Пыль Кассиопеи

Damir Ramazanov

Пыль Кассиопеи

Пролог. Хроники разведчика.

Зал Совета Кластеров на Ор’Хасс

В высоком биогенном зале, пульсирующем, словно живое сердце, Матерь всех родившихся после завершения последнего родового цикла и правительница всех Ульев – Великая правительница XV Ра-Импера «Скорбящая Пророчица» – на Совете Кластеров Глава Улья Ор’Хаасс не просто говорила о грядущем, а проецировала симуляцию гибели системы Хасс-Ора-Аро прямо в коллективное поле Совета.

В Зале Совета висел не феромон тревоги, а смрад неизбежности – густой, как сироп. Затем члены Совета от разных кластеров начали реагировать согласно своей природе: «Клинок» требовал найти виноватых, «Недра» предлагали уйти вглубь планет, «Мысль», едва шелестя, перепроверяла данные, «Космос» молчал – их расчёты уже подтвердили пророчество. «Арсенал» доставал квантофоны и тихо передавал по ним что-то – возможно, приказы, которые приведут при помощи флюксоров войска в боеготовность №1. Остальные, тяжело дыша, отсвечивая феркомами и с трудом сдерживая эмоции, ожидали окончания проекции.

Через пару мгновений по залу прокатилась яркая мыслеформа. Все замолчали и вытянулись в струну – от глав кластеров, жрецов, хранителей до техников, обслуживающих Совет. Все ждали вердикта. Окончательного и бесповоротного решения, к исполнению немедля всеми Вир’Локанами и порабощёнными ими расами.

Решение о «Рассеянии» было принято ранее – всеми матками-имперами всех Ульев – на первом за последние 500 циклов Соборе. Соборе, прошедшем в полной тишине. Соборе, о котором не знал никто, кроме высокопоставленных лиц Кластера «Космос», Кластера «Тайны» и доверенных слуг маток-импер – Хранителей, которые после возвращения в свои Ульи приняли перерождение.

Решение было принято не голосованием, а мучительным достижением консенсуса под давлением неопровержимой логики.

При объявлении Решения Ра-Импера возвысилась из своего аквариума, наполненного питательным гелем, на тридцать метров, устремившись к Сфере Прародительницы.

И тогда прозвучал вердикт Имперы – холодный и бескомпромиссный, как скала:

«Род не может ждать. Род должен течь. Мы распылимся, как пыльца, как споры на ветре. На звёздном ветре.

Каждый кластер даст своих лучших. Каждый корабль, как радар, найдёт нужные ресурсы и новый дом, который унесёт частицу нашего генетического огня, и маяки для заселения. Постройте перевалочные базы с ресурсами для дальнейшей экспансии.

Мы найдём или построим новые миры, завоюем существующие и, если нужно, уничтожим их.

Наши миры, наши Ульи должны жить. Или вы сгинете, удобрив собой Пустоту.

На подготовку и запуск разведывательной волны – пять циклов.

Это не эвакуация. Это – Рассеяние.

А через 200–300 циклов мы достроим корабли-ульи „Семя“ и встретимся в подготовленной Пустоте».

Это был не призыв к бегству. Это был приговор к бессмертию через расчленение. Великий Улей должен был разорвать себя на тысячи осколков и запустить их во тьму.

После завершения проекции и оглашения Решения Марр, тогда ещё молодой тактик, только получивший назначение и потому удостоенный великой чести присутствовать на Совете, наблюдал со стороны – с самого верхнего яруса зала.

Марр был впечатлён не своими эмоциями после показанной гибели родного мира и Решения, и даже не натиском феромонов, не шумом стрекотни и щелчков собравшихся, не волнами ультразвука участников Совета, растекавшихся по залу, а размахом холодного расчёта Ра-Имперы, потрясённый своей новой судьбой.

Позднее, приняв командование разведывательно-научной миссией в сектор Лос-3, Марр будет долго рассуждать о том, что станет одной из мириад космических спор – пылью, чтобы однажды прорасти в новых мирах. И что он любой ценой выполнит своё предназначение.

Ссылки

Квантофон – индивидуальные миниатюрные приёмо-передатчики сверхзащищённой информации на основе квантовой запутанности. Имеют разные формы (кольца, браслеты, наушники, очки и т.д.).

Флюксор – стационарные и мобильные устройства, более мощные, чем квантофоны, передающие трафик данных на спутники. Обычно расположены на специальных мачтах с разнообразными источниками энергии.

Ферком – микроустройства, вживлённые во фронтальную часть головы Вир’Локанов для феромонной связи.

Разведывательный корабль «Игла» (класс «Радар») – компактный биомеханический разведчик, созданный для скрытного наблюдения и подготовки плацдарма. Назначение: глубокая разведка, сбор биологических образцов, установка навигационных маяков, инфильтрация.

Запись 1

10507.12.04.11 от Великого Расщепления или лето 1656 г. по летоисчислению «Лос-3»

Исполнитель: …

Формат: хроника в личном голосовом (частично ментальном) дневнике с техническими пометками, местами обращённая к будущим поколениям Улья или… к тем, кто найдёт эти записи. Записи сделаны в индивидуальный нейронный кристалл памяти, зашитый в ключицу – как самое безопасное место под хитиновой бронёй и слоем чешуек.

(Голос Марра, звучащий спокойно, почти монотонно, но с редкими вспышками эмоциональной окраски)

Мне, Марру «Смотрящему в Бездну», уроженцу кластера «Мысль», сыну матки-имперы Рамальфы Улья Ор’Таш, кластера «Мысль», касты «Учёных», класса «Тактик», вида «Инженер», выпала честь стать первопроходцем – руководить разведывательной миссией в секторе «Лос-3».

Миссия: первыми уйдут новейшие корабли класса «Радар», включая нашу «Иглу», которую построили всего за четыре цикла с момента Решения. Это автономные зародыши нового улья, способные самостоятельно начать колонизацию. Наша задача – разведка и подготовка плацдарма. Если система пригодна – активировать маяк и ждать корабли класса «Семя».

Команда: меня, Марра, назначили руководителем исследовательской миссии. Моим капитаном стал Рамм – ветеран кампании в системе Лезза, участник Великой охоты на Брутаров и лидер истребления Рук’ранов. Он видел в разведке тактическую задачу подготовки стерильного плацдарма, я – научную миссию.

Конфликт. За 2 малых цикла до старта

Место действия: тренировочный биополигон внутри ангара «Иглы». Стены покрыты пульсирующим хитином, имитирующим рельеф поверхности планеты-цели. Воздух пропитан едким запахом озона и боевых феромонов.

Рамм стоял на возвышении, его четыре конечности были плотно прижаты к телу, напоминая сложенное холодное оружие. Его броня, покрытая силикатными чешуйками «Ночных ткачей», поглощала свет, превращая капитана в чёрную дыру на фоне светящихся панелей.

– В поле, Инженер! – голос Рамма пророкотал в ментальном поле Марра подобно обвалу камней. – Твои графики не захватят систему «Лос». Нам нужны тактики, способные раздавить сопротивление, а не созерцатели пыли.

Марр стоял внизу, тяжело дыша. Его бронекостюм пурпурного цвета был покрыт грязью и липким субстратом – имитацией крови и жидкостей местных видов. Перед ним возвышалась «Полоса Очищения» – каскад препятствий, гравитационных ловушек и автоматических турелей с силиконовыми пулями, настроенными на поражение органики.

– Мои расчёты показывают, Рамм, – Марр поднял тактический планшет, его пальцы быстро бегали по мерцающей мембране интерфейса, – что прямая зачистка, которую ты требуешь, превратит планету в стерильный камень. Мы не колонизаторы в таком случае. Мы – стервятники, доедающие труп.

– Двигайся! – рявкнул Рамм, и полигон ожил.

Земля под ногами Марра вздыбилась. Вспыхнули плазменные разряды. Марр бросился вперёд, его движения были резкими, вынужденно быстрыми. Он не был бойцом, но его мозг работал как фотонный ускоритель. На бегу он активировал проекцию на планшете.

– Смотри сюда, Клинок! – Марр выставил планшет перед собой, проецируя масштабную голограмму атмосферных слоёв экзопланеты. – Твой протокол «Урожай» вызовет цепную реакцию в ионосфере.

Пока Марр уклонялся от ударов механических манипуляторов и огня турелей, симуляция на голограмме окрашивалась в багровый.

– Восемьдесят процентов биосферы погибнет в первые три коротких цикла. Температура поднимется на двадцать градусов. Нам придётся тратить энергию «Семени» десятки циклов, чтобы просто охладить это пепелище!

– Зато никто не будет сопротивляться! – Рамм спрыгнул с платформы, приземлившись на расстоянии удара нижней конечности от Марра. Земля содрогнулась. Он занёс коготь для удара, имитируя добивание врага. – Улей не договаривается с почвой. Улей её вспахивает.

В тот момент, когда напряжение между ними достигло предела, а Рамм уже был готов силой заставить Марра продолжать «зачистку», пространство вокруг них внезапно изменилось.

Едкий запах озона сменился тонким пси-выбросом с едва уловимым коктейлем феромонов, пахнущих цветущими лугами. Это не был удар или приказ. Это был «тёплый ветерок любопытства».

На краю полигона стояла Принцесса Элрина – третья дочь матки-имперы Улья Муа’Фар с планеты Аро’Хасс из предпоследнего цикла рождения. Её тонкая фигура казалась нереальной на фоне брутального интерьера, но даже Рамм непроизвольно выпрямился, убирая когти. Её хитиновые мембраны не мерцали, а мягко светились лазурным светом.

«Твои формулы… они поют о равновесии, Инженер Марр», – её голос в виде мыслеформы коснулся сознания Марра, минуя общие каналы связи Улья. Это был прямой резонанс.

Она подошла ближе, игнорируя Рамма. Её взгляд замер на тактическом планшете, где всё ещё догорала виртуальная планета.

«Ты боишься не за них. Ты боишься, что мы станем ими – хаотичными и мёртвыми. Покажи мне… сценарий „Зелёной Ветви“».

Марр замер. В этот миг между ним и Принцессой вспыхнула искра – интеллектуальное узнавание через эманады, ауру чувств. Она видела не цифры – она видела смысл и эмоции. Это было запретное чувство для Улья: двое существ разных каст нашли друг в друге эмпатию не через функцию, а через идею. По практически запрещённому каналу связи.

– Принцесса, это нарушение регламента подготовки… – начал было Рамм, но замолк под её спокойным, почти сочувствующим взглядом.

Позже, в своей каюте, Марр долго смотрел на свои руки. Его нейронная сеть всё ещё хранила отголосок присутствия Элрины.

Он извлёк из тайника чистый кристалл памяти, не подключённый к общей сети «Иглы» и далее – Улья, что уже каралось переработкой, чтобы послужить высшим целям, или, что хуже, – изгнанием в Пустоши.

– «Запись 1», – прошептал он, и его голос впервые за десятилетия дрогнул.

– Сегодня я обнаружил первую критическую ошибку. Но не в расчётах траектории. Ошибка во мне. Резонанс с Принцессой… это нелогично. Это индивидуально. Это… опасно.

Он начал вводить данные, скрывая их под слоями технического мусора. Это был его первый акт предательства – создание личного журнала, территории, куда Импера не имела доступа. Так зародился «Радар» его собственной души.

Пряча запретную связь – интеллектуальный резонанс, которому не было места в Улье.

Сон был беспокойным. Проснувшись рано утром и сделав разминку, Марр дописал на кристалл запись про Совет и Решение, присвоив ей первый номер и исправив «честь» на «наказание», и дописал:

«Я стал свидетелем Конца Начала. Решение XV Ра-Имперы назвали „Рассеянием“. Поэтично. Лживо.

Это не пыль. Это пепел.

Это не была случайная гибель. Это приговор силам, с которыми не сможет совладать мощь всех Ульев.

Великая правительница „Скорбящая Пророчица“ созвала со всех планет маток-импер и позднее Совет Кластеров и показала – нет, заставила прочувствовать – всему народу Вир’Локанов на всех планетах нашей и соседних завоёванных звёздных систем через Шёпот Старшего Улья симуляцию, наполненную тревожными феромонами и волнами ультразвука.

Не будущую – завершённую.

Наша звезда, Ора, входила в период нестабильности. Через примерно четыреста стандартных циклов от напарницы Аро – предательницы-карлика – пройдёт волна излучения, которая стерилизует биосферу. За ней последует серия невероятных термических ударов, а позже двойная система вспыхнет сверхновой.

Первый, несмертельный, слабый удар планеты получат через сто пятьдесят – двести циклов. Возможно, раньше. Далее последуют более сильные.

У нас было слишком мало времени на релокацию всего вида.

„Распылиться, как пыльца, как споры на ветру“, – прозвучал вердикт Имперы. – „Найти новые миры. Или создать новые. Прижиться. Ульи должны жить“».

Дом до конца

Начались бесконечные погрузки ресурсов в бездонное чрево «Иглы», бесконечные проверки всех систем, тренинги и отработки внештатных ситуаций, закладка генного архива и подготовка к толчку для разгона субсветовой скорости.

Запись 3

10509 год ВР (1659 г. по летоисчислению Лос-3)

«Меня вызвали на Всеобщий Сбор лидеров Улья и вручили в архаичных конвертах обновлённые данные, которые я должен был открыть в особой последовательности. Мне дали время погулять с рождёнными в моей ячейке в моём цикле.

Через три коротких цикла, с гудящей головой, я прибыл в ангар „Иглы“ и на всеобщем построении команды, где для всех мыслеформами и феромонами закрепили мои полномочия и ответственность, а также модель ролевого поведения: кто мне и кому я, что и когда, в какой последовательности и в каком формате делаю и докладываю.

Рамм прошёл обряд инициации, чтобы стать полноправным командиром корабля. Он был порождением „Клинка“ до мозга хитиновых пластин. Для него наша миссия была предельно ясной тактической задачей: оценить угрозу, определить точки уязвимости, подготовить плацдарм для десанта или сбора ресурсов. Для меня, инженера-тактика, это была научная миссия – понять систему, её ресурсы, её потенциал.

Наши совместные тренинги в симуляционных пещерах Хасс’тора и ангаре продолжились с ещё большей интенсивностью и стали… актом взаимного насилия. Рамм или его помощники – неповоротливый Замм и особо старательный Хамм – заставляли меня проходить маршруты, где каждая тень таила „засаду“, оценивать и использовать ландшафт и ресурсы на нём только с позиций обороны и атаки.

Я, в ответ, забрасывал их потоками данных по ксенобиологии и экзогеологии, астрофизике, социомоделированию примитивных рас, требуя увидеть не цели, а контекст. Мы говорили на разных языках. Они – на языке феромонов угрозы и подчинения. Я – на языке логических паттернов и вероятностных сценариев.

Именно там, в перерыве между изнурительными сессиями, я повторно видел Элрину и ждал новых встреч. Её миссия в нашем полёте – стать матерью будущего улья и воспроизвести новый живой генетический резерв. Она наблюдала за нашими „спорами“ с любопытством нимфы.

Её пси-присутствие было иным – не давящим авторитетом Матки, а тёплым, вопрошающим полем. Однажды, когда Рамм в ярости удалился после моего доклада о возможности симбиоза с кремниевыми формами жизни, её тихий мысленный шёпот коснулся моего сознания:

„Он боится того, что не может сломать клинком, Смотрящий в Бездну“.

Это был первый раз, когда кто-то увидел суть конфликта. В её присутствии холодная логика моего разума давала сбой, порождая нелогичный, тревожный импульс, который я не мог идентифицировать. Я назвал его „помехой“. Глупость.

Через некоторое время Элрина, бросив грустную мыслеформу, улетела на свою планету для инициации и получения обновлённых данных по миссии. За четыре микроцикла до старта прибыла большая партия для отсеков лаборатории с капсулами, в которых в анабиозе находились Элрина и её сестра Векка».

Перед тем как холод анабиоза растворил моё «Я», я совершил последний обход «Иглы». Наш корабль – не безжизненная сталь, а пятнадцать миллионов мер (тонн) ярости, скованной в броню. Я чувствовал, как под моими ногами пульсируют нейронные тяжи, передавая сигналы от «мозга» корабля к его органам-отсекам.

Описание «Иглы»

Корпус длиной около трёх тысяч вартов (метров) имел обтекаемую, веретенообразную форму диаметром почти четыреста вартов, напоминая панцирь глубоководного существа. Масса – около пятнадцати миллионов мер (тонн). Двигательная установка с запасом топлива составляла примерно сорок процентов от общей массы. Корабль мог брать ещё двадцать миллионов мер ресурсов от харвестеров-заводов.

Внутренности «Иглы» были заключены в «Покров Тени» – силикатно-силиконовую броню угольно-чёрного цвета, способную поглощать радиоволны и свет. При активации двигателей по корпусу пробегали едва заметные пульсирующие фиолетовые или изумрудные всполохи связи слоёв.

Эта броня была разработана расой Ночных ткачей – мастерами биоинженерии и молекулярного плетения. Она представляла собой не просто обшивку, а многослойную экосистему.

Структура слоёв (изнутри наружу):

Слой 1: Нейро-силиконовая подложка («Кожа Ткача»). Толстый мягкий внутренний слой, пронизанный сетью искусственных нейронов. Он напрямую соединялся с сознанием пилота, гасил вибрации и служил самозатягивающейся мембраной при пробитии.

Слой 2: Силикатный экзоскелет («Песок Времени»). Средний, самый массивный слой, состоящий из сверхтвёрдых микро-чешуек синтетического кварца и силикатов. Чешуйки находились в постоянном движении, перераспределяя кинетическую энергию удара по всей поверхности корпуса.

Слой 3: Фотореактивный гель («Чёрное Зеркало»). Слой толщиной до двухсот вартов между силикатами и внешней средой. Жидкий силикон с внедрёнными частицами, поглощающими свет и радиоволны. Он позволял кораблю мимикрировать под пустоту космоса или текстуру астероида, а также принимать на себя удары на сверхвысоких скоростях.

При повреждении брони Ночные ткачи могли почти мгновенно «заштопать» её, используя свои движители-нити и перенося силикатный материал из неповреждённых зон в пробоину. Это делало корабли почти неуязвимыми в затяжных боях. Силикатные ресурсы вырабатывались и перерабатывались в цехе-пещере Ночных ткачей.

Я начал обход с ближайшей станции электроскутеров, чтобы с относительным комфортом проехать по основному туннелю, в котором расходились шестисотмерные биомехи высотой тридцать вартов. Проехав через портал в навигаторскую с отсеком «Око Бездны», я встретил Кесс.

Она висела в центре сенсорного кокона, её длинные нейроотростки были вплетены в гравитационные и иные датчики «Иглы» и соединялись с «Пульсом» – сверхинтеллектуальным комплексом с базовыми когнитивными способностями всех рас нашего звёздного скопления. Кесс «видела» гравитационные ямы планет за многие рахи, превращая сухие цифры в осязаемую карту.

Кесс не была полностью из нашего народа – она была полумеханическим, полубиологическим мутантом с довольно мрачным характером.

– Система «Лос» от нас недалеко – всего двадцать рахов (примерно девятнадцать световых лет), – прошептала она, не открывая глаз. – Но лететь до неё почти триста двадцать циклов целевой системы, почти полный оборот двойной системы Ора–Ара. Я уже чую её массу и колебания, её спиральный полёт во Вселенной. Но она очень далека, Марр. Такой длины прыжок мы ещё не делали. Постарайся не потерять себя в крио-сне.

Я кивнул и ушёл в коридоры, ведущие в двигательный отсек, где правил Норр.

В самом центре корабля, где основной двигатель КГ/АМ-3 искривлял реальность, Норр и его команда буквально сливались с реактором. Он называл себя «Певцом», потому что только он слышал гармонию микроскопической чёрной дыры, запертой в магнитном поле.

– Она поёт чисто, Тактик, – сообщил он мне, поглаживая пульсирующую биомеханическую переборку. – Мы не летим. Мы танцуем на грани схлопывания пространства. Мои «ткачи» уже сплели лучший танец.

Я допустил ошибку – задал вопрос, выдержит ли двигатель такой продолжительный полёт, о чём сразу же пожалел. Норр выдал полноценную лекцию, из которой я сделал следующие выводы.

Основной двигатель КГ/АМ-3

(Каскадно-Гравитационный Адаптивный Модуль) «Ткач Пустоты»

Позволяет совершать длительные полёты и точечные короткие прыжки (ресурсозатратные) в подпространство в зоне действия маяков, а также толчки ускорения для достижения 0,7 скорости света. Двигатель работает на миниатюрной чёрной дыре и каплях антиматерии, используя принципы гармонизации квантовых флуктуаций через поддерживающие стабильность магнитные контуры и материалы с отрицательной массой, эксплуатируя топологические дефекты пространства-времени.

Он способен адаптироваться к любым гравитационным полям и ряби, позволяя кораблю «скользить» между складками пространства, используя антиматерию как катализатор для «прокола реальности», и модулировать эргосферу дыры, создавая каналы в подпространстве.

Никогда детально не интересовался этой темой и иронично называю двигатель «Квантовым грохотом адской машины». Разумеется, на языке Вир’Локанов всё звучит иначе.

Дополнительные двигатели обеспечивали маневрирование в сфере действия звёзд и в зонах планет – как с атмосферой, так и без неё.

Наскоро попрощавшись с Норром, я начал поиск выхода на верхний ярус палуб. Поиск занял довольно длительное время, но был необходим, чтобы сократить общее время обхода, потерянное на лекции о том, при помощи чего мы доберёмся до цели.

Далее были биореактор и генно-инженерная лаборатория – я пролетел их почти не останавливаясь. Они были загружены лишь частично, и за бронированными дверями в спасательном глайдере уже спала та, с кем мне было интересно.

Следующие отсеки оказались просто гигантскими – склады. Я взял на ближайшей станции электроскутер с комфортными сиденьями и рабочим-водителем. На рабочем был оранжевый хитиновый панцирь и шлем с зелёными огоньками. Когда мы тронулись, цвета его шлема заиграли рубиновым оттенком.

Склады.

Я проехал почти кано-варт (тысячу вартов) мимо рядов сложенных харвестеров-заводов. Эти спящие металлические пауки очень скоро станут бичом системы Лос. Рядом с ними – маяки «Глаза», готовые выйти на любые орбиты или впиться в любую твердь. Над ними возвышались два прыжковых маяка для кораблей-маток и их флотилий.

Через боковые ворота активно шла погрузка. Далее располагались пустые, огромнейшие отсеки для хранения ресурсов, добытых в бездне. Я долго ехал к своей лаборатории и личному складу мимо полупустых и полностью пустых помещений.

В моём персональном складе стоял, сверкая, красавец – разведывательный глайдер с мини-лабораторией на борту. У глайдера пока не было имени. Главный инженер из Кластера «Технологии» – Гронн – лично проверял герметичность аппарата. Его руки с буровыми насадками высекали искры из брони.

– Этот глайдер – твой скальпель, Марр, – пробасил он на редко используемом аудиоязыке. – Не затупи его об атмосферу первой же планеты.

После этого он забулькал, явно выражая эмоцию радости, что в его почтенном возрасте изредка допускалось.

Слово «Скальпель» показалось мне достойным именем для глайдера. Я передал своё пожелание Гронну. В ответ услышал приглушённое бульканье согласия.

Я заглянул в свою лабораторию – она была пуста – и проследовал в медотсек. Зур’так возился со шприцами-манипуляторами, готовя состав для анабиоза.

– Я освободил место для новых образцов, – его глаза-фасетки лихорадочно блестели. – ДНК и микроорганизмы системы Лос… предвкушаю этот пир. По сигнатурам она весьма обитаема.

Я ничего не ответил и заглянул в отсек советников. Ксилотане и Вордири спали в своих прозрачных сотах – порабощённые инструменты, ожидающие команды «служить». В гигантский отсек Брутаров я не пошёл – там постоянно стоял смрад, способный свалить даже крепкого молодого Вир’Локана.

Промчавшись мимо технических помещений, я попал в Арсенал, где молодёжь и ветераны из Гвардии Принцесс и разведгруппы Траака молча перепроверяли вооружение. Если одеяния гвардейцев резали глаза буйством красок, то Траак и его отряд были почти неразличимы на фоне стен. Они – тени, которые первыми ступят на поверхность. Траак лишь кивнул мне. Ему не нужны слова, только цель.

У одного из выходов я встретил капитана – вернее, уже командарма – Рамма. Он чистил своё церемониальное кинетическое оружие после инициации, на которую я немного опоздал.

– Ты слишком много бродишь, Тактик. Это тратит время, – Рамм даже не поднял головы.

Я вздохнул.

– Корабль – это оружие, – продолжил он. – Твоя задача – навести его. Моя – спустить курок. Не ищи в этой миссии глубины, которой нет. Мы просто идём за едой.

– Этот «корм» может оказаться ядовитым, Рамм, – ответил я.

– Тогда мы выжжем яд вместе с почвой. Пора идти в капсулу.