Входящий в Свет. Роман-лабиринт

Бог послал в этом, позабытом всеми остальными посетителями, месте нам на двоих: довольно приличный украинский борщ с очень сочным мясом и сметаною, «царские» с нежнейшей свининой под хреном и майонезом пельмени, а также вкусный бородинский хлеб, две сахарные булочки и густо заваренный чёрный сладкий чай.

После сытной трапезы мы дружно направились в северную окраинную часть города и вдруг, будто от толчка, резко и неожиданно остановились как вкопанные, потому что Иван, ни с того ни с сего, замер за спиной неуклюже-рослой фигуры какого-то местного бугая, накрепко прижавшегося к мокрой стене одного из низкорослых деревянных домиков.

Тот шумно и тяжело дыша, полуполз или полуковылял наподобие большого жука-рогача, обычного путешественника нешироких городских улиц.

Будучи в изрядном подпитии, эта пародия на взрослого человека то ли что-то бормотал, то ли пытался петь и проговаривать одновременно.

– Гриня, друг!!! – возопил мой неуёмный брат. – Ты живой?! Ты как здесь, ясно солнышко?!!

В орущем от какой-то даже щенячьей радости голосе моего брата Вани явно слышались душераздирающие нотки ностальгии от волнительной до спазмы встречи.

«Пародия» лишь что-то нечленораздельно промычал и сделал неуверенную попытку тащить своё богатырское тело дальше.

– Нет, ты погодь! – вцепился в него опять Иван. – Ты ччёё?!!! Меня не узнал, чертяка, братан! – И Барашкин-старший, уже обезумев не на шутку, начал трясти несуразного незнакомца, а потом обнял его и упёрся лоб в лоб, пытаясь заглянуть в глаза великана сквозь дождь и невидимые слёзы.

– Не-е-е-т! Уж я тебя те-еее-ерь точно не отпущу, вотяк!!! – опять «завозбуждался» на каком-то странном наречии, ну совсем не по-самурайски, мой братуха.

Бугай снова что-то проурчал-прорычал и вдруг бухнулся носом в плечо Ивана:

– Ва-а-ни-чка, Ва-а-аньша, я вии-ть до тя, чуточка не добрал!

– Доберём, доберём! – затараторил Иван Барашкин, и тут же попросил меня, трогательно прижимая к себе верзилу, нависшего над ним всем своим громадиной-ростом: – Остик, прошу, помоги!

Я тоже чего-то растрогался, и, подцепив великана с другой стороны, примкнул к этой странной парочке, составив тем самым не менее странное, качающееся из стороны в сторону, трио…

Наконец, после длительного нашего «хождения по мукам» с вяло матерящимся Гриней, прислоняющим нас буквально к каждой мокрой берёзе, мы втроём завалились в старый-престарый деревянный жилой барак. Штукатурка во многих местах на стенах барака облупилась и отломилась кусками до такой степени, что, казалось, её специально, долго и муторно, целой бригадой, часами кто-то отсоединял неизвестно с какой целью…

Нас приветствовали, сидя на ступеньках по направлению ко второму этажу, какие-то ханурики бодрыми кивками и шумными животноподобными выкриками вкупе с вялыми попытками схватить нас за полы одежды. На что, как-то вдруг молниеносно отрезвевший наш с Ваньшей попутчик, грубо и громко отреагировал:

– А ну, ша-а, черти! А то я Вас скруйчу да голыми (почему-то с украинским носовым «г») в Айфрыку пущу!!! По-лии?? Ша-а!

Те тут же притихли и угомонились. А я с усмешкой подумал: «Ну, генофонд явно не подкачал! Все, как на подбор, – гризли огроменные… Да вот только с «царём» в голове большушшшые проблемы!..» – передразнил я их манеру говора мысленно.

Мы всунулись втроём в какую-то небывало-затрапезную каморку и бухнули великовозрастного бугая на железную с шишечками кровать.

« Да-а», – протянул я про себя. – «Кодексом самурая тут и не пахло! Однако, тут кроме…» – я огляделся.

По неубранному столу, шустро и почти по-скакуньи, промахнули два жирных рыжих тараканища.

«Да тут одним только и пахнет – многовековой дремотой русского пропитого насквозь духа!» – неласково и чуть язвительно додумал я.

Ваня, мой родной брат Ваня Барашкин, широко улыбаясь, подмигнул мне искрящимся серым глазом:

– Ну, что брат, прибыли… Вот мы и дома!

Я невольно ухмыльнулся на искренние слова старшего брата.

Глава 58

Горский сидел напротив своего шефа Игоря Самуиловича Плешака в номере-люкс гостиницы «Малахит» на уютном бежевом диванчике и смотрел, как тот задумчиво прохаживается туда-сюда возле противоположной стены с копией картины Малевича среди золотисто-сиреневого рисунка обоев в крупную линейку. Причём супрематический эффект «Чёрного квадрата» великого русского авангардиста, его, как сам он называл «базовая «клетка»», абсолютно чётко концентрировал на себе взгляд, как на точке отсчёта любого начала и «нуле» любого окончания.

На это не преминул обратить внимание ещё один присутствовавший здесь человек, расслабленно развалившийся в широком, идентично дивану бежевом кресле в углу апартаментов. В принципе, это был его номер, снятый для него в этой уральской гостинице только с одной целью. Цель эта состояла в том, чтобы в случае поимки братьев Барашкиных допросить «с пристрастием» старшего из них, бывшего доверенным когда-то лицом депутата Плешака, и спросить про некоторые нюансы его биографии.

Игоря Самуиловича очень интересовал вопрос, откуда всё-таки возник Иван Иванович Барашкин на его голову, и что он доподлинно знает о нём, Плешаке, а также кем заслан…

Но в первую очередь Игоря Самуиловича интересовало, о чём и в какой степени компетенции оба брата владеют знаниями эзотерического плана, знаниями, так называемых древних цивилизаций, поскольку ему показалось не последним вмешательство в его многоликую судьбу «магических» сил с появлением Ивана.

По такой надобности и был забронирован загодя номер-люкс для этого человека, для уникального эксперта по древним цивилизациям и серьёзно увлекающегося «потусторонними» мирами хозяина номера, – Козьмы Дмитриевича Кузявина.

Лениво потягивая дорогое красное вино, дымя трубкой с элитной табачной начинкой, он медленно, почти нараспев рассуждал вот уже полчаса на тему возможных последствий захвата братьев, и его никто практически не перебивал…

Говорить он умел, говорил обстоятельно, со знанием дела, смакуя детали. Упомянул, между прочим, и о том, что по всем признакам, братьев оберегает и ведёт по жизни некая неподконтрольная обычным воздействиям Сила, некая, возможно, очень древняя и очень могущественная цивилизация.

Скорее всего, существует целая организованная группа носителей знаний генофонда этого крайне далёкого от нас по времени народа…

И возможно, братья, как раз и представляют из себя объект неоспоримого интереса и контроля данной группировки, данной организации, несомненно, одной из древнейших цивилизаций мира. Ко всему прочему, Кузявин добавил, что возможности этих «представителей» настолько превосходят воображение любого землянина, что ни тягаться с ними, ни тем более препятствовать воплощению замыслов этих посланников из глубокой древности не представляется реальным…

Однако, если подойти к вопросу не поимки, а своевременной и успешной договорённости с братьями, то результаты могут удовлетворить все стороны взаимодействия.

Пока Козьма Дмитриевич пространно и скрупулёзно описывал ситуацию, сам Игорь Плешак с большим напряжением и сосредоточением вслушивавшийся в эту тираду, всё более убеждался в полной необходимости захвата и пленения Барашкиных.

Его собственные познания и статус посвящения в таинства эзотерической «изнанки» мира были довольно нешуточными.

И поэтому, по сравнению с кем угодно, даже самыми именитыми магами современности, он, магистр сокровенных наук и один из видных масонов России, сам вполне мог принимать решения, соответствующие любым уровням иерархии человечества.

А его центральная миссия проводника светлых душ лучшей половины человечества через «порог последних бастионов материальности» в «царство богов», вообще, делал его Фигурой вне досягаемости для кого бы то ни было.

И поскольку он лично в молитвах и медитациях всегда отчётливо чувствовал нерасторжимую связь с САМИМ ТВОРЦОМ, то и последствия каждого своего решения он всегда вручал ТВОРЦУ, ЕГО божественной воле.

Посему абсолютно защищённый и уверенный в своей неуязвимости Игорь Самуилович вновь подтвердил, даже с большей на то определённостью, приказ Горскому изловить мерзавцев – братьев Барашкиных…

А Кузяева без особых хитростей и дальнейших объяснений лишь ещё раз по-дружески уверил в своём несомненном понимании происходящего, вежливо попросив дождаться и довести до логического завершения их общее запланированное «мероприятие» по отлову с допросом по всем надлежащим пунктам «беглых преступников».

Козьма, внимательно взглянув на говорившего, осознал тщетность своего вмешательства в планы босса, тем более, что с часу на час Кузяев ожидал встретить на земле седого Урала своего закадычного кореша Витьку Соловья и сделать ему сюрприз своим «внезапным» для него здесь присутствием.

А в это время самолётом уральских авиалиний из Москвы уже на стадии «Уважаемые пассажиры! А сейчас, пожалуйста, пристегните ремни и приведите спинки своих кресел в вертикальное положение! Наш авиалайнер готовится приземлиться…» прибывал сюда же, в танкоград, следователь по особо важным делам и его группа захвата, – Соловей Виктор Михайлович.

На душе Виктора Михайловича «гадили и скребли вовсю кошки», ИЛ-18 кренило и болтало на очередной воздушной яме, а пассажиры крылатого «борта», каждый по отдельности, мысленно «договаривались» с Богом о возможных привилегиях…

Вечерело… И по Челябинску зазывно и бодро разносились ароматы по-уральски спелого бабьего лета.

Глава 59

И снилось мне, Ване Барашкину: парю я над знакомой местностью, необыкновенно цветистой, обозначенной ровными квадратиками семирадужной расцветки. Пространство купается в необычайно прозрачном и лучистом воздухе вокруг. Я чувствую, как влечёт меня невесомо и обхватывает тёплыми, ласковыми ладонями высоты, как мягко опускает моё тело всё ниже и ниже так, что уже без труда можно различить и кукольно-опрятные очертания дворцовых стен, и почти игрушечные извивы водных канальчиков. Я вижу удивительных животных, мирно разгуливающих среди ландшафтов и замков этого волшебного мира, маленьких человечков в одеянии гномов, снующих взад-вперёд по тропкам и дорожкам, вымощенным разноцветными камешками. Свободно и радостно плаваю я в солнечной вышине и как бы заново рождаюсь снова и снова, каждую секунду проживая целую бездну всевозможных эмоций и чувств: от едва ощутимой волны восторга до ошарашивающего своей космичностью состояния полного блаженства…

Я вновь парил над удивительной сказочной страной!.. С превеликой радостью смотрел на этих торопящихся куда-то маленьких человечков, извилистые водные канальчики и разноцветные аккуратно-кукольные земли. Все домики местных жителей по-прежнему оканчивались островерхими куполками из красочной черепицы. Наверху куполков по-прежнему были изображения диковинных зверей и птиц из чистого золота.

«Вот это да!», – подумал я, – «и до чего же восхитительны эти кровельные украшения из золота!.. И Гриня снова их не видит, вот же, и Остик…»

Я довольно близко оказался от куполков и не отказал себе в удовольствии осторожно прикоснуться к ним. Флюгерки слегка покачивались, крутясь на ветру. Я спланировал ниже и оказался вровень с верхушками огромных лопоухих эстрогоновна, похожих на земные лопухи. Удивительные побеги этих красивых зелёных гигантов царственно возвышались среди роскоши здешней флоры. Шаровидные кроны одних растений, многоконечные пышные кустики других, яркие цветы и невообразимых очертаний листья, изящные изгибы ветвей и плавные каскады как бы застывших волн зелёной, оранжево-жёлтой, коричнево-бурой, красно-розовой, иссиня-сиреневой и фиолетовой многоцветной массы не могли затмить этих колоссов на крепких, наполненных живыми соками, стволах. А их широкие стебли напоминали многочисленные автострады, по которым бодро сновали туда и сюда разнообразные маленькие существа. Их было так много и так целеустремлённо бежали они по своим делам, что казалось, это целое сказочное предприятие, – типа огромнейшего вокзала или фабрики, – пыхтит, носится и трудится под неусыпным оком какого-то незримого начальника…

– Привет! – неожиданно раздался рядом мелодичный голосок. Я вздрогнул, обернулся и обмерев от счастья при виде Застры, с умилением и восторгом разглядывал эту маленькую, порхающую возле меня, крылатую, как стрекоза, девоньку…

– Застра! Привет!!! А где Светломудр? – только и смог вымолвить я.

– Привет, Ваня! Он уже давно ждёт тебя… Целую вечность!.. – фея, на которую я с удивлением воззрился после произнесения этих слов, не выглядела ни смеющейся, ни даже сколько бы то ни было весёлой. Явно её серьёзное настроение продиктовано было наичрезвычайнейшими обстоятельствами, и я не стал больше расспрашивать её ни о чём. Я просто нырнул за ней следом, взлетая на вираже эмоций и точного следования траектории полёта моей маленькой подруги Застры.

Вскоре мы благополучно переместились в сакральную резиденцию Светломудра, где он, облачённый в свою лучшую парадно-нарядную мантию, уже встречал нас раскинув приветственно руки жестом смирения и великой радости.

– Здравствуй, герой! Я приветствую тебя перед исполнением тобой высочайшей миссии защитника величайшего Блага жизни для всех жителей малого и большого Универсума… Для всех, в чьих сердцах бьётся горячая надежда на победу Света над Тьмой, Сияния Духа над Мраком полчищ Моргия!..

– Моргий велел мне выступить перед тобой посланником его требований о Битве, о Ристалище между извечными Силами противостояния Разрушения и Созидания!

– Ничего не бойся, о, Ученик!

– А сейчас я зачитаю Тебе правила сего невиданного доселе ПРОТИВОБОРСТВА…

Глава 60

И снился Игорю странный и удивительный сон. Над огромными просторами инопланетной равнины парил огромный светящийся шар лилово-бордового цвета. Он похож был на манящее округлыми очертаниями огромное сочное яблоко, плывущее на недосягаемой высоте, исторгающее какую-то неземную и в то же время вполне аппетитную, полновесную, ядовитую сладость.

Сон Игорь Самуилович видел первый раз в жизни…

Вернее, до этой ночи Игорь даже не верил, что сны случаются с другими, что их вещая составляющая имеет место быть в чьей-то иной вселенной, в существовании других человеческих индивидуальностей. Поэтому он, по-хорошему, никогда не интересовался и не вникал в эти вопросы, в реальность снов и всяческих подобных «иллюзий». Игорь всегда был приверженцем исключительно осязаемых методов общения с «зазеркальем», сознательного влияния на потусторонние силы…

И так уж случилось, что то, во что он заведомо просто не верил и чему не придавал ровно никакого значения, вдруг вторглось в его дивное безмятежное забытьё.

Огромный плод «небесного древа» в вышине между тем разворачивался во всей своей красе перед Игорем Самуиловичем и зазывно наполнял «снящееся» пространство томительным ощущением влажного и горячего изнеможения, струящегося во все стороны и наполняющего всё окружающее какой-то особой недвижностью и немотой.

«Господи!» – только и подумал Игорь Самуилович. – «Какое чувство кошмарной и обольстительной преисподней воистину!»

Затем «яблоко» неожиданно раскололось на две гигантские кроваво-рубиновые половины и начало медленно порождать из своего необычного нутра прямо-таки ирреально-фантастические образы в духе «демонического» измерения полотен Босха-Гойи-Дали-Врубеля…

Здесь были готические кошмарные химеры, исполинские чудо-животные, состоящие из разных частей друг друга, а также космические по масштабу и воздействию, косматые, полыхающие самыми разными огненными оттенками, фигуры и явления.

Друг за другом образовывались и менялись из одной формы в другую многоразличные чудовища и древние устрашающие архетипы адского порождения…

Всё порхало и кружилось вокруг, изрыгало искры вселенского пламени и булькающие пузырями пенящейся магмы гигантские языки пожарищ.

Созерцание всего этого вакханального скопища невообразимых существ и видений потрясало размахом и апокалиптической сутью. Инфернальная мощь сменяющихся последовательно картин содрогала душу Игоря Самуиловича Плешака…

Столпотворение монстров расщепляло воображение «спящего» на миллиарды маленьких осколков и до такой степени приводило в трепет сознание Игоря, что даже внутри сна ему казалось, – проснуться от кошмара у него не будет ни сил, ни возможности.

Впрочем, длящееся, как представлялось, до бесконечности «умопомрачение» не имеет начала, не знает конца…

И в какой-то отчаянный момент этого видения Игорь вдруг со всей ясностью и ужасом начал осознавать: 1) свою абсолютную нерасторжимость с происходящим, и 2) свою заинтересованность и всё нарастающее наслаждение от всего этого «карнавалища».

Следующим эпизодом потрясения стало постепенное «опознание» знакомых черт многих возникающих в очередь персонажей…

Здесь были и некоторые очень хорошо знакомые сослуживцы Игоря Самуиловича, и многие партнёры по бизнесу, и соседи по даче, и влиятельные банкиры, и даже откуда ни возьмись вылетел прямо на «авансцену» Козьма Дмитриевич Кузявин в непонятном обличье полувепря-получеловека и надасадно хрюкнув в пространство, «со всех копыт» кинулся дальше, в неопределённость зловеще-багряного зарева…

Игорь проснулся в липком, до мурашек отрезвляюще-холодном поту и, едва придя в себя, тут же набрал номер жены. Суховатый спросонья голос Наташи предложил поменьше изводить себя на работе и побольше общаться с «нормальными, обычными, позитивными» людьми, передал привет от детей и пожелал спокойной ночи…

– Спасибо, целую! – сказал в ответ Плешак и подумал: «Действительно, чего это я так развозбуждался, чего так перетрухал… Ну, подумаешь, сон! Всё когда-нибудь в первый раз…»

Потом всунул поджарые волосатые ноги в отельные шлёпанцы и вышел на балкон.

Ночной Челябинск безмятежно и безветренно плыл вместе со всем земным шаром по путям Господним в полную неизвестность и умиротворённое безразличие вечности… Кое-где позванивали звоночки запаздывающих в депо трамваев, искрящих на поворотах «усиками» пантографов, проносились шустрые на ходу «легковухи», где-то погромыхивали тяжеловозные грузовые машины от «ЗИЛ»-ков до матёрых «Уралов» на нерегулируемых желтоглазых перекрёстках…

Ночной мир южноуральского «миллионника» сонно и подслеповато щурился одинокими фонарями, вхолостую светился вывесками магазинов и афишами кинотеатров, а также другими неоновыми «рекламами». Редкие прохожие торопились поскорее вернуться к одиноким, необогретым близкими телами постелям, либо к обычному переругиванию со второй «половинкой» из-за «лишней» выпитой рюмашки, а то и, в редчайших случаях, к страстному молодому сексу в подобном же гостиничном номере…

Игорь вернулся обратно в комнату, прошёл в туалет, потом возвратился и налил из стандартного «советского» графина уже несвежей воды, сполоснул горло и, зайдя в душевую, сплюнул невкусную влагу в треснутую раковину…

Наутро собрались внизу, в холле «Малахита»: он, Игорь Самуилович Плешак с измученными от бессонницы глазами, Кузявин Козьма Дмитриевич с помятым, подразумевающим бурное и ненасытное времяпрепровождение, лицом, также бодрый и подтянутый Боб Горский и, наконец, из гостиницы «Южный Урал», позже всех прибывший «следак» Виктор Соловей, промучившийся целую долгую ночь в нескончаемых воспоминаниях о своей пышнотелой Ярославе…

Глава 61

Бывшую мою комнатёнку, многострадальную «халупу», как я сам её называл, давно «перекинули» какому-то очередному столяру-алкашу, и мы были вынуждены сейчас ютиться втроём в скромном жилище Гринька Шайкина. Мой названый братуха так «офонарел» от стольких навалившихся враз событий, что сделался каким-то необыкновенно тихим, и всё улыбался и улыбался, глядя попеременно на нас с Остиком печальными «на трезвянку», но ясными глазами…

Я несколько раз подряд объяснял младшему брату самыми понятными и простыми словами суть предстоящих событий, но он сначала дико смеялся, а потом вдруг страшно присмирел и тоже притих, составив с Шайкиным выразительную парочку молчаливых «будд сострадания».

Зато на меня «тупо напал» жор, и всё, что ни оставалось в пище и так не у самого жирующего в Зауральске человека, было сметено мной за милую душу до крошки…

Мне требовалось до зарезу побыть одному и поболтаться по окрестностям, собираясь с мыслями, приводя в чёткую структуру свой внутренний располох.

Предстояло что-то поистине невероятное и совершенно неподдающееся всяческой логике…

Пункты ультиматума, выставленного Моргием, неминуемо сводились к тому, чтобы сделать моё присутствие в битве основным мерилом либо победы, либо поражения.

И по моему «барашкинскому» разумению, Моргий никак не рассчитывал на проигрыш.

Господи, ведь совсем недавно, я, отправляясь в далёкую и неведомую для меня столицу, и подумать не мог до какого вселенского абсурда буду способен «докатиться»!..

А теперь всего-то через какую-то пару лет, я хожу по родному «Задрыпинску» и ломаю голову, как дотянуться и укусить собственный локоть в тщетной попытке разобраться с нахлынувшими на меня цунами чувств…

Да, Светломудр научил меня всему, что способен познать человек!.. Натренировал в ратном и астрально-боевом деле, показал неизбежность перевоплощений и ошибок, повсеместную необходимость борьбы Добра и Зла…

Но…

Ультиматум, ко всему прочему, гласил, что воинство с обеих сторон будет состоять не только из ныне живущих на земле, но также и из многих иных, плоскостей бытия…

Что воспрянут и те, кто давно почил, кто достойно и не очень, закончили странствовать по мирам и весям вселенной, но, несомненно, оставил по себе весомую память в боях и воинских распрях тысячелетий!..

Было не совсем понятно, где же разместятся эти великие армии, выставленные силами двух противоборствующих начал?!..

Впрочем, конечно же, не это было главным во внутренних моих вопрошаниях…

Не это составляло тайную суть основного вопроса вопросов…

Но «ПОЧЕМУ Я?» и было квинтэссенцией моих раздумий и томлений. Кто Я ТАКОЙ???

Неужели во всём мироздании не нашлось более, что ли, мощного воина, существа высшего измерения, ЧЕЛОВЕКА, ПОЛУБОГА или ГЕРОЯ??!!!

И вдруг… меня озарило: А ПОЧЕМУ НЕТ? Почему именно я не могу быть тем человеком, полубогом, героем, который может быть способен на такое?..

На такое или… БОЛЬШЕЕ!!!

Нет, не гордыня руководила сейчас мной… Ни в коем случае, ни в коей мере!!!

Я просто понял, понял в первый раз в моей жизни.

А может и за столько жизней!..

Не существует на Земле, да и нигде ни человека, ни существа, который мог бы заменить меня, именно меня в сей решающий мировой момент!..

Почему не я?..

Почему такой, как я, человек, именно такая сущность, воин, наконец, не может быть удостоен высокой миссии, – защитить мир от огня катастрофы, от тотального уничтожения и забвения…

Да, именно я, – тот человек!!!!!!!!!!!!!!!!!..

И не нужно прятаться от собственной судьбы!..

Так думал я, возвращаясь тихой лесной тропкой, затуманенной от меня моими же собственными, навернувшимися на глаза, такими непрошеными, но примиряющими с самим собой и целой вечностью слезами…

Глава 62

Компания уселась во вместительный, похожий на ротвейлера, чёрный бронированный Mercedes-Benz G-класс и сопровождаемая двумя милицейскими «газиками», словно неименитыми, но преданными хозяину дворовыми псами-«бобиками», дружно и стремительно двинулась в сторону главной улицы Ленина, улицы, название которой украшает собой практически все места проживания советских граждан.

«Кортеж» подрулил к «Уральским пельменям», компания высадилась из «мерса», и, наподобие четырёх мушкетёров, эта разношёрстная команда суперпрофессионалов, каждый в своей уникальной области, поднялась на второй этаж высококлассного ресторана Южного Урала.

Большую часть этого заведения, довольно интересного архитектурно-дизайнерского решения, украшало панно художника Фокина, который в аллегорической форме творчески ярко и талантливо передал многообразие фигур его создателей и строителей.

Но харизматичных посетителей этого славного места в данном случае совсем не «щекотили» вопросы художественной оснастки ресторана…

Они пришли сюда со строго определённой целью: наметить дальнейшие шаги непростого мероприятия по захвату братьев Барашкиных в свои сети. А посему сантименты и «ахи» про искусство и красоту местных достопримечательностей никак не смогли бы посодействовать их успеху в этом тонком деле. И наскоро сделав обильный заказ без включения алкоголесодержащих напитков, они, приблизившись друг к другу почти что впритык лбами, принялись сосредоточенным мозговым штурмом выбивать правду-матку из своих тактических соображений…

Со стороны могло показаться, что не видевшиеся с далёких пор юности однокашники тепло и сердечно с нерастраченным по жизни оптимизмом обмениваются фактами неизвестной другим биографии, душевными, как плюшевые игрушки детей, давними воспоминаниями…