Второй шанс

– Что, за глупый вопрос, Дэн? – пробормотала София, запуская изящные пальцы в его шевелюру. – Кто она, Дэниэл?

– Ты не отстанешь, да? – он с укоризной посмотрел на девушку, нехотя отстраняясь. Внезапно его взгляд упал на ее руку с новым кольцом. Огромный бриллиант переливался даже в полумраке кабинки. Губы Дэниэла дрогнули в насмешливой ухмылке. Девушка резко убрала руку, испуганно взглянув на него.

– Я сама купила, – воскликнула она, с головой выдавая себя.

– О, я не сомневаюсь, что ты заплатила за него сполна. Это не Петя. Не твой фотограф. У него бы не хватило денег. Сонь, не пытайся меня обмануть. Я же не мальчик. И все понимаю. Тебя не было почти два месяца. Ты имела право на развлечения.

– Я просила тебя прилететь, – обиженно насупилась Соня. Дэниэл расхохотался, мягко привлекая ее к себе.

– Ты неподражаема. Завела очередного богатого ухажера. А виноват, как всегда, я. Милая, я скоро начну сердиться. Мне совсем не хочется делиться с сотней мужиков. Один, два, ну, три. Ты же переходишь все границы. Каждая командировка – новый брюлик. Я тебе денег недостаточно даю? Чего тебе не хватает?

Девушка оторопело уставилась на безмятежное лицо любовника. Как можно говорить такие слова с самым спокойным умиротворенным выражением? Или он смеется над ней? Длинные ресницы задрожали – предвестник слез.

– Ты слишком холоден. Я для тебя лишь красивая кукла, приятное дополнение. Ты вспоминаешь обо мне слишком редко. А я живой человек, который хочет, чтобы его любили, ценили и уважали....

– Упаси меня Боже от таких разговоров, Софи. – оборвал ее Дэниэл. – Выпьешь?

– Кто она? – упрямо поджав губы, в третий раз спросила девушка.

– Лиза. Подруга моей бывшей жены. Мы с ней обсуждали один важный вопрос, касающийся наследства, – холодно сообщил Дэниэл, закуривая. Прищурившись, он сквозь облако дыма равнодушно наблюдал за юной красавицей. Сначала она недоверчиво вскинула на него зеленые кошачьи глаза, а потом ее лицо просветлело.

– Точно, как я могла забыть. Ты звонил мне. Я помню. Дэниэл! Так я могу тебя поздравить?

– С чем? С тем, что погиб мой отец? – сухо поинтересовался Норман.

– Нет. Я не могла прилететь на похороны. Я очень сожалею. Но я права? Ты теперь мой директор? Постой… – София нахмурила свои бровки. – А причем тут подруга твоей бывшей?

– А притом, что моя бывшая – твой шеф, а не я, – выпалил Дэниэл со свойственной ему хладнокровностью. Соня открыла рот, потеряв несколько процентов своей привлекательности. Даже сквозь загар было заметно, как она побледнела. Норман чуть не расхохотался. Сейчас эта девчонка наверняка подсчитывает убытки, которые принесла ей эта новость.

– Как это? Не понимаю… – пробормотала она.

– Не напрягай мозги, малышка. Думать тебе не к лицу. Просто прими, как неизбежность. Нет больше добросердечного простака Джона. Манипулировать Кристиной тебе не удастся. Так что готовься доказывать свою профпригодность. Она не поведется на красивые глазки, – насмешливо сообщил Дэниэл Норман.

– Но она же в Лондоне! Ты сам говорил. У нее там свой бизнес. Зачем ей наше агентство? А издательство?

– Все принадлежит Кристине, – подвел черту Дэниэл. – Смирись, я бесприданник.

– Она здесь? В Москве?

– Да, а где ей быть? Сегодня было оглашение.

– Ты же это так не оставишь?

– Говоришь, как Мэдисон, – устало ответил Норман. – Я не собираюсь подавать апелляцию. Я далеко не беден. Зачем мне лишний груз?

– Но это дело твоего отца! – яростно возражала Соня. Дэниэл даже удивился ее упорному неверию.

– Милая, я могу позволить себе не одну сотню таких же перстней, что сейчас на тебе. Не о чем тревожиться, – иронично попытался утешить подружку Дэниэл.

– Почему ты так спокоен? Кто она такая, чтобы являться и забирать то, что принадлежит тебе по праву?

– Она моя жена. Бывшая, – поправил Дэниэл. – И дочь любимой жены Джона. Он счел, что она достойнее, чем нерадивый сын.

– Ты – нерадивый? – возмущенно воскликнула София. – Да ты самый успешный....

– Вот и ответ, – оборвал её Норман. – Сонь, на тебе это никак не отразится. Ты отличная модель. Кристина не слепая. Увольнение тебе не грозит.

– Как же! – фыркнула Соня. – Как ты не понимаешь! Она – женщина. Я не могу работать с женщиной, да еще с твоей бывшей женой. Она же мне всю плешь проест.

– С чего ты взяла? – раздраженно осведомился Дэниэл.

– Ты на самом деле такой наивный? Я – твоя любовница!

– И что? Мы восемь лет назад развелись. Наши отношения далеки от дружеских, но изводить тебя за то, что ты спишь со мной, она точно не станет.

– Уверен? – заколебавшись, спросила девушка. Дэниэл взял ее руку и заглянул в тревожные глаза.

– Да. Успокойся. Кристина адекватная женщина. Какое-то время я буду принимать участие в управлении агентством. Ей нужно помочь.

– Мне это не нравится, – покачала головой Соня. – Я была уверена, что ты станешь полновластным наследником всего, чем владел Джонатан. Он был разумным милым стариканом. Почему он так поступил?

– Не знаю, – Дэниэл пожал плечами. Девушка, подозрительно сузив глаза, смотрела на него, изучающего свою сигару и выпускающего струйки дыма.

– Она красивая? – спросила Соня. Дэниэл недоуменно взглянул на нее.

– Да. Но тебя это не должно беспокоить. У нас с ней другие отношения.

– И какие?

– Она меня недолюбливает. – Смягчил свой ответ Дэниэл.

– Почему-то меня это не удивляет. Уверен, что раньше ты был еще хуже.

– Это точно, – усмехнулся Дэниэл. – Ей досталось самое худшее, что было во мне.

– Жалеешь об этом? – и снова этот пронзительный взгляд. Дэниэл почему-то вспомнил последние слова Лизы. А она права. Он – кто угодно, но не лжец.

– Да, Сонь, я жалею. Я о многом жалею, – ответил он. Губы девушки дрогнули, в глазах застыло удивление.

– Не верю, что слышу от тебя подобное, – призналась она. – Что же ты такое сделал?

– Тебе лучше не знать, – лицо Дэниэла потемнело. Он больно сжал ее руку. – Не задавай мне больше вопросов. Это в твоих интересах, – жестко предупредил он. Девушка испуганно отпрянула, удивленная внезапной переменой.

– Хорошо, – кивнула она. – Поехали к тебе?

– Да. Поехали. Покажешь мне, насколько сильно соскучилась, – Дэниэл широко улыбнулся.

Глава 10

Кристина стояла посреди своей новой мастерской и смотрела на чистый холст. Солнечный свет, проникая через большие окна, бил прямо в глаза. Нахмурившись, молодая женщина отвернулась и подошла к стене, где стопочкой стояли готовые работы. Те, что она написала еще в Лондоне. Их привез сюда Вуд. Четыре дня назад ремонтники закончили обустройство мастерской в принадлежавшем теперь Кристине доме. И все эти четыре дня Монахова каждый день поднималась сюда, но так, ни разу не взялась за кисть. Что поделать, она привыкла работать в Лондоне. Там все было иначе, даже воздух другой, а об освещении вообще говорить не приходится. Но не только непривычное освещение мешало ей начать работать над коллекцией. Пропало вдохновение. Она чувствовала себя опустошенной, растерянной, чужой. Она в Москве. Навсегда.

Неужели Лиз все же удалось убедить ее? Несколько недель потребовалось Озеровой, чтобы достучаться до здравого смысла подруги. Целый месяц она здесь, хотя приехала на день, и неделю, как полноправная наследница всего имущества Джонатана Нормана. Вадим Рязанцев даже не пытался скрыть свое удивление, когда она, наконец, появилась на пороге его кабинета, она и сама себе не верила, пока не поставила последнюю решающую подпись. Зачем? Что ей теперь делать со всем этим богатством? Останется ли у нее время для нее самой и для ее таланта? И вот печальный итог – полное отсутствие желания творить, голова занята чем угодно, но не картинами. Она была так растеряна, что даже не заметила, как в дверь постучали.

– Крис? – это был Вуд. Он решил остаться на несколько недель в Москве, чтобы посмотреть, как у нее пойдут дела в новой обстановке.

Обернувшись, Монахова бросила на него затравленный взгляд. Он все понял без слов, а просто подошел и обнял за плечи, привлекая к своей теплой надежной груди.

– Все в порядке. Тебе просто нужно время. Выставка подождет. Я договорюсь об отсрочке. Сколько тебе нужно? Месяц? Два?

– Не знаю, – покачал головой Кристина, прислушиваясь к его мерному сердцебиению. – Спасибо, что ты здесь. Со мной.

– А где же мне быть? – улыбнулся Вуд. В голубых глазах застыла тревога. – Ты голодна? Ужинала?

– Нет. Я недавно вернулась из издательства, – женщина сдвинула брови. – Вуд, я уже три дня пытаюсь разобраться. И ничего. Все там такие суетливые, неискренние. Они все льстят, но никто не верит, что у меня что-то получится.

– Три дня – не срок, – мягко заметил Вуд, осторожно подводя ее к дверям. – Поехали, поужинаем. Лиз дома?

– Нет. Она собиралась на поиски офиса для своей частной практики.

– Уже довольно поздно для встреч с риелторами, – Вуд взглянул на массивные золотые часы. – Десять вечера.

– Не переживай, – отмахнулась Крис. – Никуда она не денется. Опять пьянствует с Дэниэлом в каком-нибудь клубе и сплетничает обо мне.

– Ты серьезно? – изумился Вуд, придерживая ее за локоть, пока они спускались по лестнице. Он не мог представить ревнивицу Лиз, пьющую на брудершафт с мужчиной, да еще с этим невыносимым типом Дэниэлом Норманом. Вуд предчувствовал, что ему вряд ли понравится бывший муж Кристины. И он не ошибся. Высокомерный, испорченный, самоуверенный, хитрый и неприятный тип. И хуже всего, что теперь он постоянно находился рядом с Кристиной, пользуясь пунктиком в завещании. Консультант! Что он понимает, кроме своих машин? Чему может научить ее, если сам никогда не занимался делами отца?

– О, да, – ответила Кристина, не скрывая иронии. – Они теперь закадычные друзья. Предательница. Из всех мужчин она выбрала Дэниэла Нормана. Она заявила мне, что он ей интересен, как объект для ее психологических исследований. Ха! Что там исследовать?

– Думаю, дело не в этом, – задумчиво проговорил Вуд, надевая на хрупкие плечи девушки шубу. – Знаешь поговорку: держи друзей близко, а врагов еще ближе? Возможно, она просто прощупывает почву, чтобы обезопасить тебя.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Кристина.

Они вышли на улицу. Февраль подходил к концу. Сад и дорожку запорошило снегом, который скрипел под ногами. Вуд сел за руль красного Форда, который раньше принадлежал Виктории Норман. Сама Кристина не водила. У нее не было прав. Обычно она пользовалась услугами шофера, но отпустила его пару часов назад.

– Куда поедем? – спросил Адамс. Кристина пожала плечами. Есть ей совсем не хотелось, что неудивительно. Чувство голода было ей незнакомо с восемнадцати лет. Зато она знала, что такое боль и тошнота.

– Все равно, – передернула плечами Кристина. – Поезжай по трассе. Остановимся в первом попавшемся приличном кафе. Не хочу отравиться. Как тебе в Москве? Не надоело?

– Через пару дней я улетаю. – ответил Вуд. – Нужно уладить отсрочку с выставкой.

– Но в запасе несколько месяцев, – встревожилась Кристина. Она не хотела отпускать друга. Единственного человека, который связывал ее со спокойной жизнью в Лондоне.

– Ты не успеешь. У тебя теперь совсем мало времени. Я понимаю, что невозможно совмещать столько дел сразу. Кристина, ты определись после выставки, подумай, хочешь ли продолжать писать картины.

– А ты?

– Я? – Вуд горько улыбнулся. – Мне будет недоставать своей лучшей художницы. И я буду счастлив, если ты решишь вернуться, но я в любом случае останусь твоим другом.

– Не знаю, что сказать, – пробормотала Кристина. – Я совсем запуталась. Это завещание выбило у меня почву из-под ног. Из уважения к Джону и маме я не могу отказаться от наследования. Но все так сложно. Я не леди босс.

– А как Дэниэл? Как складывается ваше сотрудничество?

– Трудно судить по трем дням, – пожала плечами Кристина, разглядывая проплывающие мимо дома и автомобили. – Я думала, что будет хуже. Но он ведет себя адекватно, говорит только по делу. Не думала, что он так хорошо разбирается в печатном деле. И в модельном. Хотя последнее ему явно ближе. Девушки-манекенщицы его боготворят. Я же не знаю, как с ними общаться. Они, как инопланетянки. Все разговоры о мужиках, спонсорах, деньгах, брендах. И я должна их продавать!

– А в "Монро" не существует такого понятия, как "эскорт услуги"? – поинтересовался Вуд, проезжая мимо придорожной закусочной. Там их точно отравят.

– Нет. Джонатан был очень щепетильным в этих вопросах. Может втихаря девочки и занимаются чем-то подобным, но руководители "Монро" не в курсе.

– Или Дэниэл не спешит просветить тебя?

– Нет, – категорично покачала головой Монахова. – Джон бы не позволил. Все девушки отлично знают свое дело. Они красивые, без темного прошлого, работоспособные, не лентяйки, что очень важно при их напряженном графике. Мы сотрудничаем со многими известными заграничными компаниями. Сегодня Дэниэл доверил мне вести переговоры с американской компанией по выпуску минеральной воды. Но в издательстве все гораздо сложнее. Огромное производство, штат в несколько тысяч человек. Но тут мне здорово помогает Роберт. Однако Дэниэл считает, что я и сама должна разобраться со всеми нюансами, а не слепо доверять Роберту.

– Это разумно, – не без раздражения поддержал Вуд. – Роберт – темная лошадка. У него могут быть свои интересы, не связанные с твоими. Кстати, впереди какое-то кафе. Заедем?

Кристина нахмурилась. Странное неприятное предчувствие шевельнулось в душе.

– Давай, – кивнула она. – Мы итак далеко уехали.

Но стоило зайти внутрь затемненного помещения, Кристина поняла источник внезапной тревоги, которая накрыла ее. Инстинктивно сжав руку Вуда, она замешкалась у гардероба, глядя в зал. Проследив за ее взглядом, Вуд все понял.

– Мы можем уйти, – спокойно сказал он. Кристина отрицательно мотнула головой. Это просто непостижимо и необъяснимо. Из всех кафе Москвы Лиз и Дэниэл выбрали именно это. Но еще удивительнее то, что Крис не заметила припаркованный автомобиль подруги. Она просто не ожидала его увидеть здесь. Мало ли черных БМВ катается по Москве? Что ей теперь на каждый номер смотреть?

– Я не хочу выглядеть смешной. Мы останемся, – пояснила она свое решение. Ничего страшного. Они уже несколько раз обедали все вместе. Теперь вот поздний ужин. Разве ужин отличается от обеда?

Дэниэл и Лиза сидели у темного окна, на столе только бутылка и блюдце с лимоном. На ужин не похоже. Окутанные облаком сигаретного дыма, они беспечно болтали. Довольные жизнью лица, искренние улыбки. Вот Дэниэл наклонился к спутнице, что-то доказывая ей, и прикасаясь к ее руке, держащей сигарету. Запрокинув голову, Лиза громко расхохоталась, толкнув его в плечо. Так легко. Кристина почувствовала, как все больше раздражается. Черт побери! Что это за панибратство. Пусть Лиза только посмеет, потом прикоснуться к ней, ее точно стошнит. Она видела, что она трогала Дэниэла.

– Обезопасить меня? – приподняв бровь, съязвила Кристина, взглянув на Вуда, тоже удивленно наблюдающего за неприлично громко хохочущей парочкой. Не оставалось никакого сомнения – оба были изрядно пьяны.

– Ну, на войне все средства хороши. Хитрый маневр?

– Ты сам-то себе веришь? – усмехнулась Кристина.

Затянувшись сигаретой, Дэниэл Норман поднял голову и встретил напряженный взгляд бывшей жены. Что она здесь делает? Он переключил внимание на ее спутника. Агент Вуд Адамс собственной персоной, властно сжимающий руку Кристины. Значит от его прикосновений ее не тошнит? Что еще она ему позволяет? Нарисовавшаяся в мозгу откровенная картина совсем ему не понравилась. Сузившимися глазами, Дэн наблюдал, как парочка подходит к ним. Кристина старательно делала вид, что абсолютно спокойна, но ее выдавали напряженные плечи и неровная походка. Зато Вуд совершенно неподражаем. Просто агент ОО7. Джеймс Бонд. Любитель живописи, значит?

– Привет, – бодро сказал Вуд на ломанном русском. Дэниэл, снисходительно ухмыляясь, пожал протянутую руку. Лиза, перестав улыбаться, напряженно кивнула подруге. На лице виноватое выражение. Кристина едва взглянула на нее. Кто, интересно, кого и к кому здесь ревнует? – рассуждал про себя Норман. Ситуация, достойная пера романиста. От его цепкого взгляда не укрылось, что Кристина так и жмется к плечу своего агента. В поисках защиты? От кого? Неужели все еще боится? Или это признак близости их отношений?

– Не напрягайся, Вуд. Можем, говорить по-английски. – Дэниэл отодвинул соседний стул, и посмотрел на Кристину. – Садитесь с нами, если хотите.

Монахова смерила его быстрым взглядом.

– Нет, не будем мешать, – она вежливо отклонила предложение, и взяв Вуда под локоть, повела к самому удаленному от них столику.

– Вот и поговорили, – невесело усмехнулся Дэниэл, взглянув на поникшую Лизу. Женщина плеснула себе водки и одним махом выпила.

– Не бери в голову. Все равно с ними говорить не о чем, – иронично сказала она. – Я ничего не понимаю в живописи, а у них – это основная тема.

– Почему тебе не нравится Вуд? – спросил Дэниэл, краем глаза наблюдая за Кристиной и ее спутником. Как истинный джентльмен, Вуд отодвинул перед своей дамой стул, помог сесть, придерживая за руку. Нормана даже передернуло. Адамс подал Кристине меню, снова накрыл ее руку своей огромной ладонью. Кристина улыбнулась ему, открыто, искреннее, тепло. А Дэниэл думал, что она разучилась так улыбаться. Все же умеет. Не всем, не ему. Хорошо.... Нет, обидно. Заслужил, скотина, сволочь, но обидно, черт возьми. Когда-то очень давно все принадлежало ему: каждая улыбка, каждый вздох, каждая черточка ее напряженного лица.

Пепел с сигареты упал прямо в стопку с водкой. Но Дэн не заметил. Лиз не ответила на его вопрос, и наблюдала за ним, пока он наблюдал за Кристиной. Медленно, очень медленно безукоризненный профиль Крис расслаблялся, взгляд становился мягче, движения свободней. Сейчас она уже не походила на манекен из витрины. Холодный, красивый, бесчувственный манекен. Живая и теплая. Такая, какой он ее запомнил.

– Дэниэл! – тихо окликнула его Лиза. Дэниэл, вздрогнув, посмотрел в пронзительные и глубокие голубые глаза. Эта женщина каким-то чудом сумела разгадать его. Не полностью, но частями. То, что он хотел показать. Но даже эти мелочи до нее не разглядел никто.

– Наверное, я бы влюбился в тебя, не будь ты лесбиянкой. – Неожиданно признался он. Это было правдой. Слишком много одиноких лет. Сердце устало от пустоты и мрака. Не осталось ни злости, ни ярости. Те, кто создали чудовище, успокоились, усыпив зверя в нем.

– Вряд ли, – усомнилась Лиза, лукаво улыбаясь. – Любовь – это химия. Если притяжение не возникает сразу, то ничего не выйдет.

– Не согласен, – задумчиво покачал головой Дэниэл. – А как же пары, которые только с годами понимают, что их связывают крепкие чувства?

– Это другое. Ты путаешь, дорогой, привычку и уважение со страстью. Любовь – это страсть, это сумасшествие, которое на какое-то время заполняет душу и сердце до отказа, не оставляя места ничему и никому, кроме желанного объекта, а потом остается пустота и обломки. Волна, набрасываясь на берег, все же возвращается в море, забирая с собой лишь мелкие камушки и песчинки. Волна остается волной, а берег берегом. Ничего не меняется. И все же чего-то не хватает.

– А как же ракушки?

– Ракушки?

– Да. Ракушки. Волна оставляет ракушки на береге, тину, кусочки водорослей. Значит, тут существует некий обмен. В чем же потеря?

– Это сложно объяснить, пока не почувствуешь, – философски заметила Лиза. При этом ее лицо просветлело, разгладив легкие первые морщинки вокруг глаз и губ. Так странно.... Красивая женщина, рассуждающая о любви, страсти, привычках и уважении, как настоящий романтик, и вдруг – лесбиянка? Где справедливость? Скольких мужчин она могла бы сделать счастливыми? Образумить, научить любить. Ответ пришел сам. Мало, кто из современных мужчин понял бы. Никому не нужна романтика. Он и сам такой. Просто минутная слабость. Слишком много выпито.

– Почему ты думаешь, что я не пойму? Считаешь, что я не любил? – спросил Дэниэл, закуривая новую сигарету и не давая серому облаку вокруг них рассосаться.

– Любил, – кивнула Озерова, широко распахнутыми глазами глядя на него. – Но не так, как нужно. Когда к любви примешивается ненависть и злоба, это чувство способно убить и носителя, и объект. Не могу понять, Дэниэл. Вижу тебя, слышу тебя, чувствую в тебе много противоречивого и опасного, но не могу понять одного. Как ты мог завести интрижку с женщиной, подобной Виктории Норман? Красивая и пустая, холодная и оттого не разборчивая в своих истинных желаниях. В ней нет глубины, не было. Боюсь, она так и не поняла, что сотворила с вашими жизнями.

– Лиз, ты вступаешь на опасную почву, – взгляд Дэниэла Нормана поледенел, в уголках губ застыла холодная жесткая непреклонность.

– Ты так же избегаешь болезненной темы, как и Кристина. Прятать голову в песок – не лучший выход. От меня не зачем скрываться. Я знаю о тебе самое худшее.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – резко ответил Дэниэл, опрокидывая в желудок стопку водки, смешанную с пеплом от сигареты. – Считаешь меня злодеем?

– Нет. Глупцом, упрямым испорченным мальчишкой, который слишком поздно начал взрослеть, – Лиза улыбнулась мягко и понимающе, как мать. Он часто вспоминал о матери. Она умерла слишком рано, а отец горевал недолго и выбрал полную ее противоположность. Дэниэл был уверен, что его святой отец начал изменять матери задолго до её смерти. Она чувствовала, что теряет мужа и опустила руки. Алисия Норман могла прожить дольше, если бы боролась со своей болезнью. Но она сдалась… и проиграла. Много лет Дэниэл винил в смерти матери отца и его любовницу. Дэн никогда не был влюблен в Викторию. Он ее ненавидел.

– Так почему ты не любишь говорить о Виктории Норман? Все еще болит? – в лоб спросила Лиза. И снова лицо Дэниэла исказилось, но он сдержал гнев.

– Нет, – ответил он, бросив быстрый взгляд на Кристину. Их разделяло несколько столов, и все же он слышал, как она рассмеялась. Почему он никогда не слышал ее смеха?

Лиза проследила за его взглядом, и отразившейся в ней печали.

– Значит, чувство вины? Воспоминания о Виктории несут с собой другие воспоминания? Ты хотел наказать ее, а наказал себя.

– Дело не только в мести и ненависти, Лиз. Все сложнее. Жестокость во мне. Она была всегда. И до Виктории. Я не был невинным и чистым юношей, соблазненным коварной распутной мачехой. Скорее, наоборот. В Нью-Йорке, во время учебы, я жил у Мэд и Роба. Она провела меня по всем местам, где прославляют и ублажают, а не осуждают человеческие пороки. Бордели, казино, ночные клубы, разнузданные вечеринки, оргии и легкие наркотики. В двадцать два года я был так испорчен, что даже Вике удивить меня было нечем. Я презирал ее, хотел растоптать, открыть глаза отцу на женщину, которую он притащил в нашу семью. Сейчас я бы выбрал совсем другой метод.

– Ты сожалеешь?

– Глупый вопрос, Лиз. Так почему тебе не нравится Вуд? – вернулся Норман к заданному несколько минут назад вопросу.

– Сложно объяснить, – задумчиво проговорила она. – Он – идеален, а меня пугают идеальные люди. Вуд – красивый и умный мужчина. Но слишком благороден. В нем есть что-то рыцарское. С таким любая женщина почувствует себя, как за каменной стеной. Он мог бы сделать Кристину счастливой. Я должна бы помочь ей, подтолкнуть ее, но не могу. Здесь… Я.... – в глазах женщины отразилась тревога и боль, губы скривила усмешка. – Я потеряю ее, если она будет с ним. Он не поймет нашей дружбы. Я эгоистка. Для нее это и есть долгожданный выход, освобождение от боли, но я слишком люблю ее, чтобы отпустить. Ужасно, да?

– Нет. Я бы чувствовал что-то подобное на твоем месте, – признался Дэниэл, пронзительно глядя на Лизу. В его синих глазах что-то мелькнуло и погасло, и Озерова не успела понять смысл.

– Ты тоже можешь быть опасен, – неожиданно выпалила Лиза, окинув его долгим изучающим взглядом. – Чувство вины иногда можно спутать с любовью. И ты тоже красив, но иначе. В тебе есть что-то жесткое, даже пугающее, но, разбойники также возбуждают воображение женщин, как и благородные рыцари. Но между вами стена, которую не перейти, и никакое время это не изменит.

– Я польщен. Ты считаешь меня красивым? – Дэниэл откинулся на спинку кресла и затянулся сигаретой, ослепительно улыбаясь. – А так я менее жесткий и пугающий?

– Прекрати, – хохотнула Лиза. – Как ребенок, ей Богу. Как поживает твоя ревнивая подружка?

– Ждет меня в моей же квартире. Чую, что без истерики опять не обойтись, – небрежно бросил Дэниэл.

– Взял бы ее с собой и развеял сомнения несчастной.

– Нет. Ни за что, – серьезно сказал Дэниэл, сделав грозное лицо.

– Почему?

– Отобьешь!

– Дурак, – шикнула на него Лиза. – У меня есть подруга.

– Но она не одна, – заметил Дэниэл. – Смотри, как мило они беседуют.