Цвет империи

Александр Андреевич стал доверенным лицом наместника и последовал за ним на русско-турецкую войну. Он храбро сражался в боях, но главное – Безбородко отвечал за секретную переписку. В марте 1771 года 24-летнему Александру Безбородко был присвоен чин полковника, и в том же году он участвует в заключении Кучук-Кайнарджийского мира, по которому Россия получила выход к Чёрному морю.

А спустя год с небольшим после окончания войны Екатерина II, оценив достоинства отчётов, шедших из канцелярии генерал-губернатора Малороссии, обратилась к Румянцеву с просьбой – порекомендовать ей нескольких способных людей для замещения свободных секретарских должностей. Граф Задунайский, коим к тому времени стал Румянцев, решил отправить в Петербург Александра Безбородко и Петра Завадовского. Один впоследствии украсил канцелярию матушки-государыни, а другой – её альков.

«Представляю Вашему величеству алмаз в коре: Ваш ум даст ему цену», – так Румянцев-Задунайский пишет о молодом человеке с опытом войны и секретной работы. «Алмаз в коре» – так тогда называли неограненный камень.

Двадцатипятилетний Безбородко был толстым, неуклюжим, простоватым на вид и вдобавок – не знал французского языка. Екатерина поначалу не разглядела за внешностью «глуховского кабанчика» (такое прозвище припечатал ему в столице Завадовский) и хохлацким произношением, от которого он так и не избавился до конца дней, интеллектуала высшей пробы.

Безбородко назначают на второстепенную должность секретаря по приёму челобитных, придворные за глаза издеваются над «хохлом». Кстати, хорошие манеры он так и не приобрёл до конца своей жизни.

Автор книги «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России Александр Терещенко в 1837 г. писал: «Являясь к императрице во французском кафтане, он иногда не замечал осунувшихся чулков и оборванных пряжек на своих башмаках, был прост, несколько неловок и тяжёл; в разговорах то весел, то задумчив».

Однако некоторая грубоватость манер, неуклюжесть и чудаковатость внешнего облика Александра Андреевича нисколько не помешали современникам очень скоро заметить его выдающиеся способности. Как отмечал в своих воспоминаниях французский дипломат граф Луи Сегюр, «в толстом теле Безбородко скрывал тончайший ум».

Вершитель мирового порядка

Вскоре выяснилось, что малоросс Безбородко, чуть ли не единственный из «екатерининских орлов», в совершенстве владел русским литературным языком (вторым был тоже малоросс, Пётр Завадовский). Государыня, отдавая должное одарённости Безбородко, начала давать ему разнообразные поручения. Постепенно он стал любимым докладчиком Екатерины.

«Не могу нахвалиться пребыванием своим здесь, – хвастал Безбородко отцу в 1778 году. – Ее Императорское Величество ото дня в день умножает ко мне свою доверенность… Во мне вся публика и двор видят ее первого секретаря, потому что через мои руки идут дела сенатские, Синода, Иностранной коллегии, не исключая и секретнейших…»

И это не было пустое малороссийское бахвальство. В письмах «самой» Александр Безбородко фигурировал как «мой фактотум» (буквально – «делающий все», т. е. незаменимый помощник, правая рука). В 1779 году он был произведён в бригадиры и получил 1200 крестьянских душ в Белоруссии.

А дальше его богатство росло так: в 1783 году – в потомственные владения передано 2700 душ в Малороссии; год спустя – чин тайного советника и ещё более 3000 душ в Малороссии. Кроме того, получил дозволение принять пожалованное ему австрийским императором графское достоинство Священной Римской империи. На гербе новоиспечённого графа располагался латинский девиз: «Lahore et Zelo», т. е. «трудом и рвением».

В 1786 году опять награждён деревнями в Малороссии. В 1790 году пожалован действительным тайным советником, а в следующем году по случаю заключения мира с Портой получил орден св. Андрея Первозванного; далее – 50 тысяч рублей серебром, похвальную грамоту, масличную ветвь для ношения на шляпе и 5000 душ в Подольской губернии (ныне Винницкая и Хмельницкая области). За увеличение государственных доходов Александру Андреевичу был пожалован пенсион в юооо рублей и единовременно 50000 рублей.

24 ноября 1780 года он был определён в Коллегию иностранных дел со званием «полномочного для всех негоциаций» и пожалован в генерал-майоры. Назначению предшествовало составление Безбородко нескольких дипломатических документов, импонировавших императрице.

Первый из них – Манифест о вооружённом нейтралитете. Этот документ, опубликованный во время войны за независимость США, провозглашал право нейтральных государств торговать с воюющими всеми товарами, за исключением оружия и боеприпасов. Он лёг в основу международного морского права. В Соединённых Штатах Америки манифест приветствовал Континентальный конгресс, признав провозглашённые правила «полезными, разумными и справедливыми».

Второй документ – «Мемориал по делам политическим», предназначавшийся для австрийского кайзера Иосифа II и предлагавший ему план совместных действий против Османской империи. Так был положен конец так называемой Северной системе, ориентировавшейся на Пруссию, и установлены союзнические отношения с Австрией.

Третьим важным документом, составленным Безбородко, был Манифест о присоединении Крыма. Безбородко принимал участие в работе «ликвидационной комиссии» не только по Крымскому ханству, он готовил также документы по двум разделам Польши, после чего Днепр перестал быть границей, разделявшей Малороссию. Александр Андреевич лично проводил переговоры непосредственно с последним польским королем Станиславом-Августом (Екатерине не сильно хотелось видеть давно отставленного фаворита, пусть и венценосного). Зная громадную работоспособность Безбородко, Екатерина привлекала его и к делам внутренней политики.

В 1783 году была организована комиссия для «приумножения государственных доходов». В ней Безбородко предложил уравнять повинности крепостных по всей империи. С тех пор положение русского, малороссийского и эстляндского крестьянина стало равным. Это – никакая не колонизация или оккупация, как уже сто лет ноют националисты из бывших западных, юго-западных и южных губерний Российской Империи, а становление единообразного порядка в единой стране.

В 1787 года на него возложено объявлять волю государыни и докладывать ей по государственным делам. Безбородко, возведённый в звание гофмейстера, сопровождал императрицу в её путешествии по южной России, во время которого матушка-государыня увидела вновь обретённые земли, именуемые Новороссией.

Государыня внимательно следила за книжными новинками. В 1790 году ей на глаза попалась занятная книжица под названием «Путешествие из Петербурга в Москву». Прочитав, матушка-императрица возжелала, недолго думая, автора казнить. При этом она сказала об Александре Радищеве: «Бунтовщик хуже Пугачёва».

Безбородко напомнил императрице, что ещё Елизавета Петровна отменила в России смертную казнь и что для вооружённых бунтовщиков-пугачевцев лишь было сделано исключение; а насчёт писателя Алекандр Андреевич осмелился высказаться в том духе, что ему, мол, и ссылки достаточно. Кстати, по смерти государыни он выхлопотал у Павла освобождение для Радищева.

Александр Безбородко успешно заключает мир с турками в Яссах 29 декабря 1791 года. После внезапной кончины Потемкина, завоевавшего победу, турки понадеялись, что теперь им достанется более сговорчивый переговорщик. Им достался Безбородко, заявивший: «Хотите ли войны, или мира. Можете иметь и то, и другое. Мир по Галацким предварительным статьям или войну до конечной гибели. Выбирайте». Граф настойчиво внушал туркам мысль, «что ежели мы мира желаем, то и войны отнюдь не боимся». По Ясскому миру Османская империя отказывалась от любых претензий на Крым и передавала России междуречье Южного Буга и Днестра.

По возвращении в Петербург Безбородко обнаружил, что его положение при дворе сильно пошатнулось. Место ежедневного докладчика занял новый фаворит императрицы Платон Зубов. Но, тем не менее, он по-прежнему принимал участие в дипломатических переговорах по поводу третьего раздела Польши и других делах внешней политики.

Устоявший столп

17 ноября 1796 года умерла Екатерина II. Новый император Павел снял с занимаемых должностей чуть ли не всех приближенных покойной государыни. Кроме Безбородко. Почему?

В российском бомонде конца XVIII столетия циркулировал не вполне лестный для Безбородко слух. Покойная государыня в разговорах с особо доверенными лицами неоднократно высказывала намерение передать престол своему внуку Александру, минуя сына Павла. Говорили, что незадолго до смерти она составила завещание не в пользу сына и передала его на хранение Безбородко. Далее по легенде: Безбородко должен был обнародовать завещание после смерти Екатерины. Но он сообщил об этой духовной Павлу и будто бы лично уничтожил злополучную бумагу.

В популярном анонимном сатирическом сочинении тех лет «Разговоры в царстве мёртвых» имеется сцена встречи Екатерины и Александра Безбородко на том свете. Покойная императрица устраивает своему секретарю разнос: «Ты изменил моей доверенности… Что молчишь, несправедливый человек? Чем загладишь сей поступок?» Провинившийся царедворец падает перед Екатериной на колени и умоляет простить его…

Все это, конечно, художественный вымысел, однако, как известно, нет дыма без огня.

А в жизни было так: уже на второй день царствования Павел пожаловал Безбородко чин действительного тайного советника I класса (канцлера), соответствовавший фельдмаршальскому званию. «Этот человек для меня – дар Божий», – говорил о нем император. Чуть позже вельможа стал сенатором, хотя так и не посетил ни одного заседания Сената.

Последние два года своей жизни Безбородко был не только фактическим, но и официальным полноправным руководителем внешнеполитического ведомства России. Павел I пожаловал ему также портрет свой и большой крест св. Иоанна Иерусалимского, осыпанный бриллиантами, орловскую вотчину, поступившую в казну после пресечения рода князей Кантемиров, несколько тысяч десятин земли и душ крестьян.

В 1798 году Безбородко подготовил «Записку о составлении законов Российских» – план реформ, призванный уберечь страну от возможного повторения «французского сценария» с ужасами кровавого террора. Представители всех сословий, по его мнению, должны были заседать в Сенате, выполнявшем функции законосовещательного органа. Проект Безбородко предусматривал установление фиксированных крестьянских повинностей, запрещение продажи крепостных без земли и ряд других преобразований.

Александр Андреевич скончался 6 апреля 1799 года. Часть своего огромного состояния Безбородко завещал на благотворительные цели. На эти деньги его братом Ильей Андреевичем было основано учебное заведение нового типа – Нежинский лицей им. Безбородко, ныне – педагогический университет. Там впоследствии учился Гоголь.

Похоронен князь Александр Безбородко в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры.

В общей сложности из-под пера Безбородко вышло 24 223 документа, причём около девятисот актов были включены в Полное собрание законов Российской империи. Они касались практически всех сторон жизни государства. Уникальная работоспособность Александра Андреевича поражала современников.

Граф Морков свидетельствовал: «Я не мог никогда надивиться непостижимой способности Безбородко читать самые важнейшие бумаги с такою беглостью и так верно и так скоро постигать смысл оных».

«Отец» Пьера Безухова

К преждевременной смерти – Безбородко скончался в 52 года – канцлера привели не только государственные заботы. Пожалуй, не меньше сил у него забрали и плотские удовольствия всякого рода.

Вообще, Александр Анреевич был человеком чрезвычайно темпераментным, натурой открытой, сострадательной и страстной.

Дом Безбородко на Почтамтской улице в Санкт-Петербурге (ныне – центральный музей связи имени А. С. Попова) считался одним из богатейших в столице, славился убранством и картинной галереей. Каждый день в доме Безбородко накрывался стол на сто персон. Сесть за него, откушать борща и сала мог любой дворянин, для этого не требовалось предварительное приглашение на трапезу.

Рассказывали, что один разорившийся помещик поддерживал своё существование исключительно за счёт завтраков, обедов и ужинов у Безбородко. Однажды хлебосольный вельможа, заметив среди гостей бедно одетого человека, потребовал доложить, кто это такой. И помог ему, узнав о его катастрофическом положении, не только куском хлеба, но и деньгами.

Добряк Безбородко каждому ходоку из родных мест старался помочь деньгами или своей протекцией. Отказал лишь один раз: кто-то из соотечественников попросил устроить его на место театрального дирижёра, «чтобы палочкой махать да по шести тысяч брать». Александру Андреевичу пришлось долго разъяснять «простодушному хохлу», что для этого нужно хотя бы немного разбираться в музыке.

Были у канцлера две главные страсти: карточная игра и женщины.

Безбородко проводил за зелёным сукном целые ночи напролёт, проигрывая своим партнёрам астрономические суммы денег. А романы у Александра Андреевича были почти со всеми столичными актрисами, причём, увы, неудачные. Он до конца жизни оставался холостяком. Екатерина была вынуждена вмешиваться в его сердечные дела.

Он волочился за итальянской актрисой и певицей Давиа, которая обожала хлестать поклонников по лицу, и подарил этой истеричке драгоценностей на 500 тысяч. Государыня лично выслала из столицы эту самую Давиа, которой Безбородко подарил 40 тысяч рублей. Екатерина обвенчала актрису Угарову с её театральным партнёром, когда узнала, что Безбородко просто потерял из-за неё голову. Танцовщица Маврушка, на которую он потратил двадцать тысяч, предпочла ему красавца графа Алексея Орлова-Чесменского.

Безбородко не чурался визитов и в непристойные заведения: «Каждую субботу, – писал Николай Греч, – после обеда надевал он синий сюртук, круглую шляпу и клал сто рублей в карман. Вооружённый таким образом, посещал он самые неблагопристойные дома». Сам Безбородко объяснял свое «хобби» так: «Я для того люблю девок, что имею власть их переменять, чего мужья с женами своими делать не могут, хотя и знают, что они б…».

Самую продолжительную связь Безбородко имел с актрисой О. А. Каратыгиной. Она оставила сцену и в 1790 году поселилась в его доме. Родилась дочь Наташа, горячо любимая отцом. Он дал ей прекрасное воспитание и образование, обеспечил богатым приданым и выдал замуж за гвардейского полковника.

Князю Виктору Кочубею, своему двоюродному брату, она писала: «О сем священнейшем для меня имени я не могу слышать равнодушно, и по мере моего возраста я более и более чувствовала мою в нем потерю и сиротство, лишаясь в нем всего, что было для меня священнейшего». Граф Лев Толстой, стремясь воспроизвести характерные черты эпохи, предшествовавшей войне 1812 года, использовал и яркий типаж князя Безбородко. В романе «Война и мир» Толстой переименовал его в графа Безухова, продлил жизнь на шесть лет и придумал ему сына Пьера.

Малороссийский князь получил от графа Толстого русскую фамилию, графский титул и сына с французским именем. Так что всякий раз, перечитывая классику, мы можем очередной раз убедиться в глубинном переплетении древних родов империи.

P. S. Среди первых министров, назначенных во «Дни Александровых прекрасное начало», были старый друг Безбородко Пётр Завадовский (министр народного просвещения), племянник канцлера Виктор Кочубей (министр внутренних дел) и Николай Румянцев (министр коммерции) – сын и внук наместников Малороссии.

Сын казака, любовник Екатерины, просветитель России. Три отставки графа Завадовского

В день своей коронации 17 апреля 1797 года император Павел пожаловал Петру Завадовскому графское достоинство Российской Империи, а также орден Св. Андрея Первозванного и орден Анны 1-ой степени. Так были отмечены заслуги одного из самых опытных и удачливых малороссов

В списке екатерининских фаворитов Петр Васильевич Завадовский (1739–1812) был шестым, среди министров народного просвещения России – первым. Именно ему Россия обязана созданием такой системы образования, которая породила феномен интеллигенции.

Эта система прослужила державе вплоть до 1917 года и, в чем не очень хотят признаваться сегодня, стала основой советского образования.

«Казацкого рода»

Фамилия Завадовских берет своё начало от древнего польского дворянского рода Равичей. Прадед будущего министра Яков Равич-Завадовский после войн Богдана Хмельницкого перешёл на службу от короля Яна Казимира к царю Алексею Михайловичу и дослужился до казацкого полковника.

Дед, Василий Яковлевич, был бунчуковым товарищем при Иване Мазепе. Он сохранил верность присяге Петру и после предательства гетмана пошёл на службу к Ивану Скоропадскому.

Отец, Василий Васильевич, дружил с Кириллом Разумовским и служил в основном по счётной части. Мать будущего фаворита Мария была дочерью судьи Стародубского полка Михаила Ширая. Завадовские владели небольшими земельными угодьями в Стародубском и Мглинском уездах Черниговщины (ныне – Брянская область) и имели до 800 душ крепостных.

Петр Васильевич Завадовский

Петр Завадовский родился 10 января 1739 года и был вторым сыном в семье (всего у Василия Завадовского было семеро детей). Из-за многочисленности семейства дед по матери Михаил Ширай взял к себе в дом двух старших внуков, Ивана и Петра, которых затем отправил на учёбу за границу – в иезуитское училище в Орше, входившей тогда в состав Речи Посполитой.

Так с раннего детства «Петюня» запомнил: в России негде получать правильное, систематическое образование. В Орше шляхетским детям бесплатно преподавали древние языки, историю, географию, физику, математику на польском языке. Важное место отводилось правилам поведения за столом, умению вести непринуждённую беседу, поддерживать разговор на любую тему, завоёвывать доверие собеседника, быть галантным в различных обстоятельствах.

Около 1753 года Петр Завадовский для завершения своего образования перешёл в Киевскую духовную академию (бывшую Киево-Могилянскую), которая тогда давала не только духовное, но и общее образование. Так Завадовский приобрёл учёность и католическую, и православную.

Окончив обучение в академии в 1760 году, Завадовский по протекции отца поступил на службу к гетману графу Кириллу Разумовскому. Четыре года спустя Екатерина II упразднила гетманство и восстановила Малороссийскую коллегию во главе с графом Петром Румянцевым. С тех пор управление украинскими землями теряло свои отличия от общероссийских порядков. Правителем румянцевской канцелярии в Глухове был будущий канцлер Безбородко, ставший на десятилетия ближайшим другом Петра Завадовского.

Однажды граф Румянцев получил указание императрицы подготовить краткую записку по какому-то секретному делу. Безбородко в этот момент отсутствовал, и нужный документ составил Завадовский. Записка была отправлена Екатерине II, и та отметила: «Я первую деловую записку читала с таким удовольствием». После этого случая граф назначил Петра Васильевича начальником своей секретной канцелярии. Так родилась традиция, достигшая своего апогея уже в советскую эпоху, – назначать «особистами» украинцев.

В июле 1770 года Завадовский отличился в битвах при Ларге и Кагуле. За штурм Силистрии (18 июня 1773 года) он был произведён в полковники и до конца войны командовал Старооскольским полком. При этом Петр Васильевич не оставлял поста «начальника особого отдела», поэтому генерал-фельдмаршал Румянцев, когда Турция запросила мира, поручил ему вместе с Семёном Воронцовым подготовку редакции мирного договора.

По этому договору, подписанному в деревне Кючук-Кай-нарджи в июле 1774 года, Россия получала выход в Чёрное море и право прохода русских торговых кораблей через проливы Босфор и Дарданеллы. Крымское ханство отделялось от Османской империи, Молдавия и Валахия переходили под покровительство России.

«В моем состоянии надобно ослиное терпение»

После такого «красивого» мира Екатерина II попросила фельдмаршала указать молодых людей, способных занять должности кабинет-секретарей её канцелярии. Румянцев отрекомендовал «двух хохлов» – Безбородко и Завадовского. Оба пришлись ко двору, но особое, приватное расположение императрицы снискал Петр Завадовский – своей красотой, умом и манерами.

Завадовский становится фаворитом Екатерины II в 1776 году, после охлаждения государыни к князю Потемкину. Петр Васильевич был произведён в генерал-майоры и назначен генерал-адъютантом императрицы. Как ни странно, Завадовский особо этому не радовался и при дворе скучал.

Государыня же писала новому фавориту: «Сударушка Петруша, решительно есть то, что я тебя люблю и любить буду и твердо в том пребываю, а ты скорбишь по пустому», «верь мне для своего спокойствия: право я тебя не обманываю, я тебя люблю всею душою», «сама же тебя люблю как душу»; «любовь наша равна; обещаю тебя охотно, пока жива, с тобою не разлучатся»; «с нетерпеливостью ждать буду вечера, чтоб тебя видеть»; «ты сердцем и душою питаешь мою страсть»; «нежность и чувствительность твоя ни с чем несравненны суть»; «любовь твоя утеха души моей».

Безбородко, старый приятель Завадовского, объяснял его скорую отставку тем, что «его меланхолический нрав и молчаливый характер не нравились пылкой государыне».

Через каких-нибудь восемь месяцев он был удален не только от «тела», но и от двора, получив отступного: 80 тысяч рублей единовременно, 5 тысяч рублей пенсии, 1800 крестьян в Малороссии и 2ООО в Польше. С тяжелым сердцем Петр Завадовский уехал в своё имение Ляличи. Так состоялась первая отставка Завадовского.

Екатерина дважды просит его вернуться – не в постель, но на службу. Но он играет в карты, мается скукой и медлит, не едет в Петербург, чтобы «не растравлять там свою рану, на которую рассуждения не есть ещё сильный пластырь».

Сам же Пётр Васильевич считал себя жертвой интриг Потемкина и княгини Дашковой.

О Потемкине Завадовский оставил такое мнение: «Нерадение его, при жажде властвования, в отношении дел суть его пороки. Все стоячее он валит и лежачее поднимает… Много в нем остроты, мало замыслов на истинную пользу, но сим надобно исполнять бы другим».

О Екатерине Романовне Дашковой он промолчал, ведь она была сестрой его ближайших друзей – Александра и Семёна Воронцовых. Он писал С. Р. Воронцову, который жил тогда в Италии: «Познал я двор и людей с худой стороны, но не изменюсь нравом ни для чего, ибо ничем не прельщаюсь. В моем состоянии надобно ослиное терпение».

«…провождаю последний квартал моего века с удовольствием»

А в столице Завадовского ждут государственные дела. Императрица искренне придерживалась просветительских представлений о том, что все беды и тяготы народа связаны, прежде всего, с его невежеством. Она утверждала, что только «заведением народных школ разнообразные обычаи в России приведутся в согласие, исправятся нравы».

В 1782 году была создана Комиссия об учреждении училищ, руководить которой был назначен Завадовский. В это дело он вложил всю свою душу. Как напишет потом современник: «Ревностно поспешествовал он во всех важных и для отечества столь полезных трудах сей комиссии и участвовал в составлении проекта для училищ, гимназий и университетов».

Под его руководством был разработан «План к установлению народных училищ в Российской империи», по которому в губернских городах учреждались четырехклассные народные училища, а в уездных – двухклассные малые народные училища. Эти школы должны были стать всесословными и содержаться за счёт государства.

За два-три года народные училища были открыты в 25 губернских городах. За это Завадовский получил орден Св. Владимира 1-го класса (одним из первых в империи) и 6000 душ крестьян в Малороссии. Однако для полного осуществления своих идей Завадовскому пришлось ждать ещё двадцать лет.

Помимо вопросов образования, Екатерина II поручает Завадовскому решение и других важных проблем.

Под его опеку был отдан граф Алексей Бобринский – побочный сын Екатерины II и Григория Орлова. Государыня на свадьбу своему бастарду в 1794 году подарила 30 тысяч рублей. По дороге с деньгами произошли «утруска и усушка». Завадовский переправил Бобринскому ровно половину. А поскольку отчёта никто не спросил, то судьба остальных 15 тысяч рублей так и осталась до сих пор неизвестной.

Петр Васильевич стоял у истоков создания системы государственных банков России.