скачать книгу бесплатно
Забытые Сказания. Том 1
Даманта Макарова
Этот сборник – множество самых разных легенд, мифов, сказок и сказаний, собранных со всех уголков Сэнтхентеаретас. Боги, люди, эльфы, чудеса – обо всем этом и многом другом, расскажут вам истории мира из разных времен и королевств.
Забытые Сказания
Том 1
Даманта Макарова
© Даманта Макарова, 2023
ISBN 978-5-0059-9459-2 (т. 1)
ISBN 978-5-0059-9460-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Голос Времен
Сквозь эпохи, меж страниц манускриптов и книг к вам взывает голос времён.
Тихим шёпотом весть сообщает, древней магией он порождён.
Он писал нам огнём и дождём, и вихрем ветров,
Но забыты те строки под тяжёлым запретом врагов.
Он играет на струнах души, но не каждый услышит тот зов.
И ослаб человек, ограничивший себя мириадами оков.
И сбился Ищущий с пути,
Забыта тропа, и дорогу теперь не найти.
И тщетно взывает странник к богам, —
Расколот мир давно пополам.
Рассеялась магия древних слов,
Забыты основы основ.
Впредь человек стал худшим зверем,
Ничего не зная, ничего не имея.
В тусклом пламени свечи не забудь и не пройди.
Где-то в зыбкой тени скрылись они.
Слова и песни прошедших времен
Забыты, возникли взамен
Лживые песни, лишенные смысла, души
И мало кто слышит слова, что совсем не ушли.
Воин
Мое тело покрыто шрамами множества битв и схваток. Много горя я познал и поведал я, да не слушают многие песню мою про боль выбранного мною пути.
Не согнула меня ни болезнь, ни горечь утрат. Да воспарял я над врагами моими и внушал им страх на порогах мечетей, домов и дворцов…
И подвластны мне были судьбы людей, встречавшихся мне на дороге. Я шагал по миру, по странам диких народов, неся в себе свет, а в руке – карающий острый меч.
Кто и осудит меня, так это Бог, и расплачусь я перед ним Вечностью души своей бессмертной.
Коли есть беда, то лишь в душе она – чаю, что не в доброте, а в злобе я уйду из жизни, да попаду на суд божий.
Где же вы, Ангелы, что были обещаны мне в помощь?
Почему я вижу столько крови? Где справедливость этого похода? Почему убийство считается грехом, а мы вершим расправу быстро?
Мои руки обагрены кровью не одной сотни убитых. И что бы ни говорили священники, я грешил. Я убивал и грабил людей, пусть даже у них и была другая вера.
Я Грешник. Я достоин всех мук Ада.
И поэтому я ухожу одному мне ведомой дорогой…
Прощайте.
* * *
Еще достаточно молодой рыцарь отложил перо и, тяжело вздохнув, поднялся из-за массивного дубового стола. Он снял с доспехов тунику крестоносца, и бросил ее в пылающий в камине огонь.
На несколько мгновений пламя стало ярче, осветив печальное, но исполненное решимостью лицо мужчины.
Потом он положил на пергамент с письмом меч, и достал из ножен кинжал. Украшенная маленькими рубинами и изумрудами костяная рукоять приятно легла в его ладонь.
– Прощайте! – прошептал рыцарь холодным стенам, и резко вонзил кинжал себе в шею.
С его губ не слетело ни звука, лицо оставалось спокойным. Чуть покачнувшись, бывший крестоносец медленно осел на каменный пол, заливаемый потоком обильно хлынувшей из раны крови. Мгновение спустя рыцарь завалился на бок и его глаза, наконец, закрылись.
Теперь его руки обагрены собственной кровью.
Так уходил из жизни воин, уставший от борьбы…
Безмолвный
Молодой человек поправил свою котомку с нехитрыми пожитками, и с удовлетворенной улыбкой посмотрел на главные врата монастыря. Его ноги болели – прикрытые жалким тряпьем вместо обуви, подошвы ног были сбиты до крови. Его путь был долгим… слишком долгим. Но он прошел его, невзирая на боль в стоптанных ногах, и опасности, встречающиеся в пути.
Молодой человек хотел изучить Слово Божье, и потому пустился в этот путь. Его даже не пугали строгие порядки монастыря, о которых говорили по всей стране. И вот теперь его путь окончен у массивных ворот огромного монастыря.
Превозмогая дрожь во всем теле, молодой человек поднял руку к веревке, привязанной к небольшому колоколу, и позвонил.
Серое небо над его головой давно хмурилось, грозя разразиться затяжным ливнем. И пока молодой человек ждал ответа, облака все-таки разверзлись, и начался холодный осенний дождь.
Наконец, одна из створок дрогнула, и в ней открылась крохотная дверь, которую посетитель не заметил сразу. В темном проеме двери показалась фигура монаха в темно-серой шерстяной рясе. Лица видно не было – мужчина скрывал его капюшоном.
Молодой человек радостно улыбнулся, шагнул к монаху, и заговорил сбивчивым голосом:
– Прошу меня простить, но выслушайте меня. Мое имя Марк, и я дерзнул пуститься в путь из своей деревни, расположенной далеко на юге от этих земель, чтобы вступить в ваш орден…
Монах заметно дрогнул, и Марк на мгновение увидел его глаза – полные безысходности, боли, отчаяния и… смирения со своей судьбой.
За спиной монаха кто-то зашелестел одеждой, и он покорно склонил голову, уступая свое место другому монаху – высокому, чуть полноватому. Этот не носил на голове капюшона, и Марк увидел его лицо – загорелое, добродушное, но с какой-то жесткостью в холодных серых глазах. Монах широко улыбался:
– Добро пожаловать, сын мой, в нашу обитель Божью. Заходи, мы обсушим тебя и согреем у камина, накормим и приютим тебя. И, коли желаешь принять постриг, примем в нашу семью… – с этими словами монах провел его в монастырские стены.
Высокие мрачные массивные стены сомкнулись над молодым путником, но он ощущал лишь восторг – в этом месте он чувствовал свое место, и Духовность людей, живущих там. Марк почти плакал от счастья, что оказался в этих крепких стенах дома Божьего.
– Мое имя Яков, я настоятель этого монастыря. Позволь мне обмыть твои уставшие с долгой дороги ноги, и составить тебе компанию за ужином… – монах распорядился, чтобы принесли немного еды, и принялся ухаживать за путником. Он помог ему снять с себя мокрые одежды и облачил в толстое шерстяное одеяло, собственноручно обмыл его окровавленные ноги отваром каких-то ароматных трав и перевязал их льняными бинтами. А когда принесли простую кашу и буханку хлеба, и Марк принялся за еду, монах рассказывал о монастыре – кем и когда был построен, какие изменения претерпел. Марк слушал внимательно и с интересом – жизнь святых людей его всегда восхищала. Те лишения и боль, которые подчас терпели люди, чтобы познать Бога, изумляли его.
Когда со скромным ужином было покончено, отец Яков и Марк долго говорили в свете камина.
– Ты твердо решил принять постриг? – в глазах отца Якова горел странный огонек.
– Да. – счастливым, чуть хриплым голосом прошептал Марк в ответ.
В залу вошел молчаливый монах с подносом, где стояло два оловянных кубка, издающие восхитительный аромат каких-то трав и подогретого красного вина. Он подал напитки Якову и Марку и так же молча, словно привидение, удалился.
Яков отпил немного горячего вина, и задумчиво посмотрел Марку в глаза:
– Ты готов на все лишения и аскетический образ жизни?
– Да. – Марк немного смутился, но глотнул все-таки вина, которое оказалось весьма недурным на вкус, и хорошо согревало.
– Учти, что наш орден весьма строг в отношении монахов. Кроме настоятеля монастыря, монахи принимают обет молчания…
– Я готов на это, отец Яков. Я готов на обет безбрачия, и на обет молчания. Все, чтобы познать Слово Божье.
– Но ты так молод… Неужели тебя не страшит одиночество? Или девушки тебя не интересуют? – взгляд отца Якова стал подозрительным.
– Поверьте, отец Яков, я вовсе не… – Марк смутился, но решил не скрывать ничего перед отцом Яковом. – Я знал одну девушку. Мы хотели пожениться, но прошедшей зимой она умерла от лихорадки. И я знаю – иной такой мне не найти. Я всегда стремился к Господу Нашему. Но в ту ночь, когда она покинула этот бренный мир… она приснилась мне и сказала – коли не желаешь искать другую, иди тропой, тебе ведомой, к Богу… Я воспринял это как Знак Свыше, и отправился в путь… к вам. Я ей уже говорил когда-то, что собирался приехать в этот монастырь и изучать здесь теософию… но после того, как она явилась ко мне, я понял – мое место среди монахов этого ордена.
– Ты хотел изучать теософию?
– На вашем факультете при монастыре. Я слышал – ваш факультет один из самых лучших в стране и, даже, в мире…
Отец Яков чуть самодовольно улыбнулся:
– Конечно, наш факультет славится своими учениками… Но они отнюдь не принимали постриг, да и учатся у наших послушников. Монахи не могут учить, если приняли обет молчания…
– Отец Яков, позвольте мне сказать начистоту: я пришел сюда не ради вашего факультета, а ради пострига в монахи вашего ордена. Я готов на любую работу, я буду делать все, что нужно во благо монастыря…
– Твое рвение похвально, сын мой… – оборвал его отец Яков. – Но давай поговорим об этом повторно завтра утром. Тебе нужен отдых с дороги. Завтра ты посмотришь на жизнь монастыря. Если ты будешь так же уверен, то мы примем тебя в орден. А теперь, идем…
Марк допил оставшийся глоток горячего вина.
Отец Яков посмотрел на Марка и чуть улыбнулся:
– Ты устал, тебе нужен хороший сон прежде чем ты сможешь принять окончательное решение. – настоятель повел парня по тускло освещенным коридорам монастыря, мимо бесчисленного множества деревянных дверей.
В тусклом свете масляных ламп и редких факелов, стены монастыря казались еще более мрачными и в чем-то зловещими, однако Марк шел за настоятелем спокойно и, даже, воодушевленно. Он знал, что его твердость выбора непоколебима…
Ночь он проспал спокойно, не пробудившись ни разу – дало о себе знать выпитое накануне вино с травами. Но утром он проснулся вместе со всеми монахами – на заре, и, облачившись в сухие обноски, бывшие в его котомке, позавтракал со всеми в главной обеденной зале скромным завтраком монаха. А потом он направился наблюдать за жизнью монахов.
В монастыре царила неестественная тишина – даже молились молча, про себя. Суровые, как ему показалось раньше, стены монастыря были крепкими и смогли бы оградить монахов и местных жителей от нашествия врага, если, не дай Бог, случится война. Марк ходил среди монахов и смотрел на то, как молчаливые монахи, стараясь не смотреть на пришедшего, занимаются садоводством, взращивая овощи и фрукты в обширном саду внутреннего двора монастыря. Как они пасут овец и доят коров, ткут из шерсти рясы и одеяла…
Аскетичная жизнь монахов казалась ему вполне привлекательной – ведь в этих повседневных делах они отреклись от мира и могли задумываться о Боге и искать Истину Слова Божья. Но их глаза… изредка Марк ловил на себе взгляды молодых монахов – их глаза были полными боли и безмерной печали. Тем не менее, Марк твердо решил стать монахом. И в тот же вечер он снова попросил отца Якова об этом.
– Хорошо, сын мой. – ответил тот ему. – Идем со мной, тебе надо исповедаться и помолиться…
* * *
Марк принял постриг в монахи, дав обет безбрачия и обет молчания. В ту же ночь он заснул спокойным монашеским сном, преисполненный благодарности перед отцом Яковом.
Ему снились ангелы и яркое сияние, исходящее от их крыльев, почти слепило его. Но он был счастлив видеть их – это означало, что он принял правильное решение.
Однако ангелы не улыбались ему в ответ – напротив, они были безмерно печальны. Некоторые из них даже плакали и их золотые слезы блестели на их прекрасных бледных лицах.
– Беги… – прошептал один из ангелов, смутно похожий на…
* * *
Его сон вдруг резко прервали – кто-то схватил его за плечи и выволок из кровати. Молодой монах не успел очнуться, как чей-то кулак обрушился на его лицо и вновь погрузил в темноту беспамятства.
Когда он очнулся снова, он оказался сидящим на деревянном стуле и привязанным по рукам и ногам, словно пленник. Этот стул, к которому он был жестко привязан, был темным, и от него веяло страхом и болью.
Вокруг Марка стояли ровным полукругом монахи, с накинутыми на головы капюшонами. Их было пятеро. Среди них выделялся только один – тот, что стоял в центре – у него в руках было серебряное распятие.
– Ты принял обет безбрачия и обет молчания… – раздался его голос, и Марк узнал в нем настоятеля Якова.
Марк понял, что это – суровая проверка его убеждения стать монахом и строго держаться своих обетов. И поэтому он промолчал, упрямо стиснув зубы.
Отец Яков скинул с головы капюшон и отступил назад. Монахи чуть расступились, открывая взору Марка небольшой столик с ножами, какими-то склянками, бинтами…
