокруг шеи ребенка, что повлекло за собой незначительное смещение шейных дисков и кислородное голодание мозга. Первое можно нивелировать физиотерапевтическими процедурами, когда малыш окрепнет.