Бюро «Лукоморье». Дело об исчезающей сказке

Crazyoptimistka

Бюро "Лукоморье". Дело об исчезающей сказке

Глава 1

То, что день будет непростым, стало понятно с самого пробуждения. Кукушка проспала на пятнадцать минут, да еще и недовольно шикнула на меня, когда я постучалась к ней в часы. Затем «обрадовал» водяной, когда сообщил о поломке в системе, и пришлось умываться остатками воды из чайника. Соответственно, чая на завтрак я не получила. Даже бутерброд и тот упал маслом вниз на ковер.

Но посетовать на сложившуюся ситуацию мне не дает стук по стеклу.

– Нет, нет, нет! – взмахиваю рукой. – У меня сегодня выходной. Улетай!

Однако мой гость, черный ворон, так и остался на своем месте. Смотрит на меня глазами-бусинками и головой качает, отказываясь выполнять мою то ли просьбу, то ли приказ.

– Ладно, – вздыхаю, распахивая окно. – Что за срочность?

– Авр-р-рал, – ворон топчется по подоконнику туда-сюда, – за тобой послали.

– Ты не заметил странной закономерности? Как у меня выходной, так у вас вечно что-то случается. А Кощеев там зачем сидит?

– Этот лентяй не спр-р-равляется.

– Так это его проблемы. Сядь ему на голову и поклюй в темечко, может, он быстрее начнет работать. Чего меня донимаешь?

– Там бунт намечается.

– Не преувеличивай, пернатый, там всегда кто-то скандалит.

– Контору р-р-разнесут.

– Главное, мой кабинет не трогайте, а в остальном, пожалуйста, разносите, – бурчу в ответ, оттирая масло с кухонного коврика. – Может быть, наконец-то стены в столовой перекрасят и избавят нас от этого раздражающего цвета.

– Яга Васильевна сказала, что, если этот цирк не прекратится, она Верховного вызовет.

– Ну еще бы, – бросаю тряпку в раковину, – эта противная бабка вечно ищет повод, чтобы закрыть наш отдел.

– И чтобы этого не случилось, тебе нужно ср-рочно выехать в бюр-ро. – Ворон расправил крылья, готовясь вылететь из окна.

Наблюдаю за тем, как он пикирует вниз, и снова вздыхаю. Все планы коту под хвост.

Последний, кстати, встречает меня с недовольным видом.

– Пропуск, – мурлычит он, спускаясь по цепи вниз.

– Издеваешься?

– Пропуск, – не отступает Кот.

– Да ладно, блохастый, – паркую велик у дерева, – пять дней в неделю я хожу мимо тебя.

– И пять дней в неделю я требую документы у всех входящих сюда сотрудников. К твоему сведенью, все они беспрекословно выполняют требование, которое ввел Верховный. Одна ты, Алена, вечно игнорируешь все правила. Да еще и обзываешься. – Кот возмущенно чихает. – Так что либо предъявляй пропуск, либо крути педалями отсюда.

– Хорошо, усатый, – роюсь в сумочке, – я тебе это еще припомню. Больше вкусняшек из людского мира не увидишь.

Шартрезовые глаза недобро сужаются, когда я подхожу к дереву и тычу карточку прямо ему в нос. Кот тщательно обнюхивает сначала ее, а потом мою руку и снова чихает.

– От тебя снова несет другим миром.

– И что?

– Это небезопасно. – Он деловито начинает нализывать лапу и вытирать свою морду. – Тебя могут рассекретить.

– А ты не мявкай об этом, и все будет хорошо. – я прячу пропуск и окидываю взглядом дерево. – Ты бы лучше не к людям приставал, а за имуществом следил. Цепи вон все ржавеют, да и дерево подкрасить надо. И сменщица твоя, русалка, вечно на рабочем месте то ногти красит, то косы плетет. Одним словом, беспредел.

Но Кот вместо ответа лишь зашипел на меня. И это нормальное окончание разговора для нас. Вот только дерево тут же реагирует на поведение Кота и начинает мерцать красным цветом, как и все защитное поле за ним.

– Брось, шерстяной, там кошмар творится. Не пропустишь, сам перед Верховным будешь объясняться.

Готова поспорить, что дай ему волю, он давно бы куснул меня. Но есть достаточно много нюансов, которые не дают ему этого сделать. И то, что я – лучший сотрудник один из них.

Красное мерцание плавно становится золотистым, и я могу наконец-то переступить защитный барьер. Когда прохожу сквозь него, чувствую легкое покалывание в теле, и все волосы на мгновение электризуются, поднимаясь вверх. А потом все возвращается на свои места, как только я оказываюсь по ту сторону от дерева, которое теперь выглядит размытым, будто ты смотришь на него сквозь матовое стекло на расстоянии.

Бодро шагаю в сторону огромного здания, где базируется наше бюро. А сама нет-нет, но бросаю взгляд на небо, где беспокойно кружат вороны – посланники. И то, что их слишком много для выходного дня, говорит о том, что все-таки не зря меня выдернули из дома.

Глава 2

Достигаю крыльца и вот тут-то слышу это. Какофонию звуков, состоящих из криков, возмущений, причитаний. Кажется, кто-то даже подвывал.

– А что, собственно говоря, здесь происходит? – замираю на пороге и обвожу взглядом собравшуюся толпу.

– Алена, наконец-то! Спасай! – мелькает кучерявая копна волос где-то позади всех. По-моему, Кощеев сейчас даже прыгает, что увидеть меня. Потому что каштановый вихрь то взмывает вверх, то прячется за спинами наших посетителей.

– Товарищи, будьте любезны, пропустите моего помощника. – Я машу рукой в его сторону.

– А этому молодому козлику полезно попрыгать, – подает голос бабуля в цветастом платочке на голове. – А то, ишь, сидел тут, важный. Нога на ногу, умничал больно много. То не положено, се не положено. Мол, главных нет, заяву не принимаю. А нам что делать, коль беда приключилась?

– Баб Маш, добрый день, – киваю ей. – Снова к нам?

– Как видишь внучка, – пожимает она плечами, опираясь на тросточку. – Укатился поганец, нигде найти не можем.

– Да вы к нам сразу со свидетелями, – присвистываю я, оглядывая остальных.

Медведь в заляпанном краской комбинезоне, лиса с бигудями на голове, заяц с тяпкой в лапах и волк с раздувшейся щекою.

– Теперь хоть понятно, кто выл, – бормочу себе под нос, а затем откашливаюсь. – Так, все в мой кабинет. Говорим по очереди, никого не перебиваем, никого не обвиняем. Баб Маш, вас это касается в первую очередь.

– А я-то что? – бабуля делает вид, будто не понимает.

– Все то же, что и на базарчике, и на почте, – иду вперед, возглавляя всю процессию. – Жалобы на вас поступали, что везде суету наводите.

– Да я ж… это… не со зла, – поджимает она губы. – Да и чуть-чуть ведь суеты той навожу. Накажете за это?

– Не в наших полномочиях. – Я открываю дверь и первой захожу внутрь. – Милости прошу, с последней нашей встречи ничего не изменилось и стульев не прибавилось. Располагайтесь, где сможете.

Естественно, лиса первой заняла единственный стул для клиента. Остальным пришлось встать за ее спиной.

– Слышь, рыжая, совесть есть? – медведь сначала постукивает пальцем по плечу лисицы, а потом кивает на бабулю. – Ей уступить не хочешь? Возраст уважать все-таки надо.

– Да она шустрее всех нас вместе взятых, – ворчит лиса в ответ, но со стула все же встает. – Такая солидная контора, а удобств никаких.

– Такая солидная сказочная героиня, а уже в четвертый раз оказывается у следователя на допросе. – Не остаюсь я в долгу. – Где были во время исчезновения нашего героя?

– А почему сразу я? Самая рыжая, что ли? У волка, вон, в лесу тоже репутация не очень, – возмущается она.

– А шо сразу я? – у волка округляются глаза. – Я вообще у стоматолога был и зуб лечил. Вон, смотри, до сих пор десна опухла. Знаешь, как бо-о-ольно?

На последнем слове он завыл, пытаясь широко открыть рот и продемонстрировать нам свою проблему.

– А я с совой красоту наводила. – Лиса тычет лапой в бигуди на своей голове.

– А я в берлоге ремонт заканчиваю, – басит мишка.

– А я морковку полол. – Заяц постукивает тяпкой по полу. – Прямо с грядки сорвали посреди работы.

– Ясно. – Я тру переносицу и повышаю голос: – Кощеев!

– Здесь, – бодро рапортует помощник, протискиваясь к столу.

– Сопроводи всех домой. А заодно проверь информацию и опроси всех, кто находится рядом с их местом жительства.

– Сделаю. – Парнишка с деловым видом записывает задание к себе в блокнот.

– Внученька, это, что ли, все? – ахает бабуля. – Ты их вот так вот отпускаешь?

– Баб Маш, мы все проверим, но даже сейчас я могу сказать с уверенностью в девяносто девять процентов, что никто из четверки не причастен к исчезновению вашего дитяки. Как и в прошлые разы. Отправляйтесь домой, найдется ваша пропажа.

– Нет, так дело не пойдет. – Бабушка нервно дергает платочек. – Я ж места себе не найду. Сердце мое чует, что мое солнышко у кого-то из них, а они, вон, дела себе понапридумывали, чтоб подозрение снять.

– А вы самовар поставьте да пирожков напеките, – встаю я из-за стола. – Тем самым время свое займете и голову отвлечете от дурных мыслей. А вечером уже будете все вместе чай пить.

– Хм, – хмыкает она, с подозрением косясь в мою сторону. – Не нравятся мне твои доводы. А может, главного позовешь? Он же толковей тебя, опытней. Ты ж девчонка молодая, тонкостей, поди, всех не знаешь.

– Эх, баб Маш, снова начинаете, да? – Я пропускаю мимо ушей все колкости. – Я вас в прошлые разы подводила? Нет. Будьте уверены, вернем дитяко в целостности и сохранности.

– Но ведь… – никак не успокаивается она.

– Никаких «но». – Я обрываю ее и не даю закончить фразу, иначе это никогда бы не закончилось. – Кощеев, выводи гостей.

Хмурюсь, пока наблюдаю за тем, как он выпроваживает всех за дверь. Звери охотно покинули кабинет, а вот баба Маша недовольно что-то там ворчала. Неугомонная старушка. Но не прошло и пяти минут, как в проеме оказывается небольшого роста мужичок.

– Милочка, вы освободились?

– Дядь Коль, а у вас что случилось? – окидываю я его удивленным взглядом.

– Да беда приключилась, – сразу же начинает он причитать. – Яйцо наше золотое украли. Весь дом перерыли вверх дном, мышь к стенке приперли, так та вообще не в курсе, куда оно делось. Бабка рыдает, у курочки шок. Подмоги, а? Надо срочно отыскать вора, иначе с ума сойдем.

– Хорошо, оставьте адрес с заявкой, заскочу сегодня, если время позволит.

– Уважь стариков, начни с нашего дела, – слезно просит он. – А то у нас давление, знаешь, как скачет от всех этих переживаний.

И вот как отказать после такого? Конечно же, я соглашаюсь, иначе бы моя совесть мне бы этого никогда бы не простила. Прошу подождать меня в коридоре и начинаю собирать в рабочий рюкзак все необходимые инструменты для расследований. Как снова слышу за спиной голос, от которого выть хочется, как тот волк с опухшей щекой.

– Ален, есть дело.

– О нет, – даже не смотрю на него, когда перемещаюсь к нужным мне вещам.– Представь, что меня здесь нет.

– Ну, Ален.

– Это не я. Зайдите позже, она скоро появится.

– У моей семьи ЧП.

– Я знаю. И имя ему – ты.

– Что? Я? Чего?

– Того. – Я останавливаюсь и смотрю на помощника. – Твои родители уже звонили с самого утра. Говорят, ты зайца из дуба зачем-то вытащил, а тот взял и убежал.

– Вот это не совсем правильная формулировка. – Парень так отчаянно трясет головой, что она вот-вот возьмет и отвалится. – Мне сказали, что его нужно выгулять в вольере. Я не виноват в том, что он каким-то образом сбежал.

– Каким-то образом? – я не удержалась от усмешки. – Зная, какой ты растяпа, я могу с уверенностью сказать, что ты сам забыл закрыть этот вольер. И заяц, внутри которого утка, яйцо и игла твоего деда, теперь бегает по заколдованному лесу. Поправь меня, если я вдруг оказалась неправа.

– Поможешь найти его? – морщится он, когда мои слова попадают в цель.

– Виталька, – вздыхаю, – если я здесь буду все делать одна, то зачем мне ты? Это во-первых. А во-вторых, это твой косяк, так что ты его и исправляй.

– Так как я его найду? Лес-то огромный, да и Сема меня не очень-то и любит.

– Так ты же заявлен вторым сыщиком? Заявлен. И если меня не подводит память, ты жаловался, что я недостаточно доверяю тебе работы. Так вот, настало время себя проявить. Морковку возьми и вперед.

– А как же другое поручение? Дома зверей осмотреть, проверить их алиби.

– Кощеев, справляйся, как хочешь. Пора становиться взрослым и самостоятельным. – И затем добавляю: – Зарплату наконец-то начнешь отрабатывать. И вообще, меня человек в коридоре ждет, так что… да где же он?

Копошусь в столе и выуживаю оттуда синий клубок ниток, который отправляется в рюкзак к остальным вещам.

– О чем это я? – хмурюсь. – Потеряла нить разговора. Я говорила, что ты растяпа?

– Угу. – Мрачнеет Виталя.

– А о том, что пора взрослеть?

– И это тоже.

– А о самостоятельности было?

– Было.

– А про зарплату упоминала?

– Издеваешься?

– Да ладно, я просто проверяю, насколько внимательно ты меня слушал, —похлопываю я его по плечу, когда прохожу мимо. – До конца дня справляться без меня и не беспокоить, ясно?

– Предельно.

– Вот и славно. – Я выхожу из кабинета и обращаюсь уже к мужичку, который сидел на скамейке и беспокойно крутил свою кепку в руках. – Дядь Коль, пойдемте, покажете место преступления.

Глава 3

На самом деле время тоже отразилось на сказках. Современность добралась и до нашего мира, а мы сильно и не сопротивлялись. Кто имел пропуск в человеческий мир, тащил оттуда всякие новшества. Все же лучше жить в новых домиках, где есть водопровод и туалет, чем в избушках. Ходить в небольшие магазинчики за едой, а не в холодный лес. Появилось много рабочих мест и сказочным героям стало как-то даже веселее жить. Все при деле, происшествий мало – и те незначительные.

До сегодняшнего дня.

Что-то не так.

Да, пока что это были лишь смутные предположения без подтверждающих фактов. Но я старалась подметить все, что встречалось мне на глаза, чтобы ничего не пропустить. Каждая мелочь могла указать на неожиданный поворот в деле.

– Где, говорите, вы видели яйцо в последний раз? – я обвожу взглядом комнатку.

– Так на кухне ж, вот сюда положила. – Бабуля показывает на полку, прибитую чуть повыше стола. – Думала, новости гляну и потом уже попытаюсь разбить. А когда пришли с дедом, то яйцу-то ножки уже приделали. Виновница, вон, до сих пор не признается. Хотя грешок за ней такой уже имеется. Мы с дедом только не поймем, чего открещивается? И мы бы не нервничали, и вас бы не всполошили.

– А это не я была, – тут же подает голос мышь, одиноко сидящая на табуретке. – Я вообще у внуков гостила. Да и надоели вы мне с этими яйцами. То плачете, что разбилось, потом оно появляется, а вы его до поздней ночи расколоть не можете. Грохот на весь домик стоит, спать мешаете! И так может продолжаться неделю! Нервы не выдерживают, приходится самой все делать. Так они потом еще неделю воют, что оно наконец-то расколото. Вы уже определитесь, е-мое, какое оно вам надо.

– А не тебе нас уму-разуму учить. – Мужичок качает указательным пальцем. – Может, хобби у нас такое. Не думала?

– Хобби? – переспрашиваю.

– Ну да, забава, – соглашается бабуля. – Спорим с дедом на то, кто через какое время его разобьет.

– Совсем старики из ума выжили, – вздыхает мышь. – Другие крестиком вышивают, поделки из дерева на ярмарки делают. А они яйца лупят и несушку свою скоро до нервного срыва доведут.

И в этой фразе есть что-то такое, что заставляет обратить на нее внимание.

– Неправда, мы переживаем за нашу красавицу. Она ж у нас единственная такая, прикипели к ней так, что жизни без нее не представляем, – не соглашается дед Коля. – Так что не слушайте эту хвостатую.

– Кстати, а где Ряба? Я могу с ней поговорить? – я заканчиваю делать заметки в маленьком блокноте.

– А она во дворе должна быть. Проводить?

– Спасибо, – я успеваю остановить пожилую пару, – я сама. Допрос – вещь такая, конфиденциальная.

– А нас чего тогда вот так допрашивали? – прищуривается мышь и встает на задние лапы. – А ее отдельно решили?

– Потому что в вашем случае именно курочка является пострадавшей стороной. Ведь она несет эти яйца, значит, вред причинили ей. И с ней нужно действовать деликатно.

Прикрываю за собой дверь и спускаюсь по ступенькам во внутренний дворик. Прохожу аккуратную беседку, затем сворачиваю направо, где виднеется небольшая полянка, залитая солнцем. И вот там, на скамейке, я вижу курочку.

– Здравствуй, Ряба, – приветствую ее. – Могу я к тебе присоединиться?

– Да, пожалуйста, – машет она крылом на соседнее место.

Присаживаюсь, опуская рюкзак себе под ноги. А затем зажмуриваюсь, наслаждаясь тишиной и солнечным светом.

– Хорошо здесь, – озвучиваю свои мысли, не открывая глаз. – Спокойно. Не то что в доме, да?

– Не то слово, – соглашается она со мной.

– Ты же у них давно живешь?

– Да сколько себя помню, столько с ними и нахожусь. А что?

– Да я вот подумала, что меня бы на твоем месте все бы это утомило. Вот несешь ты им яйца, а они все лупят их и лупят. Ладно бы с пользой это делали. А так ради забавы только. – Приоткрываю один глаз и посматриваю на курочку. – Наверняка, очень досадно наблюдать за этим?

Ряба тяжело вздыхает в ответ, но ничего не говорит. Тогда я продолжаю:

– Мы можем просидеть здесь до вечера, сетуя на стариков. А можем поступить иначе. Ты вернешь им яйцо, и после этого мы подумаем, как можно исправить вашу ситуацию.

– А откуда вы поняли, что это я? – Ряба в удивлении даже вскакивает со скамейки и приземляется на землю.

– Мышь подсказала направление. Сказала, что они тебя скоро до нервного срыва доведут, и тут меня озарило, что яйцо никто и не воровал. Это ты их так решила провести.

– Не провести, а наказать, – поправляет меня Ряба. – Они мой труд не ценят и относятся к этому как к какой-то привычной вещи. И мне не просто досадно, а обидно от этого. Они каждый раз слезно обещают, что это точно в последний раз. А потом срываются и разбивают его.

– Так, может, стоило бы им об этом открыто сказать? Даже сказочные герои не все умеют читать мысли и разбираться с тем, что у других на душе. Пропажа яйца лишь всполошила их, не более. Получат его обратно и снова примутся за свое. Должный эффект произведут только слова. Так что без честного диалога ничего никогда не получится.

Курочка думает еще несколько минут, а потом все-таки соглашается, и мы возвращаемся в дом. Я нахожусь там еще пару минут, чтобы удостовериться в том, что все идет так, как нужно. Как я и предполагала, в их доме царило полное недопонимание. Старшее поколение неумело проявляло свою заботу. Им казалось, что частые обращения за новыми яйцами вполне доказывают, что курочка им небезразлична. А Ряба расценивала все в точности да наоборот. Вот почему я всегда придерживаюсь мнения, что нужно всегда и обо всем говорить. Озвучивать все мысли, пожелания, недовольства. Делиться страхами, мечтами и радостью. Кажется, в этом доме теперь все так и будет. Поэтому уходила я оттуда со спокойной душой.

Глава 4

А вот со следующим делом могло получиться все не так радужно. Во-первых, Колобок уже не в первый раз сбегал. Во-вторых, прятаться он умел как никто другой. В прошлый раз пришлось потрудиться пару дней, и за это время Мария Федоровна, она же баба Маша, взяла наше бюро на измор. И даже ночевала под моим кабинетом. Повторения не хотелось.

– Ну, дружочек, без тебя не обойтись. – Я достаю клубок синих шерстяных ниток и подношу к лицу. – Выручай, клубочек. Катись по дорожке да приведи меня к Колобку!

Бросаю его на землю и готовлюсь следовать за ним. Однако клубок кружится на месте, будто не знает направления. И с ним такое случается впервые. Я, конечно, сначала подумала, что это колдовство Яги Васильевны исчезает. Но этого просто не могло быть. Чары исчезают лишь в одном случае – если их владелец перестает владеть ими. А у нас фактически все сказки с добрым концом, и даже плохие герои перевоспитываются, но никак не погибают. Так что этот вариант быстро отпадает.

После нескольких минут кружений клубок все-таки нашел направление и быстро-быстро покатился. Да так, что мне пришлось бежать за ним через опушку, а потом еще и перепрыгивать маленькие болотца в заколдованном лесу. Хочу заметить, что к такому марафону с препятствиями я была не готова. Волосы выбились из резинки, щеки полыхали, легкие горели, а ноги обещали завтра не поднять мое бренное тело с постели в отместку за такие издевательства над организмом. В этот момент я сама себе слезно пообещала снова заняться физкультурой, чтобы не чувствовать себя древней развалиной. Но все это померкло по сравнению с тем, что я испытала, когда поняла, куда меня привел клубок.

Да, мы можем путешествовать из сказки в сказку. Кто-то делает это по приглашению другого героя, кто-то по работе. А работники бюро имели специальные возможности, чтобы проходить сквозь границы сказок в любое удобное для них время. Поэтому мое появление на берегу синего моря не становится чем-то невероятным. А вот то, что у самой кромки я вижу нашу пропажу, меня очень настораживает. Ведь раньше сюда могли попасть те, кто записывался на прием к Золотой Рыбке. Но сейчас-то она в отпуске, а значит, эта территория была временно закрыта для посещения. Так как же Колобок попал сюда?

Провожу ладонью перед собой, и защитная граница то здесь, то там искрит пятнами. Будто она пришла в негодность или была кем-то умышленно испорчена.

– Не к добру это, – тихо проговариваю сама себе, – ой, не к добру.

Теперь уж точно не осталось сомнений, что сегодня нужно посетить еще и Верховного. Он этому визиту будет не рад, как и тем новостям, которые я ему принесу.

Только для начала пропажу верну на место…

Ноги утопают в песке, слышен шум прибоя. Если бы не пасмурная погода, бы была благодать. Но когда главный герой необходимой локации отсутствует, сказка без него как бы теряет свои краски. Она пустеет и становится безликой. Поэтому что я, что Колобок смотрелись яркими инородными элементами в этой посеревшей местности.

– Она была моей единственной надеждой, – произносит Колобок, услышав мои шаги позади себя. – Вот только я немного не успел.

– И что же ты хотел попросить у Золотой Рыбки? – Я опускаюсь на песок рядом с ним.

– То, что мне не дают родители, – он грустно вздыхает. – Вот прошу же не первый год – слепите мне ручки да ножки. Я бы помогал и по хозяйству, и на работу бы устроился. А они…

– А что они?

– Да все как обычно, – фыркает Колобок. – То муки нет в амбаре, то пенсию ждем, чтоб продукты купить, то печь топить лень. Да только враки это все. Они специально не хотят, чтобы у меня конечности появились. А как думаешь, почему?

– Я бы предположила, что они боятся, что ты уйдешь, – усмехаюсь я. – Но даже при отсутствии ног ты умудряешься от них сбегать с завидной регулярностью. Так что проблема не в этом.

– Не в этом, – соглашается он. – Как только начинаю ругаться, матушка за сердце хватается. Вбила себе в голову не пойми что. Говорит, что они мне сразу ненужными станут. А я ж, наоборот, из лучших побуждений… вижу ведь, что уже возраст дает о себе знать и тяжело им становится. Но она уперлась и не переспоришь. Не дает мне ничего делать и душит своей заботой. Вот и сбегаю, когда нервы сдают.

– Баб Машу я хорошо знаю и могу только посочувствовать тебе по поводу этой гиперопеки. – Я киваю головой, а сама смотрю, как волны волнуют синее море. – Я это тоже давно подметила. Но могу сказать, что не со зла она это делает. Понимаешь, Колобок, сколько бы нам лет ни было, мы всегда для родителей останемся несмышлеными детьми. И им очень трудно принять мысль, что мы можем уже справляться без их помощи. Понимаешь?

Но ответа не следует, и тогда я поворачиваюсь к герою. Который выглядит… растерянным.

– Ален, а чей-то со мной? – он пытается развернуться ко мне, но при этом от него отваливается кусочек и невесомыми частицами развевается на ветру.

Подрываюсь на ноги и пытаюсь подхватить и его, вот только зря. Он рассыпается у меня на руках. Исчезает, будто его никогда и не существовало.

– Ох, ты ж, – выдыхаю. – Е-мое. Красный код… Красный код!

Хватаюсь одной рукой за рюкзак, а второй тяну кулон-камень вверх, который болтался у меня на шее.

– К Верховному, – произношу и ломаю его пополам, выпуская вихрь ветра, который подхватывает меня и начинает кружить в своем водовороте.

Ненавижу так делать, но другого выхода не было. Да и времени не было. Своим ходом вряд ли бы успела так быстро добраться до бюро. А так, несколько оборотов, и я оказываюсь в кабинете начальника прямо посреди важного совещания.

– Сестра? – удивленно смотрит он на меня.

– Иван, – потом смотрю на второго посетителя, – князь Гвидон, вы не против, если я поговорю с братом?

– Ты немного не вовремя, подожди в приемной. – Голос брата строже, чем обычно.

– Нет, не могу. У нас беда, Колобок исчез прямо на моих глазах, – вытягиваю ладони вперед, – и вот на этих руках. А еще граница на стыке сказок нестабильная. Она разрушается…