Входящий в Свет. Роман-лабиринт

На самом деле…

– На самом деле, – жёстко, по-пацански выговаривая каждое слово, делился Борис (Боб) Горский, – я отвечаю, что мы итак уже протелились незнамо сколько времени, и «ребятки» наверняка ждут вполне «готовыми» к дружеской встрече с нами в своём Мухозасранске… Моя братва прошерстила тут все блатные точки, поспрашали «воров» и выяснили, что «фраеры»-брательники нигде здесь не засвечены… Ни по городу, ни по области, а значит, добирались в свой гадюшник либо через Пермь, либо аки собаки пёхом по лесам и болотам. Но с легонца надо просто ехать в Зауральск и брать их «тёпленькими» по прибытии. Если, конечно, они уже итак не там…

– Погоди, не суетись, Боб! – урезонил его властным уверенным жестом Плешак. – Нам важно всё-таки сначала выяснить, кого они могут привлечь в подмогу. Какова расстановка сил. В общем, ресурсы братьев. Их здешние возможности. А потом…

– А потом будет поздно пить «Боржоми», – вкрадчиво перебил Кузявин и ухмыльнулся, как ухмыляется жирный и наглый домашний кот, баловень хозяев, после одного лакомого угощения в предвкушении следующего.

Все с укоризной и некоторой неприязнью повернули головы в направлении говорившего, а затем, как по команде, развернулись вновь носами по курсу друг к другу.

Самый безучастный из всех присутствующих, Виктор Соловей, напряжённо глядя в центр стола с изящным керамическим кувшином и тремя розово-бело-красными гвоздичками в нём, смутно прохрипел:

– Не знаю, я, ребята, что с планами наших действий… Но вот их телодвижения явно заставят нас поёрзать… А посему, легче набрать самим побольше подмоги в виде отрядов сил быстрого реагирования и вдарить по первое число! – закончил он вдруг сурово, и так авторитетно бухнул на стол свой матёрый и видавший виды мужицкий кулак, что сидевшие за столом как-то разом ощутили его глухое, заряженное болью и нехорошим чувством, одиночество, и, аж до холодка по спине, осознали всю внутреннюю мощь этого крепкого бывалого человека.

– Ладно, ладно, друзья, – перевёл тему на более оптимистичный лад Игорь Самуилович, – я тут подумал-покумекал, что негоже нам нюни распускать, а устроим небольшое расслабление вечером…. Ну, и завтра рванём с «подмогой», как Виктор сказал, в этот самый Зауральск. Всего-то двое на мушке – а нас с вами даже сейчас в целых два раза…

– Ну, ну, Игорь, двое-то двое, да запал не скроешь. Я ж тебя предупреждал – непростые пацаны, ох, непростенькие… – опять промурлыкал, мягко перебивая, Козьма Кузявин.

Горский на сей раз взорвался:

– Слушай, демагог, мы тут тоже не лыком шиты. Знаешь, я какую команду боевичков подогнал. Бабахнем, – Европа вздрогнет и до Азии докатится! Понял?! Так что ты со своими соплями лучше хавальник завали. Я таких, как ты, на завтрак, не глядя, хаваю…

– Бо-о-о-б! – резко одёрнул Игорь Самуилович. – Не тронь эксперта! Ценный кадр. А твоих мордоворотов, я в любой момент пучками натаскаю с любой грядки! В общем, не бузи… Каждому своё, тебе – война… Вот и воюй на войне, не здесь. Всё пошёл, прохладись! На улице подожди.

– Но босс… – Боб ещё что-то хотел сказать, но упёршись в глаза Плешака и смутно угадав какую-то запредельную, даже не совсем человеческую, словно потустороннюю опасность, вмиг охладился.

– Лады, босс. Хорошо… Я пошёл. Ждать…

И стрельнув взглядом на напрягшегося всем телом Кузявина, слегка кивнул честной компании, ухмыляясь и посвистывая, не спеша, пружинно и собранно, чуть покачивая плечами, пошёл на первый этаж к выходу.

– Ты тоже, Козьма… Сам не нарывайся. Ребята у меня горячие… Афганцы. Лучше сосредоточимся на том, что малозаметно… Как будем астрал разруливать? – Игорь лукаво перевёл лучистые пронизывающие глаза с Кузявина на Соловья и широко осклабил в улыбке ровные, красивые, в два ряда крупные, как у волка, зубы.

Глава 63

Я не понимал брата. Чего ради он, такой опытный и великий воин, – «тормозит»?

Мы торчали в этом «Мухосранске» уже битых двое суток и ни черта не предпринимали…

Я видел, что Иван бродит по окрестностям. Как одержимый, выискивая одному ему ведомые ответы на никому непонятные, кроме него самого вопросы…

То он возвращался из своих «походов» со спокойным умиротворённым выражением лица и твёрдым взглядом принявшего правильное решение человеком, то опять метался в поисках нужного, но никак не поддававшегося его разумению смысла.

Ночами его пыхтение и сопение, неясное бормотание и порой довольно угрожающие выкрики приводили нас с Гриньком в настороженное состояние людей, вынужденных делить ночлег с не совсем нормальным человеком…

А утром, как ни в чём не бывало, Иван снова пускался в свои «паломничества» по родным пенатам, и в очередной раз мы с тревогой ожидали его «туманного», полного неизвестности прихода и последующего настроения…

Во мне все его скитания вызывали яркие и очень осязаемые картины собственного прошлого, когда я сам проводил довольно длительные и запоминающиеся периоды времени в тайге, степях и среди сопок Дальнего Востока… Среди диких зверей, золотистого зверобоя, безумствующего ветра на голых открытых пространствах, или поросших розовыми «набалдашниками» валерианы горных лугах, а то и вовсе лакомясь нежно-розовыми лотосовыми цветами Приханкайской долины, я был по-настоящему счастлив, свободен и дик, как сорняк вьющегося стебля сои, зелёный трёхлистный женьшень или пятнистый красавец-леопард.

«Кодекс самурая» впоследствии открыл мне глаза на очевидную хрупкость моей индивидуальной человеческой жизни, которая в любой непредсказуемый момент могла исчезнуть в нерасторжимом единстве Универсума подобно ледяным волнам «Лены», не имеющим отдельного существования без реки…

И теперь, чувствуя нашу с братом почти мистическую общность и родство, я каждой клеточкой своего организма остро переживал «нутряной ток» всех его душевных движений, почти вплотную осязал эту героическую работу духа моего близкого существа…

Поэтому, однажды, под вечер нашего третьего дня пребывания в Зауральске, когда его «борения» выкристаллизовались наконец в чёткую форму одного единственного решения, я первый, сразу и всей своей сутью, понял это.

Наутро свежий и улыбающийся Иван сказал нам:

– Вот, пацаны, Вам и Юрьев день! Сегодня или никогда!

– Что «сегодня или никогда»? – недоумённо спросил я.

Вместо ответа Иван вывел нас, меня и Гриню, из нашего убогого жилища, и мы безоговорочно, как отставшие утки за вожаком, потянулись за ним сквозь пронизывающую до костей морось в предрассветную зябкую темень.

Идти пришлось долго…

Зарево рассвета маячило впереди буровато-малиновым отливом растёкшейся по горизонту небесной вулканической лавы. Казалось, ещё чуть-чуть и рванёт, разнесётся по свету горячая магма нечаянного конца света…

Но ничего подобного не происходило… Мы просто шли и шли по заиндевевшим щёточкам, кустикам и зарослям удивительно зелёной и упругой в это время года травы.

Иван легко и стремительно преодолевал неудобные участки луговой дикой поросли от крапивы до цепляющейся за одежду разнокалиберной по высоте малины, оранжевой от мелких ягод облепихи, потерявших глянцевый лоск бусин шиповника на оголённых ветках…

«Чего он несётся, как боевой конь?» – слегка раздражённый этой утренней скороходью думал я. Но поглядев на Гриню, который ответственно, бодро и весьма серьёзно отмахивал с правого боку чуть позади меня, я тут же проникся сугубой деловитостью моих попутчиков и отбросил навязчивое недовольство за ненадобностью.

Прошло около получаса и, судя по всему, погода уже радовала безветренным благодушием предстоящего тихого и ясного осеннего дня…

Туч не предвиделось, круглое улыбающееся солнышко, выглядывающее почти вполовину из-за горизонта, сочилось блаженством и крайней приветливостью, а мы, наконец-то, вышли к какому-то удивительно неоглядному полю и остановились, вдыхая вкусно-пряные ароматы чисто уральской «закваски»…

– Здесь… – задумчиво протянул Иван.

– Что здесь? – озадаченно переспросил я. Гриня уважительно молчал…

– Здесь это случится. Битва… Битва за самое главное. Великое противоборство… Апофеоз соития Добра и Зла. Их очередной окончательный финал.

Я ещё раз посмотрел на брата с тревожным ощущением, что сейчас он точно сбрендит, и от нас с Грниньком останутся только «рожки да ножки» после неумолимого выплеска безудержного сумасшествия Барашкина-старшего.

Но…

Ваня продолжал стоять притихший и смиренно вглядывающийся в чистый и благолепный горизонт, Гриша Шайкин рядом с ним, всё так же просто и доверительно готовый хоть к светопреставлению, хоть к вознесению, а я почувствовал себя мелкой песчинкой на шлёме великана-самурая, который в любой момент может смахнуть её в пропасть небытия…

…Я посмотрел на брата, стоявшего чуть поодаль от нас с Гриней, и тёплое ласковое чувство родства захватило моё сердце…

«Милый, милый, брат-самурай! Ты даже представить себе не можешь, в какую историю вписал тебя всемогущий Рок! Каким невиданным и неслыханным сражением через некоторое время заполнится от края и до края это необозримое поле!..» – думал я, не отрывая глаз от Остапа.

Младший брат искоса, осторожно и как бы пытаясь не потревожить моего дружелюбного настроения, взглянул на меня своими выразительными серо-голубыми глазами… Его обычно такой проницательный, заглядывающий словно в самую глубину души, пристально-цепкий взгляд озарился неожиданно мягким и чутким светом соучастия…

Глава 64

Краем глаза Боб «срисовал» незнакомца, который совсем не прячась, а лишь держась на некотором расстоянии в наглую пас их «ротвейлера»…

И к тому времени, как появился Горский, похоже этот недоносок уже порядком изучил обстановку и понял всё, что ему в данном случае полагалось понять.

– Совсем «ищейки» ох…ли!.. – привычно выругался начальник охраны Плешака, и хотел было прикрикнуть на двух милиционеров, которые лениво «тёрлись» около своих «бобиков», но вовремя обратил внимание на то, что они как-то странно и неуклюже словно подпирают машины, а потом…

Он резко рванул обратно к выходящим уже из «Уральских пельменей» сотрапезникам, покинутым им ранее.

– Быстро вниз, быстро на землю! – заорал он фальцетом от пережитого потрясения…

Трое дружно упали, кто где стоял, и своевременно, – к ним бежало несколько человек, держа на весу укороченные «АК-47»…

Боб в следующее мгновение что-то прокричавший в свою рацию, ловко выхватил «макаров» и полыхнул в рассосредоточившуюся группу нападавших из своего пистолета, а потом через секунду уже тащил шефа и двух других под стрёкот выстрелов к выруливающему на них, невесть откуда взявшемуся здесь микроавтобусу «Латвия» медицинской комплектации.

На всём ходу тот лихо вывернулся к ним распахнувшейся боковой дверью, они один за другим не без помощи всё того же неутомимого Боба залезли внутрь. И погоня началась…

– Это моя международная мафия! – крикнул всем улыбающийся почему-то до ушей Игорь Самуилович. – Вернее, боевики «заказчиков», мать их в душу… – смачно затем ругнулся Игорь.

Ватага машин вылетела на проезжую часть улицы Ленина и помчалась в сторону центра…

Визжали тормоза, потоки транспортных средств завертелись в несвойственном общему движению ритме и направлениях. Какая-то «волжанка» с лёту «поцеловалась» с троллейбусом, неуклюже упёршимся в неё на остановке свежевыкрашенным боком…

Кто-то из женщин тут же разразился истерическими, полными «доисторических» страхов, криками и визгами.

Кто-то куда-то бежал, машины сталкивались, скрежетал душераздирающе металл, плющились железные бока участников массового в это время движения по главной магистрали города, а «беглецы»-герои удирали «со всех ног» от стремительно наседавшего скопища нескольких машин, из которых трещали выстрелы и вылетали отдельные «коррекционные» выкрики наёмников.

Микроавтобус «РАФ-22031» с красной полосой на боку, сиреной и проблесковым синим «маячком» упрямо спасался от погони…

Водитель, здорово знавший своё дело, мастерски вертел рулевое колесо, и казалось, его всегдашняя задача в том только и состоит, чтобы вечно маневрировать среди пуль и потоков автомобилей, автобусов и милицейских «мигалок».

– Это что за хренотень! – орал не своим голосом Соловей, не успевая отслеживать интенсивность происходящих событий, и было довольно забавно видеть, как этот матёрый профессионал, вцепившись в верхний поручень, болтается на боковом откидном сиденье в свистопляске бешеных виражей машины скорой помощи.

– Международная мафия! – ещё раз бодро отрапортовал Плешак. – Догнали всё-таки, мать их!.. – проорал он затем в стиле вопрошавшего «спеца», неопределённо подмигнув как бы всем сразу…

Горский в это время дослал патрон в патронник и, выглядывая в окно, тщетно пытался прицелиться. Кузявин вжавшись между своими суровыми соседями, сидя между ними на полу, побелел, и стал похожим на древнеегипетскую музейную мумию…

Сворачивая с улицы Ленина на Свердловский проспект, машину тряхнуло и юзом вынесло по направлению к Алому полю, но при этом каким-то чудом, она по закону инерции и благодаря потрясающему искусству водителя, проскочив петлёй ровно круг в триста шестьдесят градусов, плавно (плавно!) легла на обычный курс к «Малахиту».

Сзади её на всей скорости, «в рысь», догонял их роскошный «ротвейлер», участвовавший в погоне, (увы!) не за свою «команду». Из него нагло стреляли по колёсам «скорой помощи», но пока, к счастью, безрезультатно…

– Сволочи! Мать их за ногу, мать их так-растак…! – смачно выругивался Игорь Плешак… – Они мне весь «депутатский подарок» распотрошат, эти гандоны из международного синдиката!!!

– Не о том заботитесь, шеф! – выкрикнул в свою очередь Боб Горский, и его удачный выстрел, наконец, пробил шину «ротвейлера», так что их бывший внедорожник-«мерседес», вдруг крутанулся через свой бок и взлетел на воздух наподобие межконтинентальной баллистической ракеты стратегического назначения…

Очевидцы, бывшие его пассажиры, и достаточное количество случайных «зевак» с благоговением наблюдали его «полёт» и приземление в гущу иных, застрявших на светофоре транспортных средств, из-за чего образовавшийся взрыв, сформировав «гриб», разбросал людей и машины в разных непредсказуемых направлениях.

Устремившись к «Малахиту» пассажиры обнаружили впереди заградительную линию новых «боевиков», которые готовились встретить только что чудом избежавших опасности беглецов…

Начало

Глава 65

Я вспомнил выражение лица своего великого Учителя, и почему-то улыбнулся…

– Их несметная сила… – повторил ещё раз Светломудр. – Но поединок начнёте Вы с Моргием…

Тот разговор был долгий, напряжённый, словно неминуемое прощание…

Словно дракону-Светломудру необходимо было за небольшой многочасовой промежуток передать мне всю недовысказанную правду обо всём, о чём не успеть договорить никогда, что навеки останется сокрытым по умолчанию…

Я понимал, что нужно слушать, что это, скорее всего, последние наши с ним минуты и часы, что эта редчайшая возможность побыть с чем-то по-настоящему высоким и дивным не повторится больше для меня в этой моей жизни. Я почти физически ощущал безнадёжную невозвратимость чуда утекающей, как песок сквозь пальцы, встречи с одним из самых дорогих моему сердцу существ.

– Ты увидишь много странного, необъяснимого… но сосредоточиться необходимо только на поединке, о! ученик.

– Такие битвы случаются один раз в десять тысяч лет, и последствия будут непредсказуемыми…

– Но твоя задача одна, – осуществить Волю Универсума, честно выполнить свой долг перед миллиардами форм жизни, перед тайной созидающего Бытия!..

– Погоди… – растерянно перебил его я, – о каких странностях ты говоришь?.. Что ты имеешь в виду, о! Учитель?!

Дракон-Светломудр пожевал губами… Воцарилось продолжительное молчание. Я тоже замер в ожидании ответа.

Казалось, остановилось само время… Вокруг нас с Учителем царило безмолвие самой Вечности.

– Есть много тайн, Ваня… – перешёл с торжественного тона на более доверительный и сердечный мой великий Друг.

– Не обо всех и не всегда есть возможность сообщить кому бы то ни было, даже от сердца к сердцу…

– Я просто хочу сказать тебе, мой младший брат… – Светломудр опять сделал небольшую паузу и я почувствовал, как у меня на глаза невольно наворачиваются колкие слёзы.

– Я просто хочу сказать, Иван… – Светломудр проникновенно посмотрел через мои глаза в самую мою глубину души. – Я хочу сказать, что в такие мгновения, которые часто называют моментами Истины… В такие моменты нередко сознанию открываются очень болезненные, но всегда очень важные, очень ценные вещи.

Светломудр прикрыл очи, дыхание его замедлилось, но я понимал, что именно сейчас Учитель интенсивно живёт некими запредельными образами и картинами, насыщенно переживает Историю Мира, каким он является на самом деле, а не со слов учёных или когда-то существовавших очевидцев…

– Ваня! – я вздрогнул от неожиданности и силы, исходившей от голоса и лица Светломудра. – Ты Ваня – воин Света, не забывай, сын! – Обороты речи Учителя заставляли моё трепещущее сердце колотиться и вздрагивать, сладко ныть и содрогаться тысячами и тысячами оттенков самых разных эмоций и чувств.

Я, то представлял себя летящим на огромном огненно-красном боевом скакуне куда-то сквозь вражеские полчища, то заносящим неимоверных размеров меч над Моргием, то стоящим на коленях в чёрном ночном поле и беседующим со звёздами, то… Я заворожено наблюдал за Светломудром, превратившись в одно исполинское Ухо…

– Тебе всего лишь надо сосредоточиться на поединке с Моргием. Понять, что ты уже не просто человек, а космическая Сила Добра… Оплот веры огромной части живых существ в необоримый Дух Света и Справедливости. А если, блин (вдруг сказал Учитель), будешь отвлекаться на всякие-разные фокусы, я тебя после боя выдеру ивовой лозой, о! Ученик!.. – Закончил речь великий Светломудр.

Я благоговейно смотрел на него и думал: «Не шутит ли он, не ослышался ли я…»

Но Величественный дракон-Светломудр был абсолютно серьёзен, спокоен и суров, когда говорил мне всё это.

«Ладно, – подумал, я… – К бою. А потом уже посмотрим, расколется старик насчёт «всяких-разных фокусов»». – И тут же подивился своей дерзости и разухабистости, ввиду того, какой противник передо мной заявляется для поединка.

И здесь, наконец, Светломудр мягко улыбнулся своей волшебной лучезарной улыбкой:

– Вот так, добре. Вот теперь ты готов к предстоящей встрече с неминуемым.

Тут же добавил:

– Ладно. Чтобы ты был немного подготовлен скажу одно, плечом к плечу там будут стоять с Тобой в строю великие воины прошлого, Светоносцы Милостью Божьей… Не обращай внимания… Помни, ты пришёл за правителем великой Тьмы Моргием, о! Ученик.

Огромное поле тем временем жило своей непохожей ни на что жизнью Плацдарма Вечности…

Окружающий нас троих МИР «несколько» преобразился.

Ушли обычные атрибуты привычного для землян «антуража» природы. Небо шарообразно выгнулось и походило теперь на чудесный киноэкран, по которому пробегали в убыстрённом ритме картины многих известных исторических событий…

Походы греков в их лёгком защитном снаряжении: битва за Трою, походы Александра Македонского со своим хорошо обученным войском, бескровное завоевание Египта, жестокая схватка с персами, бегство Дария…

Вот пламенные Крестоносцы обрушиваются на Палестину, вот уже татаро-монголы после кровожадных набегов на славянскую Русь объезжают великую землю с поборами…

Достославная рубка на Чудском озере во главе с Александром Невским сменяется резнёй с поляками, а потом и огненной «наукой» Наполеону и партизанскими войнами с отступающей армией французских завоевателей Европы, но не всего мира…

Поле предстоящего кровопролития между тем абсолютно выровнялось под нашими ногами и приняло какой-то воистину «марсианский» вид бесконечно убегающего в разные стороны бесшовного полотна, попеременно меняющего цвета в спокойном «ритме» вселенского вневременья…

Оно текло без движения, и при этом совершенно незыблемо и непроницаемо простиралось из одного, знакомого измерения, в другое – незнакомое…

Я увидел впереди перед собой постепенно проявляющиеся, как бы формирующиеся из воздуха, стройные шеренги воинов армии Тьмы…

Это я понял по обилию составляющих эти шеренги агрессивно настроенных, кричащих и потрясающих различным оружием всевозможных эпох солдат, лучников, рыцарей, копьеметателей, пиратов, воинов ацтеков и майя, а также многоразличных завоевателей и наёмников более современного вида.

Правда, я не увидел среди них Моргия, но потом, приглядевшись, понял почему…

Надо всем этим грохочущим доспехами, бряцающим оружием и дико орущим воинством, медленно и неотвратимо, нависая кроваво-багровой громадой, ползло тучеобразное нечто, приближаясь к нам.

Я быстро оглянулся и радостно обомлел: мало того, что рядом со мной Гриня и Остап полностью преобразились один во впечатляющего амуницией и видом, мощного самурая, другой – ничуть не уступая ему обличьем и осанкой в крестоносца-тамплиера…

Но также вокруг меня и рядом выстраивались, проявляясь стройными линиями красивых рядов, плечом к плечу, известные, неизвестные, не менее грозные, чем вражеские полчища, воины Света…

Сердце моё взыграло искрящейся, непередаваемой простым человеческим языком, какой-то занебесной радостью…

Сияющий венценосной статью Юлий Цезарь, божественный Ахиллес, горделивый Спартак, харизматичный Пётр I, Александр Македонский подмигнул мне подбадривающе своим лукаво-приветливым глазом, Пересвет в монашьем длиннополом плаще, – все, и многие другие мужественные ратники-патриоты, – лучезарно взирали на разворачивающееся с другой стороны Поля Битвы войско…

Глава 66

Удивительное и завораживающее зрелище несметного количества форм воинского снаряжения различных эпох, времён, периодов истории насыщало мою душу удивительным, непередаваемо-волшебным ощущением восторга и воодушевления…

Всеобъемлющая тревога за предстоящее побоище отошла на далёкий план где-то за пределами досягаемости моим обычным сознанием, а на её место властно и интригующе заступила благоговейная заинтересованность таким замечательным скоплением одеяний и защитной амуниции, видов оружия, обилия средств устрашения и насилия всех времён и народов.

Я с любопытством угадывал очертания лёгких и довольно крепких лат древних греков, их длинные острые копья и разнообразной конструкции щиты и шлёмы, защитные меховые доспехи викингов на противоположной стороне армии Великой Тьмы…

Были там и украшенные перьями головные уборы, и вооружённые упругими луками с ядовитыми стрелами на ременных перевязях колчаны кровожадные инки, майя и ацтеки, рядом с ними щерились заросшие невероятной массой волос дикие и злобные охотники древнейшего палеолита с каменными топорами и кольями в сильных руках…

Рассмотрел я также и чешуйчатые панцири, опоясанные широкими ремнями, язигов и роксоланов, расписанные разноцветными татуировками мускулистые тела гордых, хвастливых пиктов с круглыми большими щитами и зверским выражением лица. Я вспомнил вдруг, что многие бойцы диких и вольных кочевников-варваров были каннибалами, считавшими обычную практику поедания сердец и печени врага важным, дополнительным стимулом обрести новую силу и новую отвагу…

Особой статью выделялись французские драгуны наполеоновской армии в изысканных доломанах и венгерских чикчирах, отделанных галунами, как и швы на их куртках, как известно порядком надебоширивших когда-то на просторах России…

Пёстрые одеяния сокрушителей «неверных» с кривыми саблями и высокими белыми тюрбанами перемежались с рыцарскими, поблёскивавшими тусклым инфернальным светом, но начищенные до зеркального блеска, доспехами неумолимых крестоносцев-иезуитов.

Я созерцал и «ханские» лики матёрых богатырей высокомерных моголов, и непроницаемые, как маска, лица воинов-мавров из Средних веков с беспощадным блеском в почти звериных зеницах…

Я видел воплощение чёрного колдовства в пришельцах из тёмных времён огнепоклонников и змееедов… Я созерцал могучих сынов Атлантиды и полубогов в обличьях зверей и ужасных чудовищ…

Я видел тёмное зловещее облако несметной Силы противостоящей нам, воинам Света.

И в то же время я понимал, чувствовал, что я сам уже не просто я, а все те герои, солдаты-освободители от сетей и цепей Жестокости и Рабства, выразители Доблести и Стойкости, стоящие рядом со мной в едином строю. И они передают мне эманации Защиты и Бесстрашия перед сонмищем служителей Тьмы, перед схваткой с их предводителем-колоссом – Моргием…

Я оглянулся на тех, кто появились здесь разделить со мной участие в славном Бою, вневременной и грандиозной Сече…

Это были великие и непревзойдённые в своё время Герои!..

Золотели их шлёмы, блестели глаза: пешие грозно и неустрашимо сжимали в своих богатырских руках копья и мечи, победоносные щиты и древние палицы, конные, они величественно восседали на гордых своей статью и силой лошадях, устремив на противостоящую рать прямые и твёрдые взоры…