Секция 69

– Кэссиди, – произнес психолог, мягко положив свою ладонь на тыльную сторону моей руки, – продолжай, пожалуйста.

– Форма была не моя, – тихо начала я. Слова спотыкались о воспоминания. – Точнее, эта форма чирлидера принадлежала Мэри. Я сначала подумала, что она просто перепутала наши чехлы с одеждой и принесла мне свою форму, а мою оставила у себя. Но… – я схватилась за лицо, зажмурила глаза, пытаясь остановить поток слез, который уже начал затоплять мои щеки. – Неужели она уже тогда знала, что ее не станет? – воскликнула я, чувствуя, как сердце сжимается. Чуть наклонилась к мистеру Джонсону, ища утешения.

– Все хорошо, милая, – произнес психолог, чуть покачивая меня, пока я упрямо прижималась головой к сильному плечу. Запах от него всегда вызывал у меня двойственные чувства. Цитрусовый, с ноткой мускуса, который хотя и не был моим любимым, ему определенно подходил.

– Может, она просто перепутала формы? – с недоверием произнес детектив Рамирес, хмуро взглянув на своего напарника, как будто надеясь на более логичное объяснение.

– Мою форму она не забирала! – всхлипывая, воскликнула я. – Сегодня ко мне подходили из администрации и спросили, почему я не забрала ее. Мы договорились, что все заберет Мэри. Они сказали, что она в тот день взяла только свою форму, а им сказала, что мою забирать не будет.

– Что ж, – вздохнул добрый коп, – в твоем рассказе уже прослеживается логика. Скажи, было ли что-то еще странное в ее поведении?

– Может, достаточно? – строго отозвался мой школьный психолог. Его теплые руки продолжали покачивать меня, придавая немного утешения, пока я тонула в океане своих слез и соплей.

– Ладно. Последний вопрос, Кэссиди. И обещаю, мы уйдем.

– Хор… Хорошо, – заикнулась я, отстраняясь от мистера Джонсона и неуверенно приглаживая взъерошенные волосы руками.

– У нее был молодой человек?

– Нет, – ответила, вытирая слезы рукавом своей футболки. – В последнее время она ни с кем не встречалась. Если бы у нее кто-то появился, она бы обязательно рассказала.

– Хм, – в голосе детектива была доля сомнения. – Ты уверена?

– Да, конечно, – фыркнула я, недовольно скривив губы. – Мы делились всем, как я уже говорила. Она рассталась с последним парнем около месяца назад, где-то так.

– И как его зовут? – спросил детектив Рамирес, уперев ручку в блокнот и ожидая мой ответ с сосредоточенным выражением лица.

– Думаете, это он ее убил? – мои глаза округлились.

– Мы пока ничего не думаем. И никто не говорит об убийстве, проверяем все возможные варианты, – ответил его напарник.

– Мне уже все равно, – произнесла я, поднимая свои заплаканные опухшие глаза к хмурому детективу. – Просто разберитесь, что произошло с моей лучшей подругой, с почти сестрой. Ее бывшего парня зовут Такер Эверс. Он капитан школьной футбольной команды. Но, пожалуйста, не говорите ему, что это я рассказала, иначе…

– Кэссиди, – тихо перебил меня школьный психолог с легким беспокойством в голосе, – я слышал, что Мэри встречалась с Алексом из «Бешеных псов», разве нет? – Копы недоверчиво посмотрели на меня.

– Да, она встречалась и с ним… – произнесла я, облизнув пересохшие губы, чтобы хоть немного увлажнить их. – Перед Такером у нее был Алекс.

Детективы обменялись настороженными взглядами и кивнули мистеру Джонсону. Тот, в свою очередь, обернулся ко мне.

– Милая, спасибо тебе за информацию, – начал он с мягкой интонацией. – Ты можешь идти. Если тебе нужно, я освобожу тебя от занятий по физкультуре.

– Нет, я… – поджала губы и сильнее стиснула челюсть. – Я просто хочу знать, что произошло… – поднявшись с кресла, кивнула детективам, после чего направилась к выходу.

До физкультуры образовалось целое окно – почти час свободы, которого хватило, чтобы привести себя в божеский вид. Переодевшись, я даже заметила, как опухшие веки почти вернулись в свое обычное состояние.

За десять минут до звонка я столкнулась с Риком, выходящим из мужской раздевалки. Он не был звездой футбольного поля, довольствуясь местом на скамейке запасных, но спортивного азарта ему было не занимать. Бег, бейсбол – он везде проявлял себя отлично. Его темные, коротко стриженные волосы всегда хранили легкий беспорядок, будто нарочно взъерошенные, но эта небрежность только подчеркивала его привлекательность.

– Кэс, как дела? – спросил он, приближаясь ко мне. – Что хотели копы?

– Расспрашивали про Мэри, – ответила я на его последний вопрос, так как на первый у меня не было ответа. Сказать «хорошо» было бы неуместно, ведь всего пару дней назад я потеряла подругу, а «плохо» звучало бы словно просьба о жалости. Поэтому просто умолчала.

– А что конкретно? – не переставал донимать меня друг.

– Давай потом, – старалась уклониться от дальнейшего допроса. – Мне нужно бежать к девочкам, – я кивнула в сторону команды чирлидинга и поспешила к ним.

Группа поддержки «Бешеных псов» являла собой квинтэссенцию грации и красоты. Каждая девушка, словно сотканная из грез, отличалась точеной фигуркой, каскадом ниспадающих волос и длинными ногами, напоминая юные, трепетные осинки, застывшие в танце. Бордовый цвет униформы дерзко обнимал наши безупречные изгибы, словно шепча о силе и соблазне. Герб, горделивая морда белого волка, вышитая на каждой груди, придавал облику одновременно хищную сексуальность и царственную внушительность. Пышные груди не приветствовались в мире чирлидинга, поэтому мы ограничивались скромной двойкой, как у меня.

Поздоровалась с девочками. С кем-то отношения были теплее, с кем-то – прохладнее, но в целом царила атмосфера нейтралитета. В нашей команде не было места злобному соперничеству и коварным интригам, которые так часто отравляли жизнь других групп поддержки. По крайней мере, до недавнего времени.

Я поддерживала связь практически со всеми. В моей голове хранилась подробная карта их жизней, интересов и увлечений. Порой мне казалось, что на моем лбу светится неоновая вывеска: «Выслушаю любые секреты». Особенно парни, словно завороженные, стремились выложить мне всю подноготную.

Но Рик… Вокруг него аура притяжения была в десятки раз сильнее. Каждая девица мечтала исповедаться ему, вывалить на него ворох своих самых грязных тайн, даже если он и не просил. Рик хороший – никогда не использовал чужие секреты во вред. Но у него был один человек, с которым он делился практически всеми сплетнями и откровениями, которые ему удавалось заполучить. И это была я. Мы, словно две шкодливые крысы, забивались в угол и давились от смеха, обсуждая тупость некоторых индивидуумов.

Если бы у нашей команды был девиз, то, скорее всего, звучал бы примерно так:

«Не нам судить, но мы обсудим».

У Рика есть та грань – он красавчик для всех, умник и просто душка. Но лишь в моем присутствии в нем проявляется эта скрытая сторона, полная некой «гнилости».

А вот мне не всегда удается внушить доверие сверстницам. Порой даже кажется, что они интуитивно чуют, что у меня есть информация о них, и поэтому стараются обходить стороной.

– Все построились! – громким голосом прозвучал приказ нашего преподавателя физкультуры, проще говоря – тренера.

Он всегда отдавал предпочтение своей футбольной команде парней, нежели ученицам. И нам повезло, что есть другой преподаватель по легкой атлетике. Тренер же просто любил издеваться над нами, когда вспоминал о нашем существовании. Каждое такое занятие превращалось в пытку: миллионы кругов по стадиону, бесконечные отжимания и приседания. Казалось, это никогда не кончится.

– Картер! – вызвал он меня.

– Да, тренер! – отозвалась я, быстро обернувшись.

Мне иногда казалось, что он на дух меня не переносит. Каждый урок физкультуры он выплевывал мое имя, словно ругательство. До открытой вражды не доходило, но ощущение было: дай ему волю, он загоняет меня до полусмерти, а потом еще и обоссыт мой остывающий труп. Именно это он мне внушал. Боялась ли я? Скорее нет, чем да. Просто не понимала, чем заслужила такое отношение. И разбираться, честно говоря, не хотелось.

– Тебе что, персональное приглашение нужно? – он ткнул пальцем в беговую дорожку стадиона. – Сегодня десять кругов, Картер, – слова прожигали насквозь, словно раскаленные иглы.

– Будет исполнено, – ядовито вырвалось у меня. Быстрее, чем успела подумать. И тут же пожалела.

– Картер, ты хочешь мне что-то сказать? – тренер приблизился вплотную, навис надо мной и впился своими ледяными серо-зелеными глазами.

– Никак нет, тренер, – слова дались мне с трудом. Не страх сковал горло, скорее возбуждение. Дыхание замерло, а внизу живота вспыхнула короткая острая волна.

– Или у тебя какие-то личные проблемы? – в голосе тренера звучало явное издевательство. Он явно испытывал мое терпение. Наслаждался тем, что я не могла ответить.

– Нет, тренер, – грубо выплюнула я, и тут же имя Мэри обожгло сознание.

Остальные стояли навытяжку, по стойке смирно, так тихо, как только могли, стараясь не дышать. Все чувствовали напряжение, витающее в воздухе. Видели, как тренер придирается ко мне, как сквозит в его взгляде неприязнь, едва ли не ненависть.

Он появился в нашей частной школе примерно в то же время, когда я перешла в старшие классы. Помню, как гормоны вскружили головы девчонкам, и взгляды их, томные и мечтательные, неотрывно следили за каждым его движением. Каюсь, и я не избежала этой участи.

Ему было около тридцати, а может, и чуть больше. Бывший перспективный футболист, он и сейчас сохранил атлетическое телосложение и, чего греха таить, был чертовски хорош собой. Коротко стриженные русые волосы оттеняли светлые лучистые глаза, свежие и чистые, словно утренняя роса на изумрудном газоне.

Разумеется, я старалась сохранять благоразумие, не позволяла себе терять голову. Но, подобно многим девчонкам в нашем возрасте, не могла не признать его очевидную привлекательность. В наших девичьих беседах то и дело проскальзывали тихие хихиканья, посвященные его неотразимости.

Года через два, к старшим классам, я почти позабыла о своей мимолетной влюбленности. Большинство девчонок тоже угомонились, но не все. Некоторые чуть ли не в открытую пытались флиртовать, однако он оставался невозмутим, ну или искусно делал вид. Разве может мужчине не льстить внимание слабого пола?

Потом я начала встречаться с парнями, и мысли о нем отошли на второй план. Я понимала – все это бред. Его отношение с каждым годом становилось все хуже, будто я в чем-то провинилась. Ну не знаю, убила его любимую кошку. Насколько помню, он был помешан на этих животных. Все самое лучшее – киске. Ухаживал бы он так за девушками… К тридцати годам о его личной жизни можно было сказать лишь вполголоса и с опаской. Да и ничего серьезного там не наблюдалось.

– Десять кругов, Картер! – процедил он сквозь зубы прямо мне в ухо. Я кивнула и сорвалась с места.

В такие моменты я ненавидела его до мозга костей. Что я сделала, почему именно я стала объектом его неприязни? Неужели он просто не выносил отличниц? Или, может, догадывался, что я знаю слишком много о нем? То, что могло разрушить его карьеру, а то и жизнь. Хотя вряд ли. Его неприязнь зрела годами. Просто сейчас настал тот самый пик, когда он может безнаказанно срываться, когда я слаба и он уверен в своей победе. Просто хочет извести меня.

Я даже помню, как однажды попыталась взбрыкнуть, бросив что-то вроде: «У меня вообще-то имя есть. Хватит уже обходиться одной фамилией, будто я безымянная». В ответ удостоилась лишь дополнительного круга по стадиону.

Бегала я хорошо, даже отлично, так что особого труда это не составляло. Конечно, обычно к десятому кругу ноги начинали наливаться свинцом, а дыхание рваться клочьями, сколько бы я ни старалась его урегулировать. Но я ни за что не доставила бы этому церберу удовольствия увидеть мою слабость, сломить меня – никогда. Не дождется.

– Картер! – рявкнул он снова, когда я пересекала середину шестого круга.

– Да, тренер, – безэмоционально ответила я, не останавливаясь.

– Иди сюда! – вновь взревел он.

«Он определенно тащиться от своего голоса, когда кричит», – подумала я, пока заставляла себя приблизиться к нему.

– Довольно, – отрезал он. – С тебя хватит пока, – уже более спокойно продолжал. – После занятия зайди ко мне. Нам надо обсудить твою программу тренировок.

– Хорошо, – кивнула я, медленно восстанавливая дыхание.

– Хорошо? – в голосе прозвучало пренебрежение.

– Принято, мистер Браун.

Глава 4. Овечка

4 августа 2021 года

В летний день, плавящий асфальт зноем, мы с Мэри брели по лабиринтам магазинов в тщетных поисках чего-нибудь эдакого. Я терпеть не могла эти торговые центры – царство однообразия и безвкусицы, где каждый бутик казался жалкой копией предыдущего. А свет в примерочных… казалось, его настраивал слепой садист, стремящийся довести до отчаяния любую женщину. Как можно было создать такую ужасную подсветку, где даже самая стройная фигура смотрится бесформенной и нелепой?

Мэри же, напротив, купалась в этой атмосфере безудержного потребления, с восторгом порхая от витрины к витрине.

– И тебе бы обновить гардероб, – цокнула она, выхватывая айфон из моих рук, словно надоедливую муху. – Кому там строчишь любовные письма?

– Мэри, – отрезала я, прожигая ее взглядом, давая понять, что мое личное пространство неприкосновенно.

– Все, все, молчу, – пролепетала она, театрально взмахнув руками. – Неужели появился тайный воздыхатель?

– Все-таки подглядела, – прищурилась я, чувствуя, как раздражение медленно закипает внутри.

– Сложно было не заметить это дурацкое сообщение «ты идеальна», – Мэри прижала ладонь к груди и картинно вздохнула. Я лишь закатила глаза и двинулась дальше, в очередной бесполезный бутик, где она, как всегда, ничего не купит.

– Да понятия не имею, кто это прислал. Может, просто придурки развлекаются, – небрежно бросила я, едва касаясь кончиками пальцев легкого, как облако, платье небесного цвета.

– Не понимаю, почему ты всех отбриваешь. Там ведь попадаются вполне приличные экземпляры, – Мэри смерила взглядом платье, потом меня. – Не то. Не оно.

– Что? – пальцы словно обожгло, и я поспешно отдернула руку от шелковистой ткани.

– Оно, бесспорно, прекрасно, но не для тебя, – Мэри лукаво улыбнулась. – А вот то, багряное, – она кивнула мне за спину, словно указывая на скрытое сокровище, – на тебе смотрелось бы просто восхитительно.

Я обернулась и увидела коротенький сарафан цвета бордо, висящий на тонких, почти невесомых бретельках. В тканях я не сильна, но, кажется, это был податливый стрейч, обнимающий фигуру, как вторая кожа.

– Ну уж нет, – скривилась я. – И так вечно тонем в красном из-за формы для чирлидинга, не готова я еще и в обычной жизни в него облачаться.

– Этот цвет тебе к лицу, – Мэри пожала плечами. И мы побрели дальше, продолжая эту пытку для моих измученных ног и расшатанных нервов.

Ближе к ужину я, наконец, добралась до дома. Родители хлопотали на кухне, их голоса сплетались в негромкий спор. Обычно я не обращала внимания на их разговоры, но стоило прозвучать моему имени, как слух обострялся, ловя каждое слово.

– Это ее последний год, Рой. Не дави на нее, она сама решит, куда поступать, – шептала мама, тщательно промывая овощи под струей воды.

– Почему ты решила, что я давлю? Я лишь хочу, чтобы она была уверена в своем выборе, – отец потянулся за ингредиентами для салата. – Политолог? Кто вообще сейчас идет в политологи? – возмущенно пробормотал он.

Подслушав обрывки их разговора, который, казалось, проще было воссоздать в нормальном голосе, чем в этом навязчивом «шепоте теней», я поняла, что мистер Картер, словно старый граммофон, заезженной пластинкой бормочет одно и то же, а миссис Картер, подобно терпеливому садовнику, безуспешно пытается выполоть сорняки из его речи. Без особого энтузиазма, я продолжила сортировать стол.

В тот самый миг, когда запах ужина уже готов был окутать нас, словно теплый кокон, мой телефон взорвался коротким сообщением, разбудив во мне интерес с ледяным ужасом. Аппетит испарился, оставив лишь привкус пепла на языке.

«Тебе стоило взять то красное платье».

Физкультура забрала из нас последние силы, и тренер, словно пастух, погнал обессиленное стадо в душевые кабинки.

В каждой школе, будь то прозаичная муниципальная или холеная частная, неизменно произрастает свой сорняк травли. Наша не была исключением из этого печального правила. Сама я, может, и не участвовала в жестоких играх, но свидетелем становилась не раз и не два.

С Риком мы позволяли себе колкости в адрес некоторых личностей, стараясь, правда, не переходить грань. В одиночестве же я предпочитала маску холодного спокойствия, даже некоторой надменности. Надо мной не смеялись – я умела чуять недоброе и наносила удар первой.

«Кто владеет информацией, тот владеет миром», – всплывала в памяти фраза, когда я выуживала нужные сведения, чтобы в случае чего обратить их против обидчика. И, если быть совсем честной, напрямую я почти никогда не нападала, предпочитая действовать чужими руками.

Как же мне льстит это ощущение двойственности: снаружи – пай-девочка-ботаник, а внутри – расчетливая стерва. Хотя, возможно, я себя переоцениваю.

На нашем потоке была одна девушка, что не вписывалась ни в одну компанию. Серая мышка, у которой по слухам были проблемы с наркотиками, а в нашу элитную школу она попала по стипендии как приемная. Администрация таким образом демонстрировала свою «благотворительность».

Сейчас дети злые, очень злые.

И как ни странно, травили эту девочку не самые богатые, а те, чьи родители были практически обычными людьми с доходом чуть выше среднего. Те мечтая о лучшем будущем для своих чад. В итоге эти чада превращались в худшую версию самих себя.

Сегодня, после изнурительной физкультуры, две ученицы решили развлечься за счет мышки. Пока та мылась, Лили и Дана, затаив дыхание от предвкушения, перепрятали ее одежду в другой шкафчик. А потом в возбужденном ожидании наблюдали, как та скоро выйдет и поймет, что ей придется идти по школе в одном полотенце.

Эти курицы клевали чужое зерно, не понимая, что их глупость подставляет нас всех, запертых в этом душном аквариуме раздевалки.

Мышка, словно загнанный зверек, прокралась к скамейке возле своего шкафчика и, затаив дыхание, обвела взглядом по сторонам.

– Это вы? – прошептала она, голос дрожал, как осенний лист на ветру, обращаясь к Лили и Дане.

– Ты о чем? – захихикала Дана, небрежно взбивая свои влажные пряди.

– Отдайте! – в ее голосе сквозь трещины уверенности пробивалась отчаянная мольба. Те лишь одарили ее ядовитой усмешкой и отвернулись, словно она была грязным пятном на полу. Я наблюдала за этой сценой сквозь запотевшее зеркальное отражение, видя, как с каждой секундой атмосфера сгущается, словно перед грозой. Полногрудая жертва явно перевыполнила месячный план, раз даже осмелилась подать голос.

В раздевалке, словно в муравейнике, копошились еще около шестнадцати девушек. Они были заняты своими делами, отгородившись от чужой беды невидимой стеной. Так было всегда. Когда кого-то травили, большинство предпочитало оставаться в тени, а меньшая часть с удовольствием подбрасывала дрова в костер ненависти. Жаждущие хлеба и зрелищ. И лишь единицы, словно редкие цветы в пустыне, осмеливались заступиться за слабого. Да и то, не всегда.

Я слегка подсушила волосы, оставив их чуть влажными. Сегодняшнее занятие было последним, и после того, как тренер огласит мой новый адский план тренировок, я планировала немного прогуляться с Риком и Эндрю. Их компания сейчас была нужна как никогда, словно глоток свежего воздуха после удушающей духоты.

Смотря в зеркало, я наивно надеялась, что из душевой кабинки выйдет Мэри, словно ангел-хранитель, и поставит на место этих двух злобных гарпий. Она была одной из тех редких душ, готовых встать на защиту униженных и оскорбленных.

Но чудо не произошло. Тишина.

Я грустно вздохнула и небрежно размазала средним пальцем увлажняющую помаду по губам. Последние два дня они были иссушены горем, словно потрескавшаяся земля в засуху.

Одежда, в которую я переоделась, была нарочито свободной. Обычно я предпочитала облегающие вещи, подчеркивающие фигуру, но сегодня хотелось спрятаться, раствориться в бесформенном силуэте. Белые короткие шорты и облегающий топ практически полностью скрывало легкое черное худи. На ногах, как всегда, удобные белые кроссовки – мои верные спутники в бесконечной гонке.

– Прошу, отдайте, – промямлила мышка, словно молитву.

– Может, попросишь на коленях? – прошипели подружки, наслаждаясь своей властью. Мне показалось, что та была готова и на это, лишь бы прекратить этот кошмар.

– Лили, Дана, – безэмоционально отрезала я и замолчала, выжидая ответной реакции.

– Кэс, – Лили натянула на лицо глупую улыбку. – Что такое? – в ее глазах плескалась неприкрытая издевка.

– Отдайте ей вещи, – спокойно повторила я и начала сверлить их взглядом.

Я и сама не знала, почему это почти всегда работало. Я не была какой-то крутой мажоркой, мои родители не обладали влиятельными связями. Меня вполне могли травить так же, как и многих других, но почему-то не трогали. Хотя, на их месте, я бы начала именно с меня, ведь порой, даже почти всегда, мой надменный вид и поступки заслуживали хорошей психологической взбучки, а может, даже и физической.

– Не лезь не в свое дело, – фыркнула Дана, словно разъяренная кошка. – Переняла привычку у Мэри всех защищать? – она усмехнулась, но поддержки от присутствующих не получила, что отразилось на ее лице тенью непонимания. Я лишь лениво приподняла уголок губы в полуусмешке и продолжила наблюдать, словно зритель в театре абсурда.

– Пожалуйста, – черноволосая мышка медленно сползла на колени, словно сломанная кукла. И мне стало до тошноты противно. Ведь она даже не пытается сопротивляться, не пытается бороться за себя.

– Серьезно? – я не смогла скрыть презрения в голосе. – Ох, ладно. Просто отдайте ей вещи, – мои глаза вновь вернулись к мучительницам. – Вы подставляете нас всех. Если об этом узнают, – я взмахнула рукой в сторону стоящей на коленях пресмыкающееся, – тренер нас до изнеможения загоняет. А я уж видела, как вы терпеть не можете бег.

– Хм, – нервно усмехнулась Лили, но так и не нашла, что ответить.

– А также не хотелось бы, чтобы на ее месте оказалась кто-то из вас, – я нагло улыбнулась и окинула взглядом занимающихся своими делами других девушек.

– Ты о чем? – оскорбленно выпалила Дана. – Мы на ее месте? Не смеши!

– Пока люди не знают, что вы натворили на вечеринке у Генри, – я внимательно наблюдала за их реакцией, видя, как уверенность тает на глазах, но они продолжали молчать. – Пока не знают. Думаю, всем будет проще, чтобы так и оставалось. Не считаете?

Девушки переглянулись, потом посмотрели на мышку, словно оценивая ее ничтожность.

– Брок знает, что ты…

– Сара, вставай! – оборвала мое предложение Лили. – Твои вещи в шкафчике у выхода, – махнула она рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Прекрасно, – я дружелюбно улыбнулась и направилась за сумкой с формой. Перед этим еще раз взглянув на мышонка.

Она даже не предпринимала попытки бороться. Просто позволяла себя травить. Даже когда казалось, что она обрела голос, надежда на ее стремление побороться за свою гордость таяла, как снег под весенним солнцем, когда она упала на колени. Мэри бы с пониманием и лаской отстояла ее право на достоинство. Но в моем понимании, если человек сам не хочет спасать себя, то зачем кому-то делать это за него? Здесь нет героев, ты сам должен быть для себя героем.

– Спасибо, – услышала я, закрывая за собой дверь раздевалки.

– Это не для тебя, – без какого-либо чувства ответила я и направилась быстрым шагом в кабинет тренера.

Вся эта ситуация меня задержала, поэтому я уже опаздывала к мистеру Брауну на целых пять минут. Перед тем, как постучаться, я сделала глубокий вдох, готовясь к предстоящей буре. Очередной выговор и унизительные оскорбления. Вот он – круговорот унижения в природе!

Тук-тук.

– Войдите, – отрывисто ответил тренер.

– Мистер Браун, – спокойно произнесла я, хотя внутри все сжалось в тугой узел, Готовность принимать словесный удар потихоньку сходила на нет.

– Наконец-то, – он поднял свой строгий, но обворожительный, взгляд. А потом резко со стуком задвинул ящик тумбочки, от грохота я слегка вздрогнула, как испуганная птица. – Я уж было подумал, не случилось с тобой ничего плохого, – нотки сарказма так и чувствовались в его словах, – как, например, с твоей подругой, – последние слова словно ледяной душ окатили меня с головы до ног.