скачать книгу бесплатно
Я заблудилась.
В Арктике.
В буран.
– Помогите!
Ветер унес мой крик.
Паника подступила к горлу, как желчь. Если я остановлюсь, замерзну насмерть. Необходимо найти укрытие. Я знала, что надо вернуться тем же путем, как пришла, – но, когда я повернулась, улица пропала. Вокруг не было ничего, кроме снежной круговерти и тьмы.
Я потянулась за телефоном. Обхватила его ладонью, загораживая от ветра. Экран почти мгновенно погас – не выносил холода, совсем как я. Я заставила себя двинуться вперед, против ветра. Глаза слезились. Я лишь отчаянно надеялась, что иду в правильном направлении. Через несколько минут в темноте, словно мираж, проступили огни. Я чуть не заплакала от облегчения. Каким-то чудом я нашла отель. Можно зайти туда и переждать метель. А когда прояснится, вызвать такси. Но стоило мне подойти к отелю поближе, внутри вдруг что-то переключилось.
Когда я войду в такое место, все будут на меня смотреть. А вдруг напитки там слишком дорогие и мне придется растягивать один бокал на много часов, выдерживая многозначительные вопросы, не хочу ли я чего-нибудь еще? А вдруг девушка за стойкой окажется заносчивой сучкой и не поможет мне вызвать такси? Или шофер не будет говорить по-английски? Во рту у меня пересохло, желудок скрутило судорогой, так что думать стало еще сложнее.
Тревога!
Тревога!
В таком состоянии я уж точно не могла никого видеть. Так что выбрала то, что сейчас казалось меньшим злом, – метель.
С трудом шагая вперед, я размышляла, какая же я чертова дура. Зайти в «Рэддисон» было самым безопасным вариантом. Однако из-за моей тревожности это казалось ничуть не менее опасно, чем спрыгнуть с крыши или зайти за незнакомым человеком в пустой дом. Разум меня предал. Опять.
Каким-то образом я все же добрела до музея, а там уж сумела отыскать нужную улицу. Наконец впереди замаячили огни нашего дома. Я вытащила из кармана карточку-пропуск и практически ввалилась в дверь. Потом мне потребовалось несколько минут, чтобы попасть в нашу комнату: руки озябли настолько, что толком не держали ключ. Наконец дверь щелкнула и отворилась. С обледеневшей одежды и волос капала вода. Я кое-как разделась, нырнула в постель и попыталась согреться. Когда конечности у меня снова начали хоть что-то чувствовать, вместе с физическими ощущениями накатил стыд.
Я даже в магазин не могу сходить, не заблудившись! Так психую, что боюсь зайти в отель – в заведение, где персоналу в самом прямом смысле слова платят за доброжелательность, – и попросить о помощи! Такой хилячке и трусихе в этих краях не место. Кончится тем, что я совсем перестану выходить из дому, превращусь в человеческого слизня, который лишь понапрасну занимает место и расходует кислород. Потянувшись к телефону, я послала Райану сообщение:
«Приди, пожалуйста. Совсем распсиховалась. Заблудилась в снегах».
Ответ пришел почти немедленно.
«Держись, скоро буду. XXXX».
Я зарылась поглубже под одеяло и свернулась калачиком.
Когда через пять минут дверь отворилась, у меня уже вовсю разыгралась гипервентиляция.
– Пищик? Ты себе ничего не отморозила?
Райан стянул с меня одеяло и посмотрел на меня расширенными от волнения глазами. Мне не хватало дыхания, чтобы ответить, так что я просто посмотрела на него и покачала головой.
– Что стряслось? Ты меня пугаешь.
Не такой реакции я ожидала. Я повернулась на другой бок, лицом к стене.
– Майя! Что я такого сказал? Я примчался сюда в перерыв, чтобы проверить, как ты.
Я ничего не могла с собой поделать – расплакалась. Райан сел рядом и принялся поглаживать меня по спине.
– Прости. Не хотел тебя расстраивать.
– Ты что. Это мне надо прощения просить. Я такая дура, простого снега испугалась.
– Глупости. Там сейчас и правда скверно.
– Но ты-то справился – и ничего.
– Да ладно, Пищик.
Я услышала звук расстегиваемой молнии, и Райан забрался ко мне в кровать. Я повернулась и закинула на него руку. Прижалась ухом к его груди и услышала, как бьется его сердце – ровно и размеренно, как метроном. Я начала потихоньку успокаиваться. Сейчас я дома, в безопасности – и никуда не выйду, пока метель не уляжется.
– Ну что, получше? – спросил он через пару минут.
– Угу. Немножко.
– Часто с тобой такое вот?
Я вытерла глаза и села. Райан смотрел на меня с выражением, расшифровать которое я не могла. Жалость? Отвращение? Я сказала себе, что это во мне разыгралась тревожность, что я всматриваю, чего нет.
– У меня было несколько панических атак с тех пор, как я перестала пить таблетки. Обычно в районе месячных. Ничего страшного.
– Я тебя такой еще не видел.
– Случается иногда. Не надо было мне тебе писать.
– Ну разумеется, надо. Не могу думать, что тебе приходится так страдать в одиночестве.
– Спасибо, что пришел.
– Даже в голову не бери – тут же два шага. Но теперь мне правда пора обратно – в два часа у нас встреча всем коллективом. С тобой все будет в порядке?
Я попыталась улыбнуться.
– Конечно. Буду отлеживаться.
– Очень жаль, что тебе все это так тяжело. Мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Он поцеловал меня на прощание, взял куртку и вышел. Я сползла обратно на подушки. Меня восхищал оптимизм Райана, но моя тревожность не относилась к разряду того, что можно починить, как неисправные часы. Она свернулась внутри меня огромной змеей и снова и снова поднимала уродливую голову.
8
Через несколько дней глаза у меня саднило, а голова раскалывалась от просмотра двух романтических комедий подряд: «Когда Гарри встретил Салли» и «Простушки». Просто поразительно: то, над чем радостно смеешься, когда тебе хорошо, в плохой день добивает еще сильнее. Могла бы я громко изображать оргазм в кафе, демонстрируя на публику уверенность в себе и сексапил? Ходить с гордо поднятой головой, став героиней противного вирусного видео? Публично признаться в любви, хотя не уверена, как объект моих чувств ко мне относится? Нет, нет и нет, черт возьми. Конкретно сейчас мне даже вылезти из постели было практически не под силу.
«Иногда надо быть добрее к себе», – говорил мой последний психотерапевт. Так что сегодня я позволила себе расслабиться под фильмец-другой. И теперь чувствовала себя бесполезным мешком навоза. Когда я стала собирать остатки энергии, чтобы подняться, мысль о том, что я искала забвения в эскапистских фильмах, зазвучала с новой силой.
Лучше бы выходила из дому почаще, знакомилась с людьми, поддерживала физическую форму. Для чего ты вообще приехала? Тебе тут не место. Райана начинает раздражать, что ты так расклеилась, вот почему его так тянет тусоваться с Бьорном и Астрид…
Самое частое сердцебиение в мире у карликовой многозубки: в среднем 1511 ударов в минуту. Мое сердце, кажется, колотилось примерно с такой же скоростью – быстро-быстро, до колющей боли в груди. Я в невесть какой раз задумалась, возможно ли умереть от страха? Распознав начало панической атаки, я выползла из-под одеяла и сосредоточилась на успокаивающем дыхании. А когда более-менее взяла себя в руки, потянулась за телефоном. Там оказалось сообщение от Нины.
«Сколько фоточек ты запостила в Инсте[3 - Деятельность Meta Platforms inc. (В том числе по реализации соцсетей Facebook и Instagram) запрещена в Российской Федерации как экстремистская.] за последние дни! Надеюсь, тебе получше! Или ты это специально постишь без передышки, чтобы никто не догадался, как тебе фигово? Поговори-и-и-и-и со мной! XXXX».
Я просмотрела свои посты в Инстаграме. Селфи у витрины магазина с чучелом белого медведя. Видео вихрящихся в свете фонаря снежинок – я сняла его, пока курила на крыльце нашего домика. Кружка горячего шоколада со взбитыми сливками, а рядом книжка про исследования Арктики. В картинках моя жизнь выглядела потрясающе. Но Нина была права. Едва докурив, я бросилась в дом и захлопнула за собой дверь, сгребла сливки с шоколада (я тут уже набрала килограмм), вернула книгу на полку и забралась обратно в постель.
Бедный Райан. Он так терпеливо переносил это все. Вечером после моей панической атаки он пришел с работы раньше обычного, набив карманы шоколадками из университетского автомата. Вообще-то мы собирались куда-то с Бьорном и Астрид, но Райан сказал им: мне нездоровится, – а сам сделал хот-доги, и мы тихо-мирно просидели весь вечер у себя за просмотром «Бруклин 9–9». Но мне все равно казалось, что я испытываю судьбу. Ну сколько всего можно навьючить на одного человека? Я не хотела тянуть его вниз, как гиря. Но руки и ноги у меня так отяжелели, а стоило приподняться, сразу же закружилась голова.
Я хорошо знала, что такое тревожность, – жила с ней уже лет пятнадцать. В далекие дни моего раннего пубертата, пришедшегося на эру телефонного Интернета, мне разрешалось провести в сети пятнадцать минут за вечер. Предполагалось, что это мне для домашки, но я, конечно, сразу же выходила в инстант-мессенджер «Майкрософта» и общалась с незнакомцами. Каждый разговор начинался с одного и того же: «В-П-М» – возраст, пол, место. И как-то я разговорилась с flirtyunicorn666 (13 лет, Ж, Питтсбург). В отличие от прочей мелкой сетевой сошки, ей и вправду было что сказать о книгах, фильмах и школьной жизни. Мы договорились о времени, когда сможем пообщаться снова. Она спросила, не хочу ли я увидеть ее фотографию. Конечно, сказала я. Изображение грузилось до того медленно, что все части появлялись по очереди. Лицо. Хвост темно-русых волос, бледная кожа, на зубах скобки. Голые плечи. А потом – две совершенно взрослые сиськи. Я немедля оборвала разговор. И тут же начала паниковать.
Сама-то я теперь с ней ни за что говорить не стану. А вдруг она со мной попытается?
Я увидела чужие сиськи. Получается, я лесбиянка? Извращенка? Но ведь наверняка же нельзя посылать по Интернету такие вещи? Наверняка же кто-то там сидит и проверяет все отправленные файлы? Наверняка же ОНИ узнают, приедут и найдут меня?
Я дышала так часто и глубоко, что начала задыхаться. В глазах потемнело, а в груди словно иголками закололо. Шатаясь, я спустилась вниз.
– Я умираю, – сказала я папе.
Оказалось, это просто паническая атака.
На сцену выходит когнитивно-поведенческая терапия. Выходит лекарство от тревожности, от которого меня тошнило и трясло. Выходит другое лекарство от тревожности, от которого у меня начались приливы. В двадцать с небольшим меня посадили на нечто, называемое избирательным ингибитором обратного захвата серотонина – эсциталопрам, – наконец-то я нашла хоть что-то работающее. И на сцену выходят теории. У мужчин, с которыми я встречалась, всегда возникала тьма-тьмущая идей о моем психическом здоровье, и они охотно делились этими идеями. В качестве первопричины наибольшей популярностью пользовалась потеря матери в раннем детстве.
– Попасть из ситуации полнейшей безопасности в ситуацию утраты – ну конечно, у тебя психика вразнос пошла, – заявил мне один из бывших со всей безапелляционностью человека, который пару часов порылся в поисковиках.
Тогда я жарко запротестовала против его теории, но, может, зерно истины в ней и было. Послушать папу, мама была само совершенство, другой такой в целом мире не найти. Читала мне на ночь сказки, играла со мной в сложные ролевые игры. А уж на кухне – богиня. После ее смерти я две недели не разговаривала. При одной мысли об этом внутри у меня стало как-то пусто, хотя маму я совсем не помнила, ни самой мелочи.
Я любила представлять, как она бы справлялась с теми или иными ситуациями, если бы не умерла. Что сказала бы, позвони я ей прямо сейчас?
«Отлежись как следует, золотко. Не вставай из постели, наберись сил».
А может, практиковала бы строгую и требовательную любовь.
«Прогулка пойдет тебе на пользу. Не раскисай».
Строгая мама была бы права. Очень важно успеть чем-то себя занять – пока не скатишься слишком далеко. Но стоило мне посмотреть в окно, я вспоминала, как заблудилась, и внутри у меня что-то обрывалось. Как же быстро я вся развалилась без подруг и привычного распорядка! Мне даже снова начал сниться Тот Самый Сон. Всякий раз один и тот же. Я на пляже, босые ноги в песке. Море бьется о скалы вокруг. Одежда промокла от соленых брызг. Я вся дрожу. Солнце пылает огнем – красное, огромное, пугающее. Скользит по небу вниз, за горизонт, заливая волны зловещим сиянием.
В пересказе не похоже на сон, от которого просыпаешься в слезах. Но именно так я от него себя и чувствовала – как будто была свидетелем чего-то жуткого, непостижимого, а мир теперь стал темнее и неприютнее.
Как-то я погуглила, что значит, когда снятся большие волны. Значит это, что ты, видимо, являешься свидетелем чьих-то чужих эмоций, бурных и необузданных. Для меня этот ответ ничего не прояснил, поскольку из всех, кого я знаю, самые бурные и необузданные эмоции как раз у меня. Хотя, может, мы все про себя так считаем. Мне-то нравится думать, будто абсолютно все внутри психуют и переживают, но поди пойми, правда ли это. Интересно, умей я читать мысли, чувствовала бы себя более похожей на окружающи или наоборот?
Стукнула входная дверь. Услышав уверенные шаги, я торопливо выползла из кровати. Когда Райан открыл дверь в комнату, я сидела за письменным столом перед ноутбуком.
– Привет, малыш. – Он поцеловал меня в макушку. – До сих пор в пижаме?
– Я ходила немного пройтись. Потом переоделась обратно. Работаю над резюме.
Он тяжело опустился на кровать. Я немедленно перебралась к нему.
– Боже, ну и устал же я. Даже в зал идти сил нет.
– Может, и не ходи никуда? – с надеждой спросила я.
– Нет-нет, надо. Целую неделю туда не выбирался. Пойдем со мной?
– Да не, как-то не хочется.
Райан взял меня за руки и посмотрел мне в глаза. Хотела бы я знать, что он видит. Соблазнительную, но ранимую красавицу? Сомнительно.
– Ну слушай, мне так хочется побыть с тобой. Честное слово, выберешься – почувствуешь себя гораздо лучше. Главное – двигаться. Потихоньку, маленькими шажками.
Маленькими шажками, ага, щас! Как минимум двести шагов в кромешной темноте при минус двадцати. Это же промерзнуть до корней волос, до соплей. И ради чего? Сплошных унижений спортзала. Валики жира над поясом тренировочных. Трясущиеся при беге ляжки. Через две минуты – потоки пота из каждой поры. Да, чисто теоретически спорт приносит плоды – только мне редко удавалось их пожинать.
– Я как-то не создана для физкультуры.
– Ерунда! – почти рявкнул Райан. – Всем нужно поддерживать форму.
У меня задрожала губа.
Он вздохнул.
– Ну прости. Слушай, у меня был нелегкий день. Хочется хотя бы напряжение сбросить.
Надо брать себя в руки. Ради нас обоих. Я с нечеловеческим усилием спустила ноги на пол. Пересиливая отчаянное внутреннее сопротивление, встала.
– Ну ладно. Я с тобой.
На лицо его вернулась улыбка.
– Вот здорово!
Он наскоро чмокнул меня в губы, тут же отвернулся и принялся собираться. Меня кольнуло чувство легкого раздражения. Он и понятия не имел, что только что ради него я взошла на моральный Эверест.
По дороге в зал он рассказывал мне про свой день. Какие у него все сплошь страшно умные коллеги и как на следующей неделе он начнет отслеживать перемещения белых медведей при помощи радиодатчиков. Райан всегда тянулся за мечтой, а я – за ним. И вот теперь он был счастлив, а я чувствовала себя совершенно потерянной. Надо было мне лучше планировать. Все случилось так быстро. Подруги, собственное жилье, работа – все исчезло в мгновение ока.
Когда мы добрались до спортзала, я уже совершенно расклеилась. И в лучшие-то времена терпеть не могу спортзалы. Нарциссам, может, и хорошо, когда от пола до потолка сплошные зеркала, но всем остальным деться некуда от лицезрения своих физических недостатков. Бежать было некуда, так что я воспользовалась второй доступной опцией: как можно дольше возиться в раздевалке.
– Ваш друг просил поторапливаться, – сказала мне какая-то женщина с кубиками пресса.
Учитывая, что основное население Лонгйира составляют преимущественно юные исследователи и искатели приключений, местный спортзал напоминал выставку культуристов и оружия. Райан уже растягивал мышцы на матах, так что я присоединилась к нему и начала с наклонов – но коснуться пальцев ног не смогла. Две недели, проведенные практически целиком и полностью в постели, на пользу моей гибкости не пошли. Но минут через пять мускулы у меня разогрелись, и я почувствовала себя капельку лучше. Ну что ж с того, что я не собираюсь пробежать много миль или поднимать штангу? Я гордилась собой уже за то, что вообще сюда добралась.
– Я на беговую дорожку, а потом на силовой, – сказал мне Райан.
– А мне куда?
– Давай для начала на эллипс? А потом на гребной тренажер?
Я забралась на эллипс. Краем глаза я видела Райана на беговой дорожке – он уже разогнался вовсю. Он поймал в зеркале мой взгляд и улыбнулся. Может, я и не такая спортивная, как он, но все же молодец, выбралась в зал. Через несколько минут ходьбы мысли мои тоже стали более размеренными. И недавняя моя паническая атака, и заметно нарастающее нетерпение Райана говорили об одном: мне необходимо собраться. В отличие от животных, люди не могут переждать зиму в спячке. Как только вернемся из зала, сразу же напишу Миккелю, договорюсь про пробную смену на кухне.
9
Я нервно расхаживала по кухне, а Райан пытался меня подбадривать:
